Драй-Ривер.

Штабеля газовых баллонов во дворах, покосившиеся ржавые столбы с веревками для белья, пластмассовые игрушки в пыли. Злющие доберманы за проволочными оградами. Винный магазин, универмаг без названия, заправка. Знакомые краски и оттенки окружающей местности: яркий солнечный свет и тени неправильной формы, отбрасываемые облаками, плывущими над невысокими голыми горами.

Марк кивком поблагодарил водителя, высадившего его перед отделением почты, проводил взглядом, как тот двинулся дальше, после чего развернулся и окинул взглядом маленький поселок. За столько лет Драй-Ривер почти не изменился, и это произвело удручающее впечатление. За мостом через речку Драй-Ривер, которая и дала городку название, вдоль дороги возвышались огромные тополя, в тени которых прятались дома. Перед маленьким кирпичным зданием библиотеки стояли несколько велосипедов, а перед баром выстроились машины. Двое босоногих мальчишек шли с полотенцами к стоянке дальнобойщиков. Единственными звуками в неподвижном воздухе были соперничающий механический шум кондиционеров и увлажнителей воздуха да редкие крики кружащегося высоко в небе ястреба.

Слева от шоссе вырос новый квартал – шесть одинаковых зданий на нескольких акрах расчищенной пустыни, – но все остальное, похоже, оставалось таким же, как и прежде. Марк прошел мимо придорожного ресторана, продуктового магазина и пустыря, заваленного огромными мотками телефонных проводов, и ему открылся вид на разбросанные к востоку ранчо.

Ну естественно – черная махина их дома по-прежнему возвышалась над окружающей равниной, подавляя все вокруг.

Кристина.

Взгляд Марка тотчас же метнулся к кладбищу в противоположном конце поселка. Как ему быть, пойти сразу туда? Или сначала заглянуть в морг?

Нет. Первым делом Марк хотел навестить свой дом. Увидеть собственными глазами, что там изменилось – если там вообще что-то изменилось. Подхватив рюкзак, он сунул руки в лямки и направился к Ранчо-роуд.

По пути Марк, проходя мимо школы, увидел на футбольном поле мальчишек в зеленой с золотом форме. Утренняя субботняя тренировка. Все это было ему прекрасно знакомо. Он принимал участие в работе всех мыслимых кружков и секций, только чтобы реже бывать дома, и хотя спортсмен он был никудышный, его брали во все школьные команды, поскольку больше брать все равно было некого.

Марк направился по немощеной дороге к громоздкому исполину, когда-то бывшему ему домом. Даже по прошествии стольких лет дом произвел на него мощное воздействие, и хотя до черного строения оставалось еще несколько миль, оно было отчетливо видно посреди плоской пустыни. Марк поймал себя на том, что непроизвольно замедлил шаг, не желая идти слишком быстро, не желая подойти к дому до того, как он успеет внутренне приготовиться.

Как жаль, что у него больше не было Сил!

Позади раздался рев, громыхание, лязг, и Марк, обернувшись, увидел, что по ухабистой дороге трясется старый красный пикап, оставляя за собой облако пыли. Водитель бросал машину из стороны в сторону, объезжая рытвины и ухабы, и Марк сместился к обочине, уступая дорогу.

Взвизгнув тормозами, пикап пошел юзом и остановился рядом с ним. Смахнув с лица клубящуюся пыль, Марк закашлял и сквозь бурое облако разглядел, что водитель опускает стекло в двери. Шагнув вперед, Марк прищурился.

Водитель был в заляпанной майке. Его морщинистое лицо раскраснелось, редкие сальные волосы были зачесаны назад. Классический аризонский алкаш.

Знает ли он этого человека? Сказать было трудно. Пустыня старит людей раньше времени, солнце и тяжелый физический труд добавляют молодому лицу еще не прожитые годы, но все же водитель показался Марку знакомым.

– Куда ты идешь? – спросил водитель.

– На ранчо Маккинни.

– К Кристине? Там никого нет. Она умерла несколько дней назад.

– Знаю. Я ее брат.

Алкаш прищурился.

– Марк? Это ты? – Тряхнув головой, он рассмеялся. – Я тебя не узнал, старина!

Теперь Марк понял, кто перед ним. Рой, старший брат Дейва Брэдшо.

– Залезай, я тебя подброшу!

Открыв помятую дверь, Марк забрался в пикап и втиснул рюкзак на сиденье рядом с собой.

– Спасибо, Рой, – кивнул он водителю. – Ты меня здорово выручил.

– Не ждал когда-либо тебя увидеть. Я слышал, ты ушел из дома и решил больше не возвращаться.

– Да, ну…

Рой включил передачу, и пикап дернулся вперед.

– Жалко Кристину. Чертовски жалко!

Сглотнув комок в горле, Марк глубоко вздохнул.

– Когда будут похороны?

– Они уже были. Пришли почти все. В наших краях Кристину любили. В отличие от ваших родителей. – Рой бросил взгляд на Марка. – Только не обижайся.

– Я и не обижаюсь.

Какое-то время они ехали молча. Марк вслушивался в громыханье и стук пикапа на ухабистой дороге.

– Рой, кто ее нашел? Кто… обнаружил, что Кристина умерла?

– Тип, который развозит бутылки с водой. Он позвонил в дверь, никто не ответил, он заподозрил что-то неладное и позвонил по девять один один. Конечно, к тому времени, как приехала «Скорая», Кристины уже не было в живых.

– Это был…

– Инфаркт. У таких молодых он бывает редко, но… – Недоговорив, Рой покачал головой. – Жалко, черт побери! – Протянув руку над коленями Марка, он открыл бардачок и достал бутылку виски. – Хочешь немного выпить?

Марк молча покачал головой.

Некоторое время Рой рулил одними коленями. Затем, умело откупорив бутылку, взял рулевое левой рукой, а правой поднес бутылку ко рту.

– Аа-ах! – выдохнув, просиял он.

– Дейв все еще живет здесь? – спросил Марк.

– Какое там! После смерти мамы перебрался в Финикс. Теперь здесь остались только я да мой старик.

– Как тут у вас дела?

– Да так, движутся помаленьку.

На самом деле Марк хотел расспросить о Кристине, о похоронах, об обстоятельствах ее смерти, но, судя по всему, нелюдимость родителей перешла и к нему, поскольку он чувствовал себя не слишком уютно, обсуждая личные, семейные дела на людях. Особенно с таким человеком, как Рой.

Справа впереди за грязным лобовым стеклом угрюмый массивный дом становился все ближе, все больше.

Исполин.

Рой сделал еще один глоток из бутылки.

– Знаешь, – сказал он, – мне ваш дом никогда не нравился. Я никак не мог взять в толк, почему Кристина осталась там после смерти родителей. Она могла бы продать его, перебраться куда-нибудь в другое, более приятное место…

Марк тоже этого не понимал, и у него по спине пробежала дрожь. Он облизнул пересохшие губы.

– Мистер Биллингс по-прежнему живет там?

– Биллингс? – нахмурился Рой. – Никогда о таком не слышал.

– Ну как же, наемный работник! Работал у моего отца. У него еще дочка была умственно отсталая… – Марк пытался расшевелить память Роя, но тот только качал головой.

– Что-то ничего не припоминаю.

На самом деле в этом не было ничего странного. Как верно заметил Рой, их родители не очень-то общались с соседями, да и времени с тех пор прошло много. Возможно, отец в конце концов прогнал Биллингса. Или сам Биллингс ушел от него.

Забрав с собой свою умственно отсталую дочь.

«Трахни меня в задницу!»

Марк попытался представить себе маленькую девочку девушкой, взрослой женщиной – но не смог. Сейчас ей, должно быть, лет под тридцать, но он видел ее только той девочкой, которая сохранилась у него в памяти.

«Твой отец так делает!»

– Но Кристина ведь жила не одна? У нее была прислуга…

– Нет, насколько я знаю, она жила одна.

– На похоронах больше никого не было? Я имею в виду, тех, кого ты не знал? Никакой… прислуги?

– Никого, кроме друзей Кристины из Драй-Ривер. – Рой посмотрел на Марка. – Как им удалось с тобой связаться? Я слышал, Фрэнк Нисон искал тебя где только мог, но никто не знал, куда ты подевался. Даже в записной книжке Кристины твоего телефона не было. Но, получается, в конце концов Фрэнк все же тебя выследил, да?

– Да, – сказал Марк, не желая ничего объяснять.

– Но он тебе ничего не сказал, так?

– Нет, – покачал головой Марк.

Они подъехали к воротам ранчо, и пикап резко затормозил.

– Здесь я тебя высажу, – сказал Рой, глянув в открытое окно на черное здание с остроконечной крышей. – Я этот дом до сих пор терпеть не могу.

Открыв дверь, Марк вытащил за лямку рюкзак. Спрыгнув на землю, отер рукавом пот со лба.

– Спасибо за то, что подбросил. Я тебе очень признателен.

– Где-нибудь через час я поеду обратно. Хочешь, остановлюсь, подвезу тебя?

Подняв взгляд на раскаленное голубое небо, Марк кивнул.

– Неплохая мысль.

– Тогда жди меня у ворот. Я посигналю три раза. Если тебя не будет, я тронусь дальше.

– Договорились.

Марк помахал вслед уезжающему пикапу, но даже если Рой и оглянулся, он все равно ничего не увидел бы сквозь сплошную пыль. Кашляя, Марк свернул с дороги. Перед ним были закрытые ворота, а за ними – дорожка, ведущая к дому.

Откинув запор, Марк распахнул ворота, закрыл их за собой и постоял немного.

Ему было страшно. Разумеется, все это он уже понимал умом, но только сейчас реальность проникла ему в душу. Марк смотрел на темное здание, и хотя фасад был обращен к солнцу, его лучи не блестели в окнах. Весь фасад оставался таким же плоским и черным, отдельные детали выделялись лишь небольшими вариациями оттенков. Казалось, здание поглощало солнечный свет, впитывало его в себя, и Марк обратил внимание на то, что деревья и кусты, росшие в пределах тени, которую оно отбрасывало, стояли высохшие и мертвые.

На самом деле он излишне драматизирует ситуацию. Деревья засохли потому, что их никто не поливал. В пустыне без ежедневного ухода погибает все, кроме кактусов и верблюжьих колючек, а Кристины, заботившейся о ранчо, больше нет в живых.

Это означало, что и Биллингса здесь нет.

У Марка словно камень с души упал. Из того, что говорил Рой, следовало, что работника здесь давно уже нет, но Рой, очевидно, был не самым надежным свидетелем, а Марк привык надеяться на лучшее, но быть готовым к худшему. Однако Биллингс ни за что не допустил бы гибели растений от недостатка полива, и для Марка это явилось убедительным доказательством, что работника больше нет.

А это означало, что и дочери его здесь также нет.

«Трахни меня в задницу!»

Марк непроизвольно перевел взгляд на окно, в котором в последний раз видел девочку, но оно было таким же серым и безжизненным, как и весь дом, и он в нем ничего не увидел.

Марк медленно двинулся вперед. Волны горячего воздуха образовывали на дорожке призрачную лужицу; цоколь здания просматривался будто сквозь матовое стекло. За домом находился курятник, но даже на таком расстоянии, даже сквозь клубящийся жар Марк увидел, что он пришел в запустение и давно не используется. Еще одно доказательство того, что Биллингса здесь нет.

Почему его так беспокоит работник?

Потому что Биллингс внушал ему страх. Марк сам не мог сказать почему, и когда он был здесь, такого не было, однако сейчас его приводила в ужас мысль снова столкнуться с ним. Мысленно Марк видел его таким же, каким тот был много лет назад, и это больше, чем что бы то ни было, усиливало чувство страха. Теперь ему казалось, что под добротой и покорным послушанием работника скрывались неестественная выдержка и непостижимые намерения. Он представлял себе, как Биллингс выжидал, тянул время, расправляясь по очереди с членами семьи, пока не остался один он, Марк, и работник заманил его обратно в дом…

Господи, как же Марк жалел о том, что Силы оставили его!

Еще более пугающей была перспектива наткнуться на дочь Биллингса, снова встретиться с этой девочкой. Марк вспомнил, что в прошлом она совсем не взрослела, и без труда представил ее совершенно не изменившейся: девочка стояла в темном бесконечном коридоре, склонившись над стулом и задрав рубашку.

«Я люблю, чтобы было пожестче. Трахни меня по полной!»

Нужно было сначала отправиться в морг, на кладбище, в канцелярию шерифа. Он совершил ошибку, придя сюда неподготовленным, совершенно один. Черт возьми, о чем он только думал?

И тем не менее Марк шел дальше, по дорожке с двумя глубокими колеями, покрытой бесконечными призрачными лужицами, глыб песчаника вокруг неглубокой ямы неправильной формы, которую его отец хотел превратить в пруд. По лицу струился пот, ему приходилось отирать рукавом лоб, однако внутри у него царил леденящий холод, и от этого руки были покрыты мурашками.

Подойдя к дому, Марк поднялся на крыльцо. Только сейчас до него внезапно дошло, как же здесь тихо. Не было ни гула, ни жужжания, никаких других механических звуков, присущих цивилизации. Впрочем, этого следовало ожидать. Ранчо находилось далеко от поселка, дом пустовал, все в нем было отключено. Но даже сама природа притихла, и это показалось Марку странным. В такой жаре должны были быть слышны стрекот цикад, шелест гремучих змей, крик ястребов в небе…

Однако ничего этого не было.

Только скрип половиц крыльца под его собственными ногами и тяжелое сиплое дыхание.

Ключа от входной двери у Марка больше не было – несколько лет назад он зашвырнул его с берега далеко в воды Рио-Гранде, совершая личный ритуал очищения, – но он помнил, где прятали запасный ключ его родители; и, как и следовало ожидать, Кристина продолжила эту традицию. Покрытый толстым слоем пыли ключ лежал сверху на лампе, освещающей крыльцо, у самого края, и пальцы Марка быстро его нащупали.

И снова он подумал было о том, чтобы развернуться и уйти, но затем напомнил себе, что делает все это не ради собственного душевного спокойствия, а ради Кристины. Он ее подвел, и если в настоящий момент ему несколько неуютно – что ж, придется потерпеть. Черт возьми, Кристине пришлось претерпеть гораздо больше, и это меньшее, что он может сейчас сделать.

Когда Марк открыл входную дверь и прошел в дом, холод у него в груди усилился еще больше. Все оставалось в точности так же, как он помнил. Кристина не стала даже перевешивать картины на стенах. Все оставалось нетронутым: мебель на своем месте, на полу ковры. От этого внезапного погружения в прошлое у Марка перехватило дыхание, и он застыл на месте, оглушенный. Массивное дерево, темные стены, пол и потолок – все это показалось ему жутким, угнетающим напоминанием о детстве, и он подумал, как все это могла терпеть его сестра. Могла ли она находить царящую в доме атмосферу приятной? Утешающей?

При мысли о том, что Кристина жила в этом нисколько не изменившемся доме совершенно одна, у Марка защемило сердце, и страх несколько отступил, сменившись болезненным чувством утраты.

Ну почему он не вернулся сюда раньше?

Почему не забрал Кристину отсюда?

Марк медленно двинулся дальше. Краем глаза он заметил слева от себя в гостиной что-то чужеродное и повернулся в ту сторону. Кровь застыла у него в жилах еще до того, как он осознал, что видит.

Биллингс.

Сидящий в отцовском кресле с высокой спинкой.

Как и опасался Марк, как он и предполагал, работник нисколько не изменился.

– Добро пожаловать домой, – усмехнулся Биллингс. – А я тебя ждал.