Часть пятая. ВОСКРЕСЕНЬЕ

Снова стояла ночь. Почему-то не светилось ни одно из окон в ближних домах, и это было очень нелепо и жутко. Единственный фонарь горел над будкой возле транспортера, отчего фигуры людей отбрасывали на землю вытянутые уродливые тени. Ржаво лязгал транспортер, медленно двигая вереницу коробок. Абсолютно не было видно, что происходит по ту сторону транспортера. Как будто плотная черная ширма разгораживала его посередине, и коробки как-то неожиданно выныривали из этой тьмы. Возле них прыгал возбужденный Володя Лобан, но не спускал их вниз и не вскрывал, а просто сбрасывал на землю: поочередно то на одну, то на другую сторону от транспортера. «Надоело! — зловеще кричал он при этом. — Пошло оно все!..» Коробки внезапно кончились, и из-за невидимой ширмы выплыли носилки, на которых лежал человек. Лицо его было закрыто простыней. Носилки доползли до края, и транспортер заглох. Откуда-то сбоку, из темноты вышли Кравец и Котельникова. Что-то сжалось у Сергея внутри, когда он увидел их. Котельникова была совершенно босой, в одной ночной рубашке, но самым диким было то, что у нее оказался огромный живот. «Ну, что там у нас?» — сухо осведомился Кравец и сдернул простыню с лица лежащего. Сергей похолодел. На носилках лежал труп Чистякова с багровой полосой на шее. «Давайте, давайте» торопливо заговорил Кравец, и Котельникова стала неуклюже карабкаться на транспортер. Большой живот очень мешал ей, она стонала и всхлипывала и все время хваталась за него руками. Возникла грузная фигура Барновского. «Ну, что ж вы так-то? — говорил Барновский сокрушенно. — Ну, зачем вы с собой это взяли, а? Оставить не могли, господи… Ценное у вас там что-то, разве?..» А Сергей уже бежал к своей машине, обалделый и напуганный, и открывал заднюю дверцу. В машине кто-то сидел. Это оказалась маленькая девочка, лет пяти, в белом платьице с кружевами и двумя забавными короткими хвостиками на голове. «Ты сюда как попала? — удивленно воскликнул Сергей. — Что ты тут делаешь? А ну, вылезай!» «А вы зачем сюда?» — тонким голоском спросила девочка. «А я и не сюда, — ответил Сергей. — Я сейчас за руль сяду. Кому сказал: выходи! Это место не для маленьких девочек!» Девочка пробралась к дверце, Сергей взял ее на руки и опустил на землю. «А для кого это место?» — вдруг спросила она, глядя на него огромными голубыми глазами. Вокруг машины уже скопилось очень много народу. Было решительно непонятно, откуда они успели набежать. Возле носилок с телом, стоявших на земле, сидела жена Чистякова, тут же рядом крутился Артем. Девочка куда-то успела исчезнуть, зато появились Филин с Кириллом и почему-то стали забираться внутрь машины. «Да вы куда, мужики?» — ошеломленно выпалил Сергей. «Ты же в больницу, — процедил Филин, сквозь дым папиросы. — Подвези уж.» Возле них нарисовался Барков. «Захвати нас, тезка» попросил он слегка заплетающимся языком. «Почему посторонние здесь!? — раздался недовольный выкрик Барновского. — Всем немедленно отойти на положенное расстояние!» «Какие же мы посторонние? — удивленно сказал Барков. Мы нынче все равны…» Кирилл и Филин уже сидели в машине. «Подождите, вы что?.. — пробормотал Сергей и обескуражено посмотрел на носилки. — А труп?.. Мне же его надо…» «Не переживай, — бросил из темноты „Рафика“ Филин. — Места всем хватит.» «Ну, все равно… — замялся Сергей. — Его все равно надо первым…» «А вторым кто будет?» — спросил его Кирилл. Сергей растерялся, он уже ничего не соображал и даже где-то начал догадываться, что все это происходит не на самом деле, что все это какой-то бред, нереальность. В это время зазвонил телефон. «Сергей, это тебя» — сказал Кирилл из тьмы фургона и протянул ему рацию. От неожиданности Сергей замер. Рука Кирилла с рацией торчала у него перед самым носом и продолжала трезвонить словно телефон, а он, как истукан, стоял и не мог пошевелиться…

— Сережа! — Тина отчаянно трясла его за плечо. — Да проснись ты!.. Это тебя!

Открыв глаза, он несколько секунд ничего не понимал и таращился на расплывчатые очертания телефонной трубки перед носом и фигуру Тины на фоне окна. Потом окончательно пришел в себя, встряхнул головой и схватил трубку.

— Какого черта!? — Голос Кирилла был чрезвычайно возбужденным. — Ты что, дрыхнешь?! Куда ты вообще пропал, ядрена корень?!

— Я же написал… — забормотал было Сергей.

— Так я звонил! Вы что, телефон отключили?!

Пока Сергей собирался с мыслями, Кирилл выпалил:

— Быстро сюда! Чтоб через пять минут был дома, слышишь?! Только, Серега, будь очень осторожен. Дворами лучше иди. Ты меня понял?!

— Понял… А что произошло?

— Дома все узнаешь, — отрезал Кирилл. — Жду тебя через пять минут! Все!

Кирилл отключился, а Сергей растерянно почесал трубкой в затылке. Так, подумал он. Стало быть, вот он и начинается… Трудный-то денек. Хорошенькое дело.

Он дотянулся до телефона, положил трубку, сел на постели и посмотрел на Тину. Она неподвижно замерла, обхватив колени руками.

— Тина, — сказал он, — ты что, телефон отключала?

— Не хватало только, чтоб еще по ночам звонили, — произнесла она недовольно. — Вы там со своим Кириллом совсем с ума посходили, да? Дня вам не хватает?

Она упрямо и сердито поджала губы.

— Господи, я же тебя просил… — вздохнул Сергей. — Ну зачем?.. Ты не понимаешь, насколько все серьезно!

— Мне и сейчас-то тебя будить жалко было, — сказала она. — Так сладко спал…

— Неправда это. Не мог я сладко спать. Такая чушь снилась!.. Маразм полнейший.

— Нет, я не понимаю одного… С каких это пор ты стал служить в полиции? Сережка, прекращай эти фокусы! Развозишь всякое барахло по магазинам — вот и развози себе.

Сергей вскочил с постели и стал натягивать брюки.

— Тина, скажи мне, — сказал он, вдруг вспомнив вчерашнее, — ты с Барковым давно разговаривала?

— О чем?

— Ну, он тебя ни о чем не просил? Вчера, скажем… Или на днях.

— Нет, не просил, — ответила Тина и хитро прищурилась. — А что ты имеешь в виду?

— Да так, — уклончиво ответил Сергей, хватая со стула рубашку.

— Нет, а что, вообще, происходит? — спросила она настороженно. — Вскочил как ошпаренный… Тебе что Кирилл сказал?

— Потом, Тина…

— Сережка, ну скажи, а то укушу.

— Тина, я правда ничего не могу тебе сейчас сказать, — бормотал Сергей, застегиваясь. — Я сначала должен увидеться с Кириллом. Извини, но я убегаю.

Он закончил одеваться, поцеловал ее в поджатые губы и пошел к выходу. Она набросила на себя халат и нагнала его в прихожей.

— Ну, ты не позавтракаешь, что ли? — с досадой сказала Тина. — Чего уж так-то? Не умылся даже!

— Исключено, — сказал Сергей. — Совсем нет времени. Ни капли.

— Ну, и ладно, — произнесла она. — Ну, и беги. А я тебе, кстати, так и не сказала одну вещь. Которую обещала.

— Какую вещь? А… Я думал, это уловка.

— Сам ты уловка! В общем, Сережа, я долго думала… — Она стала теребить цепочку у себя на шее. — А, может, и недолго вовсе!.. В общем, перебирайся ко мне, а? Перебирайся, а там видно будет…

Она посмотрела ему в глаза, и взгляд у нее был пронзительный.

— Ладно? — тихо спросила она. — Ну, не молчи. Скажи что-нибудь.

— Тина, я не готов тебе ответить сейчас, — сказал Сергей и это была правда. — Пожалуйста, дай мне время подумать…

— Сколько?

— Ну… Хотя бы до вечера…

— Даю, — слегка улыбнулась она. — Только ты правильно подумай, ладно?

— Я постараюсь, — тоже улыбнулся Сергей, открыл двери и вышел за порог. Пока, Тина.

— Пока, — сказал она, тихонечко помахав пальцами руки, и закрыла дверь.

На улице было немного прохладно. Полдевятого утра. Сон в резервации, несмотря на воскресный день, уже кончился. То тут, то там можно было заметить одиноких прохожих. И куда бы это они могли топать, мелькнула у Сергея мысль. Не в мэрию же, в конце концов… До начала собрания оставалось еще полтора часа. А я-то как мог уснуть, подивился он. Это после всего-то!

Следуя совету Кирилла, он пошел домой по той же территории домов частного сектора, через которую ночью пробирался к Тине. Но на первый взгляд на улице было спокойно, и никакой слежки за собой он не обнаружил. Возле подъезда он еще раз тщательно осмотрелся по сторонам и шмыгнул в двери.

Кирилл был мрачен, небрит, зол и первым делом осведомился у Сергея, не заметил ли он по дороге хвост. Потом он протащил его на кухню, объяснив это тем, что необходимо постоянно следить за теми, кто входит в их подъезд.

— Ты куда, черт тебя дери, исчез! — прорычал Кирилл, когда они расположились возле окна.

— А ты куда?! — в свою очередь выпалил Сергей. — Я, знаешь, до скольки твоего звонка ждал?

— Да не мог я! — отмахнулся Кирилл. — Не до того было… Ох, е-мое!.. — Он цокнул языком и помотал головой. — Короче, Иваныч, дело пахнет керосином, проговорил он мрачно. — Даже не знаю с чего и начать. Голова идет, понимаешь, кругом… Одна новость веселей другой.

— Начни с начала, — порекомендовал Сергей. — По очереди.

— Сначала… — нахмурившись, произнес Кирилл. — Ладно, слушай сначала… Значит, первое. Сначала я, по наивности, бегал искал Чистякову… Вчера еще.

— Что значит — по наивности?

— Не перебивай. Слушай. Потратил я часа полтора, пока пытался ее найти. Дома у Чистяковых — никого. А часов в одиннадцать, или пол-одиннадцатого Барновский по рации вызвал. Уманцев к тому времени труп Чистякова осмотрел, сделал заключение… Так вот. Чистяков сначала был задушен, а уже потом повешен. Вот и все, прикидываешь? Не знаю, почему, но внутренне я был к этому готов…

— Значит, кто? — спросил Сергей. — Филин?

— Ты слушай дальше! — многозначительно сказал Кирилл. — Это еще цветочки. Я, разумеется, сразу — к Петровичу… Он в шоке. Я его таким растерянным никогда не видел, Серега! «Да неужели это Виктор!? — ахает. — Да как же так, мол…» А ты прикинь, что ему завтра, то есть сегодня, на собрании отчетный доклад делать! А тут такое… Посаженов тоже как на иголках сидит, Кравец как на иголках сидит — все как на иголках… Короче, мы с Петровичем часов, наверное, до двух у него дома были. Разбирались, думали, что же делать!

— А позвонить — не судьба была? — с укором сказал Сергей.

— Ну, некогда мне было позвонить, Серега! Сам пойми: не до этого!.. Да, думал, что все равно домой пойду, там тебе и расскажу…

— Ладно, ладно, — торопливо сказал Сергей, — Не отвлекайся.

— Ну и вот, значит. Домой от Барновского иду, а у самого из головы убийство Чистякова не выходит. И пропажа его жены… Ну, куда, по идее, думаю, она деться-то могла? И тут внутреннее чутье мне подсказало снова к дому Чистяковых сходить. Я прямиком туда. Никто, конечно, не открывает. Полчаса вокруг походил, сад-огород облазил — все тихо. А внутри сидит какой-то червяк, хоть убей. Потом, короче, плюнул на все и дверь-то входную и высадил… Фу… В горле пересохло…

Кирилл плеснул себе в стакан воды из чайника и залпом выпил.

— Зашел, осмотрел комнаты… — Он вытер губы рукавом. — Пусто. Потом вспомнил, что у них еще подпол на кухне есть. Ну, я — туда! Вот… Там ее и нашел… — Он сделал паузу и, хмурясь, закусил губу. — Понимаешь ты, Серега!? Вот сюда, — Он ткнул пальцем себе чуть выше виска. — Вот в это место. В упор! Крови везде… — Кирилл тяжело вздохнул и нахмурился еще сильнее. — Я, конечно, по всем этим экспертизам не специалист. Но только она уже холодная была, когда я ее нашел. А это значит, что убили ее примерно в то же время, что и самого Чистякова. Может, немного позднее…

— Поэтому, стало быть, со стабильностью все в порядке было, — задумчиво произнес Сергей. — Когда Чистякова в «камере» нашли.

— Вот именно, — угрюмо согласился Кирилл. — Он все, сука, учел. Все, понимаешь, спланировал…

— Значит, думаешь — Филин?

— Филин, — процедил Кирилл, сверля взглядом подоконник. — Наш любезный Филин. Которого знает каждая собака в резервации. Я, знаешь, что там еще нашел возле трупа в погребе? Кроме гильзы, конечно…

Он вытащил из нагрудного кармана полиэтиленовый пакетик и показал его Сергею. Там лежал окурок «беломорины». С пару секунд он подержал пакетик перед носом Сергея, а потом спрятал обратно.

— Забыл Петровичу отдать, — сказал он. — Так что Филин, Серега, Филин… Как это ни страшно. Ты пойми, он ведь даже не заметал следы! Ему было все равно… Я просто вижу, как он стоял там, в подполе, курил папиросу и обдумывал свои следующие действия! Спокойно так, неторопливо… Он ничего не боялся, ты понимаешь?! А теперь еще дальше слушай! — воскликнул Кирилл, отпрянув от окна, стал расхаживать по кухне.

— Стало быть, это еще не все? — хмуро спросил Сергей.

— Это далеко не все! — сказал Кирилл, взмахивая рукой. — Ой, не все! Я труп-то, значит, когда нашел, с Барновским по рации связался, в общем, то да се… Петрович, разумеется, снова в трансе. Подлил я, короче, масла в огонь. Дело, вроде как, поганый оборот принимает. Ну, решили тело Чистяковой до утра не трогать. Я дверь закрыл, доски во дворе там нашел, заколотил, в общем, и пошел домой. Это уж часа четыре, где-то, было. Домой прихожу — тебя нет. Тине звоню — короткие гудки… Стоп!

Он замолк и замер возле окна, устремив взгляд на улицу.

— Вроде, обычные мирные граждане, — прокомментировал он, спустя несколько мгновений. — Ладно… Нет, — сказал он уверенно. — В светлое время они, вряд ли, сунутся.

Он отвернулся от окна и пристально посмотрел на Сергея.

— Кто «они»? — спросил Сергей.

— Филин не может действовать в одиночку, — сухо произнес Кирилл. — Вот в чем фокус-покус. Слишком непросто все получается… Так на чем я остановился? — поморщился он.

— Ты вернулся домой и стал звонить Тине, — напомнил Сергей.

— Ну, я и говорю, — сказал Кирилл. — Звоню Тине — занято. Ну, нет тебя — и нет. Ладно… И главное: устал как собака, а спать не могу! Все думаю и думаю. Артем, понимаешь, из башки все не выходит… Он-то где, блин! Чую, что есть какая-то связь. Не просто так это все… Ну, и опять на поиски потащился. Не могу сидеть на месте, хоть убей!

Кирилл сделал паузу и тяжело перевел дух, а Сергей вставил:

— Так ты и Артема нашел, Кир?

Кирилл криво усмехнулся.

— Нашел, — произнес он бесцветным голосом. — И, знаешь, где?

Он вытащил сигареты и закурил. Сергей молчаливо ждал. Сделав несколько глубоких затяжек, Кирилл кашлянул и хрипло проговорил:

— На свалке я его нашел, Серега. В мусорном баке, на машине Клима. Вот и все.

Сергей молчал, а Кирилл, выпуская дым через нос, медленно и устало продолжил:

— Сначала рощу осмотрел. Знаешь, там ведь тоже место пустынное… Почему-то вспомнил Чистякова. Как он нам в роще место показывал, где младенца-то первого закопал… Потом на свалку решил заглянуть… Еще часа два как проклятый там ползал. Думал, еще на заброшенную стройку сходить — тоже местечко еще то… Черта лысого можно спрятать, по идее, если захотеть. Да, не пришлось. Свалкой все и ограничилось. Может, это уже интуиция, Серега? Хорошо еще, что светало уже… я как мусоровоз-то увидел — тут и ёкнуло! Ну, в одном из баков я Артема и нашел. Подошву от сапога заметил… Я уж не стал смотреть, чем его убили, да как… Итак тошно было, невмоготу. Выть хотелось, понимаешь, Серега? Выть, как шакалу!.. И сейчас хочется…

Кирилл затих на некоторое время, одну за другой делая лихорадочные затяжки. Потом он неожиданно резко повернулся в сторону Сергея.

— Я не знаю, Филин убил его или Клим, или еще кто… — выдавил он, и желваки на его скулах заиграли. — Только Филин за это заплатит! Я убью его! Я лично уничтожу эту сволочь! — выкрикнул он. — У меня в голове не укладывается… Может, это сон, а, Серега! — Он отчаянно ударил кулаком по столу.

Стоявшие там чайная чашка с блюдцем сиротливо звякнули в ответ. Сергей на мгновение прикрыл глаза. Бессвязные мысли хаотически роились в мозгу и никак не могли выродиться во что-то определенное. Кирилл выбросил в форточку окурок и тут же закурил вторую сигарету. Пальцы его дрожали.

— Ведь всю семью угробил, всю семью! — выдохнул он яростно. — Под корень! Да, я согласен: и Чистяков и жена его были твари, но… Но это же не значит, мать твою… А он!.. Он их просто взял и убил!.. Вот как так? Просто взял, понимаешь, — и уничтожил! Раздавил!.. А пацана за что?! За что его-то, скажи! — крикнул он сдавленно. — Артем… Кому он мог причинить вред, скажи — кому!

Прямо на глазах Сергея Кирилл изменился. Теперь это был Кирилл полный непонимания, боли и ненависти. На его щеках проступили красные пятна, а желваки, не переставая, двигались под кожей вверх-вниз.

— Я убью Филина, — ледяным тоном и с расстановкой повторил он. — Как только он попадется мне на глаза. Я убью его. Вот и все.

— Погоди, Кир, — проговорил Сергей, мучительно пытаясь что-нибудь сообразить. — Ты давай успокойся. Сейчас надо думать. Пытаться все разложить по полкам…

— Да какие, на хер, полки! — выкрикнул Кирилл. — Все, Иваныч! Приплыли! Мы уже не управляем ситуацией, понял ты?!

— Почему? — с опаской спросил Сергей.

— Не знаю, почему! — бросил Кирилл. — Я вообще ничего уже не знаю!..

— Ну-ка, не кричи и объясни спокойно! — потребовал Сергей.

— Спокойно… — процедил Кирилл, открыл холодильник и вытащил бутылку водки. — Объяснить тебе спокойно, да? Водку будешь? — спросил он у Сергея.

— Нет, — ответил Сергей.

— А я буду, — сказал Кирилл, наливая себе почти полный стакан.

В несколько глотков он осушил его, потом нашел на столе какую-то засохшую корочку хлеба и бросил в рот. Некоторое время он постоял, закрыв глаза и пережевывая, затем шумно выдохнул.

— Ладно… — проговорил он сдержанно. — Попробуем спокойно. Слушай последний прикол этого сезона…

— Боже мой, — изрек Сергей, потирая лоб. — Еще не все разве?

— Сейчас будет тебе все!.. — сквозь зубы сказал Кирилл. Он дожевал, проглотил и сказал: — С Барновским я по рации пытался связаться еще со свалки — нет связи! Я думаю, что за ерундовина? Почему это Петрович не отвечает? Со свалки я вернулся совсем недавно, можно сказать: только что. Сейчас по телефону домой звонил ему, мне, знаешь, что говорят? Жена его… Нет, ты знаешь, что она мне говорит, а?! — снова сорвался на крик Кирилл.

— Нет, я не знаю, — сказал Сергей, стараясь сохранить спокойствие. — Ты мне и скажи. Только не ори, ладно?

— Она говорит, что примерно полшестого утра за Петровичем пришли какие-то люди. И они вместе ушли, понимаешь?! Якобы в мэрию, по неотложным обстоятельствам. И рация у него, блин, не отвечает!

— А что за люди? — спросил Сергей. — Она не видела?

— Не видела, — буркнул Кирилл. — Ушел — и с концами! Он бы мне все равно сообщил, елки-палки! Все равно бы сообщил, черт подери!

— Постой, не кипятись…

— Да я мэру тут же звонить стал, Серега! Мэру я сразу позвонил!

— И что?

— Знаешь, что мне сказала его жена? — с какой-то торжественной злостью проговорил Кирилл. — Сказать, или ты уже догадался?

— Похоже, что догадался, — мрачно вымолвил Сергей после паузы. — За ним пришли, видимо?.. Что ж, это вполне логично.

— Молодец, — сказал Кирилл. — Только она не помнит точно, во сколько за ним пришли. То ли в шесть, то ли в пять часов. Но это уже неважно. Ты понял?!

— Хорошенькое дело… — лихорадочно пробормотал Сергей. — Трудный будет, однако, денек…

— Между прочим, за нами тоже гости являлись, — сказал Кирилл уже более спокойно. Алкоголь слегка утихомирил его. — Тоже между пятью и шестью. Время «Ч», понимаешь…

— За нами? — переспросил Сергей.

— Возможно, только за мной, — ответил Кирилл. — Хотя, как знать… Мама не открыла им, сказала, что нет никого. И песня та же: надо срочно, по какому-то делу… В общем, считай, что мы с тобой родились в рубашке, короче. Ты в это время у Тины дрых, я по свалке таскался. Повезло. Но сейчас они к нам не сунутся. Они свой шанс на этот счет ночью упустили — теперь уже все.

Кирилл устало опустился на табурет.

— И еще, — добавил он. — После четырех часов кто-то несколько раз к нам звонил. Спрашивал тебя или меня. Себя не называл.

Барков, тут же мелькнула мысль у Сергея. Точно он… «Иди к Тине…» «Вам не надо сидеть дома…»

— Ну, вот теперь я тебе все сказал, — с вздохом сказал Кирилл. — И что теперь со всем этим делать — ума не приложу.

— Переворот? — пробормотал Сергей. — Революция? Путч?.. Смешно же, черт возьми! Зачем? Кому это надо?.. Это же бред? Чего мы не понимаем, Кир?

— Это все равно, по идее, связано с собранием! — уверенно сказал Кирилл, барабаня пальцами по столу. — Это не может быть совпадением, не может!

— А вдруг Филин сумасшедший? — предположил Сергей. — Вдруг он просто маньяк?

— Я уже все допускаю, Серега, — махнул рукой Кирилл. — Ничем меня уже не удивишь. Сумасшедший… — повторил он. — Тогда он ловко все это время косил под нормального. Не знаю даже… А Оболочка, блин, тогда как?

— Ну, есть разные формы психических отклонений, — произнес Сергей. — Если уж на то пошло, то нормальных людей вообще не существует.

— Тогда бесполезно понять его замыслы! — бросил Кирилл хмуро. — Это, понимаешь, дохлый номер.

— Мне еще тогда, при аресте Чистякова очень не понравилось его поведение. Помнишь?

— Как не помнить…

— Думаешь, Филин на самом деле мог его тогда застрелить?

— Теперь не знаю… — тихо произнес Кирилл. — Я уже ни фига не знаю и не понимаю. Ни фигашеньки!

— Если предположить, что Чистяков имел какой-то компромат на Филина, то это бы, возможно, объясняло их семейную гибель.

— Ну, сейчас об этом, к сожалению, не у кого спросить! — развел руками Кирилл и мрачно добавил: — Что делать-то будем, Серый? Вот что ты мне скажи?! Неужели, все? Они держат все под контролем, сволочи… Что нам теперь делать?

— Постой, Кир. Дай подумать, — сказал Сергей. — Надо хотя бы немного подумать. Подумать, подумать…

— Ты подумай, — сказал Кирилл с вздохом. — А я быстренько душ приму. Не могу после этой свалки. Везде запах чудится… С ног от усталости валюсь.

Он побрел в ванную, опустив руки и на ходу расстегивая форму. Перед тем как исчезнуть за дверью, он замер ненадолго и очень серьезно посмотрел на Сергея.

— Ты придумай что-нибудь, а? — попросил он. — Ну, ты же можешь, я знаю.

Потом дверь за ним закрылась, и несколько минут Сергей сидел в оцепенении, слушая, как Кирилл управляется в ванной с водой и кранами. Ничего не шло в голову, совсем ничего. Одна пустота, пугающая пустота, в которой как чайки над водой мелькали обрывки мыслей. Но надо же что-то делать, в отчаянии сказал он себе. Думай, родной, думай! Всегда можно найти какую-то зацепку, какую-то ниточку… Давай же думай, черт тебя возьми!

В комнате зазвонил телефон.

Сергей даже вздрогнул в первый момент от неожиданности, потом прошел в комнату. Какое-то время он мялся возле аппарата, обуреваемый противоречивыми желаниями, и не брал трубку. Телефон продолжал настойчиво звонить, и Сергей все же, наконец, снял трубку, но ничего говорить не стал.

— Алло, — раздался в трубке хриплый голос. — Сергей? Или Кирилл? Это Барков говорит.

— Здравствуй, — отозвался Сергей.

— А… Сергей, ты… — сказал Барков. — А Кирилл где?

— А что ты хотел? — настороженно поинтересовался Сергей. — Ты еще вчера…

— Брось, брось, — торопливо заговорил Барков. — Я не Филин. Мне можешь доверять. Я же тебе вчера намекал… Ты скажи — Кирилл с тобой?

— Со мной.

— У вас были гости?

— Были. Только им, похоже, не повезло.

— Это хорошо. Слава богу… Я вам несколько раз звонил — никого. Думал, ты у Тины… Туда звоню — там все время занято. В общем, так, братец, — Тон у Баркова был очень серьезный. — Если вы хотите кое-что узнать про то, что происходит, тогда быстро ко мне!

— Говори сейчас, — сказал Сергей, внутренне напрягшись.

— Ты должен придти! — настойчиво сказал Барков. — Сергей, дело очень серьезное. Речь идет обо всей резервации. Еще можно что-то успеть сделать. Бери Кирилла и бегом сюда. Я сейчас один, Нину с утра в бар отослал.

— А сам ты не можешь придти?

— Не могу. Придешь, поймешь — почему… Не тяни резину! Время очень дорого.

— Но Кирилл сейчас моется… — пробормотал Сергей.

— Тогда иди один, — сказал Барков. — Ждать нельзя, пойми… Только смотри по сторонам как следует. Квартиру запомни. Двенадцатый этаж, квартира девяносто три. Дверь будет открыта. Все понял?

— Все.

— Выходишь?

— Выхожу, — сказал Сергей. — Только Кирилла предупрежу.

— Еще одно, тезка, — Голос Баркова как-то странно изменился. — Я у тебя вчера ту тетрадочку с рукописью свистнул…

— Да? — недоуменно проговорил Сергей. — А я и не заметил…

— Она на столе у меня лежит, не забудь взять.

— Л-ладно… А зачем ты ее…

— Потом узнаешь, — оборвал его Барков. — Только просьба одна. Ты не вини меня, что так все вышло. Никто не совершенен. Значит, такая судьба.

— Я не понимаю… — начал было Сергей.

— У тебя очень мало времени. Торопись.

В трубке раздались короткие гудки.

Он в полном непонимании положил трубку и вышел из комнаты.

— Кир! — крикнул он через дверь, сквозь шум льющейся воды. — Звонил Барков. Просил срочно придти. Немедленно. Похоже, он что-то знает и хочет рассказать! Я побежал. От него позвоню.

Дверь приоткрылась и в щель высунулась мокрая голова Кирилла.

— Ты что?! — выпалил он. — А если это ловушка?!

— Нет, Кир, — сказал Сергей. — Это не ловушка, я знаю.

— Не очень-то верю я твоему Баркову! — сказал Кирилл хмурясь. Капли воды стекали с его носа.

— Но мне-то ты веришь? — бросил Сергей. — Тогда не переживай. Я сразу же позвоню.

Кирилл стал отчаянно чертыхаться и рычать, но Сергей не стал больше терять времени, впрыгнул в туфли и выскочил за двери.

До четырнадцатиэтажки, где жил Барков, он добрался через картофельные посадки, что тянулись вдоль железной дороги. Он не встретил по пути ни одной живой души.

Единственный лифт в единственном высотном доме на территории резервации не работал. Сергею пришлось вприпрыжку мчаться на двенадцатый этаж по лестницам, и когда он добрался до девяносто третьей квартиры, то основательно запыхался и взмок.

Входная дверь, как и обещал Барков, оказалась открытой. Он вошел в квартиру.

— Вот и я, — громко сказал Сергей, скользнув взглядом по пустой кухне и маленькой спальне.

В квартире стояла тишина, размеренно прерываемая тиканьем невидимых настенных часов. И еще чем-то пахло. Чем-то напоминающим гарь.

— Сергей! — позвал он.

Барков не откликнулся. Недоуменно пожав плечами, Сергей прошел по коридору в гостиную и тогда увидел Баркова. И застыл на пороге. Из горла вырвался непроизвольный сиплый возглас, и в ноги в один момент предательски ослабели.

Барков наполовину сидел, наполовину лежал за письменным столом возле окна. Выстрел немного отбросил его голову и тело в сторону, отчего казалось, будто он спит, навалившись на левую руку. Глаза его были открыты и устремлены к окну, правая рука, продолжавшая сжимать пистолет, тоже лежала на столе перед самым лицом. И повсюду была кровь. И возле его головы, и на темной полированной поверхности, и на рукаве левой руки, и на белых листках бумаги… С каждым мгновением ее становилось все больше. Она уже начала стекать со стола на пол и с мерным стуком падала вниз густыми, тягучими каплями.

На ватных ногах Сергей медленно приблизился к столу. Отвратительный комок подкатил к горлу, и ему вдруг стало не хватать воздуха.

На углу стола, под ажурной настольной лампой лежали несколько больших листов бумаги очень плотно исписанных мелким почерком. Стараясь не глядеть в мертвые глаза Баркова и на зловещую черную дыру на его виске, он взял трясущимися руками эти листки. Под ними лежала знакомая черная тетрадь.

Пальцы не слушались, они мелко дрожали, и буквы расплывались у Сергея перед глазами. Сердце бухало в груди как молот в наковальне, и было мучительно душно. Он сел в кресло недалеко от стола и прикрыл глаза. Спокойно, сказал он себе. Возьми себя в руки. Ты должен взять в себя в руки, ты обязан! У тебя очень мало времени… Он несколько раз глубоко вздохнул, утихомиривая сердцебиение, посидел неподвижно с полминуты и снова поднес бумаги к глазам.

«Сергей, это письмо для тебя, — гласили убористые строчки. — Сейчас три часа ночи, когда я начал его писать. Сначала я хотел записать на кассету, чтоб ты прослушал, но не получилось. Мысли путаются… Я решил: лучше напишу. Надеюсь, что ты найдешь это письмо, поэтому обращаюсь к тебе. А там уж как получится…

Сначала я должен объяснить тебе, почему ты видишь то, что ты видишь. Тетрадь, тезка. Вот ответ. Странно и нелепо — но это так. Я стащил ее у тебя, когда понял, о чем там написано и кем это написано. Как чудно, на первый взгляд, все вышло! Тетрадь случайно попала в резервацию, потом случайно к тебе, от тебя случайно ко мне… Случайно? Нет, она просто завершила круг, предначертанный ей. Вот что я отчетливо понял, когда прочитал ее. Ничего не случается просто так, братец, ничего… Помнишь, ты спрашивал о моем прошлом? Вот тебе ответ на твой вопрос. Вот тебе мое прошлое. Оно в этой тетради. Если ты прочел ее до конца, то тебе все станет ясно, если нет — поймешь, когда прочтешь. Все это правда и все это было. Только я наивно пытался все забыть. А сейчас я читал тетрадь и снова был в нем, в своем прошлом… Я хотел плакать и не мог, понимаешь? Я мог только жалобно скулить… Меня словно перебросило во времени на четыре года. Это были дни и месяцы ночных кошмаров, во времена которых я рыдал и рвал зубами подушку. Мне не хотелось тогда жить, Сергей. Но и умирать мне не хотелось. Как я ненавидел себя за то, что не смог заставить себя тогда врезаться на вертолете в какое-нибудь дерево или утес, или не рухнуть вниз по дороге. Каждую ночь передо мной вставал этот проклятый лес, этот проклятый „туман“ и лица. Их лица… Они все остались там, все! И Манаев тоже остался там, потому что, если бы он выбрался из тех болот, меня бы повязали еще тогда, четыре года назад. Понимаешь, Сергей, они там, а я здесь! Сначала мне было очень больно и страшно. Но раны рубцуются, и человек, сволочь такая, ко всему привыкает… Время шло и боль постепенно тускнела. Чем дальше, тем больше это оставалось там, в прошлом. И страшные сны посещали все реже, и приступы совести мучили уже не так часто. И однажды я решил отрезать прошлое навсегда и дать себе еще один шанс. Я решил заняться настоящим делом, я обжился в резервации, я нашел Нину… Я, глупец, думал, что отрезал прошлое. Как же я ошибся.

Не знаю, каким образом, но Филину удалось разнюхать что-то про меня. Возможно, даже чисто случайно. Рылся, видимо, в каких-то архивах и отрыл что-нибудь. О чем-то, может, и сам догадался. Меня ведь спасало, в сущности, только то обстоятельство, что я живу в резервации, где никто без надобности копаться в твоем прошлом не станет. А если бы кто-то копнул, да навел справки, да запросил фотографии — все бы и всплыло. Вот Филин и копнул — с него станется… Только не стал он меня тогда закладывать. И вообще, никому об этом не сказал. Он просто пришел однажды, около года назад, ко мне и очень спокойно обрисовал ситуацию. Или ты со мной, сказал Филин, или можешь ставить на себе крест, второй пилот. Он не сказал, что именно ему удалось вынюхать обо мне, но это было уже неважно. И он и я знали, что моя судьба теперь всецело находится в его руках. И он понимал, что я соглашусь быть в его деле. Потому что мне ничего не оставалось. И я не готов был тогда к другому решению. Тем более что от меня пока ничего и не требовалось — только согласие и молчание. И быть готовым выполнять приказы Филина. А Филин начал готовиться заранее. Задолго стал собираться, скажу я тебе. Во-первых, ему надо было набрать группу. А в резервации не так много людей, кто бы пошел с ним. Полагаю, что Клима он обработал так же, как и меня. Клим — отъявленный уголовник, два года уже скрывается в резервации. По нему не одна тюрьма плачет. Так что с ним у Филина никаких проблем не возникло. Кто у него в команде еще, я не знаю. Меня он в свои планы полностью не посвящал — до конца не доверял, видимо… Но кто-то еще есть — это точно! Затем Филину необходимо было оружие. Достать его можно только в городе, и на это тоже нужно много времени. Про Филинские каналы снаружи ничего не знаю. Знаю, что для своих связей с городом он использовал Артемку Чистякова. Додумался, значит. Филин, вообще-то, умный и хитрый. И главное, очень осторожный. Уж не знаю, как он не боялся с Чистяковыми связываться. Может, запугал их… Или хорошо платил, чтоб молчали. А скорее всего, и то и другое. Что ему еще Артем таскал из города — тоже не знаю. Но ходил он туда часто, на протяжении нескольких месяцев. По ночам ходил, разумеется. Помнишь, ты меня о нем спрашивал?.. То-то.

Кстати, о тебе, тезка. Знаешь, почему Филин так косо на тебя смотрел все время? Потому что он подозревает в тебе чьего-то агента. Во-первых, его сразу насторожило твое странное и неожиданное появление в резервации. Во-вторых, то, что это произошло накануне выборов, то есть реализации его, Филина, замыслов. А уж если Филин в башку что вобьет — обратно не вышибешь! А когда ты сблизился с Кириллом — тут уж вообще никаких слов! Филин же мужик очень недоверчивый и подозрительно ко всему относится. Тем более что такое, в принципе, возможно, согласись? Ведь нет же гарантии, что в городе не произошла утечка информации. Ну, от тех, кто ему оружие продавал, допустим. Могла же произойти? Могла. Значит, теоретически могли сюда органы человека заслать? Конечно, могли. Я Филина сначала пытался убедить, что это все совпадение, что никакой подоплеки в твоем появлении не существует… Бесполезно. Что-то защелкнулось у него в голове. Переубедить его невозможно. Поэтому ты идешь у него, так сказать, в списках в одном ряду с полицией.

Я гляжу, написал уже много, а главного так и не сказал. Теперь по существу.

Филин задумал страшное. Опять же, не знаю тонкости, но он замыслил очень и очень скверное, братец. В общих чертах: он решил покончить с конторой одним махом. Но как, я не знаю! Во всех мыслимых и немыслимых бедах он винит контору, она для него — порождение зла, всех несчастий и так далее… Он вбил себе в голову, что если избавиться от конторы и ее людей, то резервация исчезнет. Откуда он это взял? Черт его разберет. Поэтому он и выбрал для своих планов день выборов. Когда все конторские соберутся в одном месте. Остальные, по всей видимости, его не интересуют. Я до самого последнего момента не знал, против кого и против чего направлен его план. То, что это связано с конторой, я узнал только на днях. И тогда я понял, что Филин ненормальный. Только в какой-то скрытой форме, понимаешь? А раз он ненормальный, то от него можно ждать чего угодно. Если он одержим своей идеей, его ничто не остановит! Вот что страшно, Сергей! Боюсь, что он начнет хладнокровно уничтожать все и всех, кто встанет на его пути. Я не хочу крови, я не хочу ничьей смерти, но удастся ли этого избежать? Сегодня ночью, где-то после пяти часов все ключевые люди в резервации будут арестованы. Резервация должна быть обезглавлена. Это и Посаженов, и „зам“ его, и Барновский с Кириллом, и Кравец, и еще кто-то… В общем, вся власть — под корень! Я знаю, что Филин собирался под покровом ночи вытащить всех по одному, связать и запереть в бойлере. Ну, ты видел эту бойлерную между гаражами и больницей. Место там тихое. А потом, когда народ придет на собрание, и начнется главное… Но что?

Я тоже должен участвовать в ночных рейдах, да только черта с два! Скоро они придут за мной, но я спрячусь и не открою. А Нине я дал снотворного, и до утра ее из пушки не разбудишь. Я уже принял решение. Всего несколько часов назад, Сергей, когда я был у тебя, я еще не знал, что мне делать. Мне было страшно становиться орудием в руках этого маньяка. Я этого не хотел. Я не хотел проливать ничью кровь! Но если я выхожу из игры — это означало бы мой конец. Я понимал, что тогда Филин просто уберет меня. Поэтому я пришел к тебе в таком подвешенном состоянии. Я не знал, что мне делать!.. Я не мог решить…

А когда ко мне попала эта тетрадь, я понял — это знак! Никаких случайностей в мире нет, и все где-то предопределено. Значит, так и должно было быть, значит, судьбе было угодно, чтобы через четыре года мое прошлое вдруг вернулось ко мне в очень трудный момент и помогло принять решение. Это не что иное, как знамение! Как ни крути, рано или поздно, но когда-то приходится расплачиваться за содеянное. Все учитывается, ничто не проходит бесследно. Я знаю… Это они, мои ребята послали мне напоминание из далекой тьмы. Видит бог, я не хотел их смерти. Только почему так происходит в этой жизни, что ты иногда совершаешь поступки, которые ты не хотел совершать, за которые потом ненавидишь себя, и которые ты совершаешь потому, что… Да ты и сам не знаешь — почему. Просто так вот получается, просто так выходит, а ты потом остаешься один на один со своим ужасом и отвращением к себе. Никто не совершенен, никто, но почему за свое несовершенство позже приходится самому же и платить по счетам? Почему? Ну, почему ты так сделал, господи?..

Я вдруг понял, что прошлое не отрежешь и не забудешь. Да, я попробовал сделать это, и тогда оно само напомнило о себе. Я вдруг отчетливо осознал свой момент истины. И тогда решение пришло само собой. И стало удивительно легко, понимаешь, Сергей? Словно огромная гора упала с плеч. Так всегда бывает, когда принимаешь окончательное решение. Нет, теперь я больше не буду в мучительном долгу перед своим прошлым. Я заплачу по его счетам.

Однако меня потянуло в лирику, а времени у тебя немного. Даже пальцы свело от этой писанины. Короче. Когда я принял решение, когда я понял, что Филин не возьмет мою душу, я стал звонить вам с Кириллом. Но вас нигде не было. Я не знаю, что все это может означать, поэтому и пишу это письмо на всякий случай. Напишу, потом снова попробую вас найти. Может, к утру объявитесь…

Я рассказал тебе все, что знал. Теперь последнее, Сергей. О Проходе. Я специально передвинул этот стол из другого угла, чтобы Проход легче было вычислить. Подойди к окну и посмотри вниз. Прямо под окнами нашего стояка тянется в ряд несколько старых сараев. Перпендикулярно железной дороге. Значит, если я правильно рассчитал, Проход будет справа от них, метрах в трех от края стены. Ну, плюс-минус метр или два. В общем, найти можно. Теперь уже тебе самому решать. Хочешь уйти — уходи. Ведь ты так об этом мечтал… Только сначала сообщи обо всем Кириллу и остальным. Еще можно успеть что-то предпринять. Короче, думай сам. Я только не хотел бы, чтобы в резервации еще кто-нибудь погиб. Пусть моя смерть будет последней, если получится. Эх, какая жалость, что свою нечетность нельзя завещать!

Еще, тезка. Объясни Нине потом все. Ты или кто другой… Она поймет меня и простит. Вот и все. Ты уж не укоряй Баркова слишком, что так все обернулось. Входную дверь захлопни, когда пойдешь. Не забудь взять пистолет, там еще есть три патрона. Не дай бог, пригодятся. Прощай.

P.S. Вот ведь как выходит-то. Все-таки прав оказался тогда Прохоров в том своем странном озарении про наши смерти. От судьбы не уйдешь, даже если подсмотришь ее одним глазком».

На этом письмо кончалось. В оцепенении Сергей сидел в кресле некоторое время и слушал, как настенные часы монотонно отмеряли время. Тик-так, тик-так…

Эх, Барков, Барков, с тоской и отчаянием думал он. Что же происходит на белом свете?.. Господи, Тина, ну зачем ты отключила телефон? Ведь могли бы успеть! А теперь что? Теперь мы с Кириллом вдвоем остались, что ли? И что же нам вдвоем теперь делать? Что?! Не было ответа… Думай давай, думай, со злостью приказал он себе. Это плохо, это очень плохо, но еще не все потеряно. Не все еще потеряно, черт подери! Не все… Не может так быть, чтобы все… Конечно, не может! Думай, давай! Думай…

А что думать-то, спросил внезапно внутри знакомый голосок. Вот же Проход! В двух шагах. Встал и вышел, и делов-то куча… Чего сидишь-то? Заткнись, выпалил второй, не менее знакомый голос. Что ты такое несешь?! А Кирилл? А Тина? Валера, Глеб, остальные?.. Ты что, гад, порешь?! Да что они тебе, удивился первый. Ты тут всего полтора месяца, опомнись! Или ты хочешь разыграть из себя совестливого? Чувство долга, ответственность за других и все такое… Что значит «разыграть», возмутился второй. Что ты такое опять говоришь?! А чем тебе совесть-то не нравится, скажи?! Да есть ли она, совесть-то, скептически спросил первый. Может, ее и не существует вовсе в природе? Есть закон выживания и самосохранения, а совесть… Так… Человеческая выдумка, чтобы получать удовольствие от собственных страданий. Что не так, скажешь? А вот мы и проверим, выдумка это или нет, проговорил решительно второй. На себе проверим! Знаешь, как это удобно — все и всегда проверять на себе?! На своей собственной шкуре ощутить, истинная, дескать, ценность или мнимая?! Есть она в природе или нет!.. Подумай лишний раз, посоветовал первый. Если ты исчезнешь сейчас, тебя все поймут. Да даже если и не поймут, какая тебе, в сущности, разница? Все устаканится со временем. Тебе же в этом городе, в конце концов, не жить. А если я сам себя потом не пойму, отозвался резко второй, об этом ты не подумал?! Ну, вот опять начинается, фыркнул первый. Сам себя… Это же эмоции, родной! Пощипывания души. А мозг для чего? Интеллект-то тебе зачем, спрашивается? А что плохого в эмоциях, возразил второй, и что хорошего, собственно, в интеллекте? Ну и сиди тут семнадцать лет, буркнул недовольно первый. Дурачок. А, может, мне надоело быть умным, тоже недовольно воскликнул второй. Надо же и от ума когда-то отдыхать!..

— Заткнитесь оба! — яростно зашипел Сергей и стиснул кулаки.

Внутри все стихло, осталась лишь томящая пустота. И только часы продолжали свое непрерывное: тик-так, тик-так…

Он медленно поднял на них глаза. Десять минут десятого. И тогда он вдруг понял, что сейчас сделает. Решение созрело неожиданно быстро и оно было замечательным. И надо было срочно его реализовывать, чтоб не дать закрасться в душу очередному сомнению. Какое-то спокойствие вдруг нашло на Сергея, чему он сам удивился. Действия его приобрели четкий и решительный характер, а назойливые, вносящие сумятицу мысли улетучились. Словно где-то внутри включилась дремавшая программа, некий резервный механизм. Или, может, просто выработался ресурс волнения…

Сергей встал с кресла, сложил письмо Баркова вчетверо и сунул в задний карман брюк. Потом он подошел к телефону и позвонил Кириллу.

— Почему так долго?! — набросился на него Кирилл. — Я уже не знаю: то ли номер телефона искать, то ли к вам туда бежать… Ну, что там, что?!

— Спокойно, Кирилл, — произнес Сергей. — Я выяснил многое. Но надо торопиться.

— Ну, говори же, блин!

— Знаешь кусты возле футбольного поля?

— Ну…

— Иди туда и жди меня. Только со стороны рощи иди, там не так видно. Я приду минут через пять или десять. Там все обмозгуем. Иди.

— Хорошо, — бросил Кирилл и отключился.

Сергей приблизился к столу и взял из руки Баркова пистолет. Взвесив оружие в руке, он поставил его на предохранитель и сунул за ремень брюк, под рубашку. Затем он подошел к окну и несколько мгновений разглядывал цепь сараев далеко внизу. Потом взял со стола черную тетрадь.

Вот ведь как вышло то, с грустью подумал он. Странно и нелепо… Словно она лежала и ждала своего часа. Мистика, да и только… Он машинально перелистал несколько последних страниц рукописи и тут ему в глаза бросилась надпись. Несколькими клетками ниже последней фразы, почти у края листа почерком Баркова наискосок было написано:

«Я дописал твою историю, командир. Простите меня, ребята, если сможете. Теперь я снова с вами».

Сергей медленно закрыл тетрадь и в последний раз взглянул на большую, неподвижную, словно бы спящую фигуру за письменным столом.

— Эх, Сергей, Сергей… — тихо проговорил он и быстрым шагом направился к выходу.

Несколько лестничных пролетов, отделявших его от восьмого этажа, Сергей преодолел за минуту. Остановившись возле квартиры номер шестьдесят один, он позвонил.

Открыла хозяйка — полная пожилая женщина.

— Будьте любезны, Рудольфа Анатольевича, — попросил Сергей.

Она исчезла, и вскоре появился недоумевающий Ревич. Сергей тут же выманил его на лестничную площадку и прикрыл дверь квартиры.

— Сережа? — удивленно бормотал Ревич. — Почему вы не проходите?

— Рудольф Анатольевич, — отрывисто заговорил Сергей. — Слушайте меня внимательно. Потому что у меня крайне мало времени. У вас сейчас есть возможность покинуть резервацию! Прямо сейчас. Немедленно.

— То есть как?.. — опешил Ревич и снял свои роговые очки. — Вы что, серьезно? Или вы шутите, Сережа…

— Какие, к дьяволу, шутки, — бросил Сергей. — Это истинная правда. Вы можете сейчас уйти отсюда.

— Но как? — остолбенело прошептал Ревич. — Каким образом?

— Обычным, — сказал Сергей. — Через Проход.

— Через Проход?..

— Да, да… Теперь слушайте, где он находится…

Он подробно объяснил Ревичу, где находится Проход. Затем попросил повторить. Когда Ревич повторил, сбиваясь и ошарашено хлопая глазами, Сергей сказал:

— Сейчас срочно забирайте все необходимое и выходите. Я бы вас проводил, но не могу. Вы уж сами.

— Постойте, Сережа… — пробормотал Ревич. — Но как же так? Все так неожиданно… Откуда Проход? Это что, нечетность? Я не понимаю… А как же мэрия… отдел ос…

— Про эту нечетность никто не знает! — перебил его Сергей. — Иначе бы я к вам не пришел, господи! Считайте, что это моя личная нечетность. Я вам ее подарил, понятно?

— Нет… — сказал Ревич.

— Ну и не надо. Вы, главное, выйдите из резервации, а остальное потом узнаете! Договорились?

— Договорились… — не сразу вымолвил Ревич. — Только за что же мне, Сережа, такое…

— Не отвлекаться, — строго сказал Сергей. — Еще у меня к вам будет просьба. Вы слышите меня?

— А?.. Да, да, слышу, — Ревич заморгал глазами. Казалось, что он вот-вот заплачет.

— Помните, я вам говорил о рукописи, которая попала мне в руки? Вот она. Возьмите ее, Рудольф Анатольевич. Обязательно прочтите ее и знайте, что все, что там написано — правда. Договорились? — снова спросил Сергей.

Ревич молча закивал.

— Прочтете, а после уже сами решите, куда ее переправить. Может, там есть что-нибудь, что прольет свет на происхождение резервации. Там разберетесь. Возьмите.

Сергей протянул Ревичу черную тетрадь и тот взял ее дрожащими руками, нацепив очки обратно на нос.

— Ну, что вы, Рудольф Анатольевич, — успокаивающе заговорил Сергей. Держите себя в руках. Соберитесь с силами. Они вам понадобятся. Сразу в Проход можно не попасть. Я вас умоляю, вы там осторожней! И поторопитесь. Не мне вам говорить, что промедление с нечетностью в резервации — смерти подобно.

— Конечно, конечно, — Ревич снова закивал головой и шмыгнул носом. — Что я — не понимаю?..

Он тяжело и протяжно вздохнул и посмотрел на Сергея взглядом, полным благодарности и растерянности.

— Спасибо, Сережа… — слабым голосом проговорил он. — Даже не знаю как вас…

— Как только доберетесь до дома, — сказал Сергей, — сразу же мне напишите. А теперь повторите еще раз, где находится Проход?

Ревич повторил снова.

— Вот и хорошо, — сказал Сергей. — Идите одевайтесь, а я исчезаю. — Он проводил его обратно в квартиру. — Прощайте, Рудольф Анатольевич. С богом.

Мгновение они стояли и смотрели друг на друга через приоткрытую дверь, после чего Сергей махнул рукой и быстро вышел на лестницу.

Со ста метров, разделявших кусты, где они лежали, и мэрию, парадный вход просматривался очень неплохо. На ступенях и возле них толпилось десятка полтора человек. Все новые и новые люди прибывали на собрание со всех уголков резервации. Тоненькими, непрерывными струйками они стекались к мэрии и всасывались во входные двери.

— Видишь маленького такого… В серой куртке? — спросил Кирилл, — У самого входа… Кавказец.

— Вижу, вижу, — ответил Сергей. — Слишком долго курит почему-то.

— Значит, ему положено курить, — проговорил Кирилл. — Этот человек Филина, я уверен. Я пока тебя ждал, все наблюдал. Он там торчит и не уходит. Думаешь, зачем он в куртке в такую жару?

— Полагаю, там оружие.

— Правильно полагаешь. Его, кажется, Зураб зовут. На гаражах работает, тоже не местный… Да, Филин понабрал себе наемничков! Так… — процедил Кирилл. — Значит, их минимум — трое.

— А бойлерная? — спросил Сергей. — Вдруг там охрана?

— Сомневаюсь, — произнес Кирилл, не сводя взгляда с парадного входа мэрии. — Ты не обращал внимания, какой там на дверях замок висит? Ого-го! Там, по идее, охрана ни к чему. Никто же не знает, прикидываешь? Да и не думаю я, чтобы у Филина было столько людей, чтоб еще и у бойлера охрану выставлять. Ну, а если и будет там охранник, — холодно добавил он, — тем хуже для него. Ага, вот и Филин, — проговорил он, оживляясь. — Пропавшая душа…

Из мэрии вышел Филин, дымя папиросой. Он стоял рядом с Зурабом, упершись руками в бока, и медленно ворочал головой, осматривая окрестности резервации и проходивших мимо людей. При этом Филин о чем-то коротко переговаривался с кавказцем. Зураб то и дело сплевывал себе под ноги. Потом на крыльцо вышел Клим с руками, засунутыми в карманы штанов.

— Так, еще одна сволочь, — прокомментировал Кирилл. — Сколько же вас там?

Филин выбросил окурок, и они вместе с Климом снова скрылись за дверями. Зураб продолжал нести свою вахту.

— Кир, народ редеет, — озабоченно сказал Сергей. — Тянуть больше нельзя.

— Значит, как договоримся?

— Вдвоем идти к бойлеру бессмысленно. Ты пойдешь туда один, а я попытаюсь проникнуть в мэрию.

— Через окно, что ли? — спросил Кирилл.

— Через крышу, — ответил Сергей. — По пожарной лестнице, со двора.

— И что дальше? — хмуро осведомился Кирилл.

— Там видно будет. Смотря по обстоятельствам… Попробую хотя бы оттянуть время, пока вы не подоспеете.

— Серега, — с сомнением проговорил Кирилл, — может, лучше я — в мэрию?

— Нет, — отрезал Сергей. — Во-первых, меня не все знают, и мне проще будет пробраться, не вызывая подозрений. Во-вторых, тебе как полицейскому легче будет и дверь выломать и подмогу, если что, собрать. Согласен?

— Логично, — согласился Кирилл, потом, замявшись, добавил: — Ты только это… Будь осторожней, а? Я тебя умоляю.

— Буду, буду, — заверил его Сергей.

— Ты хоть с пушкой-то обращаться умеешь?

— Да, вроде как, еще помню… Давай, Кир, беги!

Кирилл приподнялся с холодной земли.

— Ты, главное, время выиграй, Серега, время! — выпалил он. — Мы быстро, понял?!

— Придумаю что-нибудь, — сказал Сергей.

— Ты уж придумай! — бросил Кирилл ему напоследок.

Он попятился, потом, пригнувшись, побежал в сторону рощи. Сергей провожал его взглядом до тех пор, пока он не скрылся среди серого частокола деревьев.

С минуту Сергей наблюдал за Зурабом, который закурил уже неизвестно какую сигарету, после чего встал, отряхнул с одежды травинки, поправил за пазухой пистолет и направился в сторону мэрии.

К ней он пробрался, петляя среди одноэтажных бревенчатых домиков и гнилых, покосившихся палисадников. Желтое двухэтажное здание мэрии имело вид вытянутой в ширину буквы «П», внутри которой расположилась небольшая спортивная площадка, густо поросшая лопухами и крапивой. К площадке примыкало пространство бывшего школьного сада, которое заканчивалось хлипким дощатым заборчиком, протянувшимся вдоль самой границы резервации. Сергей шмыгнул сквозь заросли дикой зелени к торцу здания и прижался к стене спиной. Спустя минуту или две, после небольшой передышки, он осторожно прокрался вдоль стены во внутренний двор. Здесь было пусто и тихо. Раскрытых окон ни на первом, ни на втором этажах не было. Он осмотрел громоздкую пожарную лестницу, ведущую на крышу. Можно было попробовать и этот вариант, хотя никакой гарантии, что чердачные люки не окажутся заколоченными наглухо, не было. Но выбор оказался невелик, и он, оглянувшись по сторонам в последний раз, подбежал к лестнице и стал карабкаться по ее грязным и ржавым ступеням. Очень мешал пистолет, засунутый за ремень. Он все время больно упирался в бок и живот, и Сергей не мог понять, как его умудряются так постоянно носить крутые парни из видеофильмов.

На крыше он ненадолго прилег, отдышался и осмотрелся. Два кубика чердачных ходов. Оба, на первый взгляд, закрыты. Сергей почти по-пластунски дополз да края крыши и выглянул.

Зураба на ступенях уже не было, сама входная дверь парадного входа была плотно закрыта. Почти никто из обитателей резервации, за исключением нескольких человек, уже не плелся к мэрии. Один из опоздавших стоял возле закрытой двери, непонимающе озирался и пожимал плечами. Несколько раз он постучал в двери, но никакой реакции не последовало. Нужно было торопиться.

Сергей подскочил к одному из чердачных люков. Ему повезло — люк был не заперт и легко открылся от удара ногой. Но он понимал, что самое неприятное и неизвестное еще впереди. Спустившись в пыльное, прохладное чердачное помещение, Сергей очутился в кромешной темноте. Найти люк, ведущий внутрь, да еще чтоб он был не закрыт, как это обычно бывает, на висячий замок представлялось задачей не из легких. И тем не менее, другого выхода не было. Растопырив руки в стороны, ступая на ощупь как можно тише, он начал поиски выхода. Под ноги все время попадались какие-то предметы: то палки, то камешки, то еще что-то непонятное — хрустящее и скрипящее. Он шарил впотьмах руками и отшвыривал что-то угловатое и холодное, отодвигал что-то ржавое и острое, продирался через что-то пыльное, мягкое и затхлое. Первый найденный им люк оказался запертым наглухо. Все отчаянные попытки Сергея, хотя бы шевельнуть его, оказались безуспешными. Вытерев пот со лба и сделав маленький перекур, он продолжил свои блуждания во мраке, надеясь, что найденный им люк — не единственный. Через некоторое время он наткнулся на второй выход, и тут фортуна повернулась к нему лицом. Он обнаружил второй люк под нагромождением из досок, металлолома и полурассыпавшихся деревянных ящиков. Видимо, поэтому люк решили не запирать с другой стороны. Осторожно разобрав невидимую баррикаду, Сергей, наконец, приоткрыл крышку и прильнул к щели.

Ни звука не доносилось сюда с первого этажа. Он откинул крышку, спустился по крашеной металлической лестнице вниз и оказался на лестничной площадке. Вытащив из-за пояса пистолет, он снял его с предохранителя.

Учащенно колотилось сердце. Ну, вот и все, мелькнула мысль. Теперь только будущее покажет, повезло тебе, родной, или совсем наоборот. И что же ты будешь делать, если сейчас появится кто-нибудь из них? Стрелять?

Он прогнал эту мысль и, стараясь не думать ни о чем ненужном, стал спускаться по лестнице на первый этаж. Пока он ползал впотьмах по чердаку, ему пришла идея, что единственное, пожалуй, что он может попытаться сделать — это пробраться в актовый зал, где проходило собрание, со стороны кулис, с внутренней стороны киноэкрана. Если, конечно, двери там открыты, но выбор, опять же, был небогат…

Оказавшись на первом этаже, он скользнул в коридор, ведущий к актовому залу. Оттуда уже были слышны отдаленные звуки, гомон и выкрики. Чем ближе он приближался к актовому залу, тем отчетливее становились эти звуки. Но что там происходило — было непонятным.

Он с некоторым трудом нашел среди мрачных закоулков служебных помещений дверь, ведущую на сцену. Она оказалась открыта — по всей видимости, здесь давно уже нечего и не от кого было скрывать и прятать. Сергей, стараясь не дышать, проник за дверь и очутился в полумраке. Это была последняя инстанция его путешествия. Ему казалось, что частый стук его сердца с грохотом разносится по всему помещению. Сергей находился всего в нескольких метрах от огромного холста киноэкрана, который простерся перед ним в свете окон смутно-серой пеленой. Только он отделял его от того, что происходило по ту сторону. За счет оконного освещения тут не было такой кромешной темноты, как на чердаке, и различались близлежащие предметы: стулья, беспорядочно сваленная музыкальная аппаратура, какие-то огромные картонные кубы и разного рода декорации.

Теперь было слышно все, о чем здесь говорилось. Никакого гомона и шума не было уже и в помине. На фоне царящей в зале тишине гулко и зловеще разносился низкий и хриплый голос Филина.

— … как будто так и должно быть! — говорил невидимый Филин, чеканя каждое слово. — Будто бы все в порядке вещей и будто бы все это будет продолжаться вечно! Изо дня в день, из года в год. Все только утирают сопли, и ничего не меняется. Никто не желает шевельнуть своим засиженным задом — все предпочитают, чтобы это сделал за них кто-то другой! И посему… — Филин сделал паузу. — Посему это сделаю я! Потому что, если не сделаю этого я, то никто не сделает! Сегодня я положу конец конторе и всему, что с ней связано. Никто из вас отныне не будет терпеть этих паразитов у себя в домах! Никто больше не заставит вас кормить и поить этих конторских выродков, работать за себя и за них и терпеть их постоянное присутствие рядом. Не будет больше этого! Я говорю: хватит!

Звук его голоса перемещался то влево, то вправо — очевидно, Филин расхаживал по сцене. Сергей облизнул пересохшие губы, обтер вспотевшие ладони о брюки, перехватил пистолет и очень мелкими шажками двинулся к полотнищу экрана, моля бога о том, чтобы не заскрипели половые доски под ногами.

— Сегодня все закончится! — продолжал вещать Филин в гробовой тишине. Сегодня в резервации не останется ни одной конторской крысы. А когда не станет конторских — не станет и самой конторы! Не станет и резервации! Я знаю это! Я вам это говорю! Поверьте мне! Так будет! Спасти нас может только радикальная мера. Вырвать этот сорняк с корнем, вырезать эту раковую опухоль. Сегодня я поставлю точку в истории существования резервации!

Сергей приблизился к самому экрану, почти не дыша. Кое-где в ткани зияли мелкие отверстия. Он обнаружил более или менее приемлемую дыру на уровне колена, присел на корточки и, затаив дыхание, посмотрел в нее.

Увидел он немного. Часть переполненного зала, огромная-огромная притихшая масса людей с окаменевшими лицами в креслах, в проходах между рядами, вдоль стен. Входные двери в актовый зал были закрыты, и за их стеклом маячила приземистая фигура в знакомой серой куртке, сжимавшая в руках обрез. Самого Филина Сергей не видел. В царящей тишине продолжал звучать его ледяной голос, да слышались размеренные неторопливые шаги.

— А теперь не будем откладывать, — проговорил Филин, проходя перед самым носом Сергея. — Объясняю саму процедуру. Она довольно проста, хотя многим и не понравится, — процедил он с издевкой. — Первое! — выкрикнул он и остановился где-то посередине сцены. — Процедура относится только к конторским. Я бы с удовольствием отпустил всех остальных по домам, но… Придется вам посидеть тут. Во избежание паники, давки и прочих неприятных вещей. Обещаю, что никто из местных не пострадает. Требуется только одно: сохранять спокойствие и не делать резких движений! И все! Ничего сложного. Второе! — Филин несколько раз кашлянул и продолжил: — я обращаюсь к вам, вы, деятели конторы! К вам, имеющим так называемое «право на выход»! Слушайте сюда. Слушайте очень внимательно, потому что повторять по несколько раз я не намерен! Сейчас мы начнем вашу любимую игру под названием «Чет-нечет». Вам понравится, господа, обязательно понравится…

Он сделал еще одну паузу. Что ж ты задумал, ублюдок, лихорадочно размышлял Сергей, отчаянно пытаясь разглядеть дыру в экране где-нибудь в другом месте. Филин, по-прежнему, стоял, не двигаясь.

— У меня в руках — ваш регистрационный список с вашими любимыми номерочками, — В руках Филина хрустнула бумага. — Каждый из вас имеет свой номерочек! Вы же хорошо помните! Так вот. Я буду зачитывать с начала списка по два номера. По две фамилии, ясно вам? Эти двое встают и проходят вон в ту комнату, у которой открыты двери. Как вы все можете заметить, окно этой комнаты выходит прямо на Магистральную. Прямо на Оболочку. Далее!.. — Он снова кашлянул. — В комнате находятся два ведра и две кружки, прикрепленные цепочками. Каждая кружка — к своему ведру. В одном ведре находится обыкновенная вода, в другом — тоже обыкновенная, только с ядом. Ни по цвету, ни по запаху их не различить. Ведра стоят в углу, чтоб их не было видно из зала. Уяснили?

Филин умолк на некоторое время. Зал безмолвствовал.

— Идем дальше, — удовлетворенно сказал Филин. — Каждая пара, которую я называю, очень бодрым шагом заходит в комнату и подходит к ведрам. Один выпивает из одного ведра, другой — из второго. Много пить не надо — достаточно одного глотка. После этого оба сразу же выпрыгивают из окна и идут прямо в сторону Оболочки. Уяснили?! Доза подобрана очень точно. Тот, кому не повезет в этом жребии, умрет через несколько секунд после того, как выпьет. Поскольку вы не знаете, кто из вас двоих это будет, то в интересах обоих выпрыгнуть из комнаты как можно раньше. А дальше все просто и знакомо, дорогие мои! Один упал, второй быстро-быстро прикидывает месторасположение Прохода и выходит. Знакомо, не правда ли, друзья?! Мы заблаговременно разобрали ночью на этой стороне забор, чтобы не растягивать удовольствие и не усложнять этот процесс. Кому из вас повезет, решает бог. И жребий, конечно. Жребий, который, господа крысы, вы все так страстно любите. Он-то и определит, кто из вас имеет право на выход, а кто — нет! Вот и вся процедура, милые мои. Надеюсь, что все предельно ясно! Как только одна пара отработает, за ней идет следующая! Все делается только по моим командам!

Филин замолчал в очередной раз, очевидно, наблюдая за реакцией. Маньяк чертов, с ужасом и отчаянием подумал Сергей. Сумасшедший маньяк… Сволочь сумасшедшая…

Какой-то замирающий шелест волной прокатился по залу.

— Тихо!!! — гаркнул Филин. — Я повторяю еще раз: всем сохранять спокойствие! Ситуацию контролирую я! Не надо пытаться делать глупости! Будет только хуже! Если нам придется применить огнестрельное оружие, то в этом будет только ваша вина! Имейте это в виду! Просто сидите и выполняйте мои инструкции!

Сергей, наконец, увидел на другом конце экрана еще одну дыру, которая бы позволила ему разглядеть противоположную сторону зала, и стал, крадучись пробираться к ней.

— Особенно это касается крыс! — с напором выкрикнул Филин. — Повторяю: действовать строго так, как сказал я! Я называю пару, вы встаете, заходите в комнату, выпиваете, выпрыгиваете!.. В комнате мой человек, вооруженный карабином, будет следить за правилами нашей игры. Очень строго будет следить! Любая заминка, неправильное поведение, нарушение правил или паника с вашей стороны… будут расценены однозначно! Будет открыт огонь. А пуля, она, сами понимаете, — дура. Может и не разобрать!..

Сергей прильнул к дыре и теперь, наконец, увидел, в каком месте стоит Филин. Он находился на сцене, широко расставив ноги, в одной руке он держал листки бумаги, в другой — пистолет, направленный в зал. В некотором отдалении, у самой стены стоял Клим с автоматом Калашникова наперевес. Поза у него была напряженной, и он непрерывно оглядывал вдоль и поперек присутствующих в зале. Справа от Клима была комната, о которой шла речь. В ее дверях тоже маячила незнакомая Сергею вооруженная фигура. Больше он не заметил никого с оружием в руках.

Так, лихорадочно соображал Сергей. Так, так… Раз, два… Третий — в комнате… И еще Зураб, значит, на лестнице. Итого четверо? И что же ты, родной, будешь с этими четверыми делать? А, ковбой? Уложишь их от бедра тремя патронами? Ну, где же ты, Кир, где же ты, проклятье?..

В это время первое оцепенение в зале начало спадать. Тишина стала заполняться возгласами, оханьями, всхлипываньями и нарастающими шумами. Раздалось несколько истеричных воплей.

— Повторяю в последний раз! — рявкнул Филин. — Не надо дергаться! Не надо вставать и пытаться выйти из зала! Не надо поднимать шум! Нервы у всех напряжены. Мы люди тоже взведенные. И вооруженные к тому же… Очень не советую никому нарываться на пулю! Все прочувствовали ситуацию?! — грозно выкрикнул он в зал. — Даю тридцать секунд, чтобы каждый из вас хорошо подумал. Потому что больше никаких слов не будет. И стрелять мы станем без предупреждения. Внимание! Через тридцать секунд мы начинаем нашу веселую игру!

Он замолк, прокашлялся в очередной раз и вытащил из кармана пачку «Беломора». Вынув из нее папиросу, Филин сунул ее в рот и опять стал расхаживать по сцене, не сводя взгляда с людей.

— Вас, конторских пауков, — говорил Филин сквозь зубы, — более двухсот человек! Более ста из вас уже никогда не выйдут из резервации! Но зато более ста — выйдут и получат, наконец, то, о чем мечтали! Вы же об этом мечтали, не так ли?! И эта сотня должна быть мне благодарна до конца своих дней, хоть я и не нуждаюсь в их поганой благодарности! Мне глубоко плевать на нее, запомните! Сейчас мы лишь очистим наши дома и улицы от этой пакости. Мы всего-навсего доведем до логического конца вашу любимую забаву с нечетностями. И пусть та половина из вас, которая останется в живых, навсегда запомнит такую полезную математику! Я хочу чтобы вы, когда пойдете в комнату, посмотрели друг другу в глаза! И чтоб тот, кто выйдет из резервации, до самого своего конца помнил глаза того, по костям которого он вышел! Чтоб он просыпался по ночам от кошмаров! Чтобы не забывал номер того, второго, которому не повезло!

Неожиданно Филин прервал свою речь, выхватил зажигалку и прикурил.

— А теперь, — произнес он зловеще, выпустив облако дыма, — начнем, пожалуй.

Какое-то нарастающее звуковое движение прокатилось по залу.

Сергей резко выпрямился. Безумие, подумал он. Ведь у него же ничего не выйдет! Это же надо быть полным шизофреником, чтобы надеяться, что такой план сработает!.. Сейчас что-то начнется, но совсем не то, что думает Филин!.. А вдруг сработает?! Господи!.. Ведь чем безумнее план, тем легче его реализовать…

Все это промелькнуло в мозгу Сергея мгновенно. Промелькнуло и исчезло, потому как размышлять уже было некогда. Он облизнул сухие губы, отступил на несколько шагов от полотнища и поднял пистолет.

— Итак, пара первая! — изрек Филин громко. — Номер…

— Стой, Филин! — выкрикнул Сергей. — Не торопись!

Тяжелая пауза повисла в воздухе на несколько секунд.

— Кто это?! — выпалил Филин.

— Давай поговорим, Филин! — сказал Сергей, приседая на всякий случай.

— Это ты, Шепилов?! — удивился Филин. — Что ж ты спрятался, милый? И Зеленин с тобой?

— Не переживай, он там, где нужно! И Барновский — где нужно, и другие! Так-то Филин.

— Что ты имеешь в виду? — в голосе Филина появились нотки раздражения.

— Я имею в виду, что твой план провалился! — бросил Сергей. — Не вышло у тебя, Филин!

— Дай я по нему, суке, полосну! — проорал Клим.

— Тихо! — со злостью приказал Филин. — За залом смотри лучше! Уважаемое собрание, небольшая заминка! — сказал он в зал. — Это ненадолго… Никому не шевелиться. Чуть кто дернется — стреляй! — бросил он Климу. Эй, Шепилов!.. произнес он вкрадчиво и стал приближаться к экрану. — Гаденыш ты такой!.. Что ты плетешь? Ты выйди на свет божий, если хочешь поговорить! Давай не прячься, ну!

— Я вооружен, Филин! — предупреждающе крикнул Сергей. — Как только ты подойдешь к экрану, я стреляю!

Шаги Филина замерли.

— Да врет он! — донесся голос Клима. — Блефует, сука! Прикончи его!

— Давай, Филин! — выпалил Сергей. — Хочешь проверить? Ну, подойди ближе!

Он, не вставая, как можно тише переместился на несколько шагов вправо.

— Откуда у тебя оружие?! — процедил Филин.

— От верблюда! — отрезал Сергей. — Мне его Барков дал, понял?!

Даже не видя Филина, Сергей почувствовал его замешательство.

— А еще он много интересного рассказал, — добавил Сергей и снова переполз на другое место.

— Барков?.. — прошипел Филин гневно.

— Я тебе говорил, что не надо с ним связываться! — рьяно выпалил Клим. Сам слинял и нас заложил, падла!

— Замолкни! — рявкнул Филин и глухо проговорил: — Он мне еще попадется… Убью паскуду!

— Задушишь как Чистякова?! — спросил Сергей, пытаясь выиграть еще хоть каплю времени. — Или застрелишь как его жену?! Ты расскажи людям, Филин! Не стесняйся! Все им расскажи. Как ты их убивал… Как тебе Артем из города оружие проносил! Расскажи людям, на какие деньги ты его купил! Не на то ли недавно награбленное? Не на те ли кольца и серьги, снятые с женщин, а? Что ты молчишь, Филин?! Не скромничай! Это всем интересно!..

— Хватит! — ледяным тоном сказал Филин. — Это не имеет уже никакого значения! Ничего уже не имеет значения, понял, Шепилов?! Мне надоело тебя слушать!.. Тебе просто крупно повезло сегодня ночью, а то бы ты тут не вякал! Хватит тявкать, вылезай сюда!

Он приблизился еще на один шаг.

— Это еще зачем? — спросил Сергей.

Какие-то глухие звуки послышались за пределами актового зала. Это несколько приободрило Сергея.

— Зураб, проверь что там! — крикнул Филин недовольно. — Никола, следи за дверями!

Кто-то торопливо стал перемещаться по залу. Сергей стремительно подобрался к одному из отверстий и тут же отскочил обратно. Филин почуял его приближение и сделал несколько шагов в сторону. Однако за пару секунд Сергей все же успел заметить, что серой фигуры Зураба уже не было за дверьми, а к выходу направлялся четвертый. Тот, который был в комнате.

— Последнее, что тебе предлагаю, — сказал Филин, — это выйти и сесть в зал! И не испытывай мое терпение, Шепилов!

Сергей в очередной раз сменил свое месторасположение.

— Разве ты так ничего не понял? — спросил он. — Ты проиграл, Филин. Слышишь звуки?! Прикажи своим людям сложить оружие!

Отчетливо донесся звон разбитого стекла.

— Лажа это все! — заорал Клим. — Что ты его слушаешь?! Кто-то опоздал и ломится!..

— Ты в это веришь, Филин? — спросил Сергей, чтобы хоть что-то спросить.

Он уже почувствовал, что отсчет пошел на секунды. Конечно, Клим мог быть прав, но хотелось надеяться совершенно на другое.

— Я сказал: хватит!!! — прогремел Филин. — Пять секунд тебе даю!

— Зураб зовет!.. — послышался растерянный возглас Николы со стороны двери. — Чего делать, Филин?

— Ну, так выгляни и посмотри, твою мать!!! — нервно выкрикнул Филин. Только быстро!

— Филин! — бросил Сергей. — Я, конечно, тебя понимаю. Ты мстишь за дочь…

— Заткнись!!! — гаркнул Филин с ненавистью.

— Ты решил отомстить ценой многих жизней, — продолжал Сергей, внимательно следя за слабой тенью на ткани экрана. — А ты не подумал о том, что дочь твоя тебя же потом и проклянет?!

— Закрой рот!!! — заорал Филин, и крик его слился с выстрелом.

Пуля ударила в груду стульев, сваленных в метре от Сергея, и на него брызнуло колючими деревянными щепками. Несколько истошных женских визгов прорезали пространство актового зала. Сергей бросился на пол, ожидая, что сейчас начнется самое худшее: паника, давка, стрельба…

В следующее мгновение послышался шум и звон распахнутой мощным ударом входной двери.

— Не двигаться!!! — прокатился по залу истошный крик.

Сергей узнал голос Кирилла. Тень Филина метнулась к окну. Зал снова обмер в тишине.

— Стоять! — прокричал Кирилл. — Бросай оружие!

Потом на сцену запрыгнул Клим.

Сергей вскочил на ноги и бросился к правой стороне экрана. Там он лихорадочно стал искать край полотнища.

Клим медленно и, видимо, боком передвигался ближе к Филину.

— А ну стоять! — угрожающе крикнул Кирилл.

— Давайте бросайте вы это! — раздался голос Барновского. — Все, Виктор, все!.. Кончено!..

— Это мы еще посмотрим! — хрипло огрызнулся Филин.

Сергей нашел край ткани и со всей силы несколько раз рванул его. Образовалась небольшая щель, через которую он и выбрался на сцену.

В первый момент его появления Клим, стоявший всего в нескольких шагах, резко развернулся к нему всем телом, и Сергей застыл, ожидая выстрела в грудь. Но выстрела не последовало. Ствол автомата в руках Клима дрожал, сам же Клим с растерянным выражением лица переводил взгляд с Сергея на толпу людей у входа.

— Бросай… — проговорил Сергей и поднял пистолет.

— Хрен там! — выпалил Клим и снова стал отступать к окну.

Сергей кинул мимолетный взгляд на входные двери. Он увидел Кирилла с сосредоточенным лицом и карабином в руках, медленными шажками продвигающегося вдоль стены к сцене, увидел Барновского с пистолетом в руках, растрепанного мэра, Николу в толпе мужиков с окровавленным лицом и заломленными назад руками.

Филин, вытянув перед собой пистолет, прижался к подоконнику.

— Все, Филин! — сказал Кирилл, держа его на прицеле карабина. — Ты ж не дурак… Зачем рыпаться, ну подумай сам?!

— Ну, ну… — обронил Филин и запрыгнул на подоконник.

— В окно же выпрыгнут!.. — бросил Барновский, тяжело дыша. — Уйдут же, Кирилл!

Клим непрерывно шмыгал носом и крутил головой. Он бросал взгляды то на Филина, то на Сергея, то в зал и все время поворачивал автомат. Он же может пальнуть в любую минуту, мелькнула у Сергея мысль.

— Бросайте оружие, черт возьми! — нервно крикнул Кирилл. — Что вы как…

Филин вдруг качнулся в сторону и всем телом врезался в окно. Раздался хруст рамы и звон стекла, посыпались осколки и Филин исчез в оконном проеме. Одновременно хрипло и истошно заорал Клим, вскидывая автомат. Длинная оглушительная очередь вспорола тишину. Пули ударили куда-то под потолок, посыпалась штукатурка. Инстинктивно Сергей шарахнулся в сторону и едва не слетел со сцены. И тут зал прорвало. Мгновенно он наполнился шумами, воплями, криками, грохотом стульев, отчаянным матом и топотом ног. Прижимая автомат к груди, Клим с разбегу бросился в разбитое окно. В этом грохоте и гомоне что-то кричал Кирилл и махал рукой в сторону окна, кричал Барновский, кричали другие, кричали все. Но Сергей не слышал ничего — он бежал к окну. Филин уже сворачивал куда-то во дворы. Его фигура мелькала метрах в ста от здания мэрии. Клим, прихрамывая и оборачиваясь, пересекал неухоженные газоны под окнами.

Вскочив на подоконник и прикрыв руками голову, чтобы не порезаться об осколки, торчащие из рамы, Сергей прыгнул вниз. Газон под окном был обильно усеян битым стеклом. Едва не поранившись, он упал и откатился вбок. Несколько секунд спустя, где-то рядом бухнулся Кирилл и отчаянно выругался. Они вскочили одновременно, но Кирилл тут же заорал нечеловеческим голосом:

— Ложись!!!

Они рухнули обратно на землю, и над их головами прошла автоматная очередь, буравя выбоинами желтую стену здания, дырявя ржавые подоконники и рамы, разбрызгивая стекла. Клим стрелял, припав на одно колено, шагах в сорока от них. Дав еще одну длинную очередь, он выпрямился и побежал вслед за Филиным.

Кто-то еще выпадывал из окна, кто-то что-то отчаянно кричал, но Сергей и Кирилл уже были на ногах и бросились в погоню. Сергей не слышал, что происходит позади. Ветер свистел в ушах, пот начал застилать глаза, сердце билось громко-громко и едва не выскакивало из груди, а он видел только Кирилла, мчащегося слева да две бегущие фигурки впереди. Примерно через минуту стало ясно, что Филин и Клим уходят в сторону заброшенной стройки, что находилась возле череды деревянных домишек. До стройки оставалось несколько сот метров. Филин и Клим бежали уже вдоль полосы заборов и палисадников, окружавших частные дома. Когда Сергей и Кирилл достигли первого забора, Клим впереди неожиданно остановился и стал разворачиваться, вскидывая автомат.

— А, ч-черт!.. — выдохнул Кирилл, хватая Сергея за рукав и дергая к себе.

Они едва успели на полном ходу свернуть в ближайший проулок и на всей скорости врезались в угол забора. Автоматных очередей последовало две. Первая ударила по углу, за которым они укрылись. Во все стороны полетели ошметки досок, срезанные ветки и листья кустарников. Вторая очередь сначала вспахала землю, взметывая вверх куски дерна, затем ушла вдаль, туда, где, значительно отстав, бежали остальные преследователи.

— Вот же сволочь! — прорычал, задыхаясь, Кирилл.

Он осторожно высунулся из-за угла, затем бросил через плечо:

— Свернули к стройке! Скорее, Серега!.. Спрячутся там — фиг потом выкуришь!

Они нырнули за угол и снова побежали. Сергей успел заметить, что в отдалении, позади них бегут еще несколько человек. Один из них, с обрезом Зураба в руках, отстал от них метров на двести. Последним медленно и тяжело бежал Барновский, неуклюже размахивая пистолетом. Вернее, пытался бежать.

Кирилл несколько вырвался вперед и обогнал Сергея на десяток шагов. Когда они выскочили из-за поворота, за которым скрылись беглецы, то увидели, что Филин остановился возле строительного вагончика шагах в двадцати от подъезда недостроенного дома. Клима рядом с ним не было. И, вообще, его нигде не было видно. Филин неторопливо поднял пистолет, прицелился и выстрелил по Кириллу. Тот вильнул на бегу, вскинул карабин и тоже выстрелил в ответ два раза. Пригнувшись, Филин нырнул за угол вагончика.

Кирилл отчаянно выругался. Махнув на ходу рукой, показывая Сергею что-то на земле, он стал кричать ему вполоборота, но Сергей не расслышал — что. Добежав до этого места, Сергей наткнулся на лежащий на земле автомат Клима. От неожиданности он даже притормозил, потом сообразил, что в магазине автомата просто кончились патроны. Кирилл уже приближался к штабелю панелей в десяти метрах от вагончика, за которым укрылся Филин. Этот штабель был, пожалуй, единственным их прикрытием. Там они и свалились на землю, переводя дух сначала Кирилл, за ним Сергей. Через несколько мгновений Кирилл присел на корточки и осторожно выглянул.

— А Клим где?.. — еле дыша, вымолвил Сергей.

— Не видел… — отозвался Кирилл, морщась и вытирая рукавом пот с лица. Может, спрятался где… Но оружия у него, видимо больше нет.

— Почему ты так решил? — спросил Сергей.

— Не знаю, — хрипло выдохнул Кирилл. — Но так было бы лучше…

— Что делать будем? — поинтересовался Сергей, пытаясь унять дыхание.

— Брать Филина надо, Серега, — произнес Кирилл. — Нельзя его отсюда выпускать. Ему терять, по идее, нечего… Если упустим — он выйдет, первого встречного убьет и из резервации выйдет! И с приветом… Ищи после ветра в поле. Прикидываешь?

— Согласен, — проговорил Сергей. — Только он ведь оружие не сдаст, Кир!

— Если не сдаст, — сказал Кирилл глухо, — значит, он выбрал смерть.

Он отложил карабин, вытащил свой пистолет и еще раз вытер рукавом раскрасневшееся от бега лицо.

— Филин! — выкрикнул Кирилл. — Выползай! Спета твоя песенка, слышишь?! Умей, в конце концов, проигрывать!

— А ты попробуй возьми меня! — послышался злорадный ответ. — Ну?! Слабо, что ли?!

— Ладно, — решительно процедил Кирилл. — Дело хозяйское, Виктор… Два раза предлагать некогда.

Он выглянул из-за панели и тут же юркнул обратно. Грянул выстрел и пуля срикошетила от камня в землю, подняв облачко бетонной пыли. Сергей оглянулся. Мужик с обрезом залег возле забора в отдалении, за какой-то кочкой. Барновский тащился далеко позади. Еще несколько человек, размахивая руками, догоняло его.

Кирилл взял пистолет наизготовку, шумно выдохнул и рывком выпрыгнул из-за штабеля.

Раздался еще один выстрел.

— Уходит гад!.. — зарычал Кирилл в следующее мгновение. — В подъезд уходит!

Сергей бросился следом за ним, пригибаясь к земле, и увидел, как Филин скрылся в темноте ближайшего подъезда. Кирилл уже несся туда гигантскими прыжками.

— Куда ты!? — выпалил Сергей. — Постой, Кир!..

Он кинулся вдогонку, но Кирилл уже успел исчезнуть в проеме двери, спустя несколько секунд после Филина. Подбежав к подъезду, Сергей на мгновение замер. Он не успел ничего сообразить, как вдруг все нутро подъезда неожиданно взорвалось ожесточенной канонадой выстрелов. Их было много, наверное, около десятка, и доносились они откуда-то с самого верху, с третьего или четвертого, недостроенного этажа. Потом все смолкло, так же резко, как и началось. Все сжалось у Сергея в груди. Окаменев, простоял он несколько секунд, напряженно вслушиваясь в тишину. Потом ринулся внутрь с бешено колотящимся сердцем и на ногах, подгибающихся от предчувствия самого плохого.

— Кир! — крикнул он, взлетая по лестницам ко второму этажу.

Никакого ответа.

— Кир!!! — снова заорал Сергей, минуя еще два пролета.

Ни малейшего звука не донеслось сверху.

Между вторым и третьим этажами он затормозил и, выставив вверх руку с пистолетом, стал двигаться короткими прыжками от стены к стене. Так он преодолел расстояние до третьего этажа, потом еще один лестничный пролет. Ничего не нарушало тишины, кроме хруста бетонной крошки под ногами. Наконец, он поднялся на четвертый, недостроенный этаж. Тут он и обнаружил Кирилла.

Кирилл лежал на самых последних ступенях, широко разбросав руки и запрокинув голову. Он был еще жив, когда Сергей, цепенея, опустился перед ним на колени. Правая рука Кирилла продолжала сжимать пистолет. Глаза его были открыты, горло и грудь — прострелены. И повсюду была кровь, огромная лужа крови. Тоненькой струйкой она стекала по ступеням, смешиваясь с пылью и мусором.

— Не надо, Кир… — не слыша себя, проговорил Сергей и приподнял голову Кирилла трясущимися руками. — Не надо…

Веки Кирилла еле заметно дрогнули, губы разлепились, он попытался что-то сказать, но изо рта пошла кровавая пена. Затем судорога волной прокатилась по всему его телу, он вытянулся и замер.

Все, понял Сергей с ужасом. Все.

Хотелось закричать, но он не смог. «Нет!» — отчаянно разрывало грудь. «Нет!» — тяжелым молотом било в мозгу. «Не-е-ет!!!» — истошно стонало в душе. Каждая клетка организма его пронзительно выла, а он не мог вымолвить ни звука. Стало вдруг очень темно и холодно вокруг. И все потеряло смысл, все окружающее мгновенно стало безразличным и никчемным. Мир, словно кружок фонарного луча в темной комнате сузился до одного единственного момента. Только он один сейчас был важным…

Выпустив из рук голову Кирилла, Сергей тяжело поднялся с колен и шагнул на пустынную площадку четвертого этажа. Окинул взглядом груды строительного мусора, вереницу кирпичных кладок, сиротливо торчащие простенки. Потом он заметил кровь на полу. Темные, густые и разнокалиберные кляксы начинались шагах в десяти от лестницы и неровной цепочкой тянулись дальше, туда, где на фоне серого неба, недалеко от края были навалены кучи кирпича. Он пошел вдоль этих багровых пятен, осторожно ступая по густому слою пыли и вслушиваясь в тишину. Через несколько метров, возле одной из бетонных стен он наткнулся на разряженный пистолет Филина. Какой-то слабый шорох послышался совсем недалеко. Потолочные перекрытия кончились и теперь Сергей был уже на пространстве под открытым небом.

— Филин! — позвал он.

В ответ что-то негромко ширкнуло, и над одной из кирпичной груд у самого края, всплыло облачко дыма.

Филин уже не прятался. Сергей обошел груду и нашел его, навалившимся спиной на кирпичи. Филин курил, глядя куда-то вдаль, левой рукой держась за окровавленный бок. Лицо его было сильно порезано стеклами при прыжке из окна, отчего ухо, один глаз и шея были залитыми кровью. Казалось, что Филин был совершенно спокоен. Когда перед ним возник Сергей, он не сразу повернул к нему голову.

— Ты убил Кирилла, — бесцветным голосом сказал Сергей.

Филин сделал глубокую затяжку.

— Что ж… — сказал он, осклабившись. — Значит, ему повезло меньше, чем мне.

— Ты тоже умрешь, — произнес Сергей. — Ты не должен жить, Филин.

— Давай, давай, — сказал Филин, криво ухмыльнувшись. — Стреляй, не тяни резину. У тебя еще сегодня, наверное, столько дел…

— Встань! — приказал Сергей.

Филин посмотрел на него удивленно. В глазах его плясал безумный огонек. Сергей схватил его за куртку, рывком оторвал от кирпичей и подтащил к самому краю. Там внизу, на земле валялись россыпи кирпичных обломков и штабели панелей. Филин не сопротивлялся, только морщился от боли в боку. Сергей отпустил его и отошел на два шага.

— Предлагаю тебе только одно, — глухо сказал он. — Прыгай сам.

— Туда?! — спросил Филин с усмешкой и покосился вниз. — Нет, Шепилов! сказал он с какой-то злобной радостью. — Не выйдет. Я не самоубийца. А ты что, хочешь чистеньким остаться? Как же так? Не хочешь пачкать руки в крови, бедняжка? Да? У вас там что, все такие неженки и кабинетные крысы?..

Он вдруг рассмеялся, потом вытащил папиросу изо рта, закашлялся и скрючился от боли на несколько секунд.

— Кстати говоря, — сказал Сергей, — хочешь знать правду напоследок?

Филин медленно распрямился и сунул папиросу обратно в рот. Рука его дрожала.

— Я действительно попал в резервацию случайно, — сказал Сергей. — И с Кириллом познакомился случайно, и Кононов тут ни при чем… И я действительно работаю там, где и говорил. Все это цепь случайностей, Филин, и ничего больше. Ты ошибся!

— Неужели? — выдохнул дымом Филин. — Ай-яй-яй!.. — Он снова засмеялся, превзнемогая боль. — Тогда чего же ты тут стоишь, милый? Рядом же Проход, рядом! Совсем свеженький!.. Случай-то какой, Шепилов! Никто же ничего еще не понял… Свобода! Вот она!.. Чего не бежишь?

— Хватит! — отрезал Сергей. — Все кончено. Я хочу, чтобы ты сдох, Филин. И больше ничего.

— Врешь, Шепилов!.. — продолжал смеяться Филин, и безумный блеск в его глазах стал разгораться еще сильнее. — Ты хочешь сразу двух вещей! И за друга отомстить и смотаться из резервации! Неужели не так, а?! Да так, конечно, так!.. А убьешь меня, так тебе же этого не простят! Ха-ха… — Он на мгновение застонал, впиваясь пальцами в окровавленный бок. — Тебя же за нечетность с говном сожрут! Как ты сейчас, должно быть, мучаешься! Ха-ха!.. Трудно тебе, бедняжке! Ой, как трудно!.. Что же тебе делать?.. Что же выбрать?..

— Ты ошибаешься, Филин, — произнес Сергей, поднимая пистолет. — Я уже выбрал…

Филин уже не смеялся — он дико хохотал, закинув голову, он сотрясался от хохота, и дымящаяся папироса в углу его рта дергалась в такт с ним. Этот жуткий смех давил на уши, разрывал на части всю душу, леденил кровь, и казалось, что он заполнил собой все окружающее пространство, всю резервацию, весь мир… И не было больше никакой силы терпеть этот смех…

И тогда Сергей выстрелил Филину в грудь.

Смех оборвался, и Филин мотнулся назад, взмахнув руками. Покачнувшись, он замер на самом краю бетонной плиты. Сергей выстрелил еще раз, и Филин, нелепо растопырив руки, запрокинув голову и продолжая сжимать в зубах папиросу, медленно-медленно завалился и слетел вниз. Затем донесся тупой негромкий удар. Снова стало тихо-тихо.

Сергей прислонился к кирпичной куче, сполз по ней спиной и сел на холодный бетонный пол. Он плохо помнил, что происходило потом. Будто он провалился в какую-то пустоту, где не было никого и ничего, и все, что творилось рядом, стало ему глубоко безразлично. Словно все это было не с ним, и он сидел в каком-то глухом коконе и иногда безучастно и отрывочно бросал взгляды вокруг. Кто-то бегал возле него, суетились разные люди… Он не помнил — кто. Они что-то спрашивали — он ничего не отвечал или пожимал плечами. Мелькали лица, фигуры. Затем опять была лестница, и кто-то поддерживал его под руки, и, не переставая, спрашивал и спрашивал… Он не слышал. Потом он стоял, кажется, возле подъезда, вокруг царила суета, откуда-то появилась его машина, проплыли носилки… Все были возбуждены, но у всех были какие-то бесцветные лица и беззвучные голоса. Они, эти лица, всплывали перед ним, заглядывали ему в глаза, шевелили губами и снова растворялись. Ему сунули в руку плоскую металлическую фляжку, и он стал машинально глотать жидкость, не ощущая ни вкуса ни запаха.

Потом он постепенно стал приходить в себя. Сначала возникли звуки, затем очертания людей и предметов начали приходить в норму и обретать границы. Сергей увидел Барновского, мэра, еще многих и многих, стоящих рядом. Какой-то незнакомый чиновник долго и нудно что-то втолковывал Сергею и интенсивно размахивал руками. Сергей не сразу разобрал, что ему нужно, этому лысому, маленькому типу. Чиновник возбужденно тараторил что-то о Филине, о бессмысленном убийстве, о пропавшей зря нечетности… На него цыкали и махали руками, — дескать, не до этого сейчас — но лысый чиновник не унимался и все долдонил про самоуправство и безответственность. И тогда Сергей сипло проговорил: «Сука…» и с размаху врезал рукой с пистолетом ему по лицу. Лысый свалился на землю и, вопя и поскуливая, стал отползать. Наверное, Сергей выбил ему зубы или сломал челюсть, но ему на это было наплевать.

Окончательно он вышел из прострации, когда Барновский стал трясти его за плечо. Подняв глаза, Сергей увидел перед собой протянутую фляжку.

— Глотни еще давай, — сказал Барновский.

Сергей взял фляжку и опять принялся пить. Это оказался коньяк. Большими глотками он выпил все содержимое фляжки, потом отдал ее Барновскому.

— Спасибо… — выдохнул он, вытирая губы.

— Сам не пью, вот… — пробормотал Барновский, убирая фляжку. — А ношу на всякий случай. Мало ли что… Ну, ты как, Сергей? — озабоченно поинтересовался он.

— Нормально, — ответил Сергей, тяжело вздохнув и мотнув головой. — Теперь нормально.

— У тебя такой вид был… — сказал Барновский хмуро. — Сергей, ты в состоянии вспомнить подробности? Ты понимаешь… Каждая минута дорога!..

— Конечно… — проговорил Сергей, морщась. — Попробую…

— Клима нет нигде, — Барновский был очень мрачен и крутил головой по сторонам. — Всю стройку обыскали. Может, все-таки вспомнишь? Куда он мог исчезнуть?

— Не знаю, Алексей Петрович, — сказал Сергей, пытаясь вспомнить. — Не видел я его. Когда мы из-за того поворота выбежали, — он показал рукой, — его уже не было. Потом я на автомат наткнулся…

— Плохо, — вздохнул Барновский. — Ой, как плохо… Должны мы его найти, иначе — беда случится. Климу терять нечего, ему главное — из резервации выйти. Он любого может убить! Ох, нехорошо…

— Да где он мог спрятаться? — сказал Сергей, пожав плечами. — Только в этих домишках, наверное… Больше-то негде. Где-нибудь в саду, может, сидит? Ночи ждет.

— Что же, все дома и участки эти обыскивать? — сказал Барновский. — Их, наверное, с десяток тут… Что же это такое делается-то, господи?

— Не все, а те, которые идут после того места, где валялся автомат, предположил Сергей. — Так, видимо?..

— В общем, да… — кивнул головой Барновский. — Слушай, давай сходим на это место. Прямо там посмотришь, а? Ну, вдруг, что и вспомнишь!

— Ладно, сходим… — согласился Сергей, пожимая плечами.

Они оставили галдящую толпу и двинулись к деревянным домам.

— Пистолет у тебя чей? — спросил Барновский по пути.

— Потом объясню, — отозвался Сергей подавленно. Не хотелось ему сейчас говорить об этом.

— Хорошо, — сказал Барновский.

На месте, где Клим бросил автомат, они остановились и какое-то время молча оглядывали череду домов, окруженных заборами. Позади дворов виднелся пустырь западная граница резервации. Барновский вытащил носовой платок.

— Видишь, место-то какое удобное? — пропыхтел он, вытираясь. — Оболочка совсем рядом. Ста метров даже не будет.

— Отсюда до стройки пять дворов, — посчитал Сергей. — Прочесывать придется, Алексей Петрович?

— Деваться некуда, — невесело произнес Барновский. — Жителей предупредим, чтоб из дома не высовывались. А если он уже в доме! — сокрушенно добавил он. Эх, вот незадача-то!.. Не дай бог у него еще оружие имеется! Илья чего-то зовет… — сказал он, повернув голову в сторону толпы людей возле стройки.

Мэр, стоящий около «Рафика», махал рукой и что-то кричал, но отсюда ничего не было слышно.

— Пойду узнаю, — пробормотал Барновский. — Надо что-то решать. Ты тут пока покрути в голове, Сергей. Ну, мало ли… Авось осенит, или вспомнишь чего.

Он грузно, вперевалку стал удаляться обратно, сжимая в кулаке свой платок. Сергей немного постоял, глядя на пустырь, раскинувшийся совсем недалеко. А место и впрямь удачное, уныло подумал он и направился к ближайшему дому.

Подойдя к калитке, он прислушался, потом заглянул в щель между досками. Рассмотреть таким образом кустарник в саду было невозможно. В это время входная дверь дома распахнулась, и на пороге появились женщина средних лет в домашнем наряде и маленькая девочка лет пяти в легком белом платьице.

Сергей открыл калитку и вошел.

— Здравствуйте, — сказал он.

Лицо женщины было недоуменно-озабоченное. Она с недоверием глянула на Сергея, потом вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит за забором.

— Мама, а можно я ягодки полью? — спросила девочка, и лицо ее вдруг показалось Сергею странно знакомым. Он будто совсем недавно где-то видел ее.

— Можно, дочка, — ответила женщина. — Только носочки не вымочи!

— Ладно! — весело воскликнула девочка.

Она бойко сбежала по ступенькам и вприпрыжку умчалась в сад.

— А я голоса под окнами слышу… — заговорила женщина, снова оглядывая Сергея. — Что за сборище такое?

— Скажите, — сказал Сергей, — вы ничего подозрительного недавно не видели?

Она развела руками и отрицательно помотала головой.

— Как? — удивился Сергей. — Даже стрельбу не слышали?

— А я на кухне была, — ответила она. — Думала, это по телевизору опять фильм показывают… А муж на собрание ушел… Господи, а что ж случилось?! ахнула женщина. — Скажите…

— Значит, ничего не заметили? — перебил ее Сергей.

— Да нет… Разве только калитка хлопнула недавно. Так это у нас часто бывает! От ветра…

— Калитка? — переспросил Сергей, поворачиваясь в сторону зарослей кустарника.

И в тот же момент раздался хруст веток, кусты колыхнулись, из них выскочила знакомая долговязая фигура и, пригибаясь к земле, огромными прыжками метнулась за угол дома, туда, где находился сад.

Женщина на пороге слабо вскрикнула от испуга и схватилась за грудь.

— Людей зовите!!! — заорал ей Сергей, срываясь с места и бросаясь за Климом.

Она что-то отчаянно заголосила у него за спиной, но он уже не слышал. Когда он выскочил за угол, то увидел, как Клим на бегу схватил подмышку девочку, присевшую с поливочным шлангом над грядкой, и повернул к забору, граничащему с пустырем. Сергея отделяло от Клима не более десяти метров, но несмотря на то, что бежать с девочкой было очень трудно, Клим умудрялся не сбавлять скорости. Сергей выхватил на бегу пистолет, снял его с предохранителя и вспомнил, что в магазине остался лишь один патрон.

Забор был высотой около полутора метров. Подбежав к нему, Клим резко затормозил и развернулся.

— Стоять!!! — надсадно прохрипел он, и в правой руке его блеснул на солнце нож. — Стоять на месте!!! — рявкнул он, задыхаясь.

Сергей замер в десятке шагов от него. Левой рукой Клим прижимал девочку к себе. Узкое тонкое лезвие упиралось ей в горло. Девочка молчала, лишь испуганно и непонимающе смотрела на Сергея широко раскрытыми глазами. Очень знакомыми глазами…

— Ты… только не трогай ее, гад!.. — выдохнул Сергей, тяжело дыша. — Не трогай ее, слышишь?!

— А ты не двигайся! — выкрикнул Клим нервно. — Один шаг, и ей — конец! Понял, да?! Если сойдешь с места…

— Я стою! — выпалил Сергей. — Стою, видишь же!

— Молодец… — сипло проговорил Клим, отступая к самому забору. — Ты же не такой меткий ковбой, чтобы рискнуть?.. Правильно?!

— Отпусти ее! — бросил Сергей. — Не трогай ребенка!

— Дураком-то не прикидывайся, — процедил Клим и быстро кинул взгляд по сторонам.

Вынеся вперед ногу, он с силой ударил по доскам у себя за спиной. Раздался хруст. Клим пнул еще несколько раз, и одна из досок вылетела.

Проклятье, пронеслось в мозгу у Сергея. Что делать, что?! На этот раз не было никакого ответа. Абсолютно ничего, похожего на ответ.

— Хочешь спасти девчонку? — Клим слегка переместился боком и стал вышибать вторую доску. — Пожалуйста! Мне нет разницы, ты или она! Понял, да?!

Все похолодело у Сергея внутри. Девочка, по-прежнему, молчала. Она даже не ревела, она только хлопала ресницами и не сводила с него взгляда.

Неужели, это и есть ответ, пронзило его.

Вторая доска с хрустом и скрипом упала на землю. Клим, поерзав спиной, убедился, что сможет пролезть в дыру и сипло приказал:

— Напротив меня встань! Живее, мать твою!

Сергей сделал шаг влево, чтобы оказаться напротив него и пролома в заборе.

— Ну что, надумал!? — выкрикнул Клим. — Ствол ко лбу и — в дамки! Или, может, у тебя нет патронов?! Чего молчишь?.. Нету, да?!

— Есть… — выдавил из себя Сергей.

Он не мог отвести взгляда от лица девочки, от ее глаз и этого ножа, так натянувшего тонкую детскую кожу, что казалось — она вот-вот порвется…

Будто ветер внезапно нагнал ворох мыслей. Трудный будет денек… Это только в кино хорошие парни не промахиваются в плохих парней в подобных ситуациях. А в жизни… Что же ты, жизнь? Забавная штука, как ни крути. Значит, для этого меня готовила судьба? Она просто играла со мной? Она предлагала сегодня мне одно испытание за другим… А теперь вот тебе, родной, еще одно! И, кажется — последнее. Неужели, действительно последнее? И прав был Барков? От судьбы не уйдешь, и все уже где-то предрешено? Стало быть, ей, судьбе, виднее…

Мысли прошелестели, словно листья по асфальту, так же молниеносно, как ворвались, выпорхнули прочь, и не осталось от них никакого следа. Осталось лишь лицо девочки перед глазами. Лицо, тоненькая шея и узкая сверкающая полоска стали.

— Ну, коли ты не хочешь, — бросил Клим, бегло озираясь, — тогда мне некогда! Тогда сыграем в рулеточку, да?! Я — ножичком вжик и — туда, а ты пах-пах — и мимо! Ты ж не уверен, что попадешь… Ну, сыграем? На старт…

Он слегка шевельнул правой рукой, сжимающей нож.

— Постой! — воскликнул Сергей, чувствуя, как все сжимается внутри, и земля начинает уходить из под ног.

— Так ты все ж надумал?! — крикнул Клим, облизывая губы и сглатывая. Правильно… Ты ж потом себе не простишь! Отвечай живо: надумал, что ли?!

— Надумал, — произнес Сергей, не слыша собственного голоса.

— Тогда до трех считаю и все! — гаркнул Клим. — Времени в обрез! Сейчас прибегут, мать твою!.. До трех, да?! Понял меня?

— Да, — беззвучно ответил Сергей.

Онемевшей рукой он развернул пистолет к груди.

Ты только ни о чем не думай, прокричал он себе мысленно. Ни о чем! А то не сможешь, не сможешь, не сможешь…

— Раз, — нервно выдохнул Клим. — Два…

Сергей приставил дуло к сердцу. Вот и все, родной, подумал он. Осталось немного… Ну, давай же, давай…

— Ко лбу, я сказал!!! Чтоб гарантия!..

— Да пошел ты!..

— Три!

Он смотрел на девочку, она смотрела на него, и ничего не существовало в мире, кроме этих огромных голубых глаз. Только они, два испуганных детских глаза все разрастались и разрастались, заполняя собой все во Вселенной. И в самый последний момент он вдруг отчетливо вспомнил, где видел недавно и эти глаза, и это белое платьице в кружевах, и эти забавные коротенькие хвостики.

А потом нажал на спуск.

И все исчезло.