Харпер
Вне времени
У них на ферме был боевой петушок, у которого случались припадки. Их можно было спровоцировать, направив яркий свет ему в глаза. Харпер, бывало, лежал на животе в высокой траве, ощущая себя взрослым и умелым, держал в руках кусочек разбитого зеркала, выжидая момент, чтобы ослепить забияку. (Тем же осколком он отрезал лапки у одного цыпленка, прижимая серебряную сторону рукой, обернутой в старую рубаху.)
Петушок тем временем возился в пыли, придурковато наклонив голову набок, потом вдруг закатывал остекленевшие глаза и замирал как вкопанный. Через некоторое время приходил в себя и встряхивался, будто ничего не случилось. Временное помутнение в мозгах.
Именно такое влияние оказывает Комната: временного помутнения, ступора.
Он часами может сидеть здесь, примостившись на краешке кровати, и рассматривать собранную коллекцию предметов. Все его драгоценности всегда на месте, даже когда он уносит что-нибудь с собой.
Он так часто проводил пальцем по именам девушек, что некоторые буквы почти стерлись. Он прекрасно помнит, как делал это. Он совсем не помнит, как делал это. А ведь только один вариант может быть правдой. У него сжимается в груди, будто там сидит слишком туго заведенная пружина из часового механизма.
Он потирает подушечки пальцев и чувствует, что они шелковистые от мела. Он больше ничего не понимает. Такое ощущение, что осталась только судьба. Рок. Это порождает неповиновение, Харперу хочется сделать что-нибудь просто так, посмотреть, получится ли. Как тогда, с Эвереттом и грузовиком.
Брат поймал его с цыпленком. Харпер сидел на корточках и наблюдал, как тот волочился на культях, хлопал своими короткими крылышками и, не переставая, пищал. Культи оставляли в пыли толстую кровавую змейку. Он услышал шаги Эверетта, шлеп-шлеп его стоптанных ботинок, которые скоро перейдут к нему «по наследству». Посмотрел украдкой на старшего брата, который стоял, не говоря ни слова, но из-за яркого солнца прямо у него за головой Харпер не мог разглядеть его лица. Цыпленок неровно перемещался по двору, с писком хлопая крыльями. Эверетт исчез. А потом вернулся, держа в руке лопату, и одним ударом превратил цыпленка в окровавленную тушку.
Он собрал рукой перья и мокрые внутренности, зашвырнул далеко в траву за курятник, затем влепил Харперу такую затрещину, что тот сел на задницу. «Ты что, не понимаешь, откуда берутся яйца? Придурок! – Наклонился, помог подняться, отряхнул. Брат никогда не мог долго злиться на него. – Отцу не говори».
Самому Харперу эта мысль в голову не пришла. Как и мысль дернуть ручной тормоз в день, когда произошла авария. Харпер и Эверетт Кертис ехали в город за продуктами. Совсем как в детской считалочке. Харперу было лет одиннадцать, и Эверетт дал ему порулить. В местечке Ред-Бейби он повернул слишком резко, и грузовик стало заносить в канаву. Брат быстро схватился за руль, и ему удалось вернуть машину на дорогу. Но даже Харперу было понятно, что колесо прокололо – судя по тому, как хлопнула резина и как мягко крутился руль.
– Тормоз! – взревел Эверетт. – Дави сильнее!
Он бросился грудью на руль, а Харпер со всей силой вдавил педаль. Эверетт ударился головой в боковое окно, разбив стекло. Машину крутануло на месте, развернуло, и она рывком остановилась посередине дороги. Харпер выключил зажигание. Мотор хрюкнул и замолчал.
– Ты не виноват, – произнес Эверетт, прижимая руку к голове, в том месте, где набухала шишка. – Это я не должен был давать тебе руль. Сиди здесь. – Он открыл дверцу и спрыгнул в хмурое душное утро.
Харпер обернулся и увидел, что Эверетт вытаскивает запасное колесо. Легкий ветерок перебирал стебли кукурузы на поле, но даже его слабые порывы отдавали жаром.
Брат подошел к машине спереди, держа в руках домкрат и гаечный ключ. Что-то буркнул, подставляя домкрат под колесо, крутанул ручку. Первая гайка открутилась легко, но вторая стояла намертво. Его худые плечи напряглись от усилия. «Сиди на месте, я справлюсь», – крикнул он Харперу, который и пошевелиться-то не думал.
Брат стал бить ногой по ключу. В этот момент грузовик съехал с домкрата и начал катиться вперед, к канаве.
– Харпер! – сердито вскрикнул Эверетт. А потом уже совсем высоким голосом, испугавшись неотвратимо надвигавшегося грузовика: – Тяни ручной тормоз!
Но он не сделал этого. Тупо сидел и смотрел, как Эверетт пытался удержать грузовик, упираясь руками в капот. Машина своим весом сначала сбила его с ног, а потом переехала. Из живота брата донесся какой-то хруст и треск, как от сосновых шишек в костре. Эверетт так кричал, что больше ничего не было слышно. Казалось, это продолжалось целую вечность. Потом Харпер вылез – посмотреть.
Брат был цвета старого мяса, лицо – фиолетово-серое, белки глаз залиты кровью. Из бедра торчал осколок кости, ослепительно-белый. Запасное колесо уткнулось в бедро, под ним растеклась лужица густого жира. Потом Харпер понял – это не жир. Изнанкой наружу все выглядит одинаково.
– Беги, – прохрипел Эверетт. – За помощью. Беги же, черт возьми!
Харпер стоял и смотрел. Потом медленно пошел, все время оглядываясь через плечо. Как заколдованный.
– Беги!
Помощь с ближайшей фермы Кромби подоспела только через пару часов. Слишком поздно – больше Эверетт ходит не мог. Отец бил Харпера так, что у него кожа на спине лопалась. Он и Эверетта избил бы, не стань тот калекой. После этого происшествия им пришлось нанимать дополнительного работника. Харпера заставляли работать за двоих, и это его бесило.
Эверетт брата не признавал. Он словно прокис, как забытое картофельное пюре, неподвижно лежал на кровати, уставившись в окно. Через год им пришлось продать грузовик, через три – ферму. Известное дело: депрессия многих разорила.
Забили досками окна и двери. Погрузили пожитки на машину, одолженную у соседа, и отправились в путь в надежде выручить хоть какие-то деньги за вещи. Тут еще Эверетт такой обузой…
Харпер смылся в первом же городе. Ушел на войну и никогда не возвращался в родные места.
А ведь это идея! Уйти из Дома и не вернуться. Забрать деньги и сбежать. Завести семью с приличной девушкой и больше не убивать, не чувствовать, как поворачивается нож, и из девушки с горячим хлюпаньем вываливаются внутренности, не видеть, как гаснет огонек в ее глазах.
Он смотрит на стену, где колеблются, пританцовывая, разные предметы. Магнитофонная лента изогнулась змеей, настойчиво и требовательно, кажется, вот-вот прыгнет на него. Осталось пять имен. Он не знает, что будет потом, но уже сейчас понимает, что просто охотиться за ними сквозь время ему неинтересно.
Пожалуй, пришло время кое-что изменить, поменять местами. Покрутиться там, где уже бывал. С любезного разрешения мистера Бартека и старины доктора.
А что, если попробовать сначала их убивать, а потом возвращаться в более ранний период времени, когда они еще не знают, какая судьба им уготована. В таком случае у него будет возможность познакомиться с девушками в более юном и милом возрасте, вежливо побеседовать, как бы настроить на то, что уже сделал с ними в будущем. Охота в обратной последовательности – это может быть очень интересным.
Кажется, и Дом не против. Ярче других сейчас светится, так и просится в руки, значок – красно-бело-синий, с фигуркой крылатой свиньи.
