Глава 16

Северин Монтойя

Я смотрел вслед такси и старался унять сбившееся дыхание, облизывая губы, на которых ощущался вкус кофе и Юлали, и думал, как такое вообще может, на хрен, быть?

Еще буквально несколько дней назад моя жизнь была обычной, такой, к которой я привык за эти годы. Той, ради которой я ушел с поверившими в меня друзьями детства из родной стаи в роскошных красных кленовых лесах Канады и трудился, как проклятый, создавая свое шоу и зарабатывая себе имя и положение в этом мире.

И вот одна случайная встреча поменяла все, перевернув мою прекрасную жизнь вверх тормашками. И все дело в одной-единственной, острой на язык белобрысой заразе, перебежавшей дорогу моему волку в полнолуние. И как только угораздило вообще наших волков пересечься? Права была мама: от своей судьбы не уйдешь, хоть по всему миру бегай, а никуда не денешься. Но моя карма проявила свое особо извращенное чувство юмора, соединив меня с женщиной, подходящей мне меньше всех, кого мне только случалось встретить в жизни. Я такую, как она, наверное, и на улице-то не заметил бы, прошел бы мимо и не обернулся. Хотя, конечно, это я слегка привираю. Было что-то в Юлали такое, за что цеплялся глаз, и почему-то отрываться уже не хотелось. Но ее чокнутый, упертый характер портил все и приводил меня в настоящую ярость! Моя пара — умная, едкая, как чертова щелочь, самоуверенная и совершенно независимая!

И это при том, что мой любимый тип девушек — хорошенькие недалекие девицы, у которых все достоинства можно точно оценить и взвесить с первого же взгляда. Никаких проклятых загадок и сюрпризов!

Меня бесило и выводило из себя все, что говорила и делала эта невыносимая женщина с момента нашей встречи. Хотя нет, не с самого начала. Все, что происходило до утра, было просто… ну охренеть как классно. Никогда не думал, что обретение пары может быть таким приятным процессом. То есть я слышал массу разговоров о том, что секс в связанной паре — это нечто особенное. Не от родителей, конечно. Мне отец за подобный интерес бы навалял так, что и говорить-то не смог какое-то время. А спросить подобное у матери мне и в голову бы не пришло. Хотя то, что между ними есть нечто, что даже столько лет спустя заставляет взгляд моего отца разгораться ощутимым голодом, когда он смотрит на мать в те моменты, когда думает, что никто не видит, только слепой бы не заметил. Мы с братьями были вполне себе зрячими, и данный вопрос всегда занимал нас. Вот мы и лезли с этим к другим членам стаи, ближе себе по возрасту, у кого были связанные пары. Но во времена моей юности из их туманных объяснений с закатыванием глаз и сладким придыханием я мало что мог понять. Еще бы, у меня-то тогда и просто секса еще не было, с чем же сравнивать? Но любопытство — страшная вещь.

Годы спустя я стал думать: ну что может быть еще такого, что бы мне не удалось попробовать и испытать? Но той ночью, когда мы в лесу пересеклись с Юлали, со мной случился натуральный взрыв мозга, и все изменилось. Просто, мать его, перевернулось с ног на голову. Я узнал о существовании в себе таких чувств и эмоций, о которых раньше, только потешаясь с парнями, смотрел в дурацких сопливых фильмах. Меня, Северина Монтойю, с непреодолимой силой тянуло к одной невыносимой бабе, которая, похоже, обо мне и слышать не желала. Вот уж сюрприз так сюрприз.

И это бесило поначалу.

А с другой стороны, не могу понять, почему весь этот процесс преследования и попытки добиться вызывали внутри какое-то сладкое предвкушение, в сотни раз лучше, чем самая азартная охота в зверином облике. Догнать ее, подчинить, соблазнить, даже заворожить, сделать для этого все что угодно, — с каждым часом после той ночи эта цель занимала все мои мысли. Как впрочем, и неотступное желание поиметь ее снова. И делать это до тех пор, пока этот проклятый зуд не уймется. Меня буквально трясло и подбрасывало от одних только воспоминаний того, как ощущалась она повсюду: на моем языке, моих пальцах и моем члене. Ее яркий вкус, дикий аромат, жадные, хриплые стоны…

Все попытки призвать чертов разум к действию, задавая себе вопрос: «Да что же в ней, на хрен, такого?», проваливались. Это была просто она, и все тут. И я хотел ее снова. Именно ее, а не просто трахнуть кого-то, чтобы спустить пар.

Ни для кого не секрет, что я засранец во всем, что касается женщин. Ну, а что вы, собственно, хотите? Трудно оставаться невинным и трепетно относящимся к противоположному полу, когда последние пять лет кто-то то и дело пытается сунуть ручонку тебе в штаны, и достаточно расстегнуть долбаную ширинку, чтобы твой член очутился в чьем-то горле по самое не балуйся. И да, мне все это реально нравилось, и можете закидать меня за это камнями. Но покажите мне того парня, кто в своем уме откажется от доступного и необременительного секса в любое время суток? Не надо бегать ни за кем, высунув язык, и ухаживать, думая, откажет тебе девушка или нет. Ведь на месте этой девушки всегда могут очутиться десяток других и посговорчивей.

В общем, моя жизнь была прекрасна. Ну, почти. В последнее время все как-то начало приедаться. Нет, только не надо думать, что я стал задумываться о том, что, типа, пора остепениться, завести постоянные отношения и все такое. Это все глупые фантазии из бабских романов. Ну кто откажется от того, что есть у меня, ради того, чтобы свести весь выбор к кому-то одному? Это все равно что принять совершенно осмысленное решение до конца жизни есть одно и то же. Ну, или хотя бы до конца года. Нет, это однозначно не про меня. Я, черт возьми, привык к разнообразию. Я им по-настоящему наслаждаюсь. Ну, наслаждался, ладно. Просто в последнее время меня стало преследовать тягостное чувство, что все вокруг одно и то же. Меняются города, публика вокруг, женщины в моей постели, а я вроде как топчусь на месте. И все эти визжащие и виснущие на мне телки как на одно лицо. Каждая просто хочет засветиться рядом со мной, чтобы до конца жизни тыкать потом в физиономии своим тупорылым подружкам, что она объезжала самого Монтойю. И не надо думать, что у меня какие-то проблемы с не очень умными девушками. Да я обожаю глупых и поверхностных девушек! Таких, которые с легкостью прыгают из койки в койку сегодня и, поклявшись, что сходят с ума от любви к тебе, завтра с легкостью переключатся на другого «возлюбленного до гроба». И никаких долбаных трагедий и прочей фигни. Я люблю, когда все просто. Любил. Ведь с ними все понятно, и никаких заморочек. Не будь я тем, кем себя сделал, ни одна из них не стала бы прыгать мне на шею, шепча на ухо то, от чего и мне впору покраснеть, и лезть в штаны. Я это знал, и они это знали. Все просто и понятно. Было.

И надо же в этот момент появиться моей личной катастрофе. Юлали. Такое певучее и приятное для моего языка имя, и такая жесткая колючка, что стала прямо поперек горла.

Когда я открыл тем утром глаза и поднялся, она стояла совсем голая, изучая меня и позволяя изучить в ответ. Не то чтобы я мало делал это несколько предыдущих часов.

Она замерла, сложив руки на груди, и смотрела на меня таким взглядом, словно я гребаный паразит, и она прямо сейчас ищет способ моего скорейшего уничтожения. Никакого восхищенного блеска в глазах, ни намека на ту дикую страсть, что была ночью. И это было обидно. Потому что стоило мне пробежаться по ее стройному, спортивному телу взглядом, и я хотел ее снова, как будто и не выжала она меня перед этим досуха.

Я, конечно, не ожидал, что она станет рыдать от счастья, что я ей весь такой достался. Ну хоть восхищенно взвизгнуть разок и глазки умильно закатить могла бы?

Я всегда предпочитал высоких девушек с выдающимися формами, натуральными там или нет, кого это волнует. Юлали же была, можно сказать, маленькой, хрупкой, хотя рельеф ее мышц и говорил о том, что она вовсе не слабая. Но это и понятно, она — Изменяющая облик, и не стоит обманываться ее внешним видом птички-невелички. Конечно, мне или любому другому самцу она не противник. Но человеческому мужику наваляет так, что мало не покажется.

Светлые волосы чуть ниже плеч были именно в том живописном беспорядке, который заставил опять сладко заныть в паху, вспоминая, что их привело в такое состояние.

А грудь, которую она подперла сложенными руками… короче, все, что мне хотелось при виде нее и тех следов, что я там оставил прошлой ночью, это затащить Юлали обратно в постель и добавить новых отметок на этой территории. Как, впрочем, и на ее животе, и бедрах, и роскошной маленькой заднице.

Но тут эта стервозина заявила, что нам не по пути и чтобы я валил к своим прежним девицам, а у нее, видишь ли, своя жизнь, да еще и парень есть. Какой, на хрен, парень при живом-то муже?! Я был готов уже рассказать этой нахалке, где я видал и ее жизнь, и парня, и предметно показать, где ее место с этого момента, но тут, блин, явилась бешеная фурия Санни. А к тому моменту, как я с ней разобрался, Юлали ушла. Просто взяла и свалила. Я бы, честное слово, просто оторвал голову этому придурку Нести, если бы он не допер прицепить на ее ржавое ведро жучок.

Вторая ночь полнолуния была настоящей жестью. Если днем я почти смог себя убедить, что мне не очень-то нужна такая строптивая пара, то ночью мой волк живо растолковал мне, что к чему. Он хотел ее до визга, до дикого припадка и готов был ползти к ней на брюхе хоть через весь свет.

Вот тогда-то я и понял, насколько я попал. Я теперь навеки соединен с женщиной, которой я никуда не упирался. Просто сказка… страшная.

Все дальнейшие дни были для меня днями долбаных открытий.

Я открыл для себя, что такое хотеть не просто секса, а одну конкретную женщину, причем так, что аж зубы сводит. И неважно — рядом она или где-то. Это мне, мягко говоря, не понравилось.

Я узнал, что такое ревность. Яростная, как стихия, и жгучая, как чертова кислота. Она ослепляла меня, заставляя желать вырвать глотку каждому, кто даже просто смотрел на Юлали. Бедному Дину, хотя понимал умом, что он не конкурент, а просто небольшое препятствие. Парням из стаи, особенно Камилю, хотя знаю, что он просто хренов насмешник, ему просто нравится всех дразнить. Но это не меняло того факта, что от каждого исходил запах проклятой похоти, когда Юлали появлялась, и это сводило меня с ума. Но больше всего меня взбесил этот гребаный блондинчик. Он хотел мою женщину и, не скрываясь, бросил мне вызов. И почему мы не живем в темном средневековье? Никогда не думал об убийстве, но его с удовольствием бы растерзал, чтобы неповадно было. Ревность была очень паршивой новостью, лишающей способности мыслить адекватно, застилающей глаза и заставляющей говорить глупые и жестокие вещи. И это мне просто безумно не понравилось.

Еще одним неприятным открытием стала зависть к ее работе, которой она предавалась, забывая обо всем вокруг. И это совершенно тупое желание угодить ей. Я! Хотел! Угодить! Женщине! Такое странное чувство, когда реально боишься сделать больно или вызвать неудовольствие. Готов подлизываться, как жалкий щенок в надежде на улыбку или лишнее прикосновение. Когда я такое испытывал? Разве что в детстве или юности, когда хотел порадовать маму или избежать ее гнева за проделки. Короче, и эти ощущения не попали в топ-лист того, что мне приятно.

И еще — я совершенно не мог держаться на расстоянии от Юлали. Как будто из моих кишок свился прочный канат, который тянул меня к ней каждую минуту. И так бесило то, что, похоже, она-то ничего подобного не ощущала. Жила себе преспокойно.

В общем, Юлали пока была существом, открывающим и постоянно пополняющим для меня список новых вещей и эмоций, которые трудно было назвать приятными. Но это никак не влияло на вожделение к ней, что с каждым днем укутывало меня все более плотным и липким облаком.

Та ночь в ее доме, когда я лежал без сна и прислушивался к тому, что происходит в спальне внизу, — это было настоящее испытание на прочность. И именно тогда во мне и проснулась злость. Я не собирался отступать и отдавать ее. Если уж судьба такая сука и подсуетилась соединить меня с этой сумасшедшей женщиной с головой, полной тараканов, то я намерен принять этот вызов и получить ее себе. Если игры по правилам не получается, то мы сменим эти правила, мать их. Никогда не бегал за женщинами, не считая Саманты Кьюнен в десятом классе, но тогда я готов был бегать за любой привлекательной задницей, а их в нашей Богом забытой глуши было немного.

Что же, если крепость Юлали нельзя взять грубым наскоком, то мы возьмем измором.

Да, я не планировал той ситуации с Дином. Это было нечестно и жестоко по отношению к хорошему парню. Я надеялся на то, что Юлали решит сама с ним расстаться, поняв, что ей нужен я, а с Дином у них нет совместного будущего. Возможно, Нести и Камиль и расчистили мне дорогу, как они думали. Но боль, которая выплеснулась из нее в тот момент, когда она велела мне и Нести больше не появляться рядом с ней, проняла меня так, что волосы на голове зашевелились, а волк взвыл в ужасе и ярости. Что же тут странного, что я сорвался на Нести и Камиле и навешал обоим за самодеятельность? За то, что причинили боль Юлали, я их видеть больше не хотел и прогнал, чтобы просто не прибить обоих.

Ведь два идиота не понимали, что не Дин или другие мужчины мои настоящие соперники.

Юлали — самый главный и стойкий противник, который не думает отступать. И если с другой женщиной вчерашняя ночь офигенного секса стала бы решающей и наутро она бы уже терлась об меня, как кошка, готовая отдать мне все, что ни попрошу, то с Юлали это не сработало. Она меня наизнанку выворачивала своими руками и губами, тем, как сжимала меня, кончая, но как только все заканчивалось, опять возвращалась колючая, насмешливая женщина, которой, казалось, было совсем плевать, появлюсь я еще или исчезну навсегда. Сексом, как бы хорош он ни был, мне эту упертую женщину не приручить. Скорее наоборот. Если первая ночь с ней была для меня шоком и открытием, разбудившим во мне желания, до этого мне не знакомые, то после сегодняшней я уже, похоже, балансировал на грани зависимости. Из поразительного нового впечатления Юлали становилась для меня жизненной необходимостью, причем с головокружительной скоростью. И это выводило меня из себя и побуждало преследовать ее снова и снова. Взрывало мне мозг в тяжких раздумьях и требовало сделать все, чтобы Юлали стала моей. Ведь впервые в жизни я хотел от женщины большего, чем она от меня.

Я набрал номер Нести. Он поднял трубку почти моментально.

— И далеко вы успели уехать? — без приветствия спросил я.

— Вообще-то мы все еще в Фарго. В гостинице, — осторожно ответил мой самовольный друг детства.

— Ну, тогда вы, может, пошевелите задницами и явитесь на работу? Вечером шоу как-никак, — пробурчал я, не желая показывать, что уже скучаю по этим мерзавцам.

— Сейчас найду Камиля. Мы будем на месте через час, — радостно ответил Эрнест. — Спасибо тебе, Север. Мы больше не лажанемся, поверь.

— Спасибо скажешь Юлали. Если она захочет тебя слушать, конечно. Это она вправила мне мозги.

Ну, не то чтобы я и в самом деле готов был навсегда выгнать Нести и Камиля. Они рядом со мной столько, сколько себя помню. Но продуть им извилины не лишне. А то я, похоже, становлюсь какой-то размазней, а не Альфой, если мои люди позволяют себе такие диверсии. Я, конечно, за демократию, но не до такой же степени.

— Тебе охренеть как повезло с ней, Север!

О да, это прямо сказочное везение!

— Когда остальным так «повезет», пусть не надеются, что я НЕ стану злорадствовать каждый божий день, дружище, — огрызнулся я.

— Вам просто нужно разобраться. Поговорить. Лучше узнать друг друга. Она не такая, какой кажется на первый взгляд.

Допустим, это я уже давно нутром чую. Только как продраться сквозь все эти чертовы колючки, а потом еще через десять хреновых метров брони?

— Когда узнаешь, как поговорить по душам с женщиной, которая с тобой в принципе говорить не хочет и не собирается тебя и близко подпускать, дай мне знать, — усмехнулся я невесело.

— Может, тебе попробовать узнать что-то о ее прошлом? Я могу поискать инфу, откуда она и все такое.

— Вы уже раз помогли, спасибо.

— Нет, обещаю в этот раз сидеть тихо, как мышь. Я просто найду для тебя все, что смогу. А дальше сам решай, что делать.

— И почему мне кажется, что Юлали просто взбесится, если узнает, что мы копаемся в ее прошлом?

— Может, и так. Но как-то же тебе нужно продвигаться вперед?

Тут Эрнест прав. Мы будем в ее городе дней десять. Ну, я могу отстать от группы еще на пару дней, пока они будут в пути, и еще день-два, пока будут монтировать оборудование на новом месте. Четырнадцать дней. Две недели на то, чтобы заявить свои права на мою женщину и сделать так, чтобы даже вдалеке от меня она оставалась моей. Есть ли шансы? Зная Юлали, возможно, никаких. Она переспала со мной уже дважды, спалив на хрен мне мозг, но при этом ближе не подпустила ни на полшага. Она профи в одиночном танце, а я же не великий знаток в этих выкрутасах.

— Ладно, ищи все, что сможешь нарыть. Только в этот раз никому. Даже Камилю. Или я тебе и в самом деле оторву что-то весьма ценное.

— Я не подведу тебя больше, Север.

— Надеюсь, брат, надеюсь.

Я еще раз прошелся по дому, принюхиваясь к нашему совместному с Юлали аромату, и вошел в спальню.

Кровать походила на зону боевых действий. Пахло потом, сексом и диким наслаждением, и от этого у меня опять сладко заболело в паху, делая член тяжелым.

— Черт, ты и правда меня однажды убьешь, Лали-детка, — прошептал я, нюхая ее подушку.

Если я хоть что-то понял из поведения Юлали, эта несносная женщина считает меня недалеким, властным, идущим во всем на поводу у своей животной натуры? Думает, что я сплю и вижу, как бы подмять ее под себя во всех смыслах слова, лишив свободы и сделав своей сексуальной игрушкой, которой буду помыкать, как захочу? Ну так мне придется каким-то образом убедить ее, что я годен не только на то, чтобы трахаться и рычать, пытаясь придавить всех вокруг своим авторитетом.

Как это сделать? Понятия не имею. Даже пока и близко не представляю, как к этому подступиться. Но хрена с два меня это остановит.

Так что ты беги, Лали-детка. Беги, но знай, когда бы ты ни оглянулась — я всегда буду идти по твоему следу.