Часть третья

Кир жил в крохотной квартирке, но не мечтал ни о какой другой. Ему нравилась его клетушка. Эдакий шестнадцатиметровый рай.

Когда-то в его квартире располагалось техническое помещение. Полуподвальное. С окном таким узким и низким, что воспринимать коморку как квартиру не мог даже начальник ЖЭКа. Иначе давно бы подсуетился и оформил его на себя. В итоге в начале двухтысячных помещение выставили на аукцион, и его выиграла мама Кира. Тогда она занималась бизнесом, имела средства, вот и приобрела недвижимость. Хотела открыть здесь что-нибудь. Типа пункта приема металла или ремонтной мастерской. Но вскоре у самой дела разладились, и она стала сдавать комнатку частным предпринимателям. Вот только помещение оказалось «проклятым». Кто бы его ни арендовал, все прогорали. В итоге сюда переехал Кир, когда выразил желание жить отдельно.

Старшему брату досталась квартира. Ему – клетушка. Но Кир не роптал.

Он обжил гнездышко довольно быстро. Сделал ремонт своими руками, обставил. Душа в нем не было, зато имелся туалет. И кухня – закуток с плиткой и холодильником. В комнате – кровать, стол и шкаф. Что еще нужно? А из окна открывался изумительный вид – весной на молодую траву, летом на клевер и шикарные лопухи, осенью на опавшую листву росших во дворе кленов, зимой на снег.

Мать и брат если и приходили в гости к Киру, то задерживались ненадолго. Им было неуютно в раю Кира. Мать жаловалась на сквозняки, брата начинали мучить приступы клаустрофобии, и оба твердили о том, что надо поменять эту халупу с доплатой на что-то более приличное. Но помощи не предлагали. Хотя Кир и не принял бы ее. Матери спасибо за каморку, а брат и сам гол как сокол. Хотя видимость создавать мастер. Но что с него, красавца писаного, взять? Мать, как говаривали многие, всю жизнь ему в попу дула, девки табунами бегали и бегают, привык себя исключительным считать.

Кир проснулся в семь. Сразу поставил чайник.

Умывался, чистил зубы и ополаскивал, так сказать, стратегические места он над унитазом. Что поделать, если нет раковины? Поэтому горячей воды ему много требовалось. Три литра согреешь, чашку чая заваришь, остальное в тазике разведешь холодной водой. Настоящее мытье раз в неделю. Кир ходил в баню. Да не в общую, стеснялся обнажаться при посторонних, а в «нумера». Снимал маленький номер на час, грелся в парной, затем драил свое худощавое тело суровой мочалкой. Бассейном не пользовался – брезговал. А вот кадку с холодной водой, что вывешивалась под потолком, на себя опрокидывать любил.

Кир умылся, попил чаю с сушками и сел за компьютер. Утро он начинал с новостей и узнавал их из Интернета, так как телевизора не имел.

В дверь постучали. Кир крикнул:

– Кто?

– Я, открывай.

Голос принадлежал брату. И Кир подкатился к двери, отпер.

– Салют, – поздоровался Денис.

– Здравствуй. Не ожидал тебя увидеть в такую рань.

– Сам в шоке, – буркнул тот, плюхнувшись на кровать в кроссовках.

– Сними обувь, пожалуйста.

Брат скинул кроссовки. Кир подобрал их и поставил на специальную полочку.

– Ко мне менты приходили, – сообщил Денис. – Про Красотулю расспрашивали.

– И что рассказал?

– Да все!

– Зачем?

– А что, врать надо было?

– Мог бы умолчать кое о чем.

– Например?

– Сам знаешь.

– Если ты о том, что я ее трахнул…

– Денис! – гневно воскликнул Кир. – Сколько раз я тебя просил не употреблять этого слова, если речь заходит об Олесе.

– Ой, ладно, ладно. Мне сказать, занялся с нею любовью? – Денис приподнялся, взял подушку и подсунул ее себе под спину, чтоб смотреть на брата во время разговора. – Так это будет враньем. Не любил я ее.

– Ты лишил ее девственности, так и скажи.

– Да. Лишил. О чем сообщил ментам.

– Полицейским, – машинально поправил Кир.

– Задрал ты уже к словам придираться.

– Надеюсь, в подробности ты не вдавался?

– Пришлось. Они расспрашивали.

– Это не по-джентльменски.

– А я из себя сэра и не строю.

Кир еле сдержался, чтобы не запустить в красивую физиономию брата чем-нибудь. Например, книгой, что лежала возле компьютера. Сомерсет Моэм «Бремя страстей человеческих». Семьсот страниц. Твердый переплет!

Он помнил день, когда брат поделился с ним новостью о том, что лишил Олесю девственности (трахнул), и заявил, что в постели она бревно, поэтому больше он с ней спать не будет. Киру тогда так неприятно стало. И стыдно. Сначала за брата, потом за Красотулю. Ведь знает, какой он. Понимает, что она для него ничего не значит. Ему даже не льстил тот факт, что Красотуля в него была влюблена долгие годы. Таких, как она, у Дениса полно. И Олеся не первая, кто принесла на алтарь своего чувства девственность. У Дениса был «победный» список. Туда вносились имена или клички девушек, с которыми у него был секс. В особой графе были девственницы. Их насчитывалось два десятка.

– Опера меня здорово потрясли, – продолжил Денис. – Как насели вдвоем! Были ли у нас с Олесей отношения. Как я к ней относился. Желал ли ей зла… Пришлось сказать, что переспал с ней разок, а потом отшил, потому что в койке она бревном оказалась. Да и сиськи у нее как два прыща, а мне буфера нравятся.

– Буфера она себе сделала…

– Они так же сказали. – Он резко встал, прошел к столику, за которым Кир кушал, схватил горсть сушек. – Только Олеська мне и с ними на фиг не нужна была!

– Тогда зачем ты с ней встретиться хотел?

– А ты откуда знаешь? Ладно менты, они всю ее интернет-переписку подняли…

– Она мне сказала. Так зачем?

– Ну она такой кралей стала, судя по фото. Хотел на нее вживую посмотреть.

– И, выражаясь твоим языком, трахнуть, если она окажется такой лакомой штучкой, как на снимках?

– Так далеко я в своих планах не заходил. Просто встретиться предложил. Она отказалась. И я отстал.

– Предварительно облив ее грязью?

– Вспылил, обозвал нехорошим словом, с кем не бывает? А чего из себя королеву строить? Да еще передо мной? – Он захрустел сушками. И крошки полетели во все стороны. – Но не буду же я убивать за то, что меня отшили! Баб полно. И каждая вторая красивее, естественнее и сексуальнее Олеськи!

Кир посмотрел на брата с неприязнью. Он был иногда таким мерзким! И чем старше становился, тем чаще проявлял себя как неприятный человек. И на внешности это стало отражаться.

Денис был голубоглазым блондином, как и его брат. На этом сходство заканчивалось. У Кира черты лица мелкие, невыразительные. Зубы неровные. И ямочек на щеках нет. Денис же будто собрал все внешние достоинства, коими природа обделила младшего брата. А скорее он завладел ими единолично по праву перворожденного. И Киру ничегошеньки не досталось…

Кроме лицевого паралича!

Он разбил мальчика в пять лет. Кир был обычным ребенком, пусть и невзрачным, и вдруг превратился в вечно ухмыляющегося уродца. Кира лечили, но лицо прежним не стало. Хорошо, хотя бы симметрия появилась. В детстве же один угол губ так высоко задирался, что обнажал клык.

А вот Денис с возрастом дурнел. Или Кириллу только казалось? Потому что волосы у брата не поредели, зубы не пожелтели, кожа не покрылась морщинками или прыщиками. Он оставался стройным, улыбчивым красавчиком с ямочками на щеках. Как говорила о нем мама, мой сын похож на Джуда Лоу, только у него нет залысин. И все с ней соглашались, кроме Кира. Да, типаж тот же, но у Дениса совсем иное выражение лица, нежели у актера. Пренебрежительное! И это при том, что он не звезда Голливуда. Обычный менеджер.

– Ты на похороны Красотули ходил? – спросил Денис с набитым ртом.

– Я прощался с ней и только. На кладбище не был.

– Как она выглядела?

– Прекрасно.

– Так ее же изуродовали.

– Кто тебе сказал?

– Полицейские. Только не мне. Они между собой говорили, а я услышал. Лицо обезобразили якобы.

– Ты что-то перепутал. Лицо Олеси было безупречно.

– Значит, хорошо постарались бальзамировщики.

– Денис стряхнул с подбородка крошки, и они упали на пол. Кир взял совок и веник, смел их.

– Слушай, ты деньгами не богат? – спросил брат без перехода.

– Нет.

– Да ладно тебе, Кир, жадничать. Наверняка где-нибудь в носочке припрятана тысчонка-другая. Одолжи брату.

– С радостью бы, да ты долги не возвращаешь.

– Когда такое было?

– Подарок маме на день рождения мы покупали на мои, – напомнил Кир. Денис подал идею приобрести для матери массажное кресло, но денег на это не дал.

– Тебе на мать родную жаль потратиться раз в год? – скривился брат. Умел он это – выражать презрение.

– А тебе?

– У меня на тот момент не было средств.

– Прошло три месяца с тех пор. Ты работаешь, получаешь зарплату, мог бы отдать половину стоимости.

– Не мог, значит, – огрызнулся Денис. – Это тебе не на что особо тратить. А у меня только на бензин сколько уходит.

– Передвигайся на метро, как я.

– Ой, не нуди!

– Я не буду требовать с тебя возврата денег, но на следующий день рождения подарок маме покупаешь ты. И не цветы и конфеты, а что-то стоящее.

– Ладно, договорились. А как насчет внеочередной субсидии? Хотя бы штуку дай. Совсем без гроша.

– На бензин?

– Нет, бак полный. Надо шампусик купить да тортик. В гости к барышне пойду.

– Они тебя и без этого банального «джентльменского» набора привечают с радостью.

– Эту подмазать надо. Дело в том, что я с ее помощью хочу себе алиби обеспечить. В ночь убийства Олеськи я один был дома, понимаешь?

Кир молча открыл ящик компьютерного стола и достал тысячу рублей.

– Больше нет, – сказал он, не соврав.

– Этого хватит, спасибо. – Брат стал быстро обуваться. – Побегу в магаз, у тебя в соседнем здании недорогой супермаркет, там на рубль можно разгуляться.

– То есть кроме шипучки и торта презервативы купить?

– Соображаешь! – Он хлопнул Кира по плечу. – Пока.

И скрылся за дверью.