Книга: Подлинная история русского и украинского народа
Назад: Глава 9 Новый этап: кто и как сочинил «Историю украины»
Дальше: Глава 11 Галицкий раскол
Глава 10
«Украина — для украинцев!»
«В древнерусской летописи часто повторяется о тюркских кочевниках, что они «заратишася» на Русь, т. е. пошли на Русь ратью, войною. Возрождаясь в «украинцах», они опять идут войной на Русь в области культурной: они хотели бы стереть всякий след «русскости» в исконной сердцевинной, Малой (в греческом понимании) Руси. Все русское для них — предмет глубочайшей ненависти и хамскаго презрения. Мы неоднократно упоминали выше о том, что украинское движение с начала XX века сделалось орудием политических интриг против России, главным образом, со стороны Венскаго кабинета, который строил планы включить богатейшую Южную Россию, под названием «Украины», в состав Придунайской монархии. Возбудителями и проводниками такой идеи являлись польские политические деятели в Галиции».Андрей Стороженко, русский историк,«Украинское движение.Краткий исторический очерк,преимущественно по личным воспоминаниям»
Украинский национализм — явление уникальное. Уже потому, что он возник еще до того, как появилась сама украинская нация. И обычно национально-освободительные движения развиваются по определенной схеме. Сначала народ осознает, что он угнетен, затем формулирует (точнее, это делают национальные лидеры) задачи и цели своего освобождения из-под чьего-либо гнета, а потом начинает бороться за свою свободу, и если борьба эта завершилась успехом, народ создает, опираясь на культуру, традиции, исторический опыт, свое национальное государство. С Украиной все вышло шиворот-навыворот. Сначала возникли сепаратистские тенденции, затем появились объяснения, зачем нужно отделяться, вместе с этим был нарисован портрет врага-угнетателя, после возник национализм, и лишь после этого стал формироваться народ, нация, которую якобы угнетали и которая стремилась всегда к свободе.
Как я уже говорил, малороссийский сепаратизм возник во многом под влиянием внешних факторов, точнее под влиянием польских «политтехнологов» 18–19 веков. Они и попытались использовать этот инструмент в борьбе за освобождение Польши, но власти Австро-Венгрии эту идеологию завели еще дальше. Они решили использовать украинский элемент как оружие против Российской империи. Но конечно, украинский сепаратизм был австрийским политическим продуктом, созданным исключительно для внешнего применения. Любой внутренний сепаратизм дунайская монархия подавляла безжалостно и сурово. Растущая мощь России в 19 веке пугала многих в Европе. И тут еще раз призову читателей понять реалии 19-го начала 20 века.
Карта Европы выглядела совершенно иначе, чем сейчас. Нет ни Чехии, ни Хорватии, ни Венгрии — есть Австро-Венгерская империя. До Балканской войны 1877–1878 гг. граница Азии для европейца начиналась в Белграде. Там уже были владения Османской империи. Появление Германской империи в 1871 году изменило расстановку сил на европейском геополитическом пространстве. И повлияло на украинский вопрос. Германия, поздно вступившая в гонку за колониями, пыталась наверстать упущенное, и российские территории казались ей выгодным приобретением. Ее союзник Австро-Венгрия предполагала поучаствовать в дележе, а если нет, то надеялась ослабить слишком уж опасного и крепкого восточного соседа.
Эдуард фон Гартман
Так что польская идея противопоставления малороссов и великороссов и костомаровско-драгомановские размышления о славянской федерации обрели новую форму. Речь пошла о создании отдельного от России малорусского-украинского государства. И эта идея стала все чаще фигурировать во внутренней и внешней политике двух империй. Предполагалось, что галицкие «украинцы» станут основой сепаратистского процесса уже в Малороссии, что созданная с помощью языковых законов и лекций Грушевского украинская нация сможет создать новое государство, анти-Россию, которое было бы буфером между Центральной Европой и собственно Россией.
Считается, что одним из проводников этой идеи был немецкий философ-метафизик Эдуард фон Гартман. Метафизик Гартман, помимо психологии бессознательного, часть работ посвятил еврейскому вопросу, где рассуждал о расовой неполноценности евреев и их паразитической сущности. В одной из статей он писал о возможном расчленении России. Точнее, о том, как это лучше сделать:
«Финляндия была бы отдана Швеции, Бессарабия — Румынии, Эстляндия, Лифляндия и Курляндия вместе с Ковенской и Виленской губерниями преобразованы бы в самостоятельное Балтийское королевство, а речная область Днепра и Прута — в королевство Киевское. Швеция и Балтийское королевство получили бы гарантию их существования от Германии, а Румыния и королевство Киевское — от Австрии и вступили бы с этими государствами в военный союз, при котором их армии были бы в случае войны подчинены командованию стран-гарантов. В Польше снова вступили бы в силу права собственности раздела 1795 года с использованием стратегически целесообразных границ. На Балканском полуострове у Австрии были бы развязаны руки».
«Киевское королевство» я уже упоминал в предыдущей главе. Тогда в галицких украинских газетах писали о его возможном создании и о том, что малороссы только сидят и мечтают, когда же придут освободители с Запада. И даже «украинец» Драгоманов был вынужден бороться с этими измышлениями. Так вот, в планах Гартмана и австро-немецких политиков новая граница Российской империи прошла бы по линии Санкт-Петербург — Витебск и далее по реке Днепр. Население Киевского королевства могло бы составить 18 миллионов человек, и австрийские власти даже подобрали возможного кандидата на престол. Им стал польский князь Лев Сапега, сын политика Адама Станислава, известного галицкого аристократа и землевладельца. Советский историк, специалист по Германии Аркадий Самсонович Ерусалимский в своем труде «Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX в.» приводил такой пример:
«В дальнейшем эти мечты стали оформляться в определенные политические взгляды некоторых кругов юнкерства, которые стремились к захвату новых земель на Востоке, некоторых кругов империалистской буржуазии, которые стремились превратить Россию или отдельные ее обширные части в колониальный придаток Германии, а также некоторых военных кругов, которые свои аннексионистские планы стремились прикрыть стратегическими мотивами. Инкубатором и рассадником подобного рода политических планов стал «Пангерманский союз». Так, в книге, изданной в 1895 г. под многозначительным заголовком «Велико-германия и Срединная Европа в 1950 году», автор, скрывшийся под псевдонимом «Пангерманец», нарисовал широкую перспективу «объединения» всех немцев, проживавших в Австрии, Швейцарии, Венгрии и даже на Волге и в Северной Америке, под эгидой Германской империи, расширенной за счет ряда европейских государств. «Пангерманец» далее писал: «Неизбежная война между Германией и Россией завершит дело объединения. Если она окончится благоприятно, то Германия присоединит балтийские губернии, Эстляндию, Лифляндию и Курляндию, и создаст Польское государство и Русинское (украинское) королевство». Этим последним марионеточным государствам «Пангерманец» уже тогда предназначал еще и особую роль — «принять евреев и славян», которые должны были быть сюда насильственно вывезены с территории «Велико-германии».
Для того чтобы создавать новое государство — «Киевское королевство» или Украину, не в названии, в конце концов, дело, — надо было создать идеологию, на основе которой можно было бы работать с людьми. Нужна была идея, за которой пошли бы миллионы. Австро-венгерскому и теперь уже немецкому руководству показалось, что как раз идеология «Украина — не Россия» станет наиболее подходящей для реализации геополитических задач. Это сейчас кажется, что технологии воздействия на умы, психологической обработки возникли совсем недавно. На самом деле им сотни лет. И нет ничего нового, например, в том, что огромные корпорации, порой подменяя правительства, управляют целыми странами. Или что независимые государства захватываются с помощью частных армий. Индия, колония Британской империи, «жемчужина короны», до 1857 года юридически была под управлением не самой Британии, а частной корпорации, Ост-Индской компании, которая и завоевывала индийские княжества с помощью частной армии наемников-сипаев. Только командовали сипаями английские офицеры. Все, как в современных частных военных кампаниях. Не изменились за века и технологии пропаганды. Средств появилось больше — в частности, соцсети. Но суть и задачи остались прежними.
Так вот, на то, чтобы оторвать от России южные регионы, создать из них отдельную страну, начал работать целый политический механизм, запущенный в Галиции. Как я уже писал в предыдущих главах, это не произошло одномоментно, за год-два, и даже не за десять лет. Но шаг за шагом, год за годом в умы тысяч русских людей закладывалась новая идеология, новая самоидентификация. Языковой закон, сделавший обязательным русинский язык (украинский, говоря по-современному) в школах, поддержка «народовцев», издание «украинской» литературы, легализация в ходе обучения теории Духинского, давление на «москвофилов» и, наконец, создание истории Украины-Руси Грушевским — все это в итоге принесло свои плоды. Причем не только в Галиции.
Экспортировать в Малороссию идеи украинства в его галицийском варианте оказалось не так уж и трудно. После отъезда Михаила Драгоманова из Киева равноценных ему украинских политических лидеров там не возникло. Те, что остались, быстро попали под влияние галицкой пропаганды, и визиты малороссийских деятелей во Львов приняли системный характер. Российское правительство практически не уделяло этому внимания и лишь только перед Первой мировой войной всерьез занялось борьбой с малороссийским сепаратизмом. Но о бездействии властей и действиях русских либералов я подробнее расскажу чуть позже. Сейчас же важно понять — с конца 19 века все деятели малороссийских громад оказались втянуты в орбиту внешней политики официальной Вены. А разрушительная идеология украинства проникала в Малороссию и без всяких усилий австрийского МИДа или разведки. Книги Грушевского спокойно печатались в Петербурге, «Историю русов» можно было купить в киевских книжных лавках, сочинения Духинского знали в пересказе.
И в феврале 1900 года украинство австрийского разлива пришло в Россию. В Харькове была образована первая политическая украинская партия в Российской империи — Революционная Украинская Партия. Она была малочисленна и на первый взгляд не очень влиятельна, но из нее выросли все последующие украинские партии, потому что именно РУП предложила новую идеологию в новой форме, впервые сформулировала базовые принципы украинского национализма.
Ее создатель, Николай Михновский, родился в семье сельского священника, который, по рассказам самого Михновского, детей воспитывал в национальном духе. И даже проповеди в церкви он читал только на народном языке. В 1890 году Михновский стал студентом юридического факультета Киевского университета. Человек его взглядов не мог, разумеется, не оказаться среди членов так называемой «Молодой Громады», то есть объединения студентов и молодых преподавателей, и там, в отличие от «Киевской Громады», культивировались взгляды куда более радикальные. Но Михновский считал, что просто разговоры о малороссийской культуре и особом пути, об истории Украины уже явно недостаточны, что надо действовать.
В 1891 году он, по одним данным, вступил в тайную студенческую организацию, по другим — он сам ее организовал. Несколько студентов Харьковского и Киевского университетов решили присягнуть на верность Украине, сделали они это на могиле Тараса Шевченко, а организацию назвали, что естественно, «Братством тарасовцев». Украинско-казачья мифология, помноженная на стихи певца украинского восстания, оказывала термоядерное воздействие на молодые радикальные умы. «Тарасовцы» заявили, что будут бороться за «самостоятельную суверенную Украину, соборную, единую и неразделенную, от Сана до Кубани, от Карпат до Кавказа, свободную среди свободных, без пана и хама, без классовой борьбы, федеративную республику».
Конечно, надо правильно понимать ситуацию. Это не была массовая организация, куда тут же вступили сотни студентов. Два десятка совсем молодых людей, по сути мальчишек, решили встать на путь борьбы за «самостийность» Украины.
«Наше поколение должно создать свою украинскую национальную идеологию для борьбы за освобождение нации и для создания своего государства… Будем жить своим умом, хотя бы он был и неотесанным, мужицким, потому что иначе мы свой народ никогда не освободим. В противоположность московскому революционному интернационализму и социализму, наш путь идет по линии индивидуализма и революционного национализма».
«Тарасовцы» быстро попали в поле зрения полиции, и в 1893 году часть из них арестовали, часть выслали из Киева. Михновский ареста как-то избежал, закончил университет и начал работать адвокатом, продолжая заниматься своей общественной, точнее антиобщественной, деятельностью. Он, конечно, как большинство украинских деятелей Малороссии, отправился во Львов, это было в 1897 году. Официальная биография националиста гласит, что, дескать, поехал он во Львов, чтобы пообщаться с галицкими украинофилами и купить запрещенные в России книги Ивана Франко и Драгоманова. Что в действительности делал в Галиции Михновский, с кем общался и о чем говорил, видимо, установить не удастся никогда. Но судя по всем дальнейшим событиям, молодой адвокат обогатился там не только знаниями из области самостийнической политической мысли и литературы, но и вполне внятными навыками ведения политической деятельности. Потому что, наверное, в какой-нибудь виртуальной или кинореальности бывает так, что обычный адвокат исключительно самостоятельно берет вдруг и становится умелым политиком. Начинает организовывать акции, писать статьи и документы. То есть вот сам, по наитию, понимает, что такое политическая работа. В реальности все всегда иначе, в реальности человека учат и объясняют алгоритм действий. И вот именно тот факт, что поездка Михновского во Львов всегда освещается в биографической литературе скупо, вскользь, как малозначимый факт его жизни, и заставляет предположить, что он не только покупал книги и учил вирши Ивана Франко.
По возвращении в Россию Михновский поселился в Харькове, где занимался адвокатской деятельностью и общественной активностью. В начале 1900 года он организовал студенческий концерт, посвященный 100-летию издания «Энеиды» Котляревского. Он выступал перед участниками Шевченковских праздников в Полтаве и Харькове, он призывал к действию, вооруженной борьбе против царизма и за права украинского народа. И вот, наконец, в том же 1900 году он участвовал в создании РУП — Революционной Украинской Партии и выступил с речью «Самостийная Украина», ее, что характерно, тут же выпустили во Львове отдельной брошюрой тиражом в 1000 экземпляров. Это оттуда, из нее, начинается вот это майдановское «кто не скачет — тот москаль».
«По какому праву российское царское правительство ведет себя с нами на нашей собственной территории, как со своими рабами?.. На основе какого права на все административные посты нашей страны чиновниками назначены исключительно россияне (москали) или москализованные ренегаты? По какому праву из наших детей готовят в школах врагов и ненавистников нашего народа? Почему даже в церкви господствует язык наших угнетателей? По какому праву правительство российское содранные с нас деньги тратит исключительно на пользу российской нации, лелея и поддерживая ее науку, литературу, промышленность и т. д.? И, наконец, самое главное, имеет ли вообще право царское правительство издавать для нас законы, универсалы и административные положения?»
Михновский внятно озвучил позицию — настало время серьезной, революционной борьбы. Кровавой борьбы. И партия-то у него сразу Революционная и Украинская.
«Времена вышитых сорочек, свиток и водки прошли и никогда уже не вернутся… Украинская интеллигенция встает на борьбу за свой народ, на борьбу кровавую и беспощадную. Она верит в силы свои и национальные, и она выполнит свой долг…»
Стоит обратить внимание на то, что в брошюре Михновского важное место занимает Переяславская Рада. Ну во-первых, это был практически межгосударственный договор — «Два отдельных государства, целиком независимых одно от другого в своем внутреннем устройстве, захотели объединиться для достижения определенных международных целей». Во-вторых, он писал, что в 1654 году украинская нация попала в рабство и наступила «смерть политическая, смерть национальная, смерть культурная для украинской нации». А дальше, подобно польским публицистам, Михновский доказывал, что Россия на Украину прав не имеет, потому что какие тут могут быть права, если москали оккупировали Украину. В реальной, а не сочиненной истории казаки присягали на верность московскому царю, но как раз поэтому Михновский вообще не упоминал эту присягу, а сосредоточился на документах, которые определяли полномочия Российского государства на присягнувших территориях Южной Руси. Михновский придумал термин «Переяславская конституция», дескать, из статей документов следует, что был создан союз государств, где Украина получила свою форму управления и полномочия. Но потом коварные москали договор нарушили и свободную Украину обманом постепенно захватили и свободы лишили. И Михновский выдвигает лозунг: «Единая неделимая Россия для нас не существует», а украинское движение будет теперь заниматься тем, что строить новую Украину от Карпат до Кавказа.
Историческая наука тем и хороша, что ясно демонстрирует — ничего нового человечество, как правило, не придумывает и все когда-нибудь повторяется. Так что это не нынешние идеологи Майдана придумали тезисы об оккупации Украины и о союзе двух равных государств в Переяславле. В брошюре Михновского, по сути, был спрессован весь предыдущий русофобский опыт польских и галицко-украинских историков и пропагандистов, она стала логичным продолжением векового труда по созданию украинской идентичности. И кроме того, она заложила фундамент всей последующей идеологии украинского движения, вплоть до наших дней.
Именно эта позиция, что в 1654 году в Переяславле два равновесных государственных образования — Россия и Украина — заключили якобы союзный договор, позволила всем новым украинским политическим движениям и партиям иметь основания говорить о праве самоопределения Украины. Так, участники Товариства (то есть общества) Украинских Прогрессистов, которое было создано в 1908 году, так и заявляли, что «конституционная хартия Украины» была «насильственно отменена» Москвой, «вопреки ясно выраженным чаяниям и протестам украинского народа».
Интересно, что Михновский заложил и еще один принцип украинской политики, а именно оценку двух сторон, где одна — это всегда кошмарный монстр, а вторая всегда невинная жертва имперского произвола. Жесткий радикализм Михновского оказался для многих довольно шокирующим, потому что большинство малороссийских украинофилов полагали, что основой борьбы должна быть культурная и политическая работа. Но не революция и не террор. Да, о создании независимой Украины уже заговорили вполне открыто. Но при этом не все были готовы отказаться от общего с Россией культурного прошлого, общей литературы, научной школы. В итоге РУП раскололась на несколько течений и ячеек, а сам Михновский и примкнувшие к нему наиболее радикальные молодые деятели создали из РУП в начале 1904 года Украинскую народную партию (УНП), которая своей целью провозгласила борьбу за независимость Украины: «Мы боремся против иностранцев не потому, что они иностранцы, а потому, что они эксплуататоры».
Михновский был партийным лидером, идеологом, он написал, можно сказать, основной манифест украинского национализма, который стал базовым для многих поколений, и который, по сути своей, и сегодня воплощается в жизнь властями Украины. «Десять заповедей УНП», этакий партийный катехизис, присяга для каждого нового члена партии, стоят того, чтобы процитировать их полностью.
«1. Одна, едина, неподільна, від Карпат аж до Кавказу самостійна, вільна, демократична Украіна — республіка робочих людей.2. Усі люди — твοi браття, але москалі, ляхи, угри, румуни та жиди — се вороги нашого народу, поки вони панують над нами и визискують нас.3. Украіна для украінців! Отже, вигонь звідусіль з Украіни чужинців-гнобителів.4. Усюди и завсігди уживай украінськоі мови. Хай ні дружина твоя, ні діти твοi не поганять твое! господи мовою чужинців-гнобителів.5. Шануй діячів рідного краю, ненавидь ворогів його, зневажай перевертнів-відступників — і добре буде цілому твоему народові й тобі.6. Не вбивай Украіни своею байдужістю до всенародних інтересів.7. Не зробися ренегатом-відступником.8. Не обкрадай власного народу, працюючи на ворогів Украіни.9. Допомагай своему землякові поперед усіх, держись купи.10. Не бери собі дружини з чужинців, бо τβοi діти будуть тобі ворогами, не приятелюй з ворогами нашого народу, бо ти додаеш і'м сили й відваги, не накладай укупі з гнобителями нашими, бо зрадником будеш».(1. Одна, единая, неделимая, от Карпат и до Кавказа независимая, свободная, демократическая Украина — республика рабочих людей.2. Все люди — твои братья, но москали, ляхи, венгры, румыны и евреи — это враги нашего народа, пока они господствуют над нами и обирают нас.3. Украина — для украинцев! Итак, выгони отовсюду с Украины чужаков-угнетателей.4. Всегда и везде используй украинский язык. Пускай ни жена твоя, ни дети твои не оскверняют твой дом языком чужаков-угнетателей.5. Уважай деятелей родного края, ненавидь врагов его, презирай оборотней-отступников — и хорошо будет всему твоему народу и тебе.6. Не убивай Украину своим равнодушием к всенародным интересам.7. Не становись ренегатом-отступником.8. Не обворовывай собственный народ, работая на врагов Украины.9. Помогай своему земляку прежде всех, держись в центре товарищей.10. Не бери себе жену из чужаков, поскольку твои дети будут тебе врагами, не дружи с врагами нашего народа, поскольку ты даешь им силу и отвагу, не создавай союзы с угнетателями нашими, поскольку будешь предателем.)
Пункт номер два особенно прекрасен. В нем вся суть будущей украинской политики. В нем перечислены все виновные в бедах несчастного украинского народа. Все люди — братья, но вот поляки, москали, евреи и венгры — нет. Но это не просто все соседние страны, это ведь еще и нации, населявшие саму Малороссию. Но они чужаки и враги украинского народа, смотрим пункт 10, с ними дружить-то нельзя. Причем Михновского нельзя считать просто болтуном и демагогом. Он был деятельный человек, в самом первом публичном выступлении, в феврале 1900 года, он заявил, что террористические методы помогут Украине обрести свободу.
А в 1904 году он начал готовить реальные теракты. Тогда в России праздновалось 250-летие воссоединения Малороссии и Великороссии (еще не было советской науки, и потому еще не в ходу был термин «воссоединение России и Украины»), а члены УНП решили в знак протеста взорвать расположенный в Харькове памятник Пушкину. Еще боевики решили, что в Одессе они взорвут памятник Екатерине Второй, в Киеве — императору Николаю Первому (сейчас, кстати, на его месте стоит памятник Тарасу Шевченко). Подорвать успели только памятник Пушкину, акцию провела подпольная боевая организация УНП, называлась она «Оборона Украины», руководил ею Виктор Чеховский. Памятник, правда, не пострадал, взрыв частично разрушил пьедестал. А вокруг боевики раскидали листовки с призывами бороться за национальное освобождение.
Стоит сказать, что желаемого эффекта не вышло, даже украинофилы отреагировали отрицательно. Тех, кто взрывал бронзового Пушкина, лидеры Революционной Украинской Партии назвали «кружком политических придурков». Обычные же люди и вовсе не поняли, что за борьбу им предлагают, за свободу кого и против чего. Большая часть населения Малороссии вообще идентифицировала себя как русских, или малороссов, или казаков. Тех, кто считал себя «украинцами», практически не было.
В 1905 году в Полтаве вышла небольшая брошюра «Что сказало население Полтавской губернии о своем старом быте». Это было этнографическое исследование, сделанное несколькими, как сейчас выражаются, волонтерами из числа местной интеллигенции.
«ВСТУПЛЕНИЕ.В целях изучения местного народного быта, в связи с историческим прошлым края, сотрудниками Полтавского губернского статистического Комитета составлена краткая программа, которая, по мере разыскания адресов добровольных корреспондентов, интересующихся местными изучениями, была разослана статистическим Комитетом в течение 1896 и 1897 годов разным лицам в 300 с лишним населенных пунктов, в пределах губернии. Эта программа заключала в себе несколько вопросов, касающихся совершающихся в наше время изменений местного народного быта. Полученные от г. г. корреспондентов сообщения по этим вопросам и составляют содержание нижеследующего очерка».
И вот крайне интересно, какую информацию корреспондентам — а среди них были и крестьяне, и священники, и казаки, и землевладельцы, и отставные солдаты — удалось собрать именно в области этнографии. Один из вопросов, задаваемых респондентам, звучал так: «Как само себя называет в племенном отношении население вашей местности и как называют его соседи?»
И вот какие ответы были получены. Позволю себе привести несколько обширных цитат подряд, потому что они уж очень ярко характеризуют ситуацию в Малороссии, точнее в Полтавской губернии, в начале 20 века.
«Так, из Гадячского уезда, из района Русановской и Сергиевской волостей, свящ. В. М. Яновский сообщает, что в сознании населения имеет определенный смысл лишь частное обозначение «козаки» или «мужики». Название «хахлы» употребляется как прозвище, в деловом же разговоре обыкновенно говорят: мы, «козаки», мы, «мужики». Тем не менее, сообщает тот же кор-т, при отсутствии общего племенного имени население, однако, различает себя от «руських» (т. е. великоросов), литвинов и других обособленных племенных групп.…В Чернечеслободской вол., Роменского уез., население применяет к себе название «мужиков». В Велико-Бубновской вол., того же уезда, по сообщению козака А. Л. Саливона, нет имени у населения. В Гриневской волости, Роменского же уезда, сложилось название «хахлы-хлиборобы». В Бацмановской вол., того же уез., как сообщает свящ. Скитский, малороссами называют себя только сравнительно просвещенные, — остальные говорят о себе «люде, тай годи». В Туровской вол., Прилукского уез., по сообщению нар. учит. А. К. Колодуба, население не имеет собственного имени.Средняя полоса губернии представлена нижеследующими сообщениями. В части Пирятинского уез., примыкающей к Харьковецкой вол., у населения нет определенного имени. Местные жители называют себя русскими, но при этом поясняют, что они, собственно, казаки. Названия — мужик, хохол, малоросс употребляются в Пирятинском уез. в перемежку, как равнозначащие слова, обнимающие, очевидно, неограниченные понятия. В с. Исачках, Лубенского уез., по сообщению О. В. Романова, ясное племенное сознание отсутствует у населения. В м. Лукомье, того же уез., различаются только казаки и мужики (крестьяне). В с. Великой-Селецкой, Лубенского же уез., население называет себя мужиками, как полагает корреспондент «по необразованности». В м. Богачке, Миргородского уез., существуют названия «городяне» для жителей местечка и «богачане» для остального поселения, а общего имени нет. В с. Зубовке, того же уезда, по сообщению народн. учителей П. В. Косяченко и И. И. Стасевского, жители не находят для себя другого племенного названия, кроме «хахол», соседи же величают «казачьим селом».…Из Лялинской вол., Золотоношского уез., на вопрос о племенном названии населения кр-н А. Д. Дехнич лаконически сообщает: «По описи в настоящее время считаемся мы малороссы».В Ляшковской вол., Кобелякского уез., малороссами называют себя, как сообщает народн. учит. Н. А. Рудичев, только учившиеся в школах; неграмотных называют хахлами. В Хорошковской вол., того же уезда, названия малоросс не слышно.В м. Голтве, Кобелякского уез., население называет себя, по сообщению казаков А. И. Пивоваренко и П. Д. Хохули, «малороссийскими казаками», в просторечии «хахлами», изредка «гатьманцами» и «запорожским поколением». Название «гатьманцы» (от слова гетманщина) распространено, главным образом, близ границы с Екатеринославской губернией. Жителей м. Переволочны. Кобелякского уез., по сообщению казака Н. Т. Левченко, соседи, да и сами они себя называют «запорожцами», придавая этому слову смысл почетного названия».
Из приведенного отрывка видно — никакой четкой идентичности в Малороссии, точнее даже в ее сердце, на Полтавщине (а именно полтавский диалект потом стал основой украинского языка в годы СССР), в те годы просто не существовало. Люди, скорее всего, даже и не задумывались, кто же они, пока не спросил их об этом пытливый корреспондент. Население крупных городов считало себя обычно русскими или малороссами, но почти никогда украинцами.
Снова поясню, когда я говорю о каких-то спорах в украинском движении, о непринятии радикализма Михновского, то стоит иметь в виду — это было совсем не массовое движение, это были не сотни и тысячи крестьян и рабочих, студентов и мещан, которые только и ждали, когда же Украина скинет москальский гнет. Все эти споры о путях украинской политики шли среди небольшой группы радикалов, революционеров и интеллектуалов. Они были вполне сочетаемы, и, кроме того, население Малороссии вообще не ощущало себя более угнетенным, чем, скажем, население Калужской или Казанской губерний. Крестьянам одинаково тяжело жилось и там и там. Например, малороссийские крестьяне одними из первых стали переселяться в Туркестанский край, когда правительство позволило это делать в конце 19 века, вовсе не потому, что в Полтаве или в Поднепровье они испытывали особое давление властей или кто-то не давал им говорить по-народному, по-малороссийски. Они ехали на край света, потому что там давали много земли и подъемные, а в Малороссии со свободными землями как раз были проблемы.
Так что Михновскому приходилось непросто в продвижении своих идей, в развитии идеологии украинского сепаратизма. Но националисты за дело взялись всерьез и всеми способами пытались увеличить свое влияние в народной среде, объяснить крестьянам, что они вовсе не русские, и не малороссы, и не казаки. Хотя славное казачье прошлое было важным элементом пропаганды. Но убеждать нужно было людей в том, что они вообще другой народ и у них своя история. Отличная от русских. Михновский одну за другой открывал газеты, их запрещали, он открывал новые. «Независимая Украина», «Хлебороб», «Слобожанщина», «Сноп». Он пишет в брошюре «Самостийная Украина»:
«Боротьба з Росіею диктуеться нам нашими історичними традиціями, нашим географічнім положениям і специальною історичною ролею, яку судилося нам грати <…> В цій якраз лежить украінська національна ідея, що мусить буди підставою нашоі цілоі політичноі програми». (Борьба с Россией диктуется нам нашими историческими традициями, нашим географическим положением и специальной исторической ролью, которую суждено нам играть <…> В этом как раз и заложена украинская национальная идея, должен быть основанием нашей целой политической программы.)
В 1909 году он создал Товарищество взаимного кредитования, якобы для того, чтобы крестьяне, политически активные мещане, студенты могли помогать друг другу деньгами. Обычно такие структуры служат отличным прикрытием для легализации денег, полученных на подрывную деятельность незаконным путем, например из-за границы. И полиция, кстати, всерьез подозревала, что товарищество — просто прикрытие для деятельности нелегальных политических ячеек, которые пропагандируют сепаратистские взгляды. Потому что основания думать так имелись. У полиции (в те годы за разведку в Российской империи отвечал именно Департамент полиции) и русских дипломатов были данные, что финансирование украинских движений в Малороссии идет из Вены и Берлина. Согласно этим данным, массовое появление в Южной России газет на украинском языке в 1905–1906 годах было не случайным, а во многом его профинансировали как раз австрийские власти. Из «Записки об украинском движении 1914–1916 годов с кратким очерком истории этого движения как сепаратистско-революционного течения среди населения Малороссии»:
«Сепаратисты новой культурно-политической марки отвернулись с презрением от этнографического украинофильства, окрестили свою идеологию «украинством», пропаганду свою называют «украинским движением», а своих единомышленников — сознательными украинцами. Партизаны украинства принесли в 1905 году в Россию выработанный ими для малороссов особый книжный (украинский) язык. Язык этот сознательные украинцы применяют в качестве орудия борьбы против роста русской (школьной и внешкольной) культуры в среде южнорусского населения, в надежде вытеснить постепенно эту культуру на юге России и водворить новую культуру — украинскую».
В Австро-Венгрии вопросами поддержки украинского сепаратизма занимались непосредственно наследный принц Франц-Фердинанд и Военное Министерство. В начале 20 века в Галиции состоялось несколько встреч, где принц общался с украинскими деятелями как Прикарпатья, так и Малороссии. Точно известно, что в 1910 году во Львове прошло несколько таких совещаний, где приняли решение создать боевую организацию из украинских националистов, которая в случае начала войны могла бы развязать на территории Малороссии подрывную, террористическую деятельность против властей и политиков.
До создания таких украинских боевиков в Малороссии дело все же не дошло, но угрозы от них исходили регулярно. В 1911 и 1912 годах в издаваемом в Москве журнале «Русская мысль» его редактором, известным публицистом Петром Струве, были помещены статьи, посвященные украинскому вопросу. В этих статьях Струве писал, что «украинская культура в России не принадлежит к числу фактов необходимых либо полезных», и обращался к русскому прогрессивному общественному мнению с призывом «энергично, без всяких двусмысленностей и поблажек вступить в идейную борьбу с украинством, как с тенденцией ослабить и даже упразднить великое приобретение нашей истории — общерусскую историю».
В 1914 году из города Вильны в Москву на имя редактора журнала «Русская мысль» П. В. Струве пришло письмо за подписью «Мазепинцы». Словом «мазепинцы» (как созвучно со словом «бандеровцы», не правда ли?) называли в те годы в России сторонников украинского сепаратизма, имея в виду, что как Мазепа предал Петра Первого и общие интересы России и Малороссии, так и украинские сепаратисты предают свою страну. Россию. Другой тогда не было. Дело не только в том, что в письме были угрозы. Обращает на себя внимание и уровень дискуссии и доводы. Это почти полная калька с Духинского и «Истории русов», это плоды просвещения профессора Грушевского. Тут и монголоиды-московиты, и великая Украина, перед которой дрожала Византия, и будущее страны, где Украина не просто «цэ Европа», а одна из трех ведущих держав континента.
«Можем смело поздравить вас с успехом агитации против ненавистных вам «мазепинцев». Русская жандармская полиция поняла вас и проводит вашу программу в жизнь. Плоды вашей агитации чувствует и наша семья, потерявшая к празднику мира и любви отца и брата, которые арестованы «либералами-националистами» из русской охранки. <…> Дальше идти в своей эволюции вам, кажется, уже некуда. Удивляемся только вашему бесстыдству и невообразимому цинизму по отношению к братской все же народности. Но не можем не выразить вам и своей благодарности. В своем ослеплении вы указываете нам ту дорогу, по которой мы должны пойти. Ослабленное и глубоко деморализованное сифилитическое великорусское племя никогда не проникнется вашими идеями, для проведения в жизнь которых нужны сила, свежесть и энтузиазм возрождающейся народности. Мы, обретающие в борьбе свое право, право сильных духом и телом, не боимся убивающих тело, душу же не могущих убить. Наш народ в массе сознал свой интерес, свою выгоду и борется за них, вернее, готовится к внезапной решительной кровавой борьбе. Вся эта невидная мелкая работа, которая так лихорадочно велась на Украине, была подготовкой к решительному шагу. Шла эта работа в невидимом русле широко и открыто, но не ясно для угнетателей-чужаков. Проповедей мы не читали, программ не создавали, дискуссий избегали. Консолидация сил в решительный момент, сознание своей выгоды и полное уничтожение русского гнета — вот все те простые идеи, которые руководили нами. Гнет охранки, нововременская, погодинская и ваша агитация была и есть нам на руку, так как ясно дает понять колеблющимся ту истину, что с великорусами (точнее, московитами) никакое соглашение невозможно. <…> Россия ведь прогрессивной стать не может, она идет к упадку, гниет и разлагается. …Мы знаем, что Россия неминуемо должна быть уничтожена или низведена на степень третьестепенной державы. Гегемония в Восточной Европе должна перейти к нам, к украинскому племени, объединенному и вооруженному условием, необходимым для этой великой задачи, — собственной державой. Преследуя эту цель, мы приветствуем все, что отдаляет наших врагов московитов от прогресса и европейской культуры. Прежде же всего нас радует отсутствие сознания своих интересов в широкой великорусской массе, ибо сознание государственности не есть еще сознание национальное. А не имея этого рычага исторического прогресса в своих руках, «господствующая народность» явно идет к гибели. Ваше подчас наивное доктринерство и продажные писания «Нового времени» — ведь это отвратительный суррогат и только. Мы же, не гоняясь за блестящей формулой, делаем свое дело исторической важности, дело, результаты которого почувствуете и вы на своей шкуре. Час расплаты близок. А за наше семейное горе <…> рассчитаемся с вами на днях. Мышьяк — сами убедитесь — действует верно и даст время для размышлений. Но и другим передайте, что национально-политическая гегемония в Западной Европе будет у пруссаков, в Восточной Европе — у украинцев, вне Европы — у англичан. Эти три великих племени призваны историей совершить великое дело обновления человечества. Не забывайте, что у нас жива традиция, когда мы, украинцы, владели всей Восточной Европой, когда перед нами дрожала Византия. Мы идем, проснувшись от сна, смелые и убежденные в необходимости решить задачу жизни и смерти. Шире же дорогу: «Inter arma silent Musae» («Среди оружия молчат музы».). Не культурой поэтому мы будем бороться с вами, а тем, что наиболее понятно для монгольского черепа московитов: «апельсинами» (очевидно, круглые метательные бомбы). Даем право вам и в печати обсудить наше письмо и если в силах, то оправдаться в своей неприкосновенности… даем вам неделю срока. Объяснение надеемся увидеть в газете «Речь», «День» или «Биржевка». Без всякого почтения — мазепинцы».
Ясное дело, что дальше угроз не пошло. Да и писем больше в редакцию не поступало. В 1914 году не было соцсетей и электронной почты, поэтому «диванный спецназ» украинского сопротивления отсылал послания клятым москалям не каждую минуту, а куда реже. И вот еще интересная деталь — написано все было по-русски. Прямо как сейчас, когда свидомые украинцы проклинают в «Фейсбуке» или «Вконтакте» москальских оккупантов Крыма и лживых кремлевских журналистов на москальской же мове.
Но вернусь все же к Николаю Михновскому. Среди деятелей малороссийского украинства он играл, без всякого сомнения, важнейшую роль. Но рассказ о его судьбе и бурной политической жизни не является задачей этой книги. Стоит лишь отметить, что в сегодняшней Украине его имя, конечно, не предано забвению, но в крупных городах Украины нет ни одного памятника (тот, что на могиле, разумеется, не в счет) одному из отцов украинской национальной идеи. Небольшой памятник Михновскому поставили лишь в его родном селе. Есть несколько мемориальных досок, но в целом, на уровне государства, памяти Михновского несколько сторонятся. Возможно, потому, что финал его биографии не вписывается в героическую легенду о не покоренном москалями украинце. Вот, например, Степан Бандера — убит, нацистский пособник Шухевич — убит. А Михновский покончил с собой в 1924 году в Киеве.
Говорили, что его, дескать, ликвидировали агенты ГПУ, конечно же, потому, что он был деятелем украинства. Но дело в том, что в 1924 году в Киеве вовсю шла советская украинизация, и Михновский мог бы как раз найти себе применение, как нашел его профессор Грушевский. Видимо, были другие причины. По рассказам друзей, при Михновском после смерти нашли записку «Хочу умереть своей смертью. Как в пословице: туда крутись и сюда вертись, однако одинаково в голове смерть. Передайте мой привет тем, кто меня помнит. Ваш Коля».
