Припять, Украина. 03 мая 2021 года
Триста тридцать восьмой калибр…
Наверное, это своеобразный символ новой войны – GWOT. Глобальной войны с терроризмом. Точно так же, как русский автомат был символом холодной войны. А американский карабин М4 – недолгой эры американского превосходства…
Этот калибр уникален. Разработки по специальному снайперскому патрону для стрельбы на запредельные дистанции начались еще в конце вьетнамской войны. Тогда некоторые снайперские команды применяли винтовку Ruger № 1, однозарядную и предельно прочную, в качестве дальнего патрона обычно применялся «300 Голланд» и «Голланд Магнум», британский патрон. После окончания вьетнамской кампании работы продолжились, в основном многочисленными частными компаниями. Для США это нормально, самая известная современная американская снайперская винтовка была создана фотографом Роном Барреттом – «Барретт М82». Наибольшего успеха достигла компания Research Armament Industries (RAI), представившая патрон 338 калибра и две винтовки под него –338 калибра магазинную и50 браунинг однозарядную. Первая не была принята на вооружение из-за проблем с патроном – использовалась гильза охотничьего патрона 416, она не выдерживала. Однозарядная винтовка пятидесятого калибра была принята на вооружение ВМФ США как винтовка для стрельбы по плавающим минам – точный выстрел позволял подрывать их на безопасном расстоянии от корабля. Но почти сразу эта винтовка перекочевала в спецназ – US Navy SEAL. Триста тридцать восьмой калибр и все наработки по нему перекочевали в Европу, сама RAI была на грани банкротства после ряда антиоружейных законов и финансировать исследования дальше не могла. Тем не менее в 1986 году снайперы, вооруженные винтовками 338-го калибра, выиграли Уимблдон – самый авторитетный американский чемпионат по стрельбе на тысячу ярдов, показав, что будущее у этого патрона есть. Финско-норвежское государственное предприятие NAMMO-Lapua начало работы по доводке патрона уже за государственный счет, это заняло четыре года, но увенчалось полным и безоговорочным успехом. Целью была разработка патрона для специальной снайперской винтовки, которую могли бы принять на вооружение страны Скандинавии. Саму винтовку разрабатывал оружейный гений, олимпийский чемпион по стрельбе сэр Малькольм Купер – винтовка разрабатывалась в сотрудничестве с финнами. Перед этим винтовка сэра Малькольма неожиданно победила в конкурсе на новую британскую снайперскую винтовку признанных фаворитов из Паркер-Хейл, но новая винтовка разрабатывалась по еще более жестким, запредельно жестким требованиям. Стрельба через заснеженные равнины, при ветрах, на огромные дальности, при температуре минус сорок по Цельсию. Эта винтовка появилась в восемьдесят девятом году вместе с новым патроном и называлась Arctic Warfare. Эта винтовка позволила Европе вырваться вперед в снайперской гонке НАТО, была принята на вооружении в Англии, Германии, Австралии, Бельгии, странах Скандинавии. Американцы пытались использовать тяжелые пули в 300 WM – «Винчестер Магнум», но затем ВВС США, а потом и армия вынуждены были принять винтовки под этот патрон, закончив многолетние эксперименты и признав его лучшим.
Он помнил эту винтовку. Ее носил Редхед – рыжий, они так его называли. Коренастый, веснушчатый валлиец, он был молчаливым, не участвовал в розыгрышах и часто сидел и занимался своим ружьем – чистил его, смазывал, выходил пристреливать. Он был с ними, когда ублюдки прижали их на удаленном аутпосте. Сначала смертник на мотоцикле врезался в дверь и вынес ее вместе с куском стены, ослабив их оборону, а потом талибы атаковали их с гор, стремясь вырезать их до утра. Или до того, как пришлют вертолеты. Тогда Редхед тоже стрелял, и один дьявол знает, сколько он уложил этих злых, бородатых людей, готовых пожертвовать своими жизнями, только чтобы добраться до их глоток.
Он помнил, как Редхед говорил, что его винтовка бьет до тысячи ярдов, как копье, почти и поправки брать не надо. Это было то немногое, что он помнил про стрельбу из триста тридцать восьмого.
И еще пехотный опыт подсказывал ему, что если целиться по центру фигуры, то попадешь. Чем ты ближе, тем больше вероятность попадания. Но при этом чем меньше расстояние между тобой и целью, тем больше вероятность, что кто-то съест твои жареные яйца на обед…
Он занял позицию примерно так, что от предполагаемой точки встречи было от пятисот до тысячи восьмисот метров. Если дальность будет свыше километра, ему придется перемещаться, скрываясь от наблюдателей.
Карл Керр не был человеком, которого можно было бы назвать идеалистом. Он был типичным англичанином – суховатым, хладнокровным, при необходимости жестоким. Он никогда не испытывал болезненной потребности убивать, иначе бы остался в армии, или перешел бы в частную охранную фирму, или вовсе стал киллером. Но сейчас он точно знал, зачем он будет делать этот выстрел.
Украина – это страна, по соседству с которой он живет. Это ад, по соседству с которым он живет. Это неонацисты, совершенно безнаказанные, это беспомощность одних и дикая злоба других, это рабы и рабовладельцы, этот труд по принуждению. Проблема не в том, что они так живут, – каждый живет как хочет. Но в любой момент это может прорваться через границу и выплеснуться в Европу. Болезненно-злобные, не имеющие ни малейшего представления о допустимом люди уже расковыряли атомный могильник, чтобы нести невидимую смерть. Кому? Да им! Маленьким европейским городкам и большим мегаполисам, в которых полезные идиоты все еще трясут украинскими флагами, выражая болезненную солидарность с угнетенными, обиженными, восставшими. Точно так же, как они выражают сострадание всем пакистанцам, палестинцам, сомалийцам, афганцам, всем этим беднягам, которые причаливают к европейским берегам и несут с собой Карачи и Пешавар, Кабул и Могадишо, Багдад и Аден. И еще не хватало тех, кто принесет в Европу Чернобыль. Кто-то должен это остановить, в конце концов.
Он и остановит.
Зона…
Раньше для украинца слово «зона» означало одно из двух. Или это колония, место, где отбывают наказание. Или это Чернобыль, Зона отчуждения, Припять. Тридцатикилометровая зона почти на стыке границ России, Украины и Беларуси.
Теперь для украинца Зона – это зона АТО, это страшная, демилитаризованная зона, ДМЗ, это зона экологической катастрофы, в которой оказалась большая часть востока страны. Это зона криминального беспредела, в которую превратилась вся Украина, когда правосеки и неонацисты стали рэкетирами и стали наводить социальный порядок автоматными очередями. Вся Украина стала зоной.
Вопрос в том чего.
У Уильяма Гора, бывшего манчестерского студента, специалиста по химии и физике с конкретной областью применения – ядерные технологии, было свое видение на этот счет. Он считал, что Украина была зоной куфара, то есть неверия и бесчестия. Именно поэтому Аллах Всевышний так жестоко наказал ее и продолжал наказывать.
Уильям Гор, взявший имя Абдалла, был посланником ИГ, Исламского государства. В этом качестве, используя связи и тайных сторонников ИГ в странах Запада, он разъезжал по миру, пытаясь приобрести компоненты для изготовления оружия массового поражения. Потому что только оно могло обеспечить как неуязвимость новой Орды от нападок крестоносцев, так и жестоко покарать кяфиров в их же городах, сделать так, чтобы они познали гнев Всевышнего на собственной шкуре.
Опытный физик и химик Гор понимал, что ИГ никогда не сможет создать классическую ядерную бомбу, даже если сможет купить обогащенный до нужной кондиции оружейный уран. Ведь помимо урана нужно еще много что, нужны, например, рассчитанные до миллисекунд механизмы подрыва и сама взрывчатая оболочка, которая при взрыве подрывается равномерно и одновременно со всех сторон, взрывом обжимает ядро из обогащенного урана и запускает механизм цепной реакции. Если совершить хотя бы минимальную ошибку в этом направлении, то взрыв не будет, а будет «пшик», то есть реакция деления урана будет намного короче, а количество делений – на несколько порядков ниже, и мощность взрыва будет составлять в лучшем случае несколько сотен тонн. Ведущие сверхдержавы мира долгими годами отрабатывали свои ядерные устройства, имея в своем распоряжении целые заводы и научные институты. У них ничего этого нет. Кроме того, проблему представляет и обогащение урана само по себе, если не удастся приобрести обогащенный. Нужны специальные комплексы, центрифуги, целые каскады центрифуг с энергопотреблением, как у средних размеров города. Либо сложные химические реакции, обеспечить которые можно только построив специальный завод. Если бомба планируется плутониевая, то нужно иметь доступ к плутонию и к действующему ядерному реактору. Ничего этого не было.
Но у Гора было свое видение этой проблемы.
Оно пришло к нему, когда он в Англии, еще по джахилии, писал кандидатскую по проблемам повышения безопасности ядерных реакторов. Для примера он взял советские реакторы типа РБМК (реактор большой мощности канальный). Такие реакторы были только в бывшем СССР, но их конструкция была положена в основу международного проекта МКЭР – многопетлевой канальный энергетический реактор. Кроме того, по РБМК существовал уникальный пласт данных по аварийности данного типа реакторов – именно таким был реактор, который в 1986 году взорвался на Чернобыльской АЭС. Часть из этих данных существовала только на русском языке, и он, зная русский, первым перевел их на английский.
Именно тогда ему и пришла в голову мысль – если ядерные реакторы способны взрываться с такими тяжкими последствиями, то почему бы не создать оружие, которое физически будет повторять конструкцию ядерного реактора? Ведь в отличие от технологий изготовления ядерного оружия технологии в сфере мирного атома не являются запрещенными, можно легально их изучать и развивать, камуфлируя создание атомной бомбы под изучение проблем безопасности ядерных реакторов.
Вскоре он пришел к выводу, что современный мир полон мерзости и грязи, принял радикальный ислам и совершил хиджру, то есть выехал на территорию, где действовали законы шариата. Там он познакомился с людьми, которые убивали по несколько тысяч человек в неделю и проявили горячий интерес к тому, как можно убить несколько тысяч или несколько десятков тысяч человек за одну секунду.
Используя накопленные знания, Гор разработал несколько конструкций простых взрывных устройств, которые при своем использовании физически повторяли бы рисунок катастрофы, случившейся на Чернобыльской АЭС. В числе прочего он разработал бомбу, в которой делящиеся материалы (соли плутония-239) были упакованы посредством растворения его в обычном полиэтилене для удобства обработки и транспортировки. Мощность подобной бомбы могла составлять 1–2 килотонны. Последним его творением была термоядерная бомба мощностью до пятидесяти-семидесяти килотонн, которую можно собрать, не имея особо контролируемых технологий. Для изготовления термоядерного устройства ему нужны были две вещи: реакторный плутоний, бериллий и технологии его обработки – ему нужны были бериллиевые линзы сложной формы.
Но все необходимое он планировал получить на территории неонацистской Украины, создав от пятидесяти до ста самодельных термоядерных устройств. Потом он планировал перебросить их в точки закладки и начать ядерный джихад.
Институт, который способен обрабатывать детали из бериллия, Гор нашел в Харькове – там готовы были взяться на любую работу и совсем недорого. Сам бериллий в виде легирующих добавок для металлургии они купили в Казахстане, используя в качестве прикрытия свои индийские контакты. В Индии мусульмане раньше были только в Кашмире, но в последнее время все больше индусов отказывались от традиционных религий и принимали радикальный ислам. Причиной этого было разочарование во власти, в способности что-то изменить, в стагнирующей, сильно завязанной на мировую экономику, в массовой безработице и безнадеге. Ислам в начале XXI века был тем же самым, чем коммунизм в начале века XX. Оружием для ниспровержения основ.
В Харькове его контрагенты по сделке – они не знали, кто он, да им и наплевать было, – повели его в ночной клуб, отметить. Там они пили харам, а потом пригласили девушек. Он никогда не был особо смелым с женщинами, да и, кроме того, не хотел себя осквернять во время ведущегося им джихада, не хотел пачкать свой иман контактами с падшими женщинами. Партнеры поняли его стеснительность своеобразно и пригласили для него еще и мальчиков…
И вся эта мерзость, продажная любовь кяфир, пьяные, как свиньи, потерявшие человеческий облик, продажные кяфиры еще раз укрепили его в мысли, что он на правильном пути. Кяфиры – это неджес, грязь и нечистота. Нет ничего удивительного в том, что Украина в таком плохом состоянии, при куфаре – безверии – ничего другого и ждать не придется. Только когда на Украине, в других местах Европы, а потом и по всему миру воцарится совершенство таухида и не останется на земле ни единого клочка, где бы не славили Всевышнего, у которого нет сотоварища, – только тогда будет мир, покой и порядок.
Путь к которым лежит через ядерную войну.
Теперь ему надо было раздобыть реакторный плутоний. Для каждого ядерного устройства задуманного им типа ему нужен был один килограмм плутония. Хотя бы шестидесятипроцентной чистоты…
Плутоний-239 получить не так и сложно, он содержится в отработанных топливных сборках атомных электростанций, а на Украине атомных станций было в достатке. Чтобы раздобыть плутоний, ему нужны были контакты с теми, кто заправляет в НАК «Энергоатом» Украины. Но прямые контакты с ними были невозможны, зато можно было выйти на них через Ступака, криминального бизнесмена, который создал собственный батальон, участвовал с ним в АТО, а потом взял под контроль район Чернобыля. Ступак сказал, что выходы на НАК «Энергоатом» у него есть и помочь он поможет. Если и его новый друг, представлявшийся, кстати, индусом, – поможет ему. Гор был вынужден заключить сделку по покупке имевшихся на руках у Ступака высокорадиоактивных ядерных отходов с остановленной Чернобыльской АЭС. И попросил найти еще графитовые стержни – из них можно сделать обычную грязную бомбу с высоким уровнем заражения местности при взрыве. Попутно он выяснил, что познания Ступака в физике и химии не дотягивают даже до стандартного школьного курса. Его рассуждения были на уровне нахватанного по верхам в Интернете, не больше.
Впрочем, больше и не надо. Лучше, если этот идиот будет знать как можно меньше…
Сейчас Гор стоял напротив боевиков Ступака и ждал, пока подъедет сам босс. С ним было несколько человек из уже имевшегося в Киеве исламского террористического подполья. Оно появилось всего несколько лет назад, потому что украинцы пригласили воевать в зоне АТО боевиков из «добровольческого батальона имени Джохара Дудаева», а те заодно организовали в Киеве, Одессе, Николаеве, Днепропетровске нелегальные точки по подготовке боевиков и дальнейшей переправке их через Турцию в Сирию и Ирак в зону боевых действий. В Украине же было организовано нелегальное медицинское обслуживание раненых на джихаде боевиков, в том числе и полевых командиров ИГ. Выздоравливая, часть моджахедов, понимая, что на родине их ждет смертная казнь, знакомились с местными женщинами (кохайтеся чорнобривы, да не с москалями), женились и оседали тут. С местными экстремистами они испытывали общность взглядов. Разница была лишь в том, ради чего воевать – за Аллаха или за Едыну. В вопросах методов и средств достижения целей наблюдалось трогательное взаимопонимание…
Короче, Аллах Акбар.
Как уже было сказано, с Гором было только несколько человек, но при этом Гор считал, что его люди сильнее всех этих. Потому что его люди были закаленными в боях моджахедами и для них смерть в бою означала шахаду, то есть вознесение в высшие пределы рая и присоединение к шахидам на пути Аллаха – высшей награде от Аллаха, какую может получить человек. Для этих свиноподобных кяфиров, неверных, смерть означала просто смерть.
Ступак подъехал в кустарно перекрашенном «Хаммере». Но не военном, какие были в армии Украины, а гражданском, модели Н2. С ним были боевики из личного куреня – так они тут джамаат называли. Они пошли навстречу друг другу, потом боевики охраны оставили Ступака, и несколько шагов он проделал в одиночестве.
– Вы получили деньги? – спросил Абдалла, не здороваясь.
– Да, увидел.
– Товар готов?
– Готов. Только есть проблема.
– Какая? – Гор, он же Абдалла, заподозрил неладное.
– Деньги. Я рискую слишком много, а зарабатываю слишком мало. Я выяснил, на этом рынке цены намного выше.
– Мы договорились.
– Эту партию можешь брать по старой цене. Новая будет дороже.
Абдалла подавил гнев.
– Насколько?
Ответить Ступак не успел, потому что раздался странный звук, похожий на падение мешка, и Ступак вдруг начал падать с недоуменным лицом… а во все стороны брызнула кровь.
– Аллах! – выкрикнул Гор сигнал тревоги.
В следующую секунду и в него попала пуля.
Керр, в свою очередь, свой путь отхода потерял…
Он планировал отойти примерно тем же маршрутом, каким пришел, рассудив, что сбить след сумеет, а сил, чтобы прочесывать огромную территорию, ни у какой банды не хватит, это не кино. Винтовку он намеревался оставить – смысл ее тащить? К тому же она местная, на ней написано «не для продажи», и это собьет с толку.
Он так и не понял, что толком произошло, выстрелил один раз, цель упала, он передернул затвор, прицелился, но увидел, что тот, кого он наметил второй целью, уже лежит… точнее, его к машинам тащат. А охрана и с той и с другой стороны открыла друг по другу огонь, и им стало не до преследования.
Керр оставил винтовку и побежал, удаляясь от места перестрелки. Но почти сразу слитный звук не одного, не двух, нескольких моторов заставил его рискнуть и выглянуть, выйти из-под защиты деревьев, чтобы понять, в чем дело. Выглянув, он увидел то, что увидеть никак не ожидал, – цепочку бронетранспортеров и «Хаммеров» в камуфляже, разбегающихся в разные стороны участников обмена…
Украинская армия!
Этого только не хватало. Только не это…
Он прикидывал, что у него будет от пяти до восьми часов, чтобы выйти из-под удара. Сначала информацию доложат в штаб европейской разведки в Париже. Затем получат политическое одобрение из Брюсселя и начнут давить на Киев. Сколько-то времени потребуется Киеву, чтобы активировать свои силы безопасности.
А как оказалось, у него и пяти минут не было.
Полная ж…
Бандиты бежали по направлению к лесополосе, и он должен был прямо сейчас решать, что делать. Скорее всего, армия уже окружила зону проведения операции, поставлено кольцо. Может, кто-то из САС и выбрался бы, но не он. Ему надо уходить в город и оттуда пытаться связаться со своими шефами, чтобы те его как-то вытащили. Может, дали его приметы украинцам или что-то еще.
И ему надо бы разминуться с теми придурками – вон теми…
Керр развернулся и стартовал с места.
Как он бежал…
Он никогда не бежал так… хотя нет – приходилось. В гребаных скаутах – он не хотел подставлять свой отряд. Потом на площадке для регби.
Давно это было…
Он и не думал подбирать винтовку – пистолет был при нем, а винтовка могла послужить причиной того, что по нему откроют огонь. Он все еще надеялся в случае задержания успеть выбросить пистолет и показать украинцам свою журналистскую карточку – не пойдут же они на убийство журналиста, тем более если они хотят вступить в ЕС.
Твою мать!
Над головой прогрохотал вертолет, он упал. Твою мать, твою мать, твою мать!
Керр заполошно огляделся – никого. За его спиной колонна украинской техники тормознулась – видимо, разбирались с чем-то.
Грохот снова заставил его повернуть голову, и он увидел, как меньше чем в полумиле от него падает вертолет. Он уже зацепил брюхом за высотный дом, потом развернулся, неуправляемый – длинный хвост ударил по дому и оторвался, после чего весь вертолет начал с грохотом падать, переворачиваясь. Во все стороны полетели обломки лопастей несущего винта. Это полный п…ц.
Сзади раздался лай. Собаки!
Керр снова побежал…
Вертолет не загорелся – близко к нему он подходить не стал. Фюзеляж был не всмятку, но кто там остался в живых, Керр не знал. Впереди была дорога, а на дороге какая-то перестрелка, но какая – непонятно.
Может, сдаться?
Так ничего и не решив, он обошел дом и увидел, что с другой стороны он серьезно поврежден ракетным ударом. Скорее даже не ракетным – это наверняка что-то типа ракет «Гидра-70». Фасад был поврежден, часть балконной обрешетки обвалилась вниз. Пыль в основном улеглась, и что-то в этом месиве земли, бетона и сухой травы привлекло его внимание – скорее это были какие-то ровные линии в изломанном месиве.
Отбросив в сторону мешающий ему кусок бетона, он увидел поврежденный, но не сильно оружейный кейс. Встав на колено, он открыл его.
Винтовка!
Перед ним лежала винтовка – L115A3, стандартная винтовка британской армии. Каким чудом она тут оказалась? Винтовка была в кейсе, сам кейс был поврежден, но сама винтовка была цела. И просто просилась в руки.
Рыжий любил свою винтовку, – вспомнил он. И она не раз спасала жопы их маленького боевого патруля.
Чет – нечет?
А хрен с ним – он подхватил винтовку, бросив кейс, рассовал по карманам репортерского жилета пачки с патронами, зацепил лежащий рядом рюкзак – мало ли что там – и, пригибаясь, побежал дальше. Ему надо было укрыться в застройке, пока тут не начали прочесывание. А там… а там хрен знает, что будет.
Но человек с винтовкой и человек без винтовки – это два разных человека.
