Пожелание есть сама сущность человека (по 1 опред. афф.), т. е. (по пол. 7 части 3) стремление, по которому человек стремится сохранить свое существование. Поэтому пожелание, рождающееся из радости, поддерживается или усиливается самим аффектом радости (по опред. радости, которое см. в схолии пол. 2 части 3), то же, которое, наоборот, рождается из печали, уменьшается или сдерживается самим аффектом печали (по той же схолии), и, таким образом, сила пожелания, возникающего из радости, должна определяться человеческим могуществом, и вместе с тем могуществом внешней причины; сила же пожелания, вытекающего из печали, определяется только человеческим могуществом, – что и требовалось доказать.

Этими немногими замечаниями я объяснил причины человеческого бессилия и непостоянства, а также и то, почему люди не следуют предписаниям разума. Остается еще показать, что же именно предписывает нам разум, какие аффекты согласуются с правилами человеческого разума и какие, наоборот, противны им. Но прежде чем я начну доказывать это подробно своим геометрическим методом, я хочу кратко показать здесь сами предписания разума, чтобы каждый мог легче понять то, что я думаю. Так как разум не требует ничего против природы, то он, следовательно, требует, чтобы каждый любил самого себя, искал своей пользы, того, что для него действительно полезно, и стремился бы ко всему тому, что действительно ведет человека к большему совершенству, и вообще, чтобы каждый стремился, насколько может, сохранить свое существование. Это столь же необходимо истинно, как и то, что целое больше своей части (см. пол. 4 части 3). Далее, так как добродетель есть не что иное (по опр. 8 этой части), как действование по законам собственной природы, а всякий стремится сохранить свое существование (по пол. 7 части 3) лишь по законам своей природы, то из этого следует, во-первых, что основание добродетели есть само стремление сохранить собственное существование и что счастье состоит в том, что человек может сохранять свое существование. Во-вторых, следует, что к добродетели нужно стремиться из-за нее самой, и что нет ничего такого, что было бы предпочтительнее ее или что было бы для нас полезнее, из-за чего мы должны были бы стремиться к ней. Наконец, в-третьих, следует, что самоубийцы слабы духом, и что они вполне побеждаются внешними причинами, враждебными их природе. Далее, из постулата 4 части 2 следует, что мы никогда не можем сделать так, чтобы мы для сохранения нашего существования не нуждались ни в чем вне нас, и чтобы мы жили так, чтобы не иметь никаких отношений с вещами, которые находятся вне нас; и если мы, кроме того, обратим внимание на нашу душу, то действительно разум наш был бы менее совершенным, если бы душа существовала только одна и ничего не понимала бы, кроме самой себя. Итак, вне нас существует многое, что нам полезно и к чему мы поэтому стремимся. В числе этого нельзя придумать ничего превосходнее того, что вполне согласно с нашей природой. Действительно, если, например, соединятся между собой два индивидуума совершенно одинаковой природы, то они составляют индивидуум вдвое могущественнее единичного. Таким образом, для человека ничего не может быть полезнее другого человека; ничего лучшего, говорю я, люди не могут желать для сохранения своего существования, как то, чтобы все соглашались во всем, чтобы души и тела всех составляли как бы одну душу и одно тело и чтобы все вместе, насколько могут, стремились сохранить свое существование и все вместе искали для себя общей пользы. Из этого следует, что люди, управляемые разумом, т. е. люди, которые ищут своей пользы под руководством разума, ничего не желают себе такого, чего они не желали бы другим людям, и что они поэтому справедливы, верны и честны.

Вот те предписания разума, которые я хотел здесь показать кратко, прежде чем начать доказывать их подробнее по порядку; это я сделал для того, чтобы привлечь к себе внимание тех, которые думают, что этот принцип, т. е. что каждый стремится искать своей пользы, есть основание нечестия, а не добродетели и благочестия. Показав кратко, что на деле это вовсе не так, я продолжу доказывать это тем же путем, которым мы шли.