Глава 30
Вернувшись из Дворца на завод, вызвал поверенных и отдал им чертежи застежки — молнии. Пусть хоть принцип запатентуют, раз мне сделать ее не удается.
Дневная горничная подала обед. Эта тетка была не так соблазнительна внешне, как ночная горничная Гоча, зато очень вкусно готовила.
Однако аппетиту мешали мысли роящиеся в голове после первого заседания ЧК. Там меня сердечно поблагодарили за привезенные дела инженеров и прояснение обстановки с доказательной базой измены офицеров контрразведки, а заодно мне под протокол вынесли порицание в излишне жестких методах захвата контрразведки — все же это не вражеский объект, чтобы устраивать в центре города взрывы и пулеметную пальбу. Поэтому от дальнейшего расследования меня отстранили и сослали на фронт. Однако в комиссии оставили, и на фронт я поеду как комиссар. Узко — как комиссар бронеотряда. Широко — как комиссар вообще, полномочный представитель Ставки верховного главнокомандования, так сказать… Но рецких горных стрелков и егерей я должен на следующий день убрать из города и забрать с собой — они прикрепляются к бронеотряду как штурмовики. Части, которые их сменят уже на подходе к столице.
Вот так-то вот. Ничего такого удивительного. Мавр сделал свое дело…
В принципе что-то такого и стоило ожидать. У принца в рукаве всегда восемь дополнительных тузов. Да и генерал Молас хитрован еще тот. Остальные комиссары больше статисты, назначенные королем для видимости коллегиальности решений.
Не доев толком обед, прошелся по цехам. Полюбовался на конвейер сборки пулеметов "Гоч — Лозе". Не так чтобы уж и ух… Но десяток в день собирают. Какой это к чертовой бабушке не конвейер? Но лиха беда начало. Будем надеяться на лучшее. На сотню изделий в день хотя бы. Сдерживают изготовители деталей. Там что ни день, то что-нибудь да вылезет. А я приказал четко: никакой подгонки напильником. Только из готовых деталей собирать. Что не лезет — то в брак. Точнее в запас. Если прижмет, то и напильником доводить будем.
Приказал сегодняшний десяток придержать для бронеотряда, а счет за них отправить кронпринцу. Для чего собственноручно написал им требование в интендантское управление. Заодно и акт приемки пулеметов.
— Не дай вам ушедшие боги, если хоть один из них в бою заклинит, — погрозил напоследок.
Ручные пулеметы с завода брать не стал. В бронеотряде и рецких частях их достаточно. Даже больше, чем где-либо. А вот "Гоч — Лозе" проверить в бою не мешает.
Инженеры в своей коморке корпят над чертежами пулеметной двуколки для пехоты — доставлять сам пулемет и боезапас к нему к переднему краю. Подал им мысль, украденную из моего мира — в интернете подсмотрел в фотках про первую мировую войну — герметические жестяные цилиндры, в которые помещается по шесть 250–патронных лент. Сами цилиндры крепятся на заднем свесе двуколки, под площадкой. А на самой площадке пулемет, шесть коробов с лентами и две канистры с водой. Таким образом, перевозимый боезапас утраивается. Таскать такой экипаж может одна лошадь или два стирха.
Нашел Зверзза на стройплощадке нового цеха, по которой он уверенно ковылял на костылях, покрикивая на рабочих легкими матерками — узнать: как ему на новом месте? Не мешает ли работе больная нога? А то больничный пропишу для выздоровления.
— Да что мне сделается калеке, ваша милость, — добродушно улыбнулся он. — Жилье хорошее, питание сносное, работа привычная. И не скучно тут у вас. А для того чтобы по стройке бегать у меня целых два помощника есть. Молодых да толковых, — показал он на двух худых пацанчиков лет по пятнадцать, стоящих в сторонке. — Не беспокойтесь, ваша милость, через полмесяца мы этот цех под крышу уже возведем и перейдем к следующему.
Вроде доволен мужик, судя по виду. И работяги на "козах" энергично кирпичи на леса носят. Без ленцы.
— Перебоев со стройматериалами нет?
— С кирпичом пока нет. Как с кровельным железом будет — не знаю. Я бы на вашем месте я заранее озаботился бы проверить, чтобы лист оцинкованный был. А то крась, не крась… Все одно ржа его ест. Не сверху. так снизу. А оцинкованный лист долго служит. Экономия на ремонте солидная выходит в итоге. Лучше него на кровлю только красная медь.
По дороге в заводоуправление не отпускала меня мысль о том, что люди тут настоящим делом занимаются, один я как дурак в политические авантюры влез. Да не коготком, а всей лапой. Ох, отвертят мне голову Тортфорты когда-нибудь и скажут, что так и было…
Вернувшись, застал на месте поверенных, которые еще составляли бумаги к моим чертежам "молнии".
— Господа, у меня к вам еще одно дело, — обратился я к ним. — Даже два. Первое, присмотрите в пригородах на покупку кирпичный заводик с хорошим запасом глины рядом. Не меньше нашей месячной потребности чтобы выпускал. Второе, узнайте, кто производит оцинкованный кровельный лист железный. Хотелось бы войти в долю. Целиком выкупить такое производство у меня, наверное, денег не хватит.
* * *
Отправив из городского дома денщика и кучера забрать мою семью с полигона, я зажег лампу и сел в кресла с бутылочкой рецкого зеленого вина читать собранное на меня контрразведкой дело. И был откровенно ошарашен. Даже не характеристиками, которыми меня наградили сослуживцы. Это вполне нормальное явление. Люди редко симпатизируют успешным. Чаще завидуют.
Как часто бывает контрики искали не там, где потеряли, а там где светло. Хотя собранного материала было вполне достаточно, чтобы заподозрить в человеке, взявшемся просто из ниоткуда и ловко пробравшегося к подножию трона имперского электора гондурасского шпиона.
Ответы на их запросы в Рецию приходили обстоятельные. Да, жил такой имярек в рецких горах, откуда вступил добровольно в имперскую армию. Семью потерял скорее всего в горской вендетте, точнее не известно. Прибился к семье кузнеца в подмастерья. Но людей, которые бы знали моих родителей не найдено.
Плохо знали географию "Митрофанушки" из контрразведки — у них для этого кучера есть, иначе бы сразу ухватились за то, что часть южного склона горы Бадон до войны находилась под Винетией, и пришили бы мне шпионаж в пользу тамошнего герцога как миленькие, а не трясли бы меня деньгами за изобретения.
Хотя подозрение мое полностью оправдалось — пасти меня начали по наводке бывшего моего ротного, барона Тортфорта, который не обнаружив меня в списках приговоренных военно — полевым судом, очень расстроился. Надо же… даже задницу от кресла он оторвал ради меня. Сильно я его чем-то задел.
И я весело рассмеялся на этом месте. Это он еще про свою жену и меня ничего не знает. Судьба она такая… Бог не фраер, как говорили в моем мире.
К тому же, по прочтению первого тома, закралось у меня стойкое подозрение, что рецкий маркграф Ремидий, в отличие от аристократов центра империи великолепно знающий горскую мифологию, пристально обратил внимание на то, что объявился я в этом мире именно на горе Бадон.
Весьма приметном месте откуда ушили из этого мира боги.
Где время от времени появлялись такие люди, как я, если верить деду моей жены.
И положил маркграф на меня глаз, когда подписывал такие справки. Уверен, что в этих справках, отосланных в нашу контрразведку далеко не вся информация обо мне, которой обладает рецкий правитель. В прочем справки от рецкой контрразведки были еще менее информативны.
Пообщавшись со мной лично, решил маркграф, что я ему на пользу. Дай бог, дай бог… Хотя нету в этом мире богов. Мечта Карла Маркса — мир материалистов.
Интересно, поделился ли Ремидий своими подозрениями с Бисерами или играет их также как и меня втемную?
А вот собранные бумаги на наших конкурентов, особенно на концерн "Лозе" и его покровителей были очень интересны и актуальны. Они занимали практически весь второй том моего дела. Спасибо вам, господа аристократы, за работу.
Так что получилось у меня чтение на ночь покруче любого детектива. По крайней мере, я теперь точно знаю кто у нас на заводе стукачи. Думаю, что новый состав контрразведки менять сексотов не будет, если я их не трону. А я и не трону, просто отрежу им доступ к некоторой информации, и пусть они впредь докладывают только заводские сплетни. Живет же рядом со мной стукач генерал — адъютанта Бисера и ничего.
Однако смех смехом, а паранойя разыгралась. Несмотря на то, что дом охранялся рецкими егерями, ложась спать, поставил я около кровати в пределах моментальной досягаемости ручной пулемет. А под подушку сунул пистолет Гоча. Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет.
И уснул.
* * *
Снилось мне как мы с генералом Моласом в парадных мундирах с полным "иконостасом" и без штанов в два смычка пежили проститутку Калию в массажном салоне "Круазанского приюта". Девушке было больно и хотелось кричать, а кричать-то было нечем — рот был занят.
В это время появился флигель из дворца и пытался мне вручить засургученый пакет, а когда это не удалось, то свернул его в трубочку и засунул мне в задницу со словами.
— Расписаться не забудьте.
Резко проснулся в поту, вся постель разбуроблена — видать во сне сильно ворочался я, подушка на полу, одеяло черте где и что-то сильно мешает… Мешала и весьма чувствительно как оказалось зажатая ягодицами рукоятка пистолета. Бред какой-то.
— Ни фига себе, почитал, называется на ночь детективчик, — пробормотал я спросонья, улавливая странные приглушенные звуки с улицы. Какие-то не ночные. Но не обратил на них особого внимания. — Приснится же такое…
На самом деле встреча с генералом Моласом в "Круазанском приюте" ничем не отличалась от такой же встречи, к примеру, в особняке армейского штаба. Разве что декорациями. И велась с глазу на глаз.
Молас довел до моего сведения, что мне и так было известно от принца, но пока без конкретики. Теперь мне конкретику обрисовали в полный рост. Что я должен сделать и как. Появившийся флигель из Дворца только подтвердил его слова официальными документами и полномочиями. И в половине второго, переодевшись в полевую форму и кожаную куртку, что принес мне Тавор, с избранными рецкими офицерами я покинул "Круазанский приют" через черный ход на другой улице — пустынной по ночному времени. Там нас уже ждала моя карета.
Через четверть часа соединились с полуротой рецких егерей капитана Вальда в переулках около городской тюрьмы. Огласил диспозицию и задачу. Добился понимания своего маневра каждым солдатом.
— Ваша милость, осмелюсь доложить, что карета начальника контрразведки десять минут назад выехала из ворот в сторону старого города, — доложил унтер — офицер, командовавший наблюдателями.
— Все готово?
— Так точно, — подтвердил он.
— Тогда работаем, — выдохнул я. — Вперед заре навстречу…
* * *
Теперь моя задача — исчезнуть из города до приезда больших начальников из имперской столицы. В то, что без них не обойдется, никому не верилось. Весь вопрос стоял в уровне командированных чинуш. Суд над "недобитой контрой", конечно же, пройдет в закрытом режиме, без выноса сора из избы. Но поберечься стоит. Не зря меня так вот отправляют на фронт, с официальным выговором… Дважды за одно и то же по имперскому уставу офицера не наказывают.
Вот опять с первого этажа какие-то странные звуки доносятся… и с улицы.
Сунул пистолет в кобуру. Повесил ее на шею. В руки взял пулемет, ободрившись его тяжестью и большой емкостью магазина, осторожно подошел к окну и выглянул в него сбоку.
На противоположной стороне улицы, чуть в отдалении от моих ворот, виднелись размытые силуэты трех запряженных пролеток. Большего разглядеть невозможно. Темно. Луны нет. А ночное освещение улиц бюджет нашего поселка не тянул. Ни газовое, ни масляное.
Снизу раздался выстрел чего-то неармейского, судя по звуку.
От пролёток человек восемь решительно побежало к моему дому. Явно не с поздравлениями по поводу тезоименитства его величества.
Когда первый из них стал открывать створку моих ворот, я уже не раздумывая стволом пулемета разбил стекло и выдал вниз неприцельную очередь.
В ответ послышались крики, стоны и ругань.
Я добавил еще очередь на десяток патронов.
— Атас! — кто-то заполошно крикнул и поредевшая толпа находников ломанулась обратно к экипажам.
Снизу вдогонку раздались сухие выстрелы пистолета Гоча.
Охрана все же бдит, — удовлетворенно подумал я, и дал еще одну очередь вдогонку, задев экипажи и лошадей, которые жалобно заржали. Лошадок жалко.
Экипажи стали разворачиваться.
Я еще выстрелил пятком патронов поверх их голов. Процесс отступления неведомых супостатов резко ускорился. И вскоре только одна пролетка оставалась на месте.
Над полом с лестницы показалась голова егеря. Потом он сам с лампой в руке.
— Вы живы, ваша милость? — спросил он участливо в темноту.
— Даже не ранен. А ты?
— Пустяк. Царапина. А вот Иёссену не повезло. Всего один выстрел… и наповал.
— Возьми пулемет. Постой на шухере. Я хоть оденусь.
— Они сначала нас в ножи хотели взять, ваша милость. А когда не удалось стали стрелять. И я стал стрелять… — говорил он и поглядывал в окно на улицу.
— Что там?
— Пусто. Только фаэтон стоит запряженный парой. Похоже, одна лошадь убита.
— Пошли, — сказал я, когда оделся. — Посмотрим, остался ли кто живой из этих находников. Очень мне хочется узнать, кто же так жаждет моей смерти.
На первом этаже запалили еще одну лампу. Картина маслом — три трупа. Два штатских и один егерь — охранник. Один штатский убит собственным ножом все еще сжатым в правой руке.
— Как это он так? — удивился я.
— Это он не сам, — ответил егерь. — Это его Иёссен так упокоил. После чего второй варнак бросил нож и стал стрелять.
Я только головой покачал, поднимая с пола маленький револьверчик. Почти велодог. Хромированная игрушка под патрон 6,5 на 17 миллиметров. Такие удобно носить в кармане.
Во лбу взломщика, ровно посередине, маленькая окровавленная дырочка.
— Это ты его так?
— Я, ваша милость, — подтвердил егерь. — Простите, но мы поначалу не хотели вас будить шумом. Думали и так справимся. Но воры очень верткие оказались. Пришлось стрелять.
— Стразу надо было стрелять. Тогда бы и Иёссен был бы жив, — ляпнул я, не подумав, что егерь и так переживает смерть напарника.
Покрутил ручку телефона. На той стороне сразу взяли трубку.
— Суточный дежурный по заводу…
— Слушай сюда, дежурный, — приказал я, не дослушав его. — Кобчик говорит. Срочно, по тревоге одно отделение охраны с ручным пулеметом к моему дому. Не медлить. И не пешком их отправляй, а на колясках. Понял? Отбой.
Крутанул три раза ручку аппарата, обрывая связь.
Егерь ждал моих распоряжений.
— Смени диск в пулемете на полный, — приказал я. — И за мной на двор. Может, кто и выжил из нападавших. Вопросы имеются.
Вечер следующего дня я ужинал в ресторане "Дуб и омела". Прикрывали меня офицеры из ведомства генерала Моласа. Притащить с собой рецких офицеров и сесть порознь после той буйной пьянки что мы тут устроили в прошлый раз, значило заранее провалить все дело. Вот и пришлось идти на поклон к генералу. Впрочем он откликнулся охотно.
Столик я выбрал специально тот, за которым в прошлый раз сидели Маара со своим кавалером.
Услужливому халдею я сделал такой заказ.
— А подать мне красного вина, буженины с хреном, салат из свежих овощей, хорошо прожаренную отбивную — не люблю мясо с кровью, что-нибудь сладкого к кофе. А на десерт — Крона.
— Простите, ваша милость, не понял чего вам подать на десерт? — переспросил тот, округлив глаза.
— Крона. Человека, который часто сидит за этим столом у вас, — спокойно повторил я имя регента Ночной гильдии Будвица. — Только живого и невредимого. И пусть поторопиться. Это в его интересах.
Вечер следующего дня я ужинал в ресторане "Дуб и омела". Прикрывали меня офицеры из ведомства генерала Моласа. Притащить с собой рецких офицеров и сесть порознь после той буйной пьянки, что мы тут устроили в прошлый раз, значило заранее провалить все дело. Вот и пришлось идти на поклон к генералу. Впрочем, он откликнулся охотно.
Столик я выбрал специально тот, за которым в прошлый раз сидели Маара со своим кавалером.
Услужливому халдею я сделал такой заказ.
— А подать мне красного вина, буженины с хреном, салат из свежих овощей, хорошо прожаренную отбивную — не люблю мясо с кровью, что-нибудь сладенького к кофе. А на десерт — Крона.
— Простите, ваша милость, не понял чего вам подать на десерт? — переспросил официант, округлив глаза все же от понимания произнесенной фразы и пугаясь ее.
— Крона. Человека, который часто сидит за этим столом у вас, — спокойно повторил я имя регента Ночной гильдии Будвица. — Только живого и невредимого. И пусть поторопиться. Это в его интересах.
Крон мне понадобился, потому что ночные нападавшие на мой дом были из Ночной гильдии, и мне требовалось прояснить этот вопрос окончательно: чья это инициатива? Принц и Молас также были недовольны резким переходом Ночной гильдии от банального воровства и крышевания проституток к откровенному разбою, и подозревали тут активизацию происков вражеских разведок.
Как я это узнал? Да просто… Сознался один тяжело раненый перед смертью. Облегчил себе душу. Даже полевой экспресс — допрос из моего мира применять особо не пришлось. Хватило ему к полученным ранам дополнительно прострелить коленную чашечку. И при угрозе прострелить вторую он выболтал, все что знал. А знал он немного.
Кто-то хорошо заплатил за мою смерть. Кто? Не знает. А кто знает — сбежал. У сбежавшего главаря кличка "Лось". Перед акцией им выдали только аванс по два золотых. По завершении обещали еще по десять. Я аж присвистнул, учитывая, что нападавших было как минимум десяток. Щедро оценили мою голову… можно гордиться.
В трофеи нам достались самые разнообразные ножи, кастеты, аванс с убитых — восемь золотых, не считая мелочи в их кошельках, четыре гражданских револьвера под патрон 6,5 на 17 миллиметров в разной степени сутенерской пафосности да новенькая пароконная коляска и к ней рослый имперский рысак — красивый серый в яблоках мерин. Второй такой же любовно подобранный в пару был убит мною из пулемета. Из-за чего их и бросили на месте преступления. Хорошая коляска на железной раме и с рессорами — сойдет за тачанку даже под "гоч — лозе". И конь дорогой, как "Роллс — Ройс" в моем мире.
Светало, когда на двух экипажах прибыла группа быстрого реагирования с завода. Тараканы беременные. Где их только носило?
К этому времени пленный успел склеить ласты от кровопотери. Так что прежде чем работать похоронной командой выложили мы трупики нападавших — всех четырех, в рядок на улице для опознания. И соседских женщин позвали обмыть и обиходить в последний путь нашего погибшего. Погиб егерь от пули в сердце. Маленькая дырочка входная, не сразу и заметишь такую на голом теле, а на мундире ее совсем не видно. А выходной нет…
Полиция с ленцой явилась только к полудню — район у нас не престижный вообще-то они и не чаяли тут увидать целого королевского комиссара, да еще флигель — адъютанта его величества в качестве объекта разбойного нападения. Ох, и забегали тогда господа полицейские как тараканы под тапком. Сам полицай — президент столицы через час пожаловал с фотографом и старым сыщиком, который подтвердил причастность всех нами убиенных к Ночной гильдии — они своих адептов клеймили как скот маленькой татушкой на левом запястье.
— Как же это так, господин комиссар? — изумился седой начальник полиции, глядя на трупы.
— Это мне вас надо спросить: как же это так? — вернул я ему вопрос. — До сегодняшней ночи у нас был очень тихий и спокойный пригород. Прошу в беседку, ваше превосходительство. Простите, но дом занят похоронными хлопотами. Я в этой стычке человека потерял. Верного человека.
До приезда Онкена с Моласом в сопровождении Вальда с рецкими егерями, успели мы с полицай — президентом на двоих уговорить в садовой беседке бутылочку зеленого вина из виноградников маркграфа и договориться о поставках в департамент полиции партии компактных револьверов под большой калибр. Очень уж хотел его превосходительство хоть чем-то загладить недосмотр своего департамента.
Интересно то, что, несмотря на развитое искусство словесного портрета, до фотографирования мазуриков в фас и профиль и ведения картотеки местная полиция уже додумалась, а вот до дактилоскопии нет. Надо помочь…
Когда мы закончили нашу беседу, улица перед моим домом уже напоминала стоянку возле гипермаркета в выходной день. А от магниевых вспышек фотографов рябило в глазах. Репортеров от моего дома егеря гоняли примкнутыми к винтовкам штыками. Представляю я заголовки вечерних выпусков. Особенно про пулемет в доме…
Пока я ждал в ресторане ночного регента, накидал на салфетке эскиз самозастегивающихся наручников — простая, в сущности, вещица да и замок примитивный. Однако пригодится и мне для пленных, и полиции для задержанных мазуриков. Делать их можно из отходов нашего производства силами наших же фезеошников. Им и практика, и какой-никакой самостоятельный заработок. А патент возьмем гражданский — желающие производить столь полезную в хозяйстве вещь найдутся. Полиции в империи много.
Час пролетел незаметно. Захлопнув крышку часов, я уже подумал что "такой крутой башуста" посчитал западло со мной встречаться. Типа уровень мой не тот. Я же не представился халдею. Подумаешь старлей, если судить по погонам. Невелика шишка в этом лесу. А героев с ленточкой "Креста военных заслуг" уже много на второй год войны.
* * *
Но регент все же пришел когда я доел эклеры и помаленьку попивал хорошо заваренный кофе. Ужин был хорош. Мне даже понравилось, что мне не мешали с аппетитом поесть.
Пришел, нагло сел напротив меня без приглашения внимательно меня рассматривая. Лет ему было на вид сорок пять. Сероглазый брюнет с седыми висками. Нос тонкий с нервными, как бы выгрызенными ноздрями. Широкий подбородок с ямочкой как у Жана Марэ. Гладко выбрит. Пахнет неплохим парфюмом. Одет дорого в бежевую тройку, белую сорочку и синий галстук в средний желтый горошек. Такой же платок торчал из верхнего кармана. Все от очень хорошего частного портного — в этом мире еще не сошли с ума от брендов. На жилетке золотая часовая цепь с брелоком в виде русалки. Рыбий хвост ее состоял из плотно посаженых мелких бериллов травяного цвета, а волосы полосами из мельчайших сапфиров, глаза бриллиантовые — каждый на полкарата. Занятная вещица. На жестких манжетах золотые запонки с крупными изумрудами в окружении мелких бриллиантов. И простой перстень — печатка на левой руке. Гладкий.
Я все это время спокойно пил кофе и ждал, когда он скажет первую фразу. Мне это было необходимо для того чтобы рисунок разговора выстроился так как мне нужно. И тут уже без разницы, что он скажет. Главное чтобы он сказал свое первое слово.
Когда Крон составил свое мнение обо мне, то спросил с блатной интонацией.
— Чё те нада, фраер? Мое время бабла стоит нехилого.
Я ожидал увидеть в уголке рта золотую фиксу, но обломался. Ее не было. Придется немного поправить рисунок беседы, который мы разрабатывали вдвоем с Моласом.
— Однако, — усмехнулся я, ставя чашку на стол. — А мне говорили, что вы даже образованный человек и имеете манеры. Столько врунов развелось в последнее время. Куда катится мир?
Последняя моя фраза звучала откровенно ернически. Но я тут же подлил в голос металла.
— С каких это пор Ночная гильдия стала брать заказы на убийства?
— Угу… — Крон сморщил глумливую гримасу. — С тех самых, когда мирные граждане стали держать в доме пулеметы. Мы же за это тебе предъяву не кидаем. Как и за четыре жмура. И за зажиленную коляску с мерином тоже. Пользуйся. От меня чё нужно?
— Заказчик.
— Стукачей в Ночной гильдии нет.
— Нет, так будут, — спокойно сказал я. — Надеюсь, ты прокачал кто я?
Крон кивнул. Но молча.
— Указ о создании ЧК в газетах прочел?
Крон кивнул снова. Безучастно так только подтверждая сам факт.
— Тогда делай выводы. Только быстрее. Промедление тут смерти подобно. Причем в буквальном смысле этого слова.
— Угрожаешь, начальник? — регент снова стал играть в блатного. — Так неча нас ужо пужать, мы ужо пужаные.
— Точно наврали мне про твое образование, раз внимательно читать не умеешь, — поднял я руку и щелкнул пальцами.
Официант возник прямо из воздуха.
— Еще кофе мне и моему гостю. Его у вас хорошо варят, — и обернулся к главе ночной гильдии. — Что-нибудь к кофе будете?
Тот отрицательно покачал головой.
— Только кофе, — подтвердил я заказ.
— Сей минут, — и официант моментом развоплотился.
Прямо колдунство какое-то.
— Ты в курсе, — перешел я с ним на "ты", хватит в вежливость баловаться, раз он сам так хамит, — что твои люди убили егеря моей охраны?
— В газете читал, — ответил он.
Вот как, вечерние газеты оказывается уже вышли. Что-то рановато сегодня.
— А знаешь, кого именно они убили?
— Не знаю. И откровенно знать не хочу, — скрестил он руки на груди, отчего его запонки красиво заиграли отраженным от светильников свете.
— А зря. Убили они рецкого горца. Учитывая сколько в городе рецких стрелков и егерей сейчас, то Ночная гильдия может нарваться на вендетту по всем правилам.
— Каким это правилам? — фыркнул он.
— Вырежут всех. До седьмого колена. — сказал я с серьезной мордой.
— Кто же такое допустит в Будвице? — спросил он с хорошо скрываемым испугом.
Слава о рецких горцах далеко бежит. И чем дальше, тем она страшнее рассказывается. Вот что значит пятьсот лет подряд в боях пленных не брать.
— Ты забыл, как называется королевская комиссия? Так я напомню. Чрезвычайная. И она вправе отдать приказ о чрезвычайных мерах. Террористический акт, который сотворили твои подопечные вполне подходит под определение "пособничество врагу" в военное время. Фронт, между прочим, всего в трех часах езды на паровозе отсюда.
Посмотрел на его ошарашенное холеное лицо и усмехнулся.
— Но лично я могу горцев и остановить… как их вождь. Если мне головой выдадут Лося живого и способного членораздельно разговаривать и с ним заказчика ночного теракта. Остальные лично мне не интересны.
При этом я делал сознательные ударения на слово "лично".
— У вас ничего не получится, — уверенно высказал он, придя в себя. — Это мой город.
— Еще как получится, — уверенно посмотрел я ему в глаза. — Только тогда каждого кто попадется с характерной татуировкой на запястье, будем ставить к ближайшей стенке и незамедлительно расстреливать. ЧК просто объявит Ночную гильдию вне закона. Тогда не только кровники из горцев, а каждая вами крышуемая проститутка сможет убивать вас безнаказанно, только чтобы не отдавать вам половину своего заработка. И ей ничего за это не будет. Потому что вы станете вне закона вообще. Любого закона. А из города не выйти — он окружен войсками.
Обрисовав эти не радужные для него перспективы, я вынул из планшета и положил на стол постановление "Чрезвычайной королевской комиссии по борьбе с саботажем и пособничеством врагу", в котором были все семь настоящих подписей комиссаров и нужные печати. Но не было даты.
Принесли кофе. Я к нему не притронулся, а Крон свой выпил залпом. И стал читать короткий, но не допускающий двойного толкования текст. Особенно в той его части, где говорилось о запрещении остальным подданным короля и гражданам империи, в том числе и родственникам, предоставлять членам Ночной гильдии "кров, хлеб и воду" под угрозой смертной казни.
Я же играя вертел в пальцах химический карандаш, действуя ему на нервы.
— Могу поставить дату прямо сейчас, — произнес я с доброй улыбкой, когда он прочитал документ об объявлении Ночной гильдии вне закона. — И даже дать вам полчаса форы убраться отсюда. Вы этого хотите?
— Нет. Не хочу, — сказал он после некоторого раздумья. — И по поводу дым — глины скажу, что в армии ее не будет, если вы действительно даете нам карт — бланш на расправу с ее распространителями.
Ага… Успела, значит, Маара с ним переговорить.
— Неофициальный, — кивнул я головой. — Сами понимаете… Не можем мы на такое пойти официально, а вот закрыть глаза на некоторые события… вполне. Но я не услышал ничего про Лося… Ибо покрывая его вы берете таким образом всю ответственность за ночной теракт на себя.
— Заказчика его вам тоже в праздничной обертке с бантиком доставить? — ухмыльнулся Крон.
— Лучше просто покажите нам издали, где он живет и его самого. Дальше мы уже сами как-нибудь. И вообще… ЧК к полиции никакого отношения не имеет, как и военная разведка. Ловить вас за ваши традиционные промыслы им в задачи не ставится. Но если вы патриоты своей страны, то должны во время войны с ними сотрудничать, а то вражеские агенты уже как мыши в амбаре расплодились в ВАШЕМ городе.
— И что мы должны делать? — выдохнул он как навьюченный стирх.
— Об этом с вами отдельно переговорят. И не я. А человек, который покажет вам вот это.
Я положил на стол половинку серебряного кройцера, разрубленного на заводской гильотинке.
— А это будет у вас.
Положил вторую половинку так, чтобы они выглядели целой монетой.
— Выбирайте любой. Когда убедитесь что половинки от одной и той же монеты, то назовите любое число до двадцати. В ответ вам назовут цифру, которая при сложении с вашей составит число двадцать один. Если человек назовет любое другое число — убейте его тут же. Место встречи "Круазанский приют". Вы же его время от времени посещаете? Не думаю, что Маара откажет вам в месте для уединения.
— Спасибо за кофе, — сказал Крон, вставая и забирая половинку кройцера. — Не скажу, что мне приятно было с вами познакомиться. Но полезно.
Есть вербовка! Молодец Молас, как он его просчитал.
— А уж как мне было неприятно ночью применять собственное изделие не по врагам, а по подданным моего короля, — вернул я ему любезную фразу. — Кстати за вами должок за сожженные патроны и извинения за убитого рецкого горца. К тому же мое время бабла стоит нехилого.
Крон коротко кивнул.
После его ухода я потребовал вечернюю газету. Большой заголовок "В городе второй день в криминальных разборках используются армейские пулеметы" расположили на первой странице. Не знаю, кто поработал с редакторами, но смысл статья сводился к тому, что Ночная гильдия по ошибке залезла в мой дом и схлестнулась с моей охраной, которая и применила для обороны пулемет. И итог — один охранник убит, как и четверо нападавших. И прочее бла — бла — бла о том, как с началом войны распоясался в городе криминал. Ничего особенного. Я ждал большего резонанса.
В неприметной с виду дешевой карете в соседнем переулке меня весь вечер ждал помощник Моласа капитан Санеда, которого бросили на контрразведку в Будвице. Простите, на дофронтовую разведку.
Разведка ольмюцкой армии теперь делится на дофтонтовую, фронтовую и зафронтовую разведки. Но по сути это бутафория, так как дофронтовая разведка занимается лазутчиками и шпионами, то есть там, где официальная имперская контрразведка недорабатывала. Причем сделана такая реорганизация управления второго квартирмейстера Моласом безо всякой помпы и шума. Кому не надо — тот не знает. От этого я еще больше зауважал генерала.
Закрыв за собой дверь кареты, я отдал капитану половинку серебряного кройцера и сказал.
— Теперь он твой. Деньгами его не балуй он и так богатый. Если только сам попросит с обоснованием трат.
— Ну, ты, Савва, и кудесник, — восхитился капитан.
Еще бы… Я столько видов шантажа в кино видел, что здешнему разведчику и не снилось никогда. А еще больше про них читал.
— Главное не пережми палку, — ответил я. — Крон неординарный человек и себя очень уважает. И чутье у него звериное. Думаешь легко с такими… У меня вся спина мокрая.
Открыл переднее окошечко и скомандовал кучеру.
— Во Дворец.
— Мда… — произнес капитан, когда копыта застучали по брусчатке. — Получим мы от Моласа по первое число на разборе за то, что сами до такого не догадались.
— Скажи ему, что я тоже не догадался бы, если они сами на меня не напали. И еще это… — я достал лист бумаги и отдал его капитану.
— Что это?
— Разрешение на выдачу двух ручных пулеметов вне очереди. Получишь с завода. Это для твоих групп быстрого реагирования. Еще револьверы компактные большого калибра для скрытого ношения с гражданской одеждой. Вот такие…
Вынул из кармана вороненую машинку, которую неугомонный Гоч все же сваял. Пока, правда, только в одном экземпляре, который я забрал с собой на "стрелку" с главарем ночной гильдии в качестве оружия последнего шанса.
— Уж ты… Какой малыш… и под армейский патрон? — удивленный капитан взял в руки наше новое стрелядло. — Как называется?
Он обратил внимание, что на револьвере не было никаких клейм вообще.
— Гоч — бульдог.
Капитан привычно выщелкнул барабан и крутанул его. Сказал разочарованно.
— Маловато зарядов-то. Всего пять.
— Кому не хватит в короткой уличной перестрелке пяти патронов тому и двенадцать ничем не помогут, — наставительно заявил я сентенцией моего российского ротного, которой он разразился в ответ на солдатские жалобы про малую емкость магазина для ПМ. — Тренируйтесь стрелять каждый день в движении. Тир в штабе хороший.
* * *
Карета въехала в дворцовые ворота и приняла в сторону крыла ведомства Онкена.
— Ну что? Пошли сдаваться, — улыбнулся я.
Не часто я бываю так удовлетворен сделанной работой.
* * *
Забегая вперед, скажу, что Ночная гильдия хорошо отработала на местный СМЕРШ до самого конца войны. А после войны умный Крон устроил воровские гастроли по империи и не только. Воровали они редко, но по — крупному используя все наработки, которые освоили на ниве контрразведывательной деятельности. Но в Будвице Ночная гильдия ничего такого не допускала, и полицай — президент регулярно получал очередные чины и ордена за безупречное обеспечение общего благочиния.
* * *
Извинения свои Ночная гильдия принесла в виде роскошного венка на похороны Йёссена с покаянной надписью на траурной ленте. Рецкие егеря смотрели на эту братию с венком волками, но я их заранее предупредил, что повода для кровной мести нет. Ошибка вышла, а трупы с обеих сторон. Впрочем, и сами адепты Ночной гильдии предпочли не задерживаться на кладбище.
И еще в тот же вечер по возвращении из Дворца меня ошарашили дома нежданным подарком от Крона. Прямо на дом доставили еще одного серого в яблоках жеребца в пару к трофейному. Упряжь у трофейной коляски под пару заточена.
Дожидавшийся меня в садовой беседке за разговором с моим кучером его старый знакомец — хорошо одетый пожилой берейтор с ипподрома, с поклоном передал от Крона, что моя семья теперь под защитой Ночной гильдии, и я могу уезжать на фронт со спокойным сердцем. И оставил на столе по всем правилам оформленную дарственную на коней и коляску от совсем левого пассажира, что меня реально улыбнуло. Лишний раз понял, что Крон очень умный человек. И комедию в ресторане ломал предо мной вовсе не от дурости, подумал я, смотря в спину берейтору, уезжающего от нас легкой рысью в сгущающиеся сумерки верхом на изумительной красоты рыжей кобыле.
Жену, правда, пришлось успокаивать долго. Она за меня не на шутку испугалась. Так что и пулемет в доме как прописался. Ей с ним спокойней. Она сама его чистит и смазывает и держит по ночам около кровати в моментальном доступе рукой. А стрелять из него ее научат на полигоне как следует. Мало ли что в нашей жизни и когда пригодиться может?
Заказчик покушения на меня оказался низкооплачиваемый невзрачный мелкий чиновник Статистического департамента, что сидел на регистрации входящих документов. Протирал он штаны в этом департаменте долго — почти двадцать лет с самого основания конторы. Был щупл, тих, исполнителен, безотказен и без амбиций. Таких чиновников карьерное начальство просто обожает. По его виду никогда не скажешь, что такой сморчок способен на поступок.
Но вот хобби у него меня сразу насторожило — чинуша был маньячный голубятник и разведение голубей составило его второй доход. Как бы ни больше, чем департаментское жалование. А мне сразу припомнился телесериал "Гибель империи"… Вот она его связь с начальством. И регулярная покупка или продажа им почтовых голубей курьеру на Птичьем рынке никаких подозрений доселе не вызывало.
На следующий день после моей беседы с Кроном мне на дом привезли Лося со связанными за спиной руками. Разве что в подарочную бумагу не завернули с бантиком.
Кличку тот получил говорящую, здоров был парень… на что я больше метра восьмидесяти, так он еще на полголовы меня выше. А народ тут все больше мелкий сто шестьдесят — сто семьдесят.
Усадил я его на лавку в садовой беседке, рук не развязывая, спросил.
— Ты в курсе, Лось, что твоя жизнь отныне принадлежит мне?
Он мрачно кивнул.
— Не слышу?
— Да.
— Что да?
— Моя жизнь принадлежит тебе, начальник.
— Тогда делай, что скажу я или слушай человека, которого назначу я и проживешь долго.
— Разве это жизнь, начальник, — посмотрел он на меня жалобно. — Цепным барбосом.
— Ты выбрал смерть? — спросил я его, доставая армейский револьвер как самый большой из ручного оружия, со скрипом медленно взводя курок до щелчка. — Или предпочитаешь нож?
Я подозвал егеря, который с радостью обнажил свой дедов кинжал, играя на лезвии солнечными зайчиками, продемонстрировал его Лосю.
— Я этого не говорил, — спрятался Лось во внутреннюю раковину.
Уже лучше. Жить все же хочет.
— Ну, так будешь служить?
— А куда я денусь, начальник? Откажусь, как меня свои же на пику поставят. Еще вчера мне конкретно объяснили, что я круто рамсы попутал. Искупать должен.
— Вот и ладно… Отвезу я тебя к тому кто тебе будет отдавать приказы. Развяжите ему руки и дайте напиться.
Лось по нашему наущению предъявил заказчику претензию с распальцовкой, что они ему не нанимались охреневать в атаке на пулеметы. И отбил-таки у него половину обещанного гонорара, который мы оставили ему — на расходы. На личную встречу, Лось его вызвал тривиально по телефону от чего я просто выпал в осадок. Как тут все просто и патриархально еще. Встречались они на веранде пивной открытой всем ветрам и люди Моласа заказчика не только там срисовали, но потом вполне грамотно повели наружкой.
К моему сожалению, заказчик не был связан с Тортфортами, а работал на царскую разведку. Чуть ли не официальный резидент нелегалов был. Его Молас взял в разработку и долго еще кормил более или менее правдоподобной дезой. Но после попытки организовать теракт на принца его вовремя ликвидировали. Живьем он не дался.
Я уехал на фронт, сопровождаемый напутствием Онкена, что времена сейчас такие… мне там будет безопаснее, чем в городе. Поэтому чем кончилось дело с контрразведкой, я не знал. Кроме того что бургграфа Леппе — Тортфорта расстреляли за дезертирство. Но об этом читали приказ в каждой воинской части. В назидание, так сказать…
