КУРАКИН АЛЕКСЕЙ БОРИСОВИЧ

Правнук знаменитого дипломата и свояка Петра I Александр Борисович Куракин был большим педантом в одежде. Каждое утро, когда он просыпался, то по специальной книге в виде альбома выбирал себе наряды на предстоящий день. В этом альбоме, который утром приносил камердинер, находились образцы ткани, из которой были сшиты великолепные костюмы князя. К каждому наряду полагалась особенная шпага, украшенная драгоценными камнями, перстень с бриллиантом, такая же пряжка, эполеты, табакерка, усыпанная изумрудами, соответствующий головной убор и т. д.

Рассказывают, что однажды, играя в карты у Екатерины II, князь чуть не лишился чувств: открывая табакерку, он увидел, что перстень на его пальце совсем не подходит к табакерке, а она, в свою очередь, не соответствует остальному одеянию. Волнение чудака было столь велико, что он с хорошими картами проиграл игру. К счастью, никто, кроме него самого, не заметил небрежности прислуги в выборе платья. Но оплошавший камердинер ничуть не пострадал: А. Б. Куракин за свою жизнь никого не оскорбил.

Александр Борисович Куракин родился в 1752 году и принадлежал к старинному княжескому роду, начало которому положил князь Андрей Петрович Булгаков по прозвищу Курака. Род князей Куракиных внесен в пятую часть родословных книг Орловской и Пензенской губерний.

Предки Александра в XVI и XVII столетиях были боярами в Москве. Наиболее известные из них: Иван Семенович (умер в 1632 г.) участвовал в 1606 году в боярском заговоре против Лжедмитрия I; Федор Семенович (умер в 1656 г.) не раз отличался в царствование Михаила Федоровича в борьбе с поляками и татарами; Григорий Семенович (умер после 1679 г.) командовал сетью укреплений Московского государства, участвовал в войнах с поляками и крымскими татарами; Федор Федорович (умер после 1683 г.) в 1662 году способствовал усмирению в Москве Медного бунта; в 1674 году, при «объявлении» царевича Феодора, был назначен к нему дядькой, но в следующем году попал в опалу из-за своего чудачества – постоянно держал при себе бабку-ворожку; Борис Иванович (1676–1727) в юности был спальником при Петре I и участвовал в его «потешных» сражениях и забавах, а с 1709 года состоял послом России во многих странах, исполнял личные поручения императора; Александр Борисович (1697–1749) – сын Бориса Ивановича, обер-шталмейстер и сенатор, был послом в Париже. И наконец, отец Александра Борисовича, Борис-Леонтий Александрович (1733–1764) – президент камер-коллегии и коллегии экономии, сенатор. Он способствовал поднятию значения финансовых учреждений и расширению их задач в области государственного хозяйства. Доклады его, высоко ценившиеся Екатериной II, легли в основу наказа депутатам от камер-коллегии в комиссию в 1767–1768 годах.

Александр воспитывался под руководством своего дяди, графа Н. И. Панина, вместе с будущим императором Павлом I, с которым уже тогда водил тесную дружбу. (Куракин с благоговением всю жизнь хранил у себя стол, за которым провел, как он считал, лучшие годы своей жизни, обучаясь вместе с Павлом Петровичем.) Сначала мальчик получил хорошее домашнее образование, потом учился в Киле и Лейдене, позже собрал громадную домашнюю библиотеку. Он написал и издал три книги: «Precis historique de la vie du comte M. J. de Panine» (Лондон, 1784); «Описание путешествия князя A. Б. Куракина вниз по Суре» (Санкт-Петербург, 1793) и «Souvenirs d’un voyage en Hollande et en Angleterre» (Санкт-Петербург, 1815).

При Екатерине II правнук знаменитого дипломата и свояка Петра I был сослан в ссылку в свое саратовское имение Надеждино. Причиной опалы послужила обнаруженная во время путешествия секретная переписка его с флигель-адъютантом Бибиковым и симпатии к другу детства – будущему императору Павлу I.

В имении Александра Борисовича кипела бурная жизнь – большой наплыв гостей всегда был приятен князю. Многие из бедных дворян жили здесь по нескольку месяцев, не смея представиться хозяину. Но все они пользовались удобствами барской жизни: во дворе стояли наготове экипажи для прогулок, на пруду всех желающих покататься на лодках поджидали дюжие гребцы, прислуга в любой момент была готова выполнить любую прихоть гостя, столы ломились от яств и вина.

Куракин установил для многочисленных гостей семь правил, которые в виде отпечатанного листа вручались каждому, кто переступал порог гостеприимного дома князя. Первое правило гласило: «Хозяин, удаляясь от суеты и пышностей мирских, желает и надеется обрести здесь уединение совершенное, а от оного проистекающее счастливое и ничем не поколебимое спокойствие духа»; второе – «хозяин почитает хлебосольство и гостеприимство основанием взаимственного удовольствия в общежитии. Следственно, видит в оных приятные для себя должности»; третье – «всякое здесь деланное посещение хозяину будет им принято с удовольствием и признанием совершенным»; четвертое – «хозяин, наблюдая предмет и пользу своего сюда приезда, определяет в каждый день разделять свое время жалующими к нему гостями от часу пополудни до обеда, время обеда и после обеда до семи часов вечера»; пятое – «хозяин по вышеуказанному наблюдению определяет утро каждого дня от семи часов до полудни – для разных собственных его хозяйственных объездов, осмотров и упражнений, а вечер каждого дня, от семи до десяти часов, определяет он для уединенного своего чтения или письма»; шестое – «хозяин просит тех, кои могут пожаловать к нему на один или на два дня, или на многие дни, чтобы, быв в его доме, почитали себя сами хозяевами, никак не помня о нем единственно в сем качестве, приказывали его людям все подобные для них услуги и, одним словом, распоряжались бы своим временем и своими упражнениями от самого утра, как каждый привык и как каждому угодно, отнюдь не снаравливая в провождении времени самого хозяина, который через то с новою к ним благодарностью получить свою свободу им приятное безостановочно и с продолжительным тщанием выполнять»; седьмое – «хозяин никогда не ужинает, но всякий день в девять часов вечера, будет у него ужин готов для всех, прибывших к оному, и он, прося дозволения от оного всегда отлучаться, просит также своих случающихся гостей, несмотря на его отсутствие, за оный садиться и за оным самим хозяйничать». Многочисленные гости быстро привыкали к чудачествам хозяина и чувствовали себя в его имении, как дома.

Павел I по восшествии на престол пригласил друга детства в Петербург и назначил его вице-канцлером с присуждением звания тайного советника. Кроме того, Павел Петрович удостоил Александра Борисовича ордена Св. Александра Невского и ордена Св. Андрея Первозванного, а также подарил ему пять тысяч душ крепостных, 20 тысяч десятин земли в Тамбовской губернии и рыбные промыслы на Волге.

Но триумф Александра Куракина вследствие переменчивого нрава императора продолжался недолго. В 1798 году он уступил место вице-канцлера В. П. Кочубею.

При Александре I князь был в 1806 году послом в Вене и в 1808–1812 годах в Париже. Во французской столице в 1810 году Куракин едва не погиб во время пожара на празднике, данном австрийским послом князем Шванценбергом по случаю бракосочетания Наполеона с эрцгерцогиней Марией Луизой. (Тогда в огне погибло около 20 человек, в том числе хозяйка дома – жена князя Шванценберга.) Александр Борисович сильно обгорел, у него не осталось волос, руки и ноги были покрыты сильными ожогами. Спасением князь был обязан отчасти своему мундиру, который весь был вышит золотом. Оно до того нагрелось, что вытащившие русского посла из огня французские офицеры долго не могли поднять тело, обжигаясь от одного только прикосновения к его одежде. Они стали лить на потерявшего сознание Куракина воду из лужи, а другие в это время отрезали бриллиантовые пуговицы с мундира, сорвали золото и другие драгоценности. Во время суматохи князь лишился бриллиантов на сумму более 70 тысяч франков.

Долгое время жизнь русского посла находилась под угрозой. Его лечили лучшие врачи Франции, в том числе и личный врач императора Наполеона. Поправив здоровье, Куракин приказал слугам перенести себя в бархатном кресле, халате и соломенной шляпе в свой загородный парижский дом. Перед тем как прислуга внесла князя в резиденцию, он произнес приветственную речь перед жителями пригорода Парижа, собравшимися у входа в здание.

Под конец своей жизни Куракин состоял членом Государственного совета и жил в Петербурге на Большой Морской улице. В своем роскошном особняке он регулярно устраивал пышные обеды и балы, на которых разыгрывались лотереи в пользу прекрасного пола. Но призами служили не денежные выигрыши, а очень дорогие вещи и одежда. На подобных балах хозяин не раз принимал Александра I с семьей.

Привязанность к драгоценностям и экстравагантным нарядам князь сохранил до конца своих дней. Он часто носил глазетовый или бархатный кафтан или камзол с бриллиантовыми пуговицами и крестом с изумрудами, а на груди и рукавах при этом были кружева. На правое плечо князь надевал эполеты, украшенные бриллиантами и изумрудами, пряжка и шпага были отделаны алмазами. Шляпа тоже украшалась драгоценными камнями.

Сохраняя екатерининский обычай, Куракин продолжал ездить в позолоченной карете с лакеями, скороходом на запятках, двумя верховыми впереди и двумя скороходами, бежавшими за каретой, хотя в это время уже даже император ездил в скромном экипаже с одной лошадью.

Перед смертью Александр Борисович дал свободу крестьянам одной из своих вотчин, но это распоряжение не было приведено в исполнение.

А. Б. Куракин умер в 1818 году в Веймаре, а похоронили его в Павловске. Императрица Мария Федоровна воздвигла князю памятник с надписью: «Другу моего супруга». Младший брат Александра Борисовича, князь Алексей Борисович Куракин, в память о нем построил дом для инвалидов.

Алексей, как и его брат, являлся государственным деятелем, жил на широкую ногу и тоже отличался некоторыми чудачествами. Вероятно, это было их семейной традицией.

Он родился 19 сентября 1759 года, получил отличное домашнее образование, служил в гвардии. Однако военная карьера не прельщала юношу, и вскоре он перешел на гражданскую службу. В 1780 году его избрали заседателем 1-го департамента верхнего земского суда, а затем молодой человек попал в Сенатскую канцелярию, которой руководил генерал-прокурор князь А. А. Вяземский. К 35 годам Алексей Куракин имел уже чин тайного советника и был награжден орденами Св. Анны и Св. Владимира 2-й степени.

Подлинный взлет карьеры А. Б. Куракина начался при императоре Павле I, который благоволил к нему, как и к его старшему брату Александру. Оба они были щедро одарены милостями монарха: как уже знает читатель, Александр Борисович стал вице-канцлером, а Алексей Борисович 4 декабря 1796 года занял посты генерал-прокурора, главного директора Ассигнационного банка и присутствующего в Императорском совете. Он получил чин действительного статского советника, а 19 декабря 1797 года – орден Св. Андрея Первозванного.

Вследствие переменчивого нрава императора 8 августа 1798 года Алексей Куракин был смещен с должности генерал-прокурора и назначен лишь сенатором, а затем и вовсе отправлен в отставку.

Алексей Борисович возобновил службу при Александре I, который вначале назначил его сенатором, а 4 февраля 1802 года – генерал-губернатором Малороссии. Он заботился о народном образовании и здравоохранении, а также провел канал на реке Остер.

В 1826 году А. Б. Куракин был членом Верховного Уголовного суда, который рассматривал дело революционеров-декабристов, поднявших 25 декабря 1825 года мятеж в столице России.

Что касается чудачеств, то в своем любимом имении Куракино Малоархангельского уезда Орловской губернии князь держал штат придворных чинов и полиции. Это была полная пародия на царский двор. Вплоть до 60-х годов XIX века на кладбище куракинского имения стояли могильные плиты с такими претенциозными надписями: «Здесь похоронена девица Евпраксия, служившая до конца своих дней при дворе его сиятельства камерюнгферой», или «В ней (могиле) покоится Сенька Триангильянов, бывший в ранге полицмейстера в придворном штате его сиятельства». Разъезжал он, как и старший брат Александр, в позолоченных каретах с целой свитой сопровождения. Чудаковатый барин соблюдал очень строгий этикет, и нередко даже родные дочери дожидались выхода князя по пять дней. Щепетильность Алексея Борисовича в вопросах этикета доходила порой до смешного: он рассчитал своего старого домашнего доктора только за то, что тот осмелился ночью, во время приступа болезни князя, явиться к нему не во фраке. Роскошный дом Куракина насчитывал более 50 комнат с залом и галереей в помпейском стиле.

Скончался князь Алексей 30 декабря 1829 года и был похоронен в том же Куракино. После его смерти неблагодарные потомки не оценили по достоинству роскошь екатерининского времени: по их повелению дом и золотые кареты были в один день уничтожены управляющим, при этом одного только драгоценного металла было продано более десяти тысяч пудов. Наследники оказались людьми прагматичными и напрочь лишенными чудачеств своих предков.