Калли проснулась и обнаружила, что лежит на скамейке на какой-то заброшенной железнодорожной станции и понятия не имеет, где находится эта станция и как она тут очутилась. Вроде как она была в Лондоне. Но где ее верная Долли? Ах, она же оставила овчарку на время в лагере хиппи «Солнечный закат». Значит, с ее любимицей все должно быть в полном порядке. Тело Калли онемело от долгого лежания на жестком, во рту было невкусно, и подозрительно дрожат руки. Она машинально прошлась языком по губам и явственно ощутила вкус спиртного. Все же остальное помнилось смутно. К тому же она чувствовала себя абсолютно разбитой, ее трясло, она плохо различала окружающие предметы, страшная слабость разлилась по всему телу, будто кто-то долго и упорно прессовал ее чем-то тяжелым. Калли оглядела себя. Юбка мокрая и вся в грязи. Как же она дошла до такого состояния и почему ничего не помнит?

Улицы, запруженные народом, сплошной поток машин на проезжей части, страшная, удушающая атмосфера большого города… Туман потихоньку начал рассеиваться. Калли вспомнила, что ей захотелось выпить, чтобы успокоить расходившиеся нервы. А потом? Последнее, что она помнит, она сидит у стойки бара, а дальше полнейший провал в памяти.

Калли со страхом озиралась по сторонам. Ни одного знакомого лица. Но слава богу, сумка при ней. Так она все же побывала в министерстве обороны или нет? В памяти всплыло высокое белокаменное здание, которое нависло над ней, словно громадная скала. Вот она, пошатываясь, сходит с автобуса и такой же неуверенной походкой поднимается по ступенькам крыльца.

Какой-то мужчина в форме останавливает ее, интересуется, к кому она и какое время ей назначено, но она отталкивает его в сторону.

– Немедленно отведи меня к тому мерзавцу, который предал всех нас…

Она слышит гулкое эхо своих шагов по парадной мраморной лестнице, вокруг нее суетятся какие-то люди, многие в форме, явно из этого же здания, а она что-то злобно выкрикивает им. Что это было? Сон? Она осторожно попыталась встать, но ее снова зашатало и резко повело в сторону.

– А, очухалась наконец! – какая-то женщина в твидовом костюме стоит на платформе, но, заметив ее копошение, подходит ближе. – Ступай за мной, красавица!

Что за женщина? Откуда она? Ее фигура расплывается в тумане. Что она такого натворила в этом Лондоне? Во что влипла на сей раз?

– Кто вы такие? – злобно выкрикнула она, глядя на женщину.

– Ах, пожалуйста! Не начинай сначала! – отмахнулась та раздраженным жестом руки. – Ты прекрасно знаешь, кто я, Шарлотта!

Почему она называет ее Шарлоттой?

– Я не Шарлотта. Меня зовут Каролина.

– Нет, моя дорогая! Ты – Шарлотта! И, пожалуйста, не препирайся! Сейчас вольем в тебя немного горячего чая, а потом ты сбросишь с себя все это тряпье. Видик у тебя, прямо скажем, еще тот!

Это сон, снова задалась мысленным вопросом Калли, разглядывая женщину. Она постарше самой Калли, в мягкой фетровой шляпе мужского фасона с пером на боку. Что-то в ее лице есть отдаленно знакомое, но что? Мысли путаются в голове, едва ли она вспомнит, где и когда встречалась с этой женщиной раньше.

– Где мы? Я ничего не помню!

– Небольшая станция Брайерли-Холт, ближайшая от Лондона. Мы прибыли сюда утренним поездом. Я решила, что тебе лучше проспаться, прежде чем я представлю тебя нашим остальным обитателям. Бог мой, Шарлотта! Во что ты себя превратила! – Женщина протянула ей руку для приветствия. – Мадж Коттислоу! Прошу любить и жаловать! Но ты, наверное, помнишь меня как Марселлу.

Марселла… Шарлотта… Аббатство Белью много лет тому назад. Вдруг всплыл в памяти какой-то офицер крепкого телосложения, который учил ее когда-то искусству выживания в Арисейге.

– Арисейг?

– Точно! Ты тогда одна из немногих выдержала все испытания на «отлично», а я завалила мастерство театрального перевоплощения. Вот меня и списали, отстранили от нелегальной до самого окончания войны. Полагаю, что тебе, подруга, досталось круче всех.

Калли вдруг почувствовала себя страшно неловко. Ей даже стало стыдно. Что она там учинила, в этом министерстве обороны?

– Ты ведь явилась в министерство, мягко говоря, сильно под мухой. Вот меня и попросили, чтобы я проследила за тобой, чтобы ты – не дай Бог! – не попала где под машину. Пришлось многое пережить, да? Но теперь, слава богу, все в прошлом. Судя по твоему виду, постоянного пристанища у тебя нет. Постараемся со временем подыскать тебе жилье. Как я понимаю, жизнь на гражданке не задалась… Что ж, не у тебя одной!

– Куда вы меня везете? Меня что, похитили? – попыталась возмутиться Калли, когда Мадж с трудом стала заталкивать ее в старенький «Моррис» c кузовом типа «универсал».

– Все зависит от того, как посмотреть. Вернее, как ты сама отнесешься к происходящему. Для начала хочу очистить твой организм от того яда, которого ты изрядно нахлебалась за последние годы, и снова сделать из тебя вменяемого человека. Но последнее слово, как всегда, за тобой. Не согласна, можешь выметаться из салона и катиться на все четыре стороны.

Калли сидела молча, полузакрыв глаза. У нее не было сил, чтобы выметаться и катиться куда бы то ни было. Да и эта сумасшедшая, заграбаставшая ее… Как ни верти, прошла ведь неплохую спецподготовку в разведшколе в свое время. Знает приемчики! Будь что будет, решила она. Интересно, какие еще испытания приготовила ей судьба?

Мадж жила вместе со своей приятельницей Алфи в полуразрушенном помещичьем доме, затерянном в глуши. Кругом, куда ни кинь взгляд, только поля, пастбища да еще конюшни. Альфреда в прошлом работала медсестрой в военном госпитале. Именно она и приняла из рук в руки Калли по прибытии на место, приняла и моментально оценила ее состояние, после чего сразу же поволокла в ванную комнату, заставила вымыться и переодеться в чистое. Ей выдали хлопчатобумажные брюки и рабочую рубашку. После чего пригласили к обильному завтраку. Впрочем, несмотря на все усилия, Калли смогла проглотить лишь один тоненький тост.

– Пойдем, познакомлю тебя с нашим контингентом! – сказала Мадж после завтрака и повела ее в поле. Навстречу им радостно бросились две лошадки-пони и ослик. – Знакомься! Пол, Нина и маленькая Белла.

Калли даже растерялась.

– У вас здесь что? Школа верховой езды?

– Ничего подобного! Скорее, приют для старых дам и джентльменов, которым пришлось хлебнуть немало лиха в этой жизни. Вот как тебе, к примеру. Одного же взгляда на тебя достаточно, чтобы понять, что тебе тоже нужен покой и уединенная жизнь. Ну, а нам пара лишних рук совсем даже не помешает. Алфи недавно перенесла серьезную операцию, а потому я боюсь загружать ее тяжелой работой. Так что себе на пропитание ты у нас вполне можешь заработать. Но давай сначала определимся с главным. Мне и дальше называть тебя Шарлотта?

– Нет, это нелегальная кличка. Мое настоящее имя – Каролина, Калли. Я уже много месяцев не пила, но когда приехала в Лондон, сошла с поезда и пошла в город, тут и сорвалась. Просто наваждение какое-то! А главное – ничего не помню!

– Хорошо! Сразу предупреждаю! У меня здесь горячительного нет. Денег не хватает. Все уходит на животных. Так что придется обходиться без крепких напитков, подруга. Станешь согревать себя работой. Ты уже и так успела загореть дочерна. Судя по рукам, трудилась главным образом на свежем воздухе?

– Собирала фрукты, работала поденщицей в баре. Я не боюсь тяжелой работы.

– Вот это очень здорово! Потому что многие наши постояльцы попадают сюда в таком ужасном состоянии, что требуется немалая сноровка и выносливость, чтобы справиться с ними. Умеешь обращаться с лошадьми?

– Когда-то умела.

– Раз умела, значит, вспомнишь! Утром выносишь навоз, расчесываешь им гривы, начищаешь щеткой, потом занимаешься с ними джигитовкой-тренировкой. Словом, делов-то – раз-два и обчелся! Добро пожаловать в приют по уходу за больными и слабыми животными! – весело рассмеялась Мадж. – Думаю, освоишься у нас за один день. Еще и понравится! Чем не курорт? Ты ведь и не в таких условиях жила, не так ли?

– Вот Долли точно бы у вас понравилось.

– Долли? А кто это?

– Моя собака.

– Прости, но пока никаких собак. Некоторые наши обитатели панически боятся собак. Видно, имели неприятный опыт общения с ними в прошлом. А где сейчас твоя Долли?

– Там, где я ее оставила. У друзей-хиппи в их лагере. Ей там хорошо. Я не стану ее выдергивать из привычной среды. – Калли нерешительно огляделась по сторонам. – Видно, мне многому предстоит научиться. Я ведь не медсестра.

«Зачем я ввязываюсь в эту авантюру?» – подумала она про себя.

– Все наши постояльцы нуждаются только в одном: забота и ласка. Что и понятно! После того, что им пришлось пережить… Ну и конечно, рутинный уход за животными. А вот их любовь и доверие тебе еще предстоит завоевать.

– Воображаю, какой дурой я выставила себя в министерстве! – сокрушенно вздохнула Калли. – Что я там хоть несла?

– О, ты изложила свою точку зрения в очень красноречивых выражениях. Во всяком случае, все, кто сбежался на твои крики, прекрасно поняли, что для многих людей война все еще продолжает длиться. Ты стояла посреди лестницы и вопила во весь голос: «Подонки! Кто из вас скажет мне, кто провалил моего связного? Кто у вас здесь принимал фальшивые донесения и выдавал их за действительные? Неужели никто не заподозрил, что в министерстве сидит крот?» Тебя, конечно, тут же уволокли от греха подальше, но ты уже успела четко обозначить все, что думаешь и о самом министерстве, и о его сотрудниках. Словом, моральный перевес был явно на твоей стороне! Хотя тебя едва не арестовали! «Почему, – орала ты, – когда я вернулась на родину, никто не сказал мне ни слова правды? Никто даже не поинтересовался, через что мне пришлось пройти. Да и не только мне одной! Молча приняли мой отчет, и прости-прощай! Ни одна канцелярская крыса не удосужилась спросить у меня, каково это жить, когда теряешь собственного ребенка, возлюбленного, когда у тебя нет ни прошлого, ни будущего. Выбросили нас вон гнить в безмолвии, мерзавцы! Обломки погибших кораблей, вынесенные волной на берег, вот кем мы, в сущности, стали. И все по вашей вине! А сейчас вообразили, что денежными компенсациями можно возместить все, что было и есть: невидимые шрамы на душе, бесконечные ночные кошмары, преследующие тебя уже десятилетиями…» Очень ты убедительно все говорила, очень! Многие чиновники из числа твоих слушателей даже устыдились, если только этим людям вообще знакомо чувство стыда.

– Господи! Вот так скандал!

– Никакого скандала! Все по делу и к месту! Во всяком случае, все моментально поняли, что тебе нужна помощь. А тут я как раз рядом оказалась. Не волнуйся, нашим постояльцам ничего не известно о твоем прошлом. И твой послужной список им не нужен. Они сами научат тебя всему, что посчитают нужным.

Вечером того же дня они все трое сидели на лавочке, потягивая колу. «Чудны дела твои, Господи, – размышляла Калли, поглядывая на новых подруг. – Две лесбиянки и я, затерянные в сельской глубинке, вокруг никого, только лошади, спасенные от неминуемой гибели. Что толкового может получиться из всего предприятия? Бог его знает! Но пока на душе у нее было покойно: впервые за долгие месяцы Калли обрела уверенность, поняв, что заброшенная ферма и есть то безопасное пристанище, та тихая гавань, в которой можно будет бросить якорь навсегда. Судьба дает ей второй шанс начать все сначала. Но для этого ей предстоит в буквальном смысле слова перевернуть свою жизнь вверх дном и основательно перетрясти ее. Будет нелегко! Это она уже успела понять. И рядом не будет верной Долли, которая помогала ей держаться все последние месяцы. Но зато есть собственная внутренняя решимость найти, наконец, какую-то цель в жизни. Должна же когда-то ее жизнь обрести смысл. Что ж, если рядом с тобой добрая самаритянка, которая знает, через что тебе пришлось пройти в годы войны и после, то, быть может, и получится что-то путное.

Состояние маленькой ослицы, которую они назвали Джампи, было ужасным. Свалявшаяся шерсть, давно не стриженные копыта задрались вверх, кости выпирают из туловища. Хозяева бросили животное на привязи в сарае, по колено в навозе. Спасаясь от голода, ослица изгрызла все доски в стойле. Мадж позвонили из ветлечебницы приехать и лично убедиться в бедственном положении животного. Собственно, ослицу попросту бросили умирать. Мадж и Алфи было настроились на худшее, но Калли тем не менее решила побороться за жизнь несчастной твари. Она подготовила чистое стойло, сделала подстилку из свежей соломы, принесла плошку с водой, а рядом, в соседнем стойле, поставила молоденького жеребенка для компании. Вдруг такое соседство вернет ослицу к жизни? Когда Калли попыталась погладить Джампи по спине, та моментально съежилась под ее рукой, видно ожидая, что ее начнут бить. Животное смотрело на нее со страхом и без тени доверия в глазах. Алфи предупредила Калли и даже лично показала ей, как следует подходить к таким израненным животным, обязательно сбоку. И разговаривать с ними надо тихо, спокойным голосом и не таращиться во все глаза.

– Разговаривай с ней так, словно беседуешь с ребенком, – поучала ее Алфи. – Мягко, ласково, нежно.

Спустя несколько недель ослицу удалось привести в относительно божеский вид. Ей подстригли копыта, вычесали шерсть, на хорошей еде она окрепла и поправилась, но была по-прежнему пуглива, брыкалась, не шла к рукам и постоянно норовила убежать прочь. Калли решила не отступать и удвоила свои усилия, пытаясь завоевать доверие израненного животного.

На первых порах отличную помощь оказал старый пони по кличке Пол. Он первый попытался приблизиться к ослице на пастбище, но та тут же взбрыкнула и отогнала его прочь. Однако постепенно Джампи привыкла к присутствию Пола и даже сама стала подходить к пони все ближе и ближе. А в одно прекрасное утро Калли обрадованно увидела, как Джампи быстро перебирает ножками, стараясь не отстать от своего нового друга. В следующий раз Джампи уже сама выбежала к ней навстречу у ворот загона. А потом наступил судьбоносный день, когда ослица позволила Калли погладить себя по спине и в ответ лизнула ее в нос со всей нежностью оттаявшего сердца. Калли даже расплакалась от избытка чувств. Да, на приручение Джампи у нее ушло несколько месяцев, но – ей же богу! – игра стоила свеч.

Джампи во многом была похожа на нее саму, улыбалась мысленно Калли. Такая же недоверчивая, замкнутая, подозрительная. Однако вместе они одержали первую моральную победу и друг над другом, и над собой. Наверное, именно тогда Калли и почувствовала, что она, наконец, обрела искомый смысл жизни. Она больше не спившаяся, опустившаяся бродяжка, а нормальный человек, которого даже уважают и любят собственные питомцы.

Содержание лошадей, уход за ними, корма – все это требовало немалых расходов. Калли готова была пожертвовать на эти цели свою пенсию и те компенсации, которые ей полагаются. Однако этих скромных средств все равно было мало. Нужны богатые и щедрые спонсоры, иначе животным очень скоро просто нечего будет есть.

И как раз подоспел очередной день открытых дверей, который женщины использовали в том числе и для сбора благотворительных пожертвований. Там-то Калли и познакомилась с Томом Ренардом, местным ветеринарным врачом. Пару месяцев тому назад он вышел на пенсию, но согласился продолжать осматривать их лошадей за минимальное вознаграждение. Том сравнительно недавно перебрался в их места. Это случилось вскоре после смерти жены, и, судя по всему, одиночество тяготило мужчину, и ему просто хотелось хоть чем-то заполнить свое время.

– Вы здесь делаете просто грандиозное дело! – восхитился он, когда их знакомили, крепко пожимая ей руку.

Калли невольно обратила внимание на кожу его рук: рябая и вся побита желто-белыми пятнами.

Том перехватил взгляд и улыбнулся ее наблюдательности.

– Небольшой презент с Дальнего Востока. Я ведь сидел в японском концлагере в Шанхае.

Дальнейших объяснений не понадобилось. Японские концлагеря в годы войны славились своей необыкновенной жестокостью. Но вот, подумала Калли, человек прошел через такие ужасы и не сломался. Значит, и у нее еще есть шанс! Ей вдруг стало легко и свободно в обществе этого человека, и она повела знакомить его со своим хозяйством.

Алфи, которая на любое предприятие смотрела прежде всего с практической точки зрения, предложила ввести Тома в состав комитета. А Том, в свою очередь, сам вызвался стать их главным переговорщиком с местными представителями бизнеса и общественности по вопросу сбора средств для содержания приюта. Алфи очень обрадовалась, потому что именно она и занималась всем этим непростым делом в последние годы, но после перенесенной операции она уже не могла больше самостоятельно колесить по всему графству.

– В случае чего компанию вам может составить Калли, – выдвинула она новую идею. – Ибо у Мадж и без того дел по горло.

Перспектива близкого общения с десятками незнакомых людей поначалу испугала Калли. Вдруг снова возникнет искус пуститься в светские беседы со стаканом джина в руке? Но выбора у нее не было. Оставалось надеяться лишь на то, что основной удар примет на себя Том: он будет вести все переговоры. У него ведь так лихо это получается. Свои выступления на встречах с общественностью он даже не готовит заранее, встает и начинает говорить безо всяких бумажек. Не то что она! Ей нужно обязательно вначале набросать текст самого выступления, а потом еще и хорошенько порепетировать перед зеркалом. Однако и к ней довольно скоро пришел опыт неформального общения с незнакомыми людьми, исчезла прежняя зажатость и неуверенность в себе, она научилась беседовать в дружеском тоне, который мгновенно располагал к себе любую аудиторию. Что ж, в свое время она десантировала на парашюте в Бельгии, потом лицом к лицу столкнулась с нацистами. Ей ли бояться всех этих крутых бизнесменов?

Случилось так, что в преддверии одного из круглых столов с участием представительниц женских организаций Том потерял голос. Пришлось Калли всю встречу провести самой. И все прошло отлично! Аудитория была просто очарована ее рассказом о том, как она выхаживала маленькую ослицу по кличке Джампи. После такой истории необходимость в сборе средств на выхаживание других таких же брошенных животных стала очевидной всем. Калли проводили со сцены громовыми аплодисментами.

– Чертовски хорошее выступление! – порадовался за нее Том. Он тоже энергично хлопал в ладоши, когда Калли покидала трибуну. – Эту историю нужно обязательно напечатать. Отправьте ее в какой-нибудь журнал, только обязательно вместе с фотографиями. Думаю, может что-то получиться.

Мадж и Алфи тоже отнеслись к идее с энтузиазмом.

– Вперед, Калли! – воскликнула Мадж. – В конце концов, ты же не о себе рассказываешь, а о Джампи, о Поле и других наших питомцах.

Приободренная их напутствиями, Калли заново переписала текст выступления и направила его в женский журнал под названием «Леди». К ее немалому изумлению, статью приняли. Более того, из журнала к ним явился фотокорреспондент. Он сделал фотографии хозяек фермы, а также их питомцев, которыми журнал намеревался проиллюстрировать рассказ Калли. Мадж и Алфи были согласны на все, лишь бы раздобыть деньги на содержание животных. Они даже сами предложили фотокорреспонденту места для съемок и позировали часами перед камерой вместе со спасенными ими любимцами.

Журнал должен был выйти из печати в ближайшие два месяца, и Калли срочно занялась поисками подходящего псевдонима для вступления в мир большой литературы. Конечно же, никаких Калли Бордман или Калли Джоунз. Она обдумывала свой выбор целое утро, попутно охорашивая Джампи и Нину и вытаскивая навоз из пустых стойл. Наконец решение было найдено. Она объединит два своих первых имени, и на свет появится писательница Каролина Рослин. Кажется, это именно то, что нужно.

Ведь Каролина Рослин может с легкостью рассуждать обо всем, о чем никогда не рискнула бы говорить Каролина Джоунз. А поводов для таких разговоров, как выяснилось уже в ближайшие месяцы, у нее было более чем достаточно.

При содействии Тома она расширила тематику своих литературных публикаций. Появились очерки о том, как жизнь на ферме, заполненная уходом за больными и слабыми животными, помогла ей самой обрести почву под ногами после всех тех нелегких испытаний, которые выпали на ее долю в годы войны.

После чтения одного из первых опусов Калли, в котором она затронула и собственные проблемы, Том задумчиво обронил:

– Вы проводите чрезвычайно интересные параллели в своем рассказе. Кто знает, быть может, в один прекрасный день ваш опыт поможет специалистам разработать принципиально новую терапию для совместной реабилитации людей и животных.

Публикации Калли перепечатали и многие общенациональные издания. Ей даже заказали специальный очерк об их приюте для брошенных животных.

Это придало ей дополнительную смелость, и она снова рискнула побеспокоить Бойдов. В письме, адресованном Джесси, она требовала, чтобы ей позволили, наконец, встретиться с Дезмондом. Она вложила в конверт несколько последних публикаций. Вдруг сын прочтет их и станет гордиться своей матерью? Она не получала известий из Австралии уже много лет, но все еще не теряла надежды.

Но и это ее обращение к Бойдам тоже осталось без ответа. Единственным утешением стало то, что Калли пережила очередное разочарование, не ощутив потребности топить свое горе в вине. Выход переживаниям она дала в новой статье. Статья получилась очень сильной, и после ее публикации у них появился богатый спонсор из Бирмингема.