Глава 3
Клешня
Хоронили Олега по-древнеславянски.
Дита вняла просьбам Верховного Служителя принять посильное участие в погребении её «матроса», попросила изготовить длинную узкую ладью.
На неё перенесли тело Олега, подняли лодку на постамент из двух прямоугольных каменных блоков, плотно обложили хворостом и длинными узкими поленьями.
— Ваши предки провожали в мир иной своих погибших или умерших родичей именно так! — ответила она на невысказанные вопросы своих подчиненных. — Думаю, на этой планете, в это время для, нашего товарища — это самое лучшее решение. Спорить не стал никто.
Единственный, чьим мнением поинтересовалась элойка, перед тем как огласить это свое решение, был Стант.
Бессмертного, сразу после того, как закончилась «заварушка» на площади у стен Императорского Дворца, быстренько перенесли в корабль, бесцеремонно (пользуясь тем, что элой лишился чувств) засунули в реанимационно-сканирующий аппарат.
Глубокая проверка состояния здоровья элоя подтвердила почти все худшие опасения Диты. Её сопланетник был жив не благодаря «искусству» палачей, а вопреки ему.
Ему отбили почки, печень, селезенку, в нескольких местах повредили кишечник — толстый и тонкий. Кости, как ни странно, не были сломаны нигде; зато сухожилия….
Диагностика показала, что мышцы и связки бедного элоя выкручивали так, словно хотели свить из них канаты непосредственно в его теле.
В других условиях ему жить оставалось сутки, при благоприятном стечении обстоятельств — двое. Но не больше.
— Жить — будешь! — твердо сказала Дита, не отводя взгляда от вопрошающего взгляда Станта. — И не вздыхай так тяжело! Видели бы тебя сейчас твои родители! Они наверняка поинтересовались бы, как это ты «докатился» до такого состояния!
Бессмертный с трудом разлепил губы, хотел что-то сказать, но навалившаяся дурнота снова погасила его сознание.
Когда он очнулся, Дита все еще была рядом с ним. На её вопрос: не возражает ли он, чтобы тело его спасителя подвергли кремации, он утвердительно опустил веки.
Дым от костра, превратившего тело звездного рекрута в прах, смешался дымом других костров…. Верховный Служитель вершил «правило».
Живьем, на сырых сучьях и влажном хворосте были сожжены все участники заговора против главы государства.
— Средневековье! — бурчал Дягилев, пряча нос от вонючего дыма.
Поговаривали, что стойкая аллергия к таким запахам у Евгения — еще с Земли. Однажды, во время «разборки» бандиты из противоборствующей бригады саданули по авто Дягилева из «мухи». Машина перевернулась, выбраться смогли не все. Парней зажало. Они горели заживо в перевернувшемся «мерине», на глазах у Жеки — такое «погоняло» было на земле у старшего офицера корабля Диты. Не в силах больше слышать душераздирающие крики заговорщиков, сжигаемых на медленном огне, нюхать вонь от горелого человеческого мяса, Дягилев собрал своих «ловцов» и устроил им сумасшедший марш-бросок — на четыре десятка километров, с подъемом по скале и переправой через холодную горную речку.
До финиша, не смотря на сумасшедший темп, заданный самим Евгением, вовремя добрались все.
Землянин с удивлением и благодарностью оглядел всех своих бойцов, произнес:
— А из вас, как я погляжу, толк будет! Теперь вы — элита! — пояснил землянин. — Вы не можете быть такими, как все! Вы должны быть лучшими! Парни заулыбались, потянулись к Евгению поближе….
Для них эти слова значили даже больше, чем те награды, коими их щедро осыпал Верховный Служитель — за помощь в ликвидации заговора.
Единственное, что нарушало целостность мрачной «картины» мести властелина страны; и не просто нарушало, а придавало всему происходящему оттенок насерьезности, глумливости и даже клоунады — это крики из покоев дочерей Верховного Служителя.
Онна и Унна вопили по ночам так громко и так сладострастно, что порой казалось — они способны заглушить даже крики казнимых предателей.
Юрий и Женя, «накопившие» тестостерон за время путешествия и приключений, ему сопутствующих, теперь «отводили душу и тело» «на все сто».
Глава страны хорошо слышал стоны, доносившиеся из открытых окон спален дочерей, однажды он даже вопросительно посмотрел на Диту, оказавшуюся поблизости, ища в её лице совета — что ему делать в такой «щекотливой» ситуации.
Но бессмертная спрятала ухмылку в уголках губ, деланно-равнодушно пожала плечами — дескать, поступай, как сам знаешь.
Поняв, что помощи в столь деликатном вопросе от Диты он все равно не дождется, властелин страны не стал «заморачиваться», оставил все на волю богов и естественное течение жизни.
Сладостные стоны из башни наследниц его престола стали утихать только на четвертый день после возвращения в столицу инопланетников.
Первым от любовной «лихорадки» отошел Тимофеев.
Изможденный, с газами, красными от бессонницы, он явился к хозяйке Звездной Академии на четвертый день — сразу, как только Лакус показал свою золотистую макушку.
— Командир! — обратился он, пряча глаза. — Разреши нам с Юрием вернуться за автомобилем? Техника — надежная, думаю, этот агрегат нам вполне еще сгодится!
Возьмем с Юрой литров по пять топлива, заправим машину, до базы — дотянем!
— Может быть — завтра? — лукаво прищурившись, поинтересовалась Дита, сделав вид, что раздумывает: принять, или — нет инициативу подчиненных.
— Нет! Лучше — сегодня! — поторопился с ответом Женя, чем едва не вызвал ухмылку бессмертной.
— Как планируете добраться?
— Своим ходом! Хорошая разминка нам не помешает!
«Я тоже так думаю»! — хотелось сказать патронессе звездных рекрутов, но она промолчала, не стала морально «добивать» молодых землян. — Хорошо! Место-то — найдете?
— Найдем, командир!
— Тогда — приказ: через два часа твой экипаж в полном составе отбывает на точку хранения моторизованного агрегата, оставленного нами на пути сюда ввиду закончившегося топлива.
Задача: найти машину, заправить чем положено, привести её в рабочее состояние, перегнать на базу, то есть к кораблю! Выполняйте!
— Есть! — Тимофеев крутнулся вокруг себя и убежал во дворец — «спасать» Юрия.
Однако проникнуть в апартаменты возлюбленной «большого» оказалось не так просто, как ему представлялось.
Охрана Женьку не пустила, сославшись на прямое указание дщери властелина страны.
Землянин мог бы за пару ударов «убедить» стражей пропустить его в покои старшей дочери Верховного Служителя, но ссориться с воинами, которые трое суток мужественно терпели стоны и крики их девушек, не на секунду не покидая своего поста, у землянина не было никакого желания. Он немного подумал и решил использовать «тяжелую артиллерию».
Онна долго не могла вразуметь, чего именно добивается от неё инопланетник.
— Же-еня! — сладко потягиваясь, пропела она, обнимая крепыша за шею. — Иди ко мне!
— Не могу! — честно ответил землянин. — У меня — приказ! Если я через полчаса не приведу Юрия к командиру, его расстреляют!
— Что, правда? — сонливость у младшей дочери главы государства стала быстро проходить.
— Еще как, правда! — не моргнув глазом, солгал Тимофеев (чего ради друга не сделаешь?). — На костре, конечно, не сожгут — у нас так не принято, но расстреляют — как пить дать!
— Надо спасать Юрия! — Озаботилась Онна. — Иди в апартаменты Уммы, предупреди его!
— Не могу! Я уже был там, меня — не пустили!
— Значит, пойдем вместе! — решительно выпалила девушка, сползая с ложа и закутываясь в кусок какой-то материи.
— Хм… Ты считаешь, это сари — лучшая одежда для перемещения по дворцу? — спросил Тимофеев, с недоумением разглядывая тонкую «простынь», в которую закуталась Онна.
Кромосянка, не зная, разумеется, что такое «сари», ехидство в голосе Евгения, тем не менее, уловила верно.
Она скинула с себя «сари», оставшись, в чем мать родила. У землянина начали закрадываться мысли — не слишком ли он поспешил, попросив Диту дать им приказ на доставку деревянной «колесницы»? Он почувствовал растущую тяжесть в промежности, торопливо подошел к окну, что остудить любовный пыл.
— Я готова! — отрапортовала Онна, подбегая к человеку.
— Тогда — пошли!
Стражники, увидев, что инопланетник возвращается, и не один, а в сопровождении дочери Верховного Служителя, только переглянулись.
Они молча шагнули в разные стороны, пропуская к двери младшую дочь властелина страны. Однако перед землянином они вновь сомкнули копья.
— Он — со мной! — не оборачиваясь, произнесла Онна заветную фразу, хорошо осведомленная о правилах, действующих во дворце её родителя. Воины пропустили, наконец, и Евгения. Юра Самочернов спал лицом вниз.
Он широко в стороны раскинул свои огромные мускулистые ручищи. Со стороны казалось, что он не спит, а обнимает весь Кромос.
И место для этого выбрал самое подходящее — спальню старшей дочери главы государства.
Заслышав шаги, из будуара появилась Умма. Кроме легкого пеньюара, на ней ничего не было. Она бегло глянула на мундир Евгения, все поняла.
— Что? Опять — приказ? — обреченным тоном поинтересовалась она, присаживаясь на краешек огромного одра. — А отменить приказ — нельзя? — она наклонила голову, лукаво глянула на Тимофеева.
— Увы! — развел руки в стороны землянин. — А за невыполнение распоряжения командира у нас одно наказание… — он сделал паузу. — Расстрел! Умма, услышав слово «расстрел», подпрыгнула на ложе.
— Вставай, шкаф! Вставай! — вцепилась она ногтями в могучую спину Самочернова. — Быстро одевайся! А то тебя расстреляют!
— Послушай! — спросила Дита у Демьяна, задумчиво глядя вслед Тимофееву и Самочернову, трусцой удалявшихся на север. — А какова судьба моего истребителя? Того самого, возле которого захватили нас со Служителем?
— Да какая судьба…. Пока — никакая! Стоит на краю поля, ждет своего времени, когда его заберут хозяева, то есть мы!
— Тогда, я думаю, это время пришло! Летим прямо сейчас!
— Командир! Недоброжелателей у нас много. Давай возьмем еще одного пилота и машину!
— Хорошо! Прикажи Дягилеву, чтобы тоже готовился!
Истребителя хозяйки Звездной Академии на месте не оказалось.
Машина Диты и первого пилота несколько раз прошла над тем местом, где звездные рекруты в последний раз видели спарку их патронессы. Подчиняясь приказу, на поверхность поля опустился старший офицер.
Он пешком «прочесал» «точку» и её окрестности, поднял голову вверх, к самолету Диты и Демьяна, отрицательно покачал головой.
— Место — то! — услышали они в шлемофонах расстроенный голос Евгения. — Тут и следы от машины остались…. Вот они, ведут к реке!
Старший офицер бегом бросился по следам, оставленным истребителем хозяйки Звездной Академии. Полосы от колес пошли до реки и… оборвались.
— Вряд ли это они самолет с толкача заводили! — раздался ехидный голос Демьяна. — Наверняка дотащили до баржи, или плота, и отправили вниз по реке.
— Почему — вниз?
— К Океану! По Океану наш самолет можно отправить в любую точку планеты.
— Будем искать?
— Следы — давно оставлены?
— Давно! — честно признался Евгений. — Трава полностью поднялась, внутри колеи есть даже молодые растения, которые точно никогда не были под колесом тяжелого предмета. Думаю, дней десять прошло, не меньше!
— М-да…. — резюмировала Дита. — Искать — бесполезно! Кто-нибудь помнит, аварийный датчик обнаружения на нем включен?
— Был! — тяжело вздохнув, ответил Паршин.
— Что значит — был?
— Я его выключил, когда нашел твою машину в первый раз!
Диты спрыгнула с самолета, стащила с головы шлем, бросила его под колеса истребителя. Настроение было — хуже некуда.
«Благодаря» ей они, как теперь оказалось, потеряли еще одну машину. Отнюдь не лишнюю машину!
Чтобы хоть как-то изменить в лучшую сторону свое душевное состояние, бессмертная направилась в комнату Маялы.
Она неслышно приблизилась, осторожно поскребла ногтем по двери молодой мамы. Девушка тотчас вышла из комнаты, которая досталась ей «по наследству» от Олега.
— Спит? — спросила Дита, заглядывая в комнату.
— Спит! — облегченно вздохнула Маяла. — Опять всю ночь капризничал, плакал…
— Ты его на диагностику носила?
— Да!
— И что «сказала» машина?
— Машина «говорит», что у ребенка — небольшое расстройство кишечника. Последние дни я его почти не кормила — нечем было. Но сейчас опять все нормально, молока хватает! — Она улыбнулась, глазами показала на свою налившуюся грудь.
— Вот и хорошо! — сказала Дита. — Тогда — отдыхай! Здесь ты — в безопасности!
— Есть какая-то информация о тех троих, которые остались с другой стороны гор?
— Кто конкретно тебя интересует? — стрельнув глазами в лицо Маялы, уточнила Дита.
— Все трое! Они же все вместе спасали жизнь мне и моему малышу!
— Информации пока никакой нет! Очевидно, поправляют здоровье в той горной деревне, где мы их оставили! Маяла задумалась, отрицательно покачала головой.
— Вряд ли они — там! — неожиданно сказала она. — После того, как был убит Суссан…. Вряд ли! Она ушла в комнату.
Дита пошла в штабное помещение, присела в кресло у пульта управления «габалой», задумалась.
Сигнал от коммуникатора не может преодолеть расстояние до приёмного устройства космического корабля. Мешают горы, или что-то еще….
Но посылать кого-то в другое государство только для того, чтобы выяснить: все ли благополучно у «непутёвого» и его друзей? Это — уже слишком! «Сами выкрутятся! — уверенно подумала Дита. — Им это — не впервой»!
— Ну, что какие у нас теперь планы? — зеленый верзила с высоты своего огромного роста посмотрел на богомолку, вынул изо рта травинку, которую он настойчиво мусолил с самого утра.
— А что, есть какие-то предложения?
— Нет, предложений, если честно — никаких! Поэтому я обращаюсь к тебе — вдруг у тебя появились какие-то дельные мысли?
— Мысли-то есть…. Но не знаю только — дельные они, или нет!
— А ты говори! Обсудим! Две головы лучше, чем одна!
— Но три — точно хуже, чем две! — ответила ему Маша, у которой (это чувствовалось) обида на землянина все еще не прошла.
— Так что у тебя за предложение? — не стал вступать с ней в перепалку Ар'рахх.
— У нас говорят: если ты ничем больше не можешь помочь своему другу, то тогда отомсти за него!
— Наверное, ваши имеют в виду друга, который погиб?
— Нет обязательно! Ты думаешь, в Улье не бывает ситуаций, подобной нашей?! Бывают!
И вообще, чем больше я общаюсь с людьми и с тобой, тем больше убеждаюсь, что разумные существа во всех уголках Вселенной очень похожи!
— И что из этого следует?
— Да ничего! Думаю, человек когда-то поймет, что был не прав, что прогнал нас.
— Когда?
— Не знаю! Должно пройти какое-то время! А пока… Нам нужно набраться терпения.
— Думаешь, нам стоит вернуться обратно?
— Может быть! Не знаю!
— Так в чем конкретно состоит твое предложение? По поводу друга и мести?
— Я считаю, нам нужно убить Императора!
— Почему — именно него? Руку человеку повредил не он!
— Ты вспомни, зачем мы шли к нему? И где в итоге оказались!
— Что поделаешь…. Он — властелин страны! У нас, дома, вождь может передумать в любой момент. И никто ему ничего не скажет — вождь есть вождь!
— А у нас — все наоборот! Царица Улья не может нарушить слова, однажды ею данного!
— Странно? Почему? Она же — Царица!
— Ну и что?! Если лидер огромного сообщества разумных существ постоянно будет менять свое мнение, возникнет хаос, неразбериха, безвластие!
— Вот у нас, в племени Хромой Черепахи….
— Ты не путай божий дар с яичницей! — перебила его богомолка. — У вас сколько особей в племени? Пятьдесят? Сто?
— Да, где-то так. А что?
— Небольшое племя может управляться волей своего вождя. Но если в сообществе — миллионы особей, должны действовать другие механизмы. Правила, которые едины для всех, в том числе и для лидера.
— Какие?
— Например, законы. И уж точно лидер не должен обманывать других, давая ложные обещания! У нас за это спрашивают очень строго!
— Понятно! И теперь ты по образцу и подобию вашего Улья хочешь, как ты говоришь спросить» с Императора за ложь?
— Ну, наконец-то! Наконец-то ты понял, что именно я хотела сказать тебе!
— Ты думаешь, ты имеешь моральное право сместить главу другого Улья, если он тебя обманул?
— Да, имею! Никто не заставлял его лгать!
— Но как это воспримут его подданные? Вдруг им это не понравится?
— Для этого существуют различные общепринятые процедуры.
— Какие?
— Выборы, например!
— А что это такое?
— Не притворяйся! Я видела много раз, как ты читал человеческие книги! Думаю, ты хорошо представляешь себе, что такое — выборы!
— Ну, хорошо! Допустим! Нам, что, нужно устроить выборы нового Императора Северной Империи?
— Зачем же…. Должность Императора — не выборная. Она — наследуемая! В монархических обществах обычно используют другие способы.
— Заговор?
— Вот именно!
— Ты хочешь, чтобы мы сместили Императора путем заговора? Но как? Кто пойдет за нами? Его подданных он, видимо, вполне устраивает!
— Заговор — это мы с тобой! Нас — двое! Этого — достаточно для того, чтобы сместить Уррака!
— То есть, как ты и предлагаешь — просто убить!
— Да! Просто убить!
— Ну, хорошо! Допустим, мы сможем убить Императора! Но что потом? Кто займет его место?
— А не все ли равно?
— А если это будет такой же, как и он, и он тоже будет лгать непрошенным гостям, вроде нас? Мы его тоже убьем?
— Не знаю! Там — видно будет! Когда появится новый Уррак, тогда и будем думать, как строить с ним отношения! А пока я хочу одного — отомстить за нас и за нашего друга! Ты — со мной?
— Я? А что, у меня есть выбор?
— Выбор есть всегда! Ты можешь отправиться на базу, один….
— Оставить тебя так же, как Саш'ша? Нет уж…. Тем более, я, кажется, уже знаю, как можно подобраться к логову этого вероломного Б'ка…..
Вечерело. Лакус устремился к краешку Кромоса, чтобы спрятаться за ним — до следующего утра. Очередная ночь не обещала землянину облегчения, но он не терял надежды — должна же была когда-то утихнуть грызущая боль в ампутированной руке?
Александр, как обычно вечером, поискал крепкое раскидистое дерево с не слишком высоко расположенными крупными сучьями: одна рука — плохой помощник при лазании по деревьям. До сегодняшнего дня это ему всегда удавалось. Но сегодня…. Начало темнеть.
Сашка стал беспокоиться, подумывать о том, что эту ночь, возможно, придется повести на голых камнях.
Неожиданно, в сотне шагов впереди он заметил что-то темное, похожее на гигантское чечевичное зерно. «Неужели — лодка»? — не веря еще своему счастью, подумал он. Какого-то плана — куда идти, что делать — у него не было.
Было что-то вроде кратковременной цели — достичь берега Океана. А так, как говориться, как Бог даст….
Видимо, Всевышний внял его просьбам, послал ему то, что могло дать человеку временную передышку и заодно — помочь достичь вожделенного берега океана. Заречнев легко перевернул плавсредство, внимательно его осмотрел.
Лодка была далеко не первой молодости, но вполне еще крепкой на вид. Она была крутобокой и высоконосой, напоминала индейское каноэ.
Несколько тонких и узких щелей в дне «каноэ» не испугали землянина — он знал, что, намокнув в воде, тонкие доски прочно перекроют доступ любой влаге.
Он стянул «каноэ» в воду, положил внутрь несколько увесистых валунов — чтобы плавсредство не унесло течением, терпеливо дождался, когда вода заполнит лодку наполовину.
Через полчаса, когда тьма уже полостью поглотила противоположный берег реки, он вернулся к лодке. В руке у него была прочная, средних размеров палка. Заречнев перевернул лодку, высыпая из неё валуны, вытянул «каноэ» на берег.
При свете костра он вымочил в воде длинный кожаный ремешок, зубами стиснул его кончик, туго-претуго примотал рукоять своего ножа к свежевырубленной палке. Получилось отличное копье — прочное и острое. Землянин облегченно вздохнул, полез под лодку…. Этой ночью он впервые с тех пор, как потерял руку, спал спокойно.
Проснулся он перед рассветом. Холодный туман, заполнивший все ложе реки, добрался, наконец, и до того, кто спрятался под «каноэ». Сашка поежился от холода, открыл глаза.
Сон улетучился мгновенно. Человек почувствовал, что выспался — впервые с тех пор, как покинул базу звездных рекрутов.
Александр не стал завтракать остатками каравая Аззона. Он стащил лодку в воду, забрался в неё сам…. Река лениво потянула судно на север….
Заречнев потерял счет дням. С того момента, как он «оседлал» «каноэ», прошло семь, или восемь дней.
Его лодка, вслед за рекой изрядно поплутав по равнинам Северной Империи, вместе с ней оказалась-таки у побережья Океана. Человек увидел впереди бескрайнее море, причалил к правому берегу безымянной для него водной артерии Кромоса, вытянул «каноэ» на пологий песчаный берег. Он долго сидел на песке, гипнотизируя безбрежный океан, где-то далеко-далеко сливавшееся с небом, размышляя над одним-единственным вопросом: что делать дальше?
Наконец он встал, подхватил копье и походный мешок, не оглядываясь, побрел на восток. Единственной веской причиной, из-за которой он выбрал именно это направление, была лень.
Александру лень было сталкивать лодку обратно в воду, чтобы переправиться на противоположный берег реки.
Через час, или полтора (хронометра у землянина тоже не было) он захотел кушать.
По укоренившейся уже привычке искать пропитание в воде, он зашел в море, кончиком копья пошевелил ярко-красного краба, подождал, когда тот покрепче уцепится в его оружие своими клешнями, вынул добычу из воды.
Сашка собрал сухой плавник, развел небольшой костер. Он смотрел на то, как желтые языки пламени лижут прочные бока морского обитателя, пытался думать над тем, что он будет делать завтра или послезавтра. Но в голове была абсолютная пустота…. Жить не хотелось.
После обеда (или — завтрака?) он растянулся на теплом песке, немигающе уставился в бездонную голубизну — на этот раз неба.
Где-то там, в безграничной сини висело над планетой Око Смерти — бездушная стальная машина, убивающая тех, кто нарушал кем-то придуманные для неё правила.
Но что это были за правила, по какому алгоритму действовал искусственный разум металлического монстра — понять было невозможно.
Если бы стальное чудовище удалось «уговорить» не убивать звездных рекрутов, когда они попытаются подняться на орбиту…. Если бы удалось…. Александр не заметил, как задремал под теплыми лучами Лакуса. Его увечная рука, культя почти перестала болеть.
Он проснулся через час, или полтора — наверное, он был счастливым, ибо, если верить поговорке, что счастливые часов не наблюдают….
Землянин доел краба, еще немного поразмышлял над тем — идти ли ему дальше, или остаться здесь до вечера, и потом заночевать на теплом берегу бескрайнего Океана.
С незначительным перевесом победило желание двигаться, идти хоть куда-то — только бы не сидеть на одном месте.
«Непоседа»! — усмехнулся своим мыслям человек. — «Как есть — непоседа! Все время нужно куда-то идти, что-то делать! Нужно — было»!
Звездный рекрут аккуратно засыпал костровище, вытянул из песка и зачем-то затолкал под кучу водорослей рогатинки, на которых жарился краб.
До заката было еще очень много времени — Лакус едва перевалил за полуденный «экватор».
Александр забросил на плечо мешок, по мокрой полосе прибоя пошел дальше, на восток.
Примерно через два часа пути береговая линия причудливо изогнулась, выбросив навстречу океанским волнам длинный песчаный мыс. Примерно в километре за ним в море уходил точно такой же рог, только длиннее. «Наверняка между ними должна быть бухта»! — подумал человек.
Однако Александр почему-то не стал «обрезать» «рога» океанского побережья; он продолжил движение точно по узкой линии, где вода накатывается на берег и оставляет на нем длинный и влажный след. Было в этом что-то мистическое.
Сашка время от времени оглядывался назад, наблюдал, как набежавшие волны смывают с песка, быстро затягивают следы существа, только что прошедщего здесь. Его следы.
«Вот и в жизни — так»! — подумалось ему. — «Идешь по Судьбе, тебе кажется, что ты оставляешь после себя какой-то след, но набегает волна времени или новых событий и — всё! Нет твоего следа! Забавно!
Разве что кто-то когда-нибудь вспомнит, что по этому побережью некогда шел человек….»
Заречневу показалось, что в шум прибоя стали вплетаться какие-то другие звуки. «Наверное, это ветер свистит в зарослях кустарника, наверху косы»! — решил он. Александр присел у воды, кончиком копья потрогал небольшую раковину.
Моллюск на постороннее вмешательство отреагировал мгновенно; закрылся, клацнув створками по металлу наконечника копья.
Звук со стороны бархана, отделявшего эту часть побережья от бухты, повторился. И теперь он не был похож на свист ветра в кронах кустарников.
Сашка встал с корточек, перехватил древко, нехотя поднялся наверх песчаного холмика.
В бухте, в сотне метрах от его ног шла самая настоящая схватка — не на жизнь, а на смерть. Боролись два существа — рыба и кромосянец.
Огромный морской обитатель, временами показывая из воды свои темные тугие бока, плавниками и жабрами основательно запутался в длинной узкой снасти.
С расстояния в сто метров сложно было сразу понять, что это за снасть. «Скорее всего сеть, или — невод». — решил человек, с любопытством взирая на противостояние рыбы и человека.
Могучая рыбина прикладывала все свои немалые силы и опыт, чтобы уйти обратно, в море. Хрупкий невысокий рыбак в коротких — едва ниже коленей — брюках, и рубашке, боролся изо всех сил.
«Уйдет»! — понял звездный рекрут, обратив внимание, что рыба мало-помалу отыгрывает у своего противника жизненное пространство, увлекая его к самой кромке прибоя.
Однако рыбак проявлял редкое упорство, с неослабевающим усердием, даже — отчаянием налегая на тонкий конец снасти, остающейся пока в его распоряжении. Через какое-то время абориген-рыболов закричал. Потом — еще, и еще…. Наконец, ему кто-то ответил. Звук человеческого голоса… шел от воды. Заречнев присмотрелся.
Наконец, он заметил, снасть, которую мотает из стороны в сторону, каким-то образом пленила и не дает освободиться еще одному рыбаку, голова которого то появляется, то исчезает в пенных барашках прибрежных волн.
«Ах, вон оно что»! — сообразил Александр. — В снасть запутался «коллега» этого парня, тоже рыбак. И этот, на берегу, он не с рыбой борется, он сражается за жизнь друга! Надо помочь»! — решение созрело мгновенно. Ноги быстро донесли землянина до кромосянина.
Сашка бросил на песок оружие и пожитки, подскочил к натянутому, как струна неводу (теперь это было уже понятно), ухватился за снасть, быстро намотал сеть себе на руку.
Он изо всех своих сил уперся ногами в грунт, потянул тяжкий живой груз к берегу, оставляя в песке глубокие следы. Но рыбина не сдавалась.
Она утроила усилия для своего освобождения, резко пошла влево, потом — вправо.
— Врешь! Не уйдешь! — веселая злость овладела землянином. Он перестал тянуть, слегка ослабил невод, потом вновь налег на него….
Нога провалилась во влажном песке, Сашка почувствовал острую боль в бедре.
«Портняжную потянул»! — безошибочно определил он. — «Это хреново! Ладно, лечиться будем, когда тот парень окажется на берегу»!
…Совместными усилиями Заречнев и кромосянский рыбак вытянули сначала того, кто «купался» в океане, а уж потом и саму рыбину — огромное хвостатое создание.
Абориген метнулся вперед, быстрыми и точными движениями разрезал нити, стягивающие ноги светлоголового парнишки. Паренек медленно отполз в сторону, растянулся на песке. Чувствовалось — борьба с рыбой, неводом и морем отняла у него все силы, до последней капельки.
Зато рыбина никак не хотела сдаваться, она билась, переваливалась с бока на бок, беззвучно открывала и закрывала рот, словно пыталась уговорить людей отпустить её обратно в море.
— Хрен тебе! — едко, на русском, сказал ей Александр, усаживаясь задницей прямо на мокрый песок и вытирая культей обильный пот на лице. — Ты — не золотая рыбка, да и я — тот еще старик!
Он заметил недоуменный взгляд аборигена, повернулся к нему вполоборота, добавил на местном наречии: — Я объяснил ей, что не нужно было так сильно тянуть в воду вашего…. Кстати, кто вам этом мальчик?
— Сын! — ответил рыбак. Голос у него казался на удивление звонким и мягким, а глаза озорно блеснули. Куртка слегка распахнулась, Заречнев заметил в разрезе ровные полусферы загорелых грудей, острые коричневые соски….
«Женщина»! — догадался, наконец, он, старательно отводя глаза. — «Рыбак-то — и не рыбак вовсе, а рыбачка»! Землянин тяжело встал с песка, наклонился к копью, поднял его.
Он подошел к морской обитательнице, замахнулся копьем…. Нож только скользнул по прочной шкуре морского жителя, даже не поцарапав её.
«Но куда бить-то?» — подумал он, опуская древко. — «Дома, чтобы убить щуку, нужно было ей сломать «лен». А где «лен» у этой рыбины?
— Сразу видно, что ты — не рыбак! — раздался за спиной уставший голос женщины. — Не знаешь, как одним ударом прикончить Моо.
— Моо? Эту рыбу называют моо? — не оборачиваясь, переспросил землянин.
Рыбачка ничего не ответила. Она подошла, забрала копье из Сашкиной руки, без замаха всадила его в жаберную щель морского обитателя. Рыба тотчас прекратили дергаться.
— У Моо — очень прочная шкура! — пояснила она. — За то и цениться! Мясо, кстати — тоже! У тебя есть лодка? Сашка отрицательно покачал головой.
— Жаль! — сожаление женщины было вполне искренним. — Значит, придется довольствоваться малым. Ты рыбу разделывать умеешь? Или тоже… Того? Звездный рекрут неопределенно пожал плечами.
— Ладно! Сама справлюсь! — не слишком огорчилась рыбачка. — Не впервой! Мой нож утонул сегодня в море, ты позволишь мне воспользоваться твоим?
— Бери! — ответил Александр, кивнув в сторону копья. — А где именно ты потеряла нож?
— Там! — не поднимая головы, ответила кромосянка, дернув головой в сторону участка берега, на котором следов борьбы было меньше всего и где сегодня, видимо, все и началось.
Женщина проводила удивленным взглядом странного незнакомца, но так ничего не сказала. Видимо, среди тех, кто добывает себе пропитание в море, слова были лишней мишурой, досадным довеском к самому главному действию в жизни — к рыбалке. Сашка встал на берегу так, чтобы видеть все следы разом.
Ясно было, что нож вывалился у женщины-рыбачки не сам по себе; его вывернула рыба, или сеть, во время начавшейся борьбы. К прибою вели два следа — побольше, и поменьше.
Тот, что поменьше, отличался от другого большим расстоянием между отметинами.
«Парень первым рванул к морю, когда увидел, что в сеть что-то попалось»! — смекнул человек. — «Мать парнишки шла следом…. Наверное, рыбина заметила его, рванула в море так, что сорвала с креплений сеть. Да! Это было как раз вот в этом месте! И следы обрываются!
Дальше рыбина тащила парнишку уже волоком. След длинный, но неглубокий. Мать, наверное, думала, что мальчуган играет с ней. Но вот здесь пацана утянуло уже в воду! Да, несладко ему пришлось! Весь кусок берега в отметинах от его рук! Что было дальше — тоже понятно!
Мать рванула вперед, ухватила за край невода, стала тянуть его обратно, на берег. Было это вот здесь! Где-то здесь она могла потерять свой клинок в первый раз.
Или выронила из рук, выбросила в воду, когда стало понятно, что одной рукой и нож, и невод не удержать…. Здесь надо поискать! Заречнев зашел в воду по щиколотку, потом — по колено, осмотрелся…. Недалеко от него что-то темнело на морском дне. Он наклонился, коснулся пальцами руки…. Это была раковина. Сашка продолжил поиски.
Третий, или четвертый предмет, поднятый им со дна, оказался ножом кромосянской рыбачки. Александр ухватил его за рукоять, вынул из воды.
Оружие рыбака на Кромосе по сравнению с обычным клинком звездного рекрута было огромным.
Да и ножном-то увесистый длинный тесак с кольцом на рукояти, назвать было сложно. Скорее — «морское мачете». Так Сашка определил для себя название и предназначение оружия, найденного им у берега.
Он вернулся к месту схватки с рыбиной, издалека показал парнишке и его матери свою «добычу».
Женщина довольно улыбнулась. Она шагнула к воде, тщательно вымыла клинок Заречнева, обменяла его на свой.
— Спасибо! — скупо поблагодарила она землянина. — Это нож нам очень дорог. Его подарил моему отцу мой дед, когда он был совсем еще молодым — примерно таким, как — он! — Она прикоснулась рукой к влажной макушке сына, который давно уже покинул песок и теперь вовсю помогал матери. — Как мне отблагодарить тебя?
— Спасибо! Ничего не нужно! Спасибо! — повторил звездный рекрут, собираясь покинуть рыбаков.
— Постой! Откуда ты? Я слышала, ты разговаривал на незнакомом языке!
— Я из далекой земли. Настолько далекой, что её не видно даже в самый сильный….. В общем, не видно, и все!
— Скажи хотя бы, как тебя зовут!
— Здешнего имени у меня нет, а свое я сейчас не помню, а если вспомню, то не захочу произносить вслух! Можете называть меня так, как вам хочется!
— Мама! А давай придумаем ему имя!
— Давай, придумаем! Если он не против! Землянин промолчал.
— Видишь, он — не против!
— Ну, хорошо! Какое имя ты хочешь дать ему?
— Чак!
— Почему?
— Чак на языке рыбаков — это клешня! А помнишь, мы давно вытащили из невода большого краба? У него было две клешни — большая, и маленькая. Я тогда спросил у тебя, что это за животное, Ты ответила мне, что это такой вид крабов. Они живут на дне. Когда охотятся, закапываются в песок и снаружи у них остается только одна клешня. Ею они ловят проплывающую мимо рыбу, которая думает, что клешня — это часть умершего краба, а не краб целиком. Они подплывают, чтобы поживится погибшим крабом, а он из цоб-цобе! Хватает большой клешней! Помнишь?
— Разумеется, помню!
— Ты еще говорила, что этих крабов из-за их особенностей все так и зовут — Чак! Мама! давай незнакомцу дадим имя — Чак?!
— Ну, давай! Если он не против, конечно?
— Незнакомец — не против! — улыбнулся Александр. — Можете звать меня Клешня! Или — Чак!
Александр вспомнил прозвище своего бывшего соседа, Петьки Кожелева. Парень — красавец, из казачьего рода. Он также, как и Сашка, занимался самбо, отслужил срочную в военно-морском флоте. После армии — сразу женился. Как говорили — по любви. Но, видно разудалый норов вольных предков все время будоражил ему кровь. Однажды, в порыве ревности Петька Кожелев решил наложить на себя руки. Он достал свое ружье, приложил его к сердцу и выстрелил. Однако Всевышний не дал умереть лихому казаку. Ствол оружия скользнул в сторону. Комок дроби отсек Петьке левую руку. Конечность бывшему матросу ампутировали по плечо. Однако и после «выздоровления» казачья кровь продолжала лихорадить.
В один из таких приступов «казачей лихорадки» Петька ударил ножом в шею свою жену. Супруга выжила. А Кожелев отправился в лагеря. Вот там-то к нему и прилепилась прозвище — «Рука».
«Что же»! — философски подумал Заречнев. — «Клешня — как «погоняло» ничем не хуже, чем Рука».
— Куда ты идешь… Чак?
— Я не знаю, куда я иду! Мне неизвестно, куда ведет побережье Океана. Я не знаю, есть ли там село, или города. Знаю я только одно — я хочу попасть домой!
— А где твой дом?
— Я же говорил уже…. Далеко!
— Ты — очень странный кромосянец! Самый странный из всех, кого я когда-либо видела! Ну, да мне нет дела до тех насекомых, которые обитают в твоей голове! Сегодня ты спас моего сына и я тебе благодарна за это! Повторяю еще раз — ты можешь требовать от меня любой награды! — она вскинула голову.
«А где у неё муж»? — вдруг подумалось Александру. — «Что-то слишком часто она говорит о любой награде. Не знаю, что это означает здесь, но дома, на Земле подобная формулировка означает, что дама хочет рассчитаться со своим спасителем собой, своим телом. Может, здесь так принято»?
— Скажи, как зовут тебя и твоего сына — если, конечно, вы можете называть чужестранцам свои имена?
— Тебе назвать — можем! Моего сына зовут Талл, меня — Матт!
— Скажи, Матт, а где твой муж? Женщина помрачнела.
— Отец Талла, как мы все, был рыбаком. Он ушел в море два года назад… С тех пор о нем нет известий. Говорят, что их судно разбилось о рифы и затонуло. Но я продолжаю верить….
— Дядя Чак! Пойдем с нами обедать! — парнишка умоляюще посмотрел на землянина. Александр увидел в его глаза и не смог сказать «нет».
Часть туши рыбины они с мальчишкой несли на длинном шесте, положив его на плечи.
Кусок был увесистым, но составлял лишь небольшую часть добычи рыбаков. Лодки, на которой её можно было бы быстро доставить в город, у Матт и Талла не было; пришлось «остатки» вернуть Океану, где на них тотчас же набросились другие обитатели, привлеченные свежей кровью.
— Вы живете одни? — искренне изумился Заречнев, увидев, что хижина, к которой лежит их путь — одинока, других рядом не наблюдается в принципе.
— Мы живем не здесь! — зачем-то заторопилась успокаивать иноземца женщина. — Здесь мы только рыбачим. Здесь у нас — снасти. Приходим сюда на два-три дня, после чего возвращаемся обратно, в город!
— Теперь понятно! — выдохнул Сашка, осторожно снимая с плеча ношу и помещая «свой» конец шеста в рогатину, торчащую их песка. — А далеко до города?
— На лодке — полдня ходу! — ответил за мать парнишка.
— А пешком?
— И пешком — полдня! Если вдоль берега — то столько же. Если напрямую — то в два раза быстрее!
— Вот что! Хватит разговаривать! — напустилась на сына рыбачка. — До захода нужно рыбу посолить, приготовить что-то на ужин. — Иди за дровами для очага!
— Я — помогу! — Александр зачем-то потрогал рукоять ножа. Он справедливо полагал, что вдвоем они с парнишкой наберут нужное количество топлива в два раза быстрее, чем он один. Подросток даже подпрыгнул от радости.
— Тогда оставьте мне свою одежду, оба! Тут недалеко, есть родник. Я постираю ваше шмутье, а то он такое грязное…. Да еще скоро соль высохнет. Намучаетесь тогда. Снимайте! Заречнев стянул крутку, взялся за шнурок шортов. Вспомнил, что под шортами нет нижнего белья, отпустил кожаный ремешок.
— Я — не могу! — сказал он. — Моя вера запрещает мне ходить голым перед незнакомыми людьми!
— Ну, это легко поправимо! — весело засмеялась рыбачка. — Во-первых, мы можем познакомиться! А во-вторых, — продолжила она, заметив кислую физиономию гостя, — у меня есть одежда, в которую ты можешь переодеться, пока я стираю твою брюки и куртку и пока они сохнут!
Она ушла в домик и через какое-то время вынесла светлую широкополую соломенную шляпу, короткие брюки и куртку из плотной материи, внешне похожей на лен — подобие той, какая была одета на ней.
— Это — мужа! — пояснила она. — Он приходил сюда в этой одежде, потом здесь переодевался в рабочее…. Так с последнего его прихода сюда всё и лежит.
Землянин взял шорты и куртку, прикинул на себя. Хламида была великовата, но — самую малость. Он зашел за хижину, быстро переоделся.
Немного подумал, стянул мокасины из кожи Ужаса Неба — во время «грязевой ванны» они пострадали больше всего.
Женщина собрала мужские пожитки, сразу ушла с ними куда-то за низкие заросли. Сашка и Талл, переглянувшись, пошли собирать плавник для костра. Вернулись они довольно скоро. Однако Матт управилась со своей работой все же раньше их. Вся одежда чужеземца была выстирана и развешена на веревке. Мокасины — тоже; они сушились отдельно — на палках, вбитых в грунт.
После плотно и сытного ужина Сашку неудержимо потянуло в сон. «Виновата» ли была в этом усталость, или что-то другое — определить было сложно.
Рыбачка, заметив, что её гость зевнул несколько раз широко и сладко, определила его на ночлег в «мужскую» половину хижины.
Александр заснул в тот момент, когда его голова коснулась темного и плотного валика, заменявшего рыбакам подушку. …Проснулся он задолго до рассвета. Его лба коснулась чья-то рука.
Землянин открыл глаза. Около топчана, на котором он спал вместе с мальчишкой, угадывалась чья-то тенью «Кто это»? — хотел спросить он. Однако та же рука легонько зажала ему рот. Увлекаемый неизвестным визитером, он вышел из хижины. Здесь, при свете звезд, он рассмотрел ночного гостья. Точнее — гостью. Это была Матт. Из одежды на ней были только браслеты на руках.
— Пойдем! — неожиданно нежно сказала она, увлекая Заречнева к морю.
На песке, у прибоя она приблизилась к иноземцу, прижалась к нему твердыми сосками грудей.
— Прости меня! — жарко зашептала она звездному рекруту. — Но у меня два года не было мужчины!
Она обвила руками шею землянина, животом и бедрами прижалась к его телу….
Сашка вдруг понял, что его тело «предало» его. Он почувствовал, как кровь хлынула в чресла, ощутил растущую тяжесть в промежности, его руки коснулись спины женщины….
Они любили друг друга под шелест волн до тех пор, пока горизонт на востоке не стал алым.
— Сегодня мы пойдем в город! — сказала рыбачка, размыкая объятия. — Пойдешь с нами? Землянин кивнул.
— Вот и хорошо! — счастливо засмеялась женщина. Она разбежалась в сторону моря и без брызг ушла в воду.
Когда она выскользнула из объятий Океана — чистая, свежая, словно новорожденная Афродита, Сашке стало вдруг стыдно за свои греховные мысли о предательстве любимой.
Он улыбнулся, подумал о том, что его «драконья» одежда, наверное, уже высохла и её можно одеть.
Однако на веревке её не было. На кольях торчали только мокасины Александра.
— Ветром унесло, в море! — беззаботно пояснила рыбачка. — Такое бывает! Редко, но бывает! Да ты не расстраивайся! Одежду моего мужа можешь забирать себе насовсем! Взамен той, которую унес ветер!
