Заметка одиннадцатая, о дивных птицах и странных явлениях
Кудесница была Василиса. Махнет правым рукавом — озеро, махнет левым — лебеди по озеру плывут, махнет еще грамм 200 — начинаются галлюцинации посложнее…
После Игр жизнь потекла, словно горная река, принося массу впечатлений. Новые преподаватели, новые предметы. Захватывающие истории старины у Полоза Гадовича, работа у наставниц, удивительные встречи с животными на занятиях у Алёны Александровны, и сказки… Сказки странного барда, от которого я нынче не знала чего ждать.
Он пугал меня своим золотым взглядом, но в то же время притягивал удивительно теплой улыбкой. Наблюдал за мной, скользя задумчивым взором по лицу. Иногда хмурился, закусывая мизинец, и отворачивался к окну, чтобы через минуту снова подарить странный взгляд. Девочки, если и замечали странное поведение учителя, то комментировать не спешили.
Про отношения мы вообще старались больше не заговаривать, оставляя право на маленькие секреты. Ведь у каждой в жизни была своя непростая история, и чтобы ею поделиться, нужно время. Да, оно помогало слабо, иногда лишь напоминая о прожитых впустую годах, но только ему одному было подвластно принести облегчение, сгладить шрамы прошлого новыми впечатлениями и размыть края боли беспамятством.
И мы жили, наслаждаясь каждым днем и впитывая новые знания и яркие эмоции. Особенно запомнилась по части эмоций маленькая шалость в ночь третьего полнолуния, когда было принято решение проводить ритуал по воззванию к моей Силе. Я не стала утаивать от девочек разговор с Таламиром и честно призналась, что вполне могу оказаться пришельцем. На что Хима спокойно заявила: «Когда начнешь зеленеть, а из живота полезет всякая гадость, тогда и будем волноваться». После такого заявления был жестокий бой подушками.
Так вот, о самом ритуале. Проводить его решили в полночь. Не то чтобы это было необходимо, но солидности прибавляло. И ведь не переубедишь девчонок, что в такое время все порядочные Ёжки давно спят. Ну ладно, время — это полбеды. Вторая половина — что мы решили не ограничиваться кругом из тринадцати Ёжек и призвали на помощь боевиков и ведьмочек. И вот вся эта честная компания в количестве, переваливающем за полсотни, образовала три магических круга, в центре которых нарисовали еще один кружок, заключенный в квадрат. Как пояснила некромантка, квадрат символизировал стороны света и основные стихийные элементы, а круг — Силу, зацикленную в теле волшебных существ.
Мне предстояло занять место в центре и вместе со всеми повторять слова древнего заклинания Проявления. Именно его использовали, чтобы открыть энергетические потоки в теле или же усилить их в случае совсем слабого дара. Само заклинание было на удивление простым, но затратным в отношении сил. Оттого нам и потребовалась поддержка друзей, чтобы гарантировать стопроцентную успешность ритуала.
В итоге, когда пришло время, в звездное небо полетели слова призыва. Обыденные на первый взгляд, в скором времени они превратились в тягучую мелодию, пробуждая что-то странное в самой глубине души. Музыка Силы завораживала, скручивая вокруг ставшего чувствительным тела тугие нити энергии. И, осязая каждый упругий поток, я с легким удивлением рассматривала светящееся золото нитей, что оплетали меня и друзей. Невидимая связь, соединившая нас воедино, приносила с собой сладостные эмоции предвкушения, приправленные легким азартом и нетерпением.
Закрыв глаза, я с непередаваемым упоением поглощала чужие чувства, чуть ли не облизываясь от разнообразия ощущений. Теплый комочек Силы, что в самом начале лишь согревал, с каждым вдохом становился все больше и жег сильнее, в какой-то момент превратившись в маленькое солнышко. И пришло осознание: если не выплесну скопившуюся магию, будет плохо.
Испугавшись этих мыслей, отпустила Силу на волю, в последний момент успев подумать лишь об одном: хоть бы никто не пострадал! От испуга за друзей и собственной беспомощности подступили слезы. И вдруг так захотелось, чтобы обняли, прижали к теплой груди и пожалели. Очень-очень захотелось. Я даже зажмурилась до звездочек в глазах, чтобы прогнать ощущения. А когда распахнула веки, прикрыла рот ладошкой, чтобы не вскрикнуть. Потому что вместо залитой лунным светом поляны я оказалась в комнате. А если точнее — в спальне. Мужской. И не одна…
Он лежал на кровати, перевернувшись на живот и засунув руки под подушку. Мятая простыня сползла на ноги, открывая взору обнаженное великолепие и заставляя стыдливо отводить глаза. Но после секундного колебания они снова возвращались к соблазнительному мужскому телу. В бликах каминного огня гладкая бронзовая кожа казалась смуглой, почти шоколадной. Две крупные родинки, одна из которых поселилась под лопаткой, а вторая прямо на… ну-у-у, на попе. Упругой такой попе, красивой.
Нервно сглотнув, я вновь зажмурилась в надежде, что видение исчезнет, и с силой впилась ногтями в ладони. До крови. Сдержать судорожный вздох не удалось, и, видимо, он разбудил мужчину.
— Яника? — удивленный, хриплый со сна голос.
— Простите… — прошептала я, не разжимая век.
Легкое дуновение ветерка и теплые пальцы коснулись лица, скользнув от виска по щеке к губам.
— Сон? — наполненный надеждой вопрос.
— Боюсь, что нет. Я… я случайно!
— Не надо, не обманывай ни меня, ни себя… Иначе мне придется поверить в Судьбу, а этой обманщице я давно не доверяю. Так что привело тебя в мою спальню?
И снова ветерок, только теперь горячий. Опалив кожу щеки, он на миг замер у уголка губ. Всего мгновение, но этого хватило, чтобы непонятная дрожь прокатилась по телу. Очередной судорожный вздох, и я открыла глаза, чтобы тут же утонуть в расплавленном серебре взгляда. Лицо Китара было близко. Слишком близко для альтрелла, ненавидящего всех Ёжек, но вот для мужчины, желающего…
— Беги, Яника. Беги от меня так быстро, как только можешь.
Но я не могла заставить себя даже сдвинуться с места. Страх ли, волнение? Не знаю. Но тело не слушалось, а взгляд князя становился все страннее и страшнее.
— Беги! — рыкнул он и в противовес своим словам вцепился в мои плечи. — Уходи, глупая девчонка! Я и так еле сдерживаюсь… Стараюсь быть на расстоянии, но ты снова и снова настигаешь меня. Во сне и наяву… Уходи!
— Н-не м-могу, — запинаясь, прошептала я.
— Я помогу, — отчего-то тоже прошептал альтрелл и, осторожно повернув к себе спиной, подтолкнул к двери.
Первый шаг сделала по инерции. Чуть не упала, но сумела устоять на деревянных ногах. Второй дался легче. А когда до двери осталось совсем немного, меня нагнали. Снова схватили за плечи и прижали к горячему мужскому телу. И кто сказал, что мечты не сбываются? Хотела, чтобы обняли и пожалели? Пожалуйста! Только вот что-то подсказывает, что простыми объятиями дело не ограничится.
А Китар, не почувствовав сопротивления с моей стороны, медленно скользнул по рукам и положил ладони на талию, вызывая нервную дрожь в теле. Или не нервную?
— Я отпущу. Всего пара секунд. Всего короткое мгновение, и я отпущу тебя.
Зарывшись носом в волосы, он сделал глубокий вдох и застыл. Я тоже застыла, чувствуя, как бешено бьется сердце. У него или у меня? Все так странно, непонятно. Что же происходит с ним? А со мной?
— Почему ты отталкиваешь меня? — тихий, наполненный странными эмоциями вопрос.
— Потому что ненавижу весь твой род Яг. Обманчивых и двуличных, играющих с чувствами и эмоциями…
— Ты не имеешь права судить всех Ёжек по одной… Любовница брата забрала жизни дорогих вам людей, но лир Кассиан все понял и не держит зла на Яг. Так почему не можешь ты?
— Потому что это моя любовница всех погубила! — неожиданно рыкнул Китар, отталкивая от себя.
А меня словно ледяной водой окатили. Я ожидала услышать что угодно, но это… Так значит, именно его женщина уничтожила почти всю княжескую семью? Но зачем?
— Все вы лживые порождения Тьмы. Влюбляете в себя, маня чистотой и невинностью синих глазок. Вот только я знаю, что скрывается в их глубине! Порочные и алчные чудовища, оплетающие сердце любовным дурманом, желая лишь одного — власти!
— Не суди всех по одной…
Движение за спиной, и меня прижали к стене, лишая возможности не то что двигаться — вздохнуть. Жар тела Китара сводил с ума, а его близость пьянила не хуже медовухи. Касание мраморных губ к шее, и тихий шепот на ухо:
— А разве ты не такая же, как и она? Пришла в мою спальню среди ночи. Зачем, Яника? Чтобы предложить себя? И что ты попросишь взамен?
Этих слов хватило, чтобы розовый туман, застилающий сознание, схлынул. Вместе с ним отлила кровь от лица, а губы знакомо задрожали. Ох, только бы не расплакаться, только бы…
Я не хотела, честно не хотела ломать нос князю, но так вышло. Дернувшись, я махнула головой и попала затылком по лицу князя. Раздался неприятный хрустящий звук, и с тихим стоном тиски разжались, позволяя вдохнуть полной грудью.
Медленно развернувшись к истекающему кровью Китару, я смерила его холодным взглядом и произнесла срывающимся голосом:
— Я очутилась тут потому, что искала защиты и помощи от того единственного, кто казался мне родным. Видимо, Ёжки не только лживы и корыстны, но еще слепы и глупы, — не удержавшись, я все же всхлипнула. — Спасибо за познавательный урок, уверена, он еще не раз сослужит мне службу!
Больше не говоря ни слова, я воспользовалась подаренным артефактом переноса, надеясь очутиться в родном общежитии. В тот момент предупреждение об опасности подобных перемещений даже не вспомнила. Спасибо всем богам, артефакт сработал как надо.
А там меня уже поджидали подруги, вызвавшие Ягиню Костеяловну и вкратце объяснившие суть проблемы.
— Где ты была? — накинулась на меня Верея, первой бросившись обниматься. — Ты представляешь, как мы перепугались, когда ты исчезла из круга?
А я, вместо ответа, вцепилась в нее и заревела. Плотину прорвало, выплескивая всю боль и обиду на мужчину, который мне искренне понравился. Кажется, впервые в жизни… Боль, что тяжелым камнем осела в груди, заставляла давиться и подвывать в голос. Это была истерика. Но даже осознание сего факта не могло остановить поток горьких слез. Как же больно и противно, когда об тебя и твои чувства вытирают ноги. Как же было глупо с моей стороны на что-то надеяться. Кто я и кто он? Абсолютно разные и далекие друг от друга. Но почему тогда так тяжело?
Спасибо моим замечательным девочкам, что ничего не спрашивали и не лезли в оплеванную душу. Просто были рядом, ласково касаясь волос и держа за руки. А еще, кажется, появлялся лир Кассиан. Пытался узнать, что меня расстроило, но под натиском подруг сдался и отправился в особняк за успокоительной настойкой.
Её мы, кстати, пили все вместе. Радовало, что сей концерт не застали ведьмочки и боевики, а то мне было бы стыдно. Но об этом я думала уже много позже, рассматривая темный потолок своей спальни. А пока же просто пила, отрешенно размышляя на тему, что все мужики — козлы и не важно, что они другой расы и княжеского рода.
* * *
Хотелось бы сказать, что после такого нервного потрясения жизнь наладилась и перестала подбрасывать сюрпризы, но это была бы неправда. Сюрпризы появлялись, не всегда приятные, но неизменно поучительные. Например, в один из погожих осенних дней, когда листья еще даже не думали покрываться багряным нарядом, Алёна Александровна решила устроить прогулку.
Было это после обеда, солнце уже ощутимо прогрело землю и теперь припекало непокрытые макушки. Трава, еще по-летнему сочная и зеленая, щекотала ноги, но это было таким незначительным явлением на фоне рассказа учительницы. А история её была про жар-птицу.
— Жар-птицы, дивные певчие, являются одними из древнейших существ, населяющих землю. Состоя в дальнем родстве с фениксами, они олицетворяют собой солнечный свет и, когда приходит срок, сгорают в очистительном огне, чтобы потом возродиться вновь. Кстати, сгорают они именно осенью, возрождаясь чаще всего лишь по весне. В этом состоит их отличие от фениксов, проживающих около тысячи лет, прежде чем воспламениться. Перо жар-птицы, как вы уже знаете, способно не только разогнать тьму изначальную, но и служить источником живого огня. Пение дивной птицы может излечить даже тяжелобольных, но такое случается крайне редко…
— Почему? Поют редко? — перебила Пелагея и с любопытством посмотрела на преподавателя.
— Или тяжелобольных не встречают? — это уже Радомила.
— Привередливые они, — Алёна Александровна тяжело вздохнула, — и чрезвычайно заносчивые. Не для каждого петь соглашаются. Но продолжим знакомство дальше. Питаются жар-птицы молодильными яблоками из сада дриад. Если увидите золотые плоды — не смейте брать! Один кусочек омолаживает сразу на десять лет, и не каждое существо способно пережить процесс.
— А как же тогда ими питаются жар-птицы? — полюбопытствовала Снежана.
— Магия сада не действует на птиц, — улыбнулась женщина, останавливаясь перед живой изгородью. — Так, яблоки не трогаем, перья без перчаток — также. Увидите живую жар-птицу, дольше десяти секунд не смотрите и ближе десяти шагов не подходите.
— А почему? — спросила я.
— Зрение испортите, а от близости обожжетесь. Все запомнили? Тогда идем.
И учительница активировала переход, за которым открывался вид на волшебный сад. Перво-наперво мы наткнулись на деревья с золотыми плодами, которые и оказались молодильными яблочками. Далее рос орешник, на котором так же доспевали блестящие золотой скорлупкой орехи. Из-за деревьев на нас смотрела Золотая Антилопа. В общем, я нисколечко не удивилась бы курятнику с Курочкой Рябой.
— Девочки, разбиваемся на пары. Через полчаса встречаемся на этом месте. Корзинки и перчатки для перьев я выдала. Как вернетесь, продолжим лекцию. Идите.
Подхватив корзину, Алёнушка взяла меня за руку и потянула по одной из тропинок, петляющей среди деревьев и скрывающейся в кустах смородины. Тоже золотой, ага. Шли мы медленно, то и дело раздвигая кусты в поисках перьев.
Первое нашла синеокая подруга, причем совершенно случайно. Вручив мне корзинку и наказав посторожить, Лёна полезла в особенно густой орешник. А я, между прочим, предупреждала, что три стакана узвара за обедом — к беде. Так нет же, вку-у-усно, видите ли. Ну вот и результат: это чудо не посмотрело, куда пристраивается, и… в общем, как оказалось, перо действительно обжигает на расстоянии. Повезло, что нам заранее выдали мазь от ожогов. Так, на всякий случай, однако пригодилась же!
— Как же ты его не заметила? — спросила я у подруги, все еще скрытой зарослями.
— Там трава густая, а оно рядом с золотыми яблоками лежало! — чуть не плача, отозвалась девушка.
— Ты как?
— Жить — буду, сидеть — не скоро.
— Совсем плохо? — я сочувственно вздохнула.
— Не столько плохо, сколько стыдно! — выбравшись из кустиков, вздохнула блондинка. — Впрочем, сама виновата. Нечего было витать в облаках!
— Алён, ты как?
— Говорю же, нормально.
— Я сейчас не про попу, а про твоего мага.
— Он не мой, — мотнула головой царевна, подхватывая корзинку с пером.
— Но тебе бы хотелось, чтобы был твоим?
— Знаешь ведь, что хотелось бы. Мы с тобой в одинаковом положении, — проницательно подметила Алёнушка.
— Нет, не в одинаковом. Ты своего мага любишь и успела к нему привязаться, в то время как я только увлеклась. Спасибо князю, что открыл глаза и научил жизни.
— Яника, не будь так категорична. Его тоже можно понять…
— Как это можно понять?! Нельзя проецировать ненависть к одной Ёжке на… всё племя, — добавила я после паузы, не найдя более подходящего слова. — Китар не имел права сравнивать меня со своей бывшей. А раз сравнил, значит, подсознательно хочет видеть во мне только плохое и… В общем, давай не будем об альтрелле. Вокруг полно замечательных и достойных парней.
— Например, Антошка?
— А что? Чем не кавалер? И хорошенький, и с чистым сердцем, да и очень полезный Дар прорезался. Вот вернемся в общежитие, он тебя подлечит…
— Не надо! — поспешно отказалась подруга, а я захихикала. — У-у-у, вражина!
— Ничего подобного! Я старалась исключительно для тебя. Ну и для себя немного. Нужно же найти повод, чтобы заманить мага на нашу территорию.
— Ян, а как ты относишься к Таламиру?
— А что он? — нарочито внимательно разглядывая ближайшие листики-цветочки, спросила я.
— Между вами что-то происходит, и это видят все. Он тебе нравится?
— Не знаю. Мне с ним интересно, а еще очень легко, но не как с мужчиной, а скорее как с братом или наставником.
— Проще говоря, как мужчину ты его не воспринимаешь?
— Скорее нет, чем да, — произнесла я и задумалась.
На самом деле бард вызывал странные чувства. Благодарность за помощь и участие в моей судьбе. Смущение за странные взгляды и интерес к миру, в котором мне не суждено побывать. А еще мне очень хотелось попросить его стать моим учителем. Энергетические нити, которые ранее проявлялись лишь в моменты эмоциональной нестабильности, с каждым днем становились все отчетливее. Иногда вместо знакомых лиц я видела разноцветные паутины, коконом оплетающие тела и пронизывающие пространство. И, честно говоря, выглядело это жутко. Так что поддержка знающего человека была крайне необходима! Еще бы знать, что Таламир потребует взамен.
— Ничего, Яничка, — философски произнесла Алёнка, а я вздрогнула — так эти слова перекликались с моими мыслями. — Будет и на нашей поляне праздник!
И мы побрели обратно на эту самую поляну, отчитаться перед учительницей.
После коротких посиделок работа по поиску перьев пошла с удвоенным усилием. Уже через два часа почти все корзины были наполнены, а мы с надменным видом задирали носы, гордясь своими поисковыми навыками.
Наша с Алёнкой корзина была самой «пушистой» и яркой. То ли оттого, что больше всех перьев собрали, то ли от того комка пуха, что лежал на дне. А его, между прочим, я нашла!
Это получилось совершенно неожиданно. Выползла я из куста смородины, бережно сжимая небольшое сверкающее перышко. Вдруг слышу — курлыкает кто-то. Поднимаю голову и вижу на дереве дивную птицу. Правда, свечение её было совсем тусклым. И с каждым вздохом становилось все тусклее, чтобы в следующее мгновение вспыхнуть ярким пламенем и опасть золотыми пушинками наземь. Осторожно собрав пух, положила его в корзину и прикрыла другими перьями, правда, сама не поняла зачем. Вот так вот.
— Молодцы, девочки! Потрудились на славу. Этих перьев хватит на всех учеников нашей школы. И еще останется на продажу.
— Только не магам! — вредно уточнила Хима. — Не заслужили.
— Антошка заслужил! — не согласилась я.
— Ну да, разве что только он. Но все равно предлагаю проявить женскую солидарность и продать перья ведьмочкам.
— Я — за!
— Поддерживаю!
Алёне Александровне ничего не оставалось, как согласиться с нашим требованием и пообещать продать перья Ведической школе. И довольные Ёжки вместе с честно собранными перышками отправились в общежитие — отдыхать.
* * *
— Яника, это что? — поинтересовалась Верея, вынимая из корзинки сияющий шарик из пуха.
— Я в саду нашла и не смогла оставить. Зря, да?
— Почему сразу зря? Очень даже не зря! Посмотри, как горит. Красота! И светильник включать не надо.
— Может, тогда прямо на столе оставим? В вазочку положим, и пусть лежит, светит.
— Согласна.
Так и поступили. Достали из шкафа стеклянную вазу для конфет, натерли до зеркального блеска и положили в нее шарик. Такое маленькое домашнее солнышко. Посмотришь на него, и сразу настроение улучшается, и улыбаться тянет. А когда преломленный стеклянными стенками свет разбежался по скатерти веселыми зайчиками, мы обменялись довольными взглядами.
— Можно его потом в общую гостиную отнести, — предложила я.
— Так и сделаем, пусть все любуются. А сейчас пошли переодеваться и на полдник. Что-то я за всеми этими переживаниями проголодалась.
— Идем. Только поставь вазочку ближе к печке.
— Зачем? — удивилась Верея.
— Не знаю, но у меня такое чувство, что надо.
Выспрашивать что да как подруга не стала. Переставила шарик на шесток и утащила меня в комнату, а потом и на полдник. Проходил он весело и вкусно. Особенно по душе пришлись домашние лепешки с медом, родом из орочьих степей.
— Ой, девочки, как-нибудь на каникулах съездим ко мне в гости. Вы даже не представляете, как хороша еда, приготовленная на костре, с приправой из корня гарьос.
— Обязательно съездим. А потом ко мне домой на недельку! — Это Пелагея. — Посмотрите на наш коралловый дворец. Устроим гонки на морских коньках, а потом будем охотиться на медуз.
— Тогда сразу от вас рванем ко мне! — заулыбалась Злата. — Поиграем в поиски сокровищ! У нас знаете сколько затонувших кораблей в саду?
— Девчонки, нам шесть лет вместе учиться. Успеем побывать везде, — вмешалась Любава, мечтательно улыбаясь. — У нас в княжестве тоже столько невероятных мест! Главное, кристаллы записывающие не забыть.
Вот так, делясь планами на будущее, мы и вернулись к избушке. Договорившись встретиться через час в общей гостиной, чтобы сесть за уроки, разошлись по комнатам. Первым делом, миновав коридор, я заскочила на кухню, чтобы проверить шарик. Немного постояла над ним, любуясь теплым светом, а потом вскрикнула.
— Яника? Что такое?
Верея, в одном полотенце, быстро оглядела пространство и, не обнаружив угрозы, вопросительно уставилась на меня.
— Верюшечка, он шевелится!
— Кто?
— Пух!
— Не может быть. Наверное, сквозняк, вот тебе и показалось… Ой, ёлки!
— Видела?!
— Да!
— Это что такое?
— Не знаю, но мне не нравится. Давай-ка отступать к двери…
— И оставим это «нечто» здесь? Ну уж нет! А вдруг, пока мы в коридоре топтаться будем, оно вылезет и куда-нибудь спрячется?
— Зато нападет не сразу.
— Я — против. Врага нужно знать в лицо! — заартачилась я. — Лучше вон скалку возьми. А я… я сковородку!
— В лицо врага знать не обязательно, достаточно наблюдать из укрытия за его перемещениями, — пробурчала соседка, но скалку все-таки взяла.
Вот так мы и стояли, вздрагивая каждый раз, как пух зашевелится. Через двадцать минут я устала бояться. Через тридцать присела на стул. Через сорок Верея плюнула на это дело и пошла мыться дальше, наказав в случае чего орать.
Со сковородкой в обнимку я сидела и наблюдала за пуховым нечто, немного нервничая, когда он переставал шевелиться. Если поначалу это пугало, то потом стало интересно — кто же там такой активный. Ответ получила аккурат в тот момент, когда подруга вернулась на кухню, вытирая влажные волосы.
— Ну, как тут дела?
— Пока так же.
Кивнув, Верея умостилась на подоконнике и достала из кармашка расческу.
— Когда прибудет лир Кассиан?
— К семи ближе. Сказал, чтобы ты отдохнула как следует.
— Заботливый, — улыбнулась я.
— Не то слово. Скажи, Яника, он тебе нравится?
— Очень! — улыбнулась я. — Но не как мужчина, а как… папа, что ли. Он и ведет себя соответственно. Опекает, учит, волнуется.
— Значит, никаких романтических отношений?
— Никаких, — согласно кивнула я, а губы растянулись в улыбке.
— Жаль, ведь действительно хороший мужик. И, что немаловажно, сильный и состоятельный.
— Не в этом счастье. Для меня главное, чтобы рядом с ним я себя любимой и желанной чувствовала.
— А рядом с лиром Кассианом не чувствуешь?
— Нет…
— А с кем чувствуешь?
Ответить на заданный вопрос я не успела. Пух вдруг засветился ярче, начиная увеличиваться в размерах, а потом с легким «пшик» лопнул, являя на свет маленькое желтенькое нечто. И это нечто, покосившись на нас черными глазками-пуговками, поинтересовалось:
— Курлык?
— Ой, какая прелесть! — улыбнулась я, подходя ближе к малышу.
И чудом успела схватиться за стол, когда наше общежитие завибрировало и издало рокочущее:
— Курл!
— Ой! — повторно произнесла я, сев на пол.
— Кажется, нас ждет что-то веселое…
— Это что было? — раздался из коридора взволнованный голос Радомилы.
— Избушка с материнскими замашками! — прокричала в ответ я, видя, как птенчик оживился при курлыканье. — Все на выход!
И, схватив вазочку с малышом, подтолкнула Верею к двери. А наша общага меж тем продолжала вибрировать и ворковать с птенчиком, при этом получая радостное пищащее «курлы».
Когда мы выбрались из избушки, все девочки уже стояли на поляне вместе с Ягиней Костеяловной. Куратор недоуменно рассматривала Избушку, пытаясь утихомирить разошедшееся здание. Выходило с трудом.
— Что происходит?
— Это я виновата! — подскочив к женщине, я продемонстрировала птенчика. — Нашла в саду пуховый шарик и взяла с собой. Я же не знала, что это яйцо жар-птицы!
— Какой хорошенький! — перебив меня, воскликнула Любава и… взяла малыша на руки.
— Осторожно! — воскликнули мы хором, но было поздно.
Руки девушки засветились красным, пугая нас возможными ожогами. И я даже вытащила из кармана мазь, врученную Алёной Александровной, но обошлось. После яркой вспышки ладони погасли, а довольный птенчик сладко засопел.
— Ты как? — это я.
— Это что было?! — Хима.
— Пойдемте кушать! — это Верея. — Там и поговорим.
— Тринадцать ходячих катастроф! — а это вздохнула наша мамка-нянька и первой пошла в сторону поляны со скатертью.
Когда все расселись и принялись уплетать вкусности, Любава осторожно переложила малыша в кокон из драконьего огня и, улыбнувшись, принялась рассказывать.
— У меня в детстве был птенчик жар-птицы. Папаня как-то привез яйцо из земель Хаоса. Понятия не имею, как оно там оказалось, но факт. И вот когда птенчик вылупился, пришлось просидеть целые сутки в Сети, чтобы выяснить, что он ест и как ухаживать за малышом. А он, бедненький, чуть не погиб! И все потому, что жар-птицам в первые сутки жизни необходима энергия живого огня. Не важно какого — хоть в костер бросьте, хоть сами подожгите, важно, чтоб было настоящее пламя. Вот после этого он начинает набирать силу и сам становится пламенем.
— А как это происходит в живой природе, без помощи? — заинтересовалась любопытная Злата.
— Взрослые птицы поджигают определенный участок земли, на котором находится птенчик. В силу своей огненной сущности они способны контролировать пламя.
— Здорово, — вздохнула я и покосилась на малыша. — Спасибо, что помогла ему. И… теперь, наверное, надо отнести птенца обратно в сад?
— Зачем? — искренне удивилась Любава. — Ты его нашла? Нашла. Сопротивление от других жар-птиц встретила? Нет! Значит, этот малыш был не против отправиться с тобой.
— И что, оставим у нас?
— Да! У меня сохранились связи с поставщиками золотых яблок, так что с питанием проблем не возникнет. Избушка тоже вроде рада малышу, да?
— А то! — раздалось совсем рядом.
Оказывается, наше общежитие все это время топталось неподалеку, подслушивая разговор. Вот ведь… поганка!
— И будет у нас собственная жар-птица, которая и обогреет, и путь осветит и, может быть, даже вылечит. Как ни крути — одни плюсы!
— А главный — у нас появился питомец! И куда другим Ёжкам с котами и Курочками Рябами до нас! — заулыбалась Хима.
— И не говори. Первый мой класс, и уже все наперекосяк, — вздохнула Ягиня Костеяловна, а мы заулыбались.
Зато жить не скучно!
