Глава 2
Мистер Мейер в опасности
Высокий мужчина продолжал молча смотреть на Хэмблдона, и тот решил, что он не расслышал его потрясающую фразу.
– Кто-то пытался убить Альфреда Мейера, – прокричал он громче.
– Я понял, – ответил высокий мужчина.
Вид у него был недовольный и слегка встревоженный.
– Каролин просит вас пройти в ее купе.
– Надеюсь, вы ей не сказали…
– Нет, нет. Но я прошу вас разрешить мне…
Внутренняя дверь вагона резко распахнулась, хлопнув по спине Хэмблдона. В проеме появилось бледное лицо мистера Альфреда Мейера.
– Хейли, заходите. Что вы тут… а!
Он уставился на высокого мужчину.
– Мы уже идем, – отозвался Хэмблдон.
Они протиснулись в узкий коридор, соединявший два спальных купе. Мейер миновал первую дверь и пригласил их во вторую. «Люкс» оказался небольшим купе с двумя узкими кроватями и умывальником. Каролин Дэйкрес, облаченная в роскошный халат, сидела на нижней полке. Она слегка подалась вперед, обхватив руками колени. Ее пышные рыжевато-каштановые волосы были рассыпаны по плечам.
– Привет, – поздоровалась она, взглянув на высокого мужчину. – Хейли считает, что вы должны об этом знать.
– Поверьте, у меня нет никакого желания вмешиваться в ваши дела. Я буду только рад, если вы обсудите все между собой.
– Нет, постойте, – вмешался Хэмблдон. – Позвольте, я объясню… в смысле – насчет вас?
– Хорошо, – вежливо согласился высокий мужчина.
– Мы все знаем его как «мистера Р. Аллена», – начал Хэмблдон. – Так он значится в списке пассажиров. Но буквально сегодня ночью я узнал, что это не кто иной, как Родерик Аллейн, старший инспектор Скотленд-Ярда… здесь должны быть фанфары и торжественный салют.
– Бог ты мой, – жалобно протянул мистер Мейер. Это была его обычная присказка.
– Но позвольте, – начала Каролин Дэйкрес, – почему же вы тогда… ах да, конечно. «Неотразимый инспектор». Помнишь, Пух? Дело Гарднера? Наши фотографии тогда оказались на одной странице «Татлера», мистер Аллейн.
– И это был единственный раз, – заметил инспектор Аллейн, – когда я получил такую прекрасную компенсацию за свою публичность.
– Компенсацию? – воскликнул мистер Мейер. – Бог ты мой! Но раз уж вы такой эксперт, может, выслушаете мою историю. Садитесь, пожалуйста. Кэрол, подвинься.
Аллейн сел на дорожный сундук, Хэмблдон пристроился на полу, а Мейер плюхнулся на полку рядом со своей женой. Его круглое лицо было бледно, пухлые руки слегка дрожали.
– Мне не по себе, – пробормотал он.
– Давайте я объясню, – предложила мисс Дэйкрес. – Видите ли, дорогой Хейли, и вы тоже, мистер Аллейн, мой Альфи-Пух часто засиживается допоздна. У него обширная корреспонденция, и он взял с собой пишущую машинку. Так вот, незадолго до того, как мы прибыли на последнюю станцию, он решил освежиться и вышел на открытую площадку в конце вагона. Верно, милый?
Мистер Мейер мрачно кивнул.
– В это время мы ехали вверх или вниз по такой штуке, которую на железной дороге называют штопором. Нам это объяснил проводник, очень милый молодой человек, и к тому же весьма информированный. Так вот, когда поезд попадает в штопор…
– Серпантин, – поправил мистер Мейер.
– Да, милый. Когда поезд попадает в серпантин, происходит замечательная вещь. Состав как бы постоянно догоняет свой хвост. Иногда даже случается, что последний вагон оказывается впереди локомотива.
– Однако, Каролин! – запротестовал Хэмблдон.
– Ну, или что-то в этом роде. Для нашего рассказа это не имеет большого значения. Главное, что нужно помнить: проезжая по спирали, поезд все время поворачивает, нарезая круги.
– То есть?
– Каролин, не превращай все в комедию, – взмолился мистер Мейер. – Это серьезное дело.
– Конечно, милый, кто же спорит? Так вот, мистер Аллейн, Альфи вышел на площадку, а поезд все время поворачивал, очень быстро, и выглядело это впечатляюще. Альфи был взволнован и увлечен происходящим, хотя в темноте почти ничего не видел, только часть вагонов впереди и сзади. Потом он услышал, как хлопнула дверь, но не обернулся, подумав, что кто-то просто идет по составу. Он крепко держался обеими руками за перила. Что было очень кстати. Потому что когда этот человек его толкнул, он мог…
– Постой, – решительно вмешался мистер Мейер, – я сам расскажу. Я стоял на площадке спиной к проходу. Дверь на лестницу была открыта, а за ней зияла тьма. Все время дул жуткий ветер. Я слышал, как за спиной иногда проходили люди, перебираясь в другой вагон, но не оборачивался. Потом начался очередной крутой поворот, поезд поддал ходу, и тут кто-то пнул меня в спину. Со всей силы. Клянусь богом, я чуть не вылетел с площадки. Буквально повис на волоске. Ступеньки оказались у меня перед носом. Левой рукой я попытался ухватиться за дверь, но она распахнулась настежь, словно я хотел выйти и захлопнуть ее за собой. Понимаете, о чем я? Правой я успел вцепиться в перила, точнее, поймал их на лету уже у самой стойки, там, где начинаются ступеньки. Мне казалось, что время остановилось. Потом вагон качнуло в другую сторону, и я отлетел назад. Понятное дело, когда я пришел в себя и оглянулся, сзади уже никого не было. Господи, я с ума сойду! Хейли, поищите в той сумке. Там должно быть бренди.
Мейер выпучил свои бледные глаза на Аллейна:
– Что вы об этом думаете?
– Неприятная история, – ответил Аллейн.
– Неприятная? Нет, вы послушайте, что он говорит!
– Бедный Альфи, – вставила его жена. – К счастью, у нас полно бренди. Налейте ему, Хейли. Вот стаканы. Давайте выпьем, а мистер Аллейн расскажет нам, кто хотел убить бедного Пуха. Осторожно, Хейли, не пролейте. Отлично. Итак, мистер Аллейн?
Она ободряюще взглянула на инспектора. «Ее правда это забавляет? – подумал Аллейн. – Она не похожа на тех двуличных женщин, которые прикидываются дурочками, а сами хитры как черти. Или похожа? Нет, она просто разыгрывает для нас маленький спектакль с собой в главной роли. Наверное, так привыкла к этому занятию, что уже не может остановиться».
– Я одного не понимаю – что мне теперь делать? – простонал Мейер.
– Остановить поезд и сказать проводнику? – предложила Каролин, глотнув бренди. – Тянешь за сигнальную веревку, платишь пять фунтов, а потом появляется какая-нибудь женщина и говорит, что вы пытались…
– Каролин, помолчите, – с улыбкой попросил Хэмблдон. – Так что вы об этом думаете, Аллейн?
– Вы уверены, что вас толкнули нарочно? – спросил инспектор. – Может быть, кого-то просто занесло на повороте, и он потерял равновесие, а потом и голову, решив, что отправил вас за борт?
– Говорю вам, меня пнули со всей силы. Спорю на что угодно – у меня там здоровенный синяк.
– Милый! Мы можем устроить тебя в цирк и показывать за деньги.
– Что мне теперь делать, Аллейн?
– Дорогой мистер Мейер, я… не знаю. Наверное, надо сообщить проводнику и известить полицию на следующей станции. В соседнем вагоне едет компания пьяных футболистов. Возможно…
– Ну конечно! – с энтузиазмом подхватила Каролин. – Блестящая мысль, мистер Аллейн. Это был пьяный футболист. Все сходится, не правда ли? Он спортсмен, знает, как бить ногами. Вспомните «Олл Блэкс».
Мейер мрачно выслушал ее слова. Хэмблдон вдруг разразился смехом. Аллейн поспешно закурил.
– Хорошо тебе смеяться, – пробурчал Мейер. Он осторожно потер поясницу, глядя на Аллейна. – Насчет полиции я сомневаюсь, – добавил он. – Будет пресса и тому подобное, а нам не нужна такая реклама. Как вам кажется, Хейли? «Покушение на известного театрального менеджера». Звучит неважно. Другое дело, если бы это была Каролин.
– Да, пожалуй, – с запинкой ответил Хэмблдон.
– Наверняка, – ввернула Каролин.
– Мистер Мейер, – произнес Аллейн, – у вас есть враги в вашей компании?
– Господи, конечно, нет. Мы все – одна дружная семья. Я хорошо обращаюсь с сотрудниками, и они меня уважают. У нас не бывает ссор.
– Вы сказали, что пока вы стояли на площадке, мимо вас прошло несколько человек, – продолжал инспектор. – Вы не заметили, кто это был?
– Нет. Я стоял спиной к проходу.
– Скажите, вы не помните, – спросил Аллейн после небольшой паузы, – не было ли кого-нибудь на соседней площадке, по другую сторону переходного мостика – той, что относится к нашему вагону?
– Вряд ли. По крайней мере, когда я вышел, там никого не было. Может быть, он появился позже. Понимаете, там было темно, а еще этот шум и ветер. Я надвинул шляпу почти до глаз и замотался в шарф. К тому же я стоял у перил, почти спиной к площадке.
– Это было перед тем, как мы подъехали к последней станции, как ее там – Охакун?
– Да, минут за тридцать.
– Который был час, – обратился Аллейн к Хэмблдону, – когда я проснулся и мы начали беседовать? Я тогда посмотрел на время, помните?
– Десять минут третьего. А что?
– Ничего. В Охакун мы прибыли в два сорок пять.
Хэмблдон бросил на него быстрый взгляд. Каролин широко зевнула и устало прикрыла глаза.
– Уверен, вам хочется спать. Хэмблдон, идемте.
Он встал и уже собирался пожелать спокойной ночи, когда в дверь кто-то постучал.
– Ну вот, пожалуйста, – развела руками Каролин. – Что на этот раз? Они хотят проделать еще одну дырку в моем билете? Войдите!
В купе влетела Валери Гэйнс. На ней были блестящая пижама и легкий пеньюар – живая реклама нижнего белья из модного журнала. Она бросилась к Каролин, возбужденно размахивая руками.
– Я услышала ваши голоса и побежала к вам. Ради бога, простите меня, мисс Дэйкрес, но случилось нечто ужасное.
– Да, я знаю, – живо отозвалась Каролин. – Вам дал пинка пьяный футболист.
Мисс Гэйнс воззрилась на нее в недоумении:
– С чего вы… нет. Я даже не знаю, как сказать. Меня… обокрали!
– Обокрали? Пух, дорогой мой, до чего удивительный поезд. Ты слышал, что она сказала?
– Ужасно, правда? Только я легла спать…
– Валери, – перебила мисс Дэйкрес, – вы ведь знакомы с мистером Аллейном? Представьте себе, он знаменитый детектив, и ему ничего не стоит найти ваши бриллианты, как только он разберется с убийцей Пуха. Право, как удачно, что вы приехали в Новую Зеландию, мистер Аллейн.
– Рад, что вы так думаете, – сдержанно ответил Аллейн. – Но я буду очень благодарен, – добавил он, – если вы оставите мое ремесло в тайне. Путешествие часто превращается в пытку, как только вашим спутникам становится известно, что вы из уголовного розыска.
– Разумеется. К тому же так вам будет легче найти бриллианты Валери, правда?
– Не бриллианты, а деньги, – возразила мисс Гэйнс. – Крупную сумму. Перед отъездом папа дал мне кое-какие ценные бумаги, чтобы я могла обменять их в Новой Зеландии. Часть из них я взяла на корабль и дала на хранение судовому казначею, а перед прибытием в порт забрала обратно, и… с ними было все в порядке… и я…
– Хотите бренди? – внезапно предложила Каролин.
– Спасибо. Папа меня убьет, если узнает. Самое скверное, что я не могу даже вспомнить, когда они пропали. Глупейшее положение. Забрав бумаги у казначея, я положила их в кожаную папку и убрала в свой чемодан…
– Что было чертовски глупо, – мрачно вставил мистер Мейер.
– Наверное, но я ничего в этом не смыслю. Господи, какая же я дура! Короче, сегодня утром, открыв зачем-то чемодан, я пощупала эту папку: там захрустело, и я подумала – ну, все в порядке. Но буквально только что… мне не спалось в этом чертовом поезде, и я решила написать письмо… достала папку, а там – полно бумаги.
– Какой бумаги? – спросила Каролин с сонным видом.
– Такой, что я сразу подумала: не устроил ли мне кто-то дурацкий розыгрыш.
– Зачем? – спросил Аллейн.
– Что значит зачем? – нетерпеливо воскликнула мисс Гэйнс. – Вы в Скотленд-Ярде все такие добрые и наивные?
Хэмблдон что-то пробормотал на ухо Аллейну, и тот ответил: «Да, вижу».
– Бумага того же сорта, что была на корабле. Я сразу это заметила. Здорово, правда? Я имею в виду – то, что я это заметила. И что мне теперь делать, мистер Аллейн? Заявить в полицию? Господи, как скучно. Конечно, у меня есть кредитное письмо для поверенного в Миддлтоне, но кому нравится, когда его грабят?
– А вы заглядывали в эту папку после завтрака? – неожиданно спросил мистер Мейер.
– Э… вроде нет. Нет, точно не заглядывала. А что?
– Сколько там было?
– Не помню. Дайте подумать. Так, четыре… нет, пять фунтов на чаевые, пять я отдала Фрэнки, еще десять потратила в…
Она вдруг остановилась, и на ее лице появилось смущенное выражение.
– Короче, какая разница, – закончила она. – Фунтов девяносто. Они пропали. И бог с ними. Простите, что отняла у вас столько времени, мисс Дэйкрес.
Она шагнула к выходу, и Аллейн открыл ей дверь.
– Если вы позволите мне взглянуть на эту кожаную папку… – начал он.
– О, спасибо, но я думаю, что деньги все равно уже не вернуть.
– На вашем месте я бы показала ему папку, – рассеянно обронила Каролин. – Возможно, она приведет его прямо к футболисту-убийце.
– Какому футболисту-убийце?
– Расскажу утром, Валери. Спокойной ночи. Сочувствую вашей потере, но уверена, что мистер Аллейн найдет деньги, как только у него появится время. Ночь и так выдалась беспокойная. Давайте укладываться в наши тесные берлоги.
– Спокойной ночи, – ответила мисс Гэйнс и вышла.
Аллейн взглянул на Каролин Дэйкрес. Как только Валери Гэйнс исчезла за дверью, она закрыла глаза. Потом один из них приоткрылся. Это был большой, аккуратно подкрашенный глаз, и смотрел он прямо на Аллейна.
– Спокойной ночи, Кэрол, – попрощался Хэмблдон. – Спокойной ночи, Алф. Надеюсь, вы сможете заснуть. Ночь-то почти закончилась. Постарайтесь не думать о том, что произошло.
– Заснуть! – вскинулся мистер Мейер. – Не думать! Мы будем в Миддлтоне через час. Не стану даже и пытаться – у меня сна ни в одном глазу. А вы сами не стали бы думать, если бы кто-то попытался швырнуть вас в пропасть?
– Наверное, стал бы. Аллейн, вы идете?
– Да. Спокойной ночи, мисс Дэйкрес.
– Спокойной ночи, – ответила Каролин своим бархатным голосом.
– До свидания! – с горечью бросил мистер Мейер. – Простите, что побеспокоили.
Хэмблдон вышел в коридор. Инспектор уже взялся за ручку двери, когда Каролин его окликнула:
– Мистер Аллейн!
Он обернулся. Она сидела, по-прежнему уставив на него один глаз, словно какая-то сонная, красивая и умная птица.
– Почему Валери не хотела, чтобы вы взглянули на ее папку? – спросила Каролин.
– Не знаю, – ответил Аллейн. – А вы?
– Мне кажется, я догадываюсь.