Очнувшись, Лори обнаружила, что лежит на кровати. Когда Дома разделились, она стояла в дверях кухни, и, должно быть, потеряла сознание или получила удар по голове, поскольку не помнила то, что было дальше. Очевидно, кто-то отнес ее в комнату, чему Лори была признательна.

Женщина с трудом уселась в кровати. Голова болела, но, ощупав ее, она не обнаружила ни шишки, ни крови. Лори не понимала, что произошло. Она уже собралась осмотреть Дом и узнать, остались ли другие вместе с ней, выяснить, кто перенес ее в комнату, но тут ее вопрос получил ответ.

– Лори! Иди сюда!

Это была ее мать.

Родная мать.

Лори узнала ее голос, хотя не слышала его с раннего детства. Недавние попытки вспомнить прошлое сделали события того периода такими четкими и близкими, словно все произошло только вчера, и голос матери еще больше усилил это ощущение. Лори внезапно почувствовала необходимость подчиниться – буквально павловский рефлекс беспрекословного повиновения. Она по-прежнему не могла сказать, кто она, сторонний наблюдатель или участник, кричит ее мать на нее или на какую-то ее значительно более юную копию, которая также находится где-то здесь; но когда мать снова окликнула ее, а ответа не последовало, Лори что есть мочи крикнула в ответ: «Иду!»

Ответ, судя по всему, удовлетворил мать. Новых призывов не последовало, и Лори встала с кровати, стараясь не обращать внимания на раскалывающуюся голову. Внезапно до нее дошло, что в комнате снова появилось окно. Подойдя к нему, она выглянула на улицу и нисколько не удивилась, увидев гараж и сарай.

Была уже середина дня.

Сделав глубокий вдох, Лори ощутила запах тумана и перегноя, сосновой хвои и травы. Это был не тот Дом, в котором она провела пленницей последние несколько дней. Это был Дом, в котором она родилась, Дом ее детства. Лори оставалась собой, она была взрослой, однако все следы ее нынешней жизни стерлись, и она полностью возвратилась в прошлое.

В свое прошлое.

Вернулись и чувства и ощущения ее детства. Страхи, которые она испытывала недавно, на самом деле были лишь отголосками тех, детских страхов, и теперь Лори снова оказалась в самой их гуще, остро воспринимая окружающее.

Где-то рядом притаилась опасность.

Окинув взглядом сарай, Лори развернулась и, выйдя из комнаты, направилась вниз, не зная, чего ей ожидать.

– Лори?

Она увидела свою мать, которая стояла у лестницы, в дверях гостиной, и звала ее. Это сбило ее с толку. Она уже взрослая, а с ней обращаются словно с ребенком. И все же Лори заставила себя улыбнуться и прошла в гостиную.

Ее родители сидели на диване – все четверо. От этой картины у Лори перехватило дух. На самом деле ничего такого уж необычного здесь не было. И все же эмоциональное воздействие оказалось значительно сильнее, чем она предполагала. Застыв в дверях, Лори смотрела на своих родителей, на живые лица давно умерших близких, которых она уже никогда не надеялась увидеть, и ей с огромным трудом удавалось сдерживать наворачивающиеся на глаза слезы.

Между двумя парами родителей сидел Джош, шустрый мальчишка с живыми глазами и длинными, как у девочки, волосами. Лори захотелось броситься к нему, стиснуть его в объятиях, крепко прижать к себе, но, как и его отец с матерью, он смотрел на нее лишь с мягким дружелюбием. Похоже, ни он, ни его родители не знали, кто она такая.

– Кен! – сказала родная мать Лори. – Лиза! Это наша дочь Лори.

У Лори чуть не разорвалось сердце, когда она увидела на лицах тех, кого любила, кого так близко знала, лишь вежливое безразличие чужих людей.

Подсев к своим настоящим родителям, Лори притворилась маленьким ребенком, вежливо слушая разговоры взрослых. Несмотря на то что она сама была взрослой женщиной и ростом превосходила свою мать, никто никак не показывал, что в этом есть что-то необычное. Лори поймала себя на том, что украдкой разглядывает Джоша, изучает его, однако тот ни словом, ни жестом не помог ей понять, что происходит. Как она оказалась здесь? Переместилась назад во времени? Или прошлое нагнало ее? Эти люди настоящие? Ответа на все эти вопросы не было, и Лори решила лишь подыгрывать остальным, а там уже видно будет, что произойдет дальше.

Взрослые разговаривали ни о чем: о погоде, о садовых работах, о том, как приемные родители Лори добрались сюда. Никакого подтекста в их разговоре не было. Все было именно таким, каким выглядело со стороны: обыкновенный разговор людей, знающих друг друга не слишком хорошо.

Наконец родная мать Лори, извинившись, отправилась готовить обед. Лори последовала за ней на кухню. Там ее ждал еще один оглушительный удар из прошлого. Она узнала салатницу, которую начисто забыла, вспомнила рисунок на тарелках и стаканы для холодного чая.

– Чем тебе помочь? – спросила Лори у матери.

– Просто не путайся под ногами.

– Я пойду на улицу, – собравшись с духом, сказала Лори.

– Только не уходи далеко, – повернулась к ней мать. – Мы садимся обедать через несколько минут.

От возбуждения у Лори бешено заколотилось сердце. Впервые за три дня ей предстояло покинуть Дом, и независимо от того, останется этот мир или исчезнет после того, как она выйдет за дверь, ее пьянила мысль, что она снова сможет оказаться снаружи.

Лори успела сделать всего один шаг, когда посреди кухни, прямо у матери за спиной появилась коза. Воздух внезапно наполнился запахом свежих незабудок. Легким плавным движением, практически не раздумывая, мать схватила со стола длинный нож, развернулась и одним быстрым взмахом ловко перерезала козе глотку. Подхватив забившееся в предсмертных судорогах животное, она ногой распахнула наружную дверь и выбросила его во двор. После чего не мешкая отмотала большую полосу бумажных полотенец, смочила перфорированную бумагу водой из-под крана и начала вытирать кровь на полу. Оттирая подтеки, подняла взгляд на Лори.

– Если ты собралась на улицу, иди. Мы вот-вот садимся обедать.

Лори так и подмывало спросить, присоединится ли к ним за обедом Биллингтон, но больше всего ей хотелось выйти на улицу, хотелось покинуть Дом, и она, подойдя к двери, толкнула ее.

И оказалась на улице.

Воздух был свежим, чистым, восхитительным. Лори чувствовала этот запах еще в окно, однако это было совсем не то же самое, что находиться в нем, окруженной, поглощенной, захлестнутой им. У крыльца валялась туша козы, поэтому Лори направилась по террасе к входу в Дом.

Биллингтона нигде не было видно, однако за углом Дома ждала Доун, играющая с омерзительной на вид куклой, сделанной из сушеной травы и веток.

Лори застыла на месте, не в силах оторвать взгляд от жуткой фигурки в руках у девочки.

Подумав про Дэниела, она поежилась.

– Пора уж, – сказала Доун, поднимаясь и отряхивая пыль с рубашки. Бросив куклу, она взяла с ограды террасы оловянную кружку и подошла к Лори. – Я ждала тебя целую вечность!

Справа от Лори было окно. Заглянув в него, она увидела гостиную. Джош со своими родителями и отец Лори по-прежнему сидели на диване, по-прежнему разговаривали ни о чем, и Лори поняла, что ничего не сможет узнать ни от брата, ни от обеих пар родителей. Насколько она понимала, они представляли собою психический эквивалент склеенной в петлю магнитофонной ленты: неменяющиеся и неспособные измениться отражения того, что произошло когда-то, бесконечно повторяющиеся.

Но Доун – это дело другое. Она определенно существовала в действительности, в ее времени, в ее Доме, и Лори мысленно поклялась выведать у девочки все, что только можно.

– Что ты пьешь? – вежливо поинтересовалась она.

Усмехнувшись, Доун протянула ей кружку.

– Я люблю воду со стружкой.

И действительно, вода в кружке была грязной, с опавшими листьями, щепками и крупными опилками. Девочка поднесла кружку к губам, запрокинула ее и допила остатки. Затем улыбнулась Лори, демонстрируя застрявшие между зубами стружки, и та, увидев эту улыбку, насторожилась. Улыбка была наполнена похотью, похотью и каким-то другим чувством, которое Лори не смогла определить, и ей пришлось напомнить себе, что на самом деле перед нею не маленькая девочка, не просто проявление Дома, не кукла. Это было… нечто другое.

– Хочешь поиграть? – предложила Доун.

Лори кивнула. Она понимала, что в этом простом вопросе прячется скрытый подтекст, однако пришло время прыгать в воду, а дальше будь что будет – или поплывешь, или утонешь.

– Давай займемся этим в лесу, – хихикнула Доун.

Вздохнув, Лори еще раз заглянула в окно, затем повернулась к девочке.

– Хорошо, – сказала она. – Давай займемся этим в лесу.