В хижине сборщиков грибов на окраине Сонного леса жила девочка по имени Эмили Энн. Когда у ее родителей не было работы (и было много свободного времени), они обычно звали ее Эмили, когда же они куда-то торопились, то звали дочь коротко — Энн. Однажды отец и мать Эмили Энн отправились за грибами в глубь леса, а дочь оставили в хижине одну, наказав ей перед уходом опасаться волков и не отходить далеко от дома.

Волки не появлялись у хижины уже лет сто, но родители Эмили Энн знали о лесе и о мире по рассказам своих дедов и прадедов и считали, что те были осведомлены о том и о другом куда лучше, чем большинство живущих ныне людей, а так как деды всегда предостерегали их насчет волков, они учили свою дочь тому же. Но когда отец и мать ушли, Эмили, которая отлично знала, что никаких волков поблизости нет, тотчас отправилась в лес.

Голод гнал родителей Эмили Энн как можно дальше, девочку же подстегивало любопытство, и они поспешно шагали каждый своим путем. В конце концов Эмили оказалась в самой чаще леса, но не успела она зайти достаточно глубоко в царящий там сумрак, как наткнулась на какую-то темно-голубую фигуру пятидесяти футов вышиной, которая, сгорбясь, сидела на лесной подстилке из мха; фигура эта была наполовину прозрачной, и сквозь нее просвечивали древесные стволы.

— Ты кто? — спросила Эмили, хотя она сразу догадалась, что перед ней — ветер.

И ветер не стал ничего скрывать и с готовностью признался, кто он такой, и громкий, пронзительный голос его прозвучал взволнованно и радостно.

— А чем ты занимаешься? — снова спросила девочка.

И при этих словах ветер замялся, словно не знал, что ответить. С одной стороны, ему очень хотелось рассказать Эмили о своих намерениях, с другой стороны, его план представлял собой настолько большой и замечательный секрет, что ветру было жаль испортить его, поделившись своей тайной с кем бы то ни было. План был столь великолепен, что он просто не мог о нем не говорить, но все же продолжал колебаться. Наконец ветер решил, что в конце концов ему все равно придется кому-то сказать о своем плане. И вот он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто, а заодно — подчеркнуть, какая это великая тайна; потом ветер наклонился вперед, потер ладони и сказал:

— Я дую.

— Как интересно! — сказала Эмили.

— Дую! — повторил ветер.

— Я так и думала, — кивнула девочка.

А в лесной глуши не шевельнулась ни одна травинка и на ветках не качнулся ни один листок.

— Как ты догадалась? — удивился ветер.

— Для этого достаточно посмотреть на небо, — объяснила Эмили.

И ветер поднял голову и быстро взглянул на небо; он был удивлен и разочарован тем, что там могут найтись какие-то признаки или приметы, по которым можно узнать его тайну. На небе ветер увидел несколько небольших, довольно растрепанных облаков, и отвернулся от них с презрением.

— Да, я буду дуть, — снова сказал он.

— А как? — спросила Эмили.

— Я стану играть листвой, — заявил ветер.

— И надувать паруса? — уточнила девочка.

Но ветер только потер рукой огромные тени под подбородком, а рука у него была цвета зимнего неба. Вопрос ему не понравился. С тех пор как были изобретены паруса, ветру постоянно казалось, что люди пытаются его использовать, хотя он и не мог бы объяснить, как именно.

— Нет, я буду дуть только на листья, — сказал ветер. — Вот увидишь, как они помчатся!

— А в какую сторону? — заинтересовалась девочка.

И тут ветер заговорил таким важным тоном, словно был намного умнее Эмили и в его словах была заключена мудрость веков.

— Это будет зависеть от того, с какой стороны я буду дуть, — сказал он.

— А с какой? — спросила Эмили.

— Ну… — протянул ветер.

— Оттуда? — Девочка показала рукой справа от него.

— Если я буду дуть оттуда, — сказал ветер, — я буду северным ветром.

— А может, оттуда?.. — Эмили показала себе за спину.

— В этом случае я буду западным ветром, — ответил ветер.

— Будь западным ветром, — попросила она.

— Почему? — удивился ветер.

— Потому что западный ветер самый веселый, — объяснила девочка. — Северный ветер очень сердитый, а восточный ветер никому не нравится. Будь лучше западным ветром, ладно?

— Ну, я подумаю…

— Или южным.

— Там видно будет, — важно сказал ветер.

— А ты будешь сильно дуть?

— Фью! Еще как!

— И погонишь листья прочь?

— Сначала я сделаю так, чтобы они кружились и танцевали в воздухе, — сказал ветер. — А потом, когда я вырвусь из леса, я заставлю их лететь очень быстро.

— А что еще ты можешь? — спросила Эмили.

— Х-ха! — ответил ветер, и весь лес зазвенел от его ликующего возгласа.

— А ветки ты можешь заставить летать? — поинтересовалась Эмили.

— Что ветки! Я могу швырять целые деревья, — сказал ветер. — Но и это еще не все!

И тут весь лес понял, что его тайна гораздо больше.

— Ты, наверное, можешь отнести на юг всех диких гусей? — попыталась догадаться Эмили.

— Не только.

— И прогнать айсберги далеко в море?

— Ха-ха! — сказал ветер. — Еще лучше.

И пока Эмили сидела и думала, сквозь огромную тускло-синюю фигуру проскочила снизу вверх какая-то мерцающая искра, похожая то ли на звездный свет, то ли на смех. Лес притих. Впрочем, ветер казался Эмили довольно веселым… и тут ей на ум пришла восхитительная мысль. Правда, она не была уверена, что ее догадка верна, и решила, что лучше спросить.

— Что же еще ты можешь делать? — медленно проговорила она.

— Я отправлюсь в города! — торжественно сказал ветер.

— И чем ты там займешься? — спросила Эмили, чьи веселые подозрения еще больше окрепли.

Мерцающие искры снова пробежали по огромной фигуре ветра, и как раз тогда, когда казалось, что он больше не в силах хранить свою тайну, девочка снова спросила:

— Что ты будешь делать в городе?

И в глубокой лесной тишине прозвучал громкий ответ ветра:

— Я буду срывать с людей шляпы! — воскликнул он во все горло.

— Я так и думала, — сказала Эмили.

— Срывать шляпы и катать их по улицам! — прокричал ветер.

— Вот будет весело! — согласилась Эмили, и оба вприпрыжку побежали к западной окраине леса.