9
И вторая ночь оказалась для Хенка нелегкой. Он почти не спал, прикорнул только под утро. Но странно, к диспетчеру Хенк явился отдохнувшим.
Диспетчер сидел перед огромным экраном Расчетчика, внимательно следя за нескончаемыми пляшущими перед ним рядами цифр. Рядом с диспетчером примостился Челышев. Увидев Хенка, он поднял голову, и в его глазах мелькнуло недоумение.
– Я пришел за картами, – сообщил Хенк.
Диспетчер, не оборачиваясь, ткнул пальцем в одну из клавиш, и на пороге внутренней двери появился робот, выполненный в типичном для Симмы квазичеловеческом стиле. Над широкими металлическими плечами робота торчала сферическая антенна, это еще больше делало его похожим на человека.
«Универсал, – оценил модель Хенк. – Таких можно использовать в любом качестве – от обыкновенного мусорщика до личного секретаря».
Мгновенно забыв о Хенке, диспетчер и Челышев вновь, как зачарованные, уставились на ряды цифр, стремительно сменяющиеся на экране Расчетчика. Цифры возникали, росли, теряли знаки, взаимно уничтожались – бесконечная странная пляска, неожиданно закончившаяся нулем.
Просто нулем!
Хенк невольно удивился: как мог оказаться равным нулю столь долгий и громоздкий ряд цифр?
Удивился он вслух.
– Нас это тоже интересует, – раздраженно ответил диспетчер. – Однажды я слышал о чем-то подобном, – он посмотрел на Челышева, – но сам никогда ни с чем таким не встречался.
И спросил:
– Повторить, Петр?
– Сколько можно! – Челышев хмуро откинулся на спинку кресла. – Впрочем, повтори.
– Послушайте, – нетерпеливо сказал Хенк. – Я пришел за своими картами. Чем быстрее я стартую с Симмы, тем приятнее останутся мои воспоминания о ней. Оставьте в покое Расчетчик. Разве все это имеет отношение к «Лайман альфе» и к моим картам?
– Имеет! – жестко отрезал Челышев.
Цифры опять крутились на огромном ярком экране, как оффиухец в силовом пузыре. Цифры неслись по экрану, как цветные гребешки по поверхности океана Бюрге. Хенк невольно пожалел Челышева и диспетчера: через несколько часов он, Хенк, стартует, а им еще неизвестно сколько оставаться тут, на этой странной планетке.
«Надо успеть набежать в бар, – подумал он. – Люке обещал найти для Шу шляпу».
– Хенк, – вдруг спросил Челышев, – почему ты так неохотно выполнял приказ Земли? Почему нам пришлось уговаривать тебя?
– Я чту Свод.
– Это главное?
Хенк вызывающе глянул на Охотника:
– Одиночные протозиды никому не опасны.
– Не так уж он одинок, как ты думаешь, – буркнул, не оборачиваясь, диспетчер.
– Да?
Челышев усмехнулся.
В его усмешке не было ничего угрожающего, но по спине Хенка вдруг пробежал холодок.
Впрочем, он отдал должное Челышеву – Охотник умел объяснять кратко.
Протозид, которого Хенк считал одиночным, на самом деле был одним из многих, вдруг устремившихся в сторону квазара Шансон. По сообщениям Арианцев и Цветочников, именно так всегда начинались зафиксированные в их истории вторжения к звездам, выбранным протозидами для уничтожения. Из равнодушных, ничем не интересующихся существ протозиды мгновенно превратились в грозный очаг опасности.
– Эти данные подтверждены?
– Разумеется.
– Но что они означают? – Хенк все еще не понимал Охотника.
– Далеко не то, на что ты надеешься, Хенк…
Челышев помолчал.
Он не смотрел на Хенка, он ничем не хотел помочь Хенку. Он хотел, чтобы Хенк догадался сам.
И Хенк догадался.
Даже одиночный протозид обладает чудовищной массой. А большое скопление подобных существ, если они приблизятся к квазару, может вызвать чудовищный, невообразимый по силе взрыв, который затопит огненной плазмой весь Крайний сектор, Цветочники, Арианцы, океан Бюрге – они уже сейчас должны были думать о защите (если такая зашита существовала). Древние мифы обитателей Нетипичной зоны, круто замешанные на ненависти к протозидам, предстали теперь пред Хенком совсем в ином свете.
– Это не все, Хенк, – добил его Челышев. – Протозиды активизировались не только в нашем секторе…
Хенк понял Челышева и ужаснулся.
Он ужаснулся даже не тому, что целый ряд миров мог погибнуть в огненном океане плазмы, он ужаснулся тону Челышева – жесткому, четкому, за которым угадывалось некое решение:
– Вы хотите уничтожать протозид? Вот так? Поодиночке?
– У нас нет выбора, Хенк. Если протозиды подойдут к квазару Шансон, спасать будет некого. Несколько биосуток – вот все отпущенное нам время. За эти несколько биосуток мы должны рассеять скопления протозид, лишить обнаруженные скопления критической массы. Той массы, что может привести к взрыву квазара.
Диспетчер, слушая Челышева, раздраженно кивнул. Он не понимал, что, собственно, неясно Хенку.
– И мы будем уничтожать протозид поодиночке? Вызовем тахионный флот Цветочников и Арианцев? Ударим по протозидам из гравитационных пушек? Будем отсекать и уничтожать жизненно необходимые части единого коллективного, к тому же разумного организма? И найдем потом силу в течение последующих миллионов лет благополучно сосуществовать рядом с искалеченной нами расой?!
– Почему ты так горячишься? – раздраженно прервал Хенка диспетчер. – У тебя есть иное предложение? Более гуманное?
– Пока нет.
Хенк задохнулся.
– Пока нет. Но какой-то выход должен существовать. Ведь протозиды разумны. Как всякая разумная раса, они равны перед любой другой. В том, что мы не можем понять друг друга, виноваты не только сами протозиды. В конце концов, все ли мы сделали, чтобы понять друг друга?
– А они? – взорвался Челышев. – Что для этого сделали они? Вся история протозид – это история разумных миров, гибнущих в огне. Сплошные костры миров! Цветочники, Земляне, Арианцы, океан Бюрге – разве мы не пытались найти общий язык с протозидами? Мы поставляли им межзвездную пыль, окружали их радиобуями, засылали к ним Поисковиков. Ты сам, Хенк, явился из сектора, занятого протозидами, но что ты принес нам нового? Чем ты можешь помочь нашим друзьям, тем же Арианцам, Цветочникам, океану Бюрге?
– Свяжите меня с Землей, – потребовал Хенк.
– С Землей?..
Хенку показалось, что оба они, и Челышев, и диспетчер, обернулись к нему со странным любопытством.
– Мы не можем тебя связать с Землей, Хенк.
– Могу я узнать, почему? – спросил он с холодным бешенством.
– Можешь.
Диспетчер молча указал на экран Расчетчика.
Сумасшедшая пляска цифр вновь погасла, и на экране опять появился тот же нуль.
Все тот же нуль.
Он был похож на одиночного протозида.
– Что это означает? – спросил Хенк.
Ответил Челышев:
– Это означает, Хенк, что переданные тобой данные не позволяют Расчетчику начертить твой последующий путь к Земле. Это означает, Хенк, что курс, рассчитанный по твоим данным, не может привести тебя ни к Земле, ни к какой другой населенной планете, входящей в Межзвездное сообщество.
Хенк все еще не понимал.
Диспетчер, вздохнув, отключил Расчетчик.
Широко расставив локти, он почти лег грудью на стол. Его голос был полон недоумения, но тверд:
– Путь к Земле, Хенк, мы рассчитываем только для землян и для членов Межзвездного сообщества. Остальные, как правило, допускаются лишь до границ Внутренней зоны.
– Только для землян? – возмутился Хенк. – Как? Получается, что я не землянин? Кто же я по-вашему? Может, протозид?
– Вот для того мы тут и собрались, Хенк, – сухо сказал диспетчер. – Согласись, я не могу не верить Расчетчику. А ответ, каким бы странным он ни оказался, будет важен не только для тебя, Хенк. Мы, Хенк, тоже полны любопытства.
