Глава 8
Виола лежала на диване в ворохе подушек. Их было так много, что, когда она поворачивалась, то одна, то другая падали на пол. Такое ложе ей соорудила Римма. Именно она забрала Виолу из больницы, но наотрез отказалась везти ее домой.
– Ночуешь у нас, – заявила тетка решительно. – А то мало ли…
Но до того, как Виолу выписали, произошло кое-что. А именно – явление Вадика.
Она собирала свои нехитрые пожитки, готовясь покинуть палату, когда дверь распахнулась, и на пороге возник ОН!
Букет!
Огромный, размером с таз. Но с ногами.
Виола не сразу поняла, что в дверях человек, лицо и половина тела которого закрыты охапкой цветов. Ей сделали укол перед выпиской, и соображала она не очень-то.
– Как я рад, что с тобой все в порядке, – послышалось из-за букета. – Это тебе! – И взору Виолы явилась физиономия Вадика.
Она взяла протянутый букет, поблагодарила.
– Я чуть с ума не сошел от беспокойства, – жалобно проговорил Вадик.
А Виола, хоть и была под действием укола, едва сдержалась, чтобы не выкрикнуть – а не надо было!
Да кто он вообще такой? Вынырнул из небытия (она не вспоминала о нем несколько лет), и, несмотря на протесты, пытается взять ее в оборот. Вниманием, цветами, словами красивыми и… растреклятым беспокойством! Вадика стало сразу слишком много!
– Откуда ты узнал, что я тут? – спросила Виола, очень надеясь на то, что в ее голосе не сквозит недовольство.
– Матвей сказал. Знал, что я не нахожу себе места.
– Вадик, перестань! – Это прозвучало громче, чем она планировала. – Ты ведешь себя странно, не находишь?
– Нет.
– Я не жена тебе, не невеста, даже не любовница.
– Ты бывшая любовница и невеста, а также женщина, которую я хотел видеть своей женой.
– Все это в прошлом. Сейчас ничего не осталось. Перестань вести себя так, будто мы расстались позавчера… – И тут она решилась: – Вадик, отстань от меня. Вот сейчас уйди и больше не возвращайся. Не хочу я с тобой ничего. В том числе дружбы.
– Вер, ты не в себе?
– Меня зовут Виола! – Она сунула букет ему в руки и зашагала к выходу. – Не звони, не пиши, не ищи… И, главное, не беспокойся!
Вот так они расстались.
Сейчас Виола жалела о своем поведении. Надо было как-то помягче с Вадиком.
Из прихожей донесся шум. Виола вытянула шею взглянуть, кто пришел. Это была хозяйка квартиры.
– Не спишь? – спросила Римма, проходя в комнату. – А я вкусняшек привезла! – Она продемонстрировала коробку из кондитерской. – Тут эклеры, безе и корзиночки.
– Тысячи калорий, – вздохнула Виола.
– Вот сейчас тебе только их и считать! – рассердилась тетка. Не имея проблем с лишним весом, она считала людей, сидящих на диетах, чокнутыми. Говорила, что, для того чтобы оставаться стройной, нужно всего-навсего не переедать и много двигаться. И когда Виола или кто бы то ни было, склонный к полноте, пытались ей доказать, что одного этого некоторым людям мало, она раздраженно отмахивалась: «Просто втихаря жрете, а потом заваливаетесь на диван, копить жиры!»
Виола встала с дивана, прислушалась к себе. Ничего не болит, только чуть ноет рука.
– Как чувствуешь себя? – спросила Римма.
– Бодрячком.
– Вот и славно. Значит, три пирожных осилишь.
– Римма, ты с ума сошла? Я никогда не ела так много.
– Ничего не знаю. Я купила девять, каждому по три. И есть их надо сегодня, пока свежие. Пойдем на кухню.
Виола последовала за теткой. Сегодня на ней был брючный костюм цвета «мокко», под ним простая белая майка, а на шее в качестве украшения обычный на первый взгляд канатик, но если присмотреться, то сплетенный из серебряных нитей, покрытых эмалью.
– Ты, Римма, похожа на первую леди, – сделала тетке комплимент Виола. – Такая элегантная.
– Не все первые леди элегантны, – фыркнула та. – Но спасибо.
– Как ты умудряешься всегда так хорошо выглядеть?
– У нас сегодня вечер лести? – Римма скинула пиджак, повесила на спинку стула и стала готовить чай. – Сынуля мой не звонил?
– Нет. Привез и умотал куда-то.
– Что там у него с невестой?
– По-моему, ничего хорошего.
– Как так?
– Раз явился вчера ночевать ко мне, значит, она его выгнала.
– За что? – грозно насупилась Римма. Третировать Рому имела право только она.
– Она ждет от него предложения. А Ромка жениться пока не хочет.
– Да пора уж.
– Трудно ему.
– Почему это?
– Говорят же, мужчины выбирают себе в жены тех, кто похож на их матерей. А с тобой разве кто сравнится?
– Верка, уймись уже! – прикрикнула на племянницу Римма. А у самой глаза блестят – довольна. – Своим звонила?
– Маме. Все рассказала, правда, без лишних подробностей.
– Она что?
– Обиделась на то, что я сейчас у тебя, а не у нее.
– Вот дура, – в сердцах выдохнула Римма. – И за что ее твой отец полюбил?
Такие слова Виола слышала от тетки не впервые. При любой ссоре с сестрой она применяла их. В разных вариациях. Виола, а на тот момент Вера, недоумевала, что такое с сестрами творится. Какая черная кошка перебегает между ними?
А оказалось – кот.
Иначе говоря, ее отец. Когда-то сестры обе были в него влюблены. И он оказывал большее внимание Римме – более яркой и интересной. Они встречались, но по-детски. Гуляли, держась за ручки, качались на качелях, сидели на лавочке возле подъезда, а мама Риммы, бабушка Виолы, кричала с балкона дочке, чтоб немедленно шла домой. Им было по шестнадцать. Потом выпускной. И разные дороги. Римма в ПТУ, учиться на парикмахера, ее избранник в Бауманку. Еще полгода отношений и разрыв. А все из-за Римминой сестры. Она студенту Бауманки была под стать – серьезная, тянущаяся к знаниям, окончившая второй курс технического универа. С ней интереснее. И с парнями она не заигрывает…
Так папа Виолы выбрал ее маму. Они поженились. Прожили двадцать пять лет. Обеим дочкам казалось, что счастливо. А Римма считала, что если бы не их мать, выпившая все соки из ее школьной любви, он жил бы и жил!
Сама она вышла замуж за мужчину, которого не любила, не уважала и, как иногда казалось Виоле, даже не считала за человека. Просто надо было за кого-то выскочить в пику сестре, вот она и сделала это. Подвернулся Ромин папа. С ним Римма развелась так быстро, что Виолин брат не успел отпечатать в памяти образ отца. А воскресить его не получилось – он уехал куда-то в Казахстан, вроде бы что-то строить, но там и пропал.
– Чай готов, – провозгласила Римма, едва залив кипятком чайные пакетики. Она могла шпарить и такой, горяченный. – Или покушаешь супчика сначала?
– Я не голодна.
– Харчо! Такое наваристое, что ложка стоит.
Виола поморщилась. Аппетита не было.
– Какое же ты унылое гэ! – возмутилась тетка.
– Вот спасибо. Вечер комплиментов, говоришь?
– Ты так никогда мужика не найдешь, – оставила без внимания ее заявление Римма. – И вообще… Ты в оболочке чучела была гораздо интереснее как человек. Искрила, юморила, обаяла. Старалась понравиться вопреки. А сейчас, когда твоя внешность как минимум соответствует среднестатическим стандартам, ты как будто расслабилась… – Она сурово посмотрела на племянницу. – А кто тебе правду еще скажет, кроме меня?
– Спасибо, что озвучила мои мысли. Я и сама много раз думала об этом. И пришла к выводу, что изменения внешности тут ни при чем.
– А что тогда при чем?
– Не что – кто. Матвей.
– Грузчик с высшим образованием? – усмехнулась Римма и, откусив эклер, стала запивать его горяченным чаем. – Я всегда подозревала, что ты в него влюблена.
– Я в него влюблена, – эхом повторила Виола.
– Только все, что я говорила до этого, не отменяется.
– Я унылое гэ.
– Точно! Расшевели себя! Ради того же Матвея. Он, как и все мужчины, любит…
– Веселых какашек? – расхохоталась Виола.
– А нечего ржать. – Она экспрессивно потрясла кулаком. – Кстати, сколько ты будешь ждать того момента, когда он поймет, что его судьба именно ты?
– Сколько потребуется.
– То есть сама ты ничего предпринимать не будешь?
– Я не могу навязываться.
– А обозначать свое отношение можешь? Дай ему хотя бы понять, что он для тебя не братуха… – Римма проницательно посмотрела на племянницу. – Или поздно? Заигралась? – Виола тяжело вздохнула. – Но ждать – это не выход. Я все понимаю. Ты не раскрываешься, потому что боишься. И не столько отказа. Ну, не ответит он на твои чувства, и ладно. Ты и сейчас не знаешь, что Матвей к тебе испытывает. Думаешь, ничего, кроме дружеской симпатии?
– Именно так я и думаю. Поэтому не выхожу за рамки сеструхи. Чтобы не потерять его.
– Считаешь, если узнает, что для тебя он не просто братуха, уйдет в подполье?
– Отдалится, точно. Да и я… Сейчас могу позвонить смело. В любое время. Позвать куда-то. И выслушать спокойно отказ. Но когда все точки над «i» будут расставлены, я не стану навязываться, а его нежелание отобедать со мной начну воспринимать как оскорбление.
– Мне кажется, он тоже к тебе неравнодушен. Вон какой кипиш поднял, когда ты на его звонки не ответила.
– Это не он, а Вадик.
– Тот самый? Несостоявшийся жених?
– Именно.
– И давно он… восстал из пепла?
– Вчера! И так рьяно взялся за мной ухаживать, что уже сегодня я послала его.
– Ну и дура. Парень он неплохой. Да, не такой шикарный, как Матвей, но я всегда считала, что лучше синица в руке, чем журавль вдалеке.
– Ты считаешь Матвея шикарным?
– А ты нет?
– Я понятно. Но ты… Для тебя так много значит внешность. Ты очень придирчива. А Матвей далеко не красавец.
– Для мужчины это совсем не главное. Важнее харизма. И сексуальность. От Матвея сексом не веет – прет. Даже я, пожилая девушка, не удержалась от крамольных мечт, когда он шкаф двигал. А уж как ты, молодая, сдерживаешь свои порывы рядом с этим самцом, трудно представить.
– Я королева самоконтроля, – усмехнулась Виола и демонстративно отодвинула от себя тарелку с пирожными. – А у тебя кто-то появился, да?
– С чего ты взяла?
– Ты вся светишься!
– Ромка проболтался? – догадалась Римма.
– Ага.
– Паршивец, раскусил. Я ведь от него тщательно скрываю все свои отношения. И ладно, раньше это делала. Он у меня маменькин сынок. Ревновал меня ко всем мужикам. Но сейчас Ромка, наоборот мечтает, как он сам говорит, меня пристроить. И тогда самому можно… пристроиться.
– Тогда почему ты скрываешь от него свои отношения?
– Да женат мужик мой! – в сердцах воскликнула Римма. – В моем возрасте найти свободного практически нереально. Если, конечно, рассматривать нормальных ребят, а не каких-то там… ушлепков!
– Да не ушлепков и в моем возрасте не найти.
– Так ты тоже старая, хоть и молодая. Поэтому я бы на твоем месте не разбрасывалась поклонниками типа Вадика.
– Поздно. – И схватилась за эклер! – Даже если бы не было Матвея, все равно он – не мой.
– Вкусно? – спросила Римма после того, как племянница откусила от пирожного.
– Ум отъешь, – ответила та неразборчиво – жевала.
– На кожу жирное действует так же плохо, как и на фигуру, но я тебе советую есть десерты. Вкусняшки поднимают настроение. А ничто так не влияет на внешность, как радость. Если ее доставляет гастрономия, вперед. Главное – не увлекаться, – закончила тираду тетка, взяв с тарелки второе пирожное. Виола не сомневалась, что Римма и третье уплетет. Но «сожжет» все калории беготней по дому. После чая начнет порядок наводить, увлечется и генеральную уборку затеет.
По квартире разнесся звонок домофона.
– Ромка! – воскликнула Римма. – Он ключи дома забыл!
И побежала открывать.
Материнское сердце на этот раз обмануло. Явился не Ромка, а Матвей. Римма тут же усадила его пить чай с пирожными. То, что Виола съела всего одно, пришлось как нельзя кстати. Для тетки всегда было святым – мужика накормить. Так что пирожные для сыночки она убрала, а перед гостем поставила те, что они, бабы, не успели употребить (пожертвовала одним своим).
– Вкусно, спасибо, – поблагодарил хозяйку Матвей, заглотив, как удав, эклер и залпом выпив чашку подостывшего чая.
– Так ты еще ешь, раз вкусно.
– Я сыт. И вообще ненадолго. Сеструху проведать.
– Что за странное прозвище? – спросила Римма, метнув взгляд на Виолу.
– Почему странное?
– Она же тебе не сестра.
– Она больше, чем… – Он обнял Виолу за шею. По-родственному. И чмокнул в ухо. Она взвизгнула. – Всегда о сестре мечтал. У матери просил Танечку.
«А вот возьмет и подарит ее тебе, – мрачно пошутила про себя Виола. – Как Пугачева. А твоя маман еще и помладше будет…»
– А по-моему, из вас вышла бы отличная пара! – ляпнула вдруг Римма. Виола метнула на нее испепеляющий взгляд. Но, увы, силой Зевса она не обладала, поэтому тетушка осталась невредимой.
– А по-моему, они отличная пара с Вадиком, – заявил Матвей, нисколько не смутившись. – Кстати, он снова начал ухаживать за Виолой. Она вам не сказала?
– Уже перестал.
Матвей удивленно воззрился на Виолу. Она кивнула.
– Отшила племяшка его сегодня.
– Эх… А он ради нее невесту бросил.
– Что он сделал? – пораженно протянула Виола.
– Да, да, ты не ослышалась. Он понял, что ты его кармическая женщина, и ни с какой другой, пусть и замечательной, он не будет счастлив.
– А ты у меня роковая женщина, племяшка. – Римма потрепала Виолу по волосам.
– Когда он с невестой расстался?
– Позавчера.
– Хорошо, что недавно. Время не упущено. Помирится. Я не буду с ним.
– У тебя кто-то есть?
– У меня никого нет, – ответила Виола. А про себя добавила: «Только ты. Но это не в счет!»
– Ладно, я поехал. Рад, что ты в порядке.
Матвей встал, и кухня стала казаться меньше. Она и так была небольшой, шесть метров, а тут как будто еще сжалась. Он был таким огромным, мощным…
Сексуальным!
Интересно, каково это – оказаться в его объятиях?
У Виолы давно не было мужчины.
Год!
Для здоровой молодой женщины, имеющей богатый сексуальный опыт, это невероятно долгий срок. Да, было время, когда она была очень активна. Полностью преобразившись и став Виолой, пустилась во все тяжкие. Мужчин меняла часто и не всегда удачно. Один, к примеру, ее ограбил. Он сразу показался подозрительным. Но был так чертовски красив, что Виола позволила своему здравомыслию впасть в кому. Они встречались две недели. Всегда у нее, она любовалась им до, во время и после секса, он позволял ей это, а еще очень старался доставить удовольствие и усыпить бдительность. И то, и другое ему удалось. Однажды Виола проснулась в кровати одна и не нашла кошелька, кольца и дорогого телефона. Легко отделалась, как посчитала. В полицию заявлять не стала.
Этот случай ее отрезвил. Виола завела себе постоянного парня, но он был женат, и рассчитывать на что-то серьезное не приходилось. Да и не нужен ей был никто для этого самого серьезного, кроме Матвея. Но она, прыгая по койкам, пыталась доказать себе, что и без него прекрасно живет. Друг, так друг. А мужика она себе всегда найдет. Теперь-то она красотка!
Но вскоре обрыдли ей отношения, от которых, что называется, радости – ни уму, ни сердцу. Одно тело удовольствие получало. Да и то через раз. И Виола перешла к целибату. Думала, воздерживаться месяц-другой, чтобы успокоиться, мысли в порядок привести, да и телу дать не то чтобы отдых… возможность накопить столько сексуальной энергии, чтобы, когда наступило время ее тратить, атомный взрыв произошел бы.
И вот результат! Год воздержания. Потому что не встретился такой, с которым хотелось бы взорваться.
Виола проводила Матвея до двери. Чмокнула в щеку на прощание. Закрыв за ним дверь, обернулась и встретилась глазами с теткой. Та, оказывается, тоже вышла в прихожую.
– Он тебя любит, – сказала она.
– Кто? – переспросила Виола.
Тетка ткнула пальцем в дверь. А вернее, в того, кто за ней скрылся.
– Скажешь тоже, – с досадой проговорила Виола. – Он же сам сказал пять минут назад, что воспринимает меня только как сестру. Это совсем не то чувство, которое…
– Да он сам пока не понимает, что любит тебя совсем не по-братски.
– Одна ты понимаешь!
– Как всегда, – хмыкнула Римма. Она считала себя самым проницательным человеком на земле. Никогда не ошибающимся в своих суждениях и прогнозах. Да, да, кем-то средним между Фрейдом и Нострадамусом. – И ты должна помочь Матвею разобраться в себе.
– Каким образом?
– Напейтесь вместе, и переведи ваше общение в более интимное русло. Если ничего не выйдет, всегда сможешь свалить все на свое состояние, а на утро сделать вид, что ничего не помнишь.
– Нет, Римма, я не решусь. Мы уже не раз вместе выпивали. И меня посещали эти мысли… Нет, даже не так. Меня обуревали желания. От самых невинных, провести подушечкой пальца по ресницам, они такие пушистые, до развратных… Но я сдерживалась. Потом жалела. И говорила себе, вот в следующий раз обязательно… Но, как ты сама понимаешь, все повторялось.
За разговором они вернулись на кухню. Виола села и стала допивать остывший чай. Вид имела грустный. И Римма, решительно эхнув, вынула из подвесного шкафчика графинчик со своей фирменной настойкой. Способ ее изготовления был невероятно сложен. Римма только самогон (именно он был основой напитка, а не медицинский спирт, как многие думали) очищала несколько раз. А то, что им заливалось: ягоды, орехи, коренья, пропаривалось, прожаривалось, вымачивалось. До нужной кондиции настойка доходила в темном месте месяц. Была невероятно вкусная, но крепкая – пятьдесят два градуса. Поэтому напиток употреблялся в крайне редких случаях. И назывался «Антистрессовкой».
– Нет, я не буду, – запротестовала Виола.
– Будешь, – сурово проговорила тетка, достав крохотные стопочки на длинных ножках. «Антистрессовка» пилась только из них.
– Но я на таблетках.
– Обезболивающих? Так они еще лучше действовать будут. Твоя бабка всю жизнь анальгин пивом запивала. Говорила, так он быстрее и веселее в желудке растворится.
Римма открыла холодильник и окинула его содержимое придирчивым взором. «Антистрессовку» абы чем закусывать не полагалось. По мнению тетки, лучше всего к ней шла икра, пусть и селедочная, главное, чтоб засол был хорошим. Капуста квашеная тоже подходила. И маринованные маслята. Но ничего из вышеперечисленного в холодильнике, судя по всему, не оказалось. Поэтому к столу была подана свиная колбаса «Черизо» – Римме одна из клиенток привезла ее из Испании, зная, как та любит пряные мясные деликатесы.
Тетка разлила настойку, они подняли стопки и, чокнувшись, выпили. Тосты при питье «Антистрессовки» были лишними.
