Глава 18
– Допрос возобновлен. Двадцать первое декабря. Четыре пятнадцать утра. Мисс Кеннеди, миссис Беркли заявила, что вы представились ей агентом ФБР. Это так?
Элизабет с уничтожающим презрением взглянула на Бака, но ничего не ответила. Как ничего не ответила ни на один из его вопросов последние пять часов.
– Вы сказали миссис Беркли, что изумруды в чокере, который она носила, облучены. Убедили, что ее жизнь в опасности, что от облученных камней у нее началась лучевая болезнь. К этой уловке вы уже прибегали в нескольких подобных аферах.
Милтон Бак положил на стол предмет из пластика в форме овала. Похожий на устройство, с помощью которого родители определяют, не проснулся ли ребенок. Предмет работал от батарейки и громко потрескивал, мигая красным индикатором, стоило нажать кнопку на обратной стороне.
Элизабет лишь ухмыльнулась.
– Все было именно так, мисс Кеннеди.
Молчание.
– Устройство было найдено в вашей сумочке вместе с изумрудным чокером. У вас есть иное объяснение того, почему эти предметы находились в вашей сумочке, мисс Кеннеди?
Элизабет зевнула и отвела взгляд.
Милтон, потеряв терпение, ударил кулаком по столу:
– Похоже, вы не поняли, в какую беду попали. Только сегодняшнее ограбление тянет на десять лет тюрьмы. Вы это знали?
И на этот вопрос ответа не последовало.
– Далее: въезд в США по поддельному паспорту. Незаконное использование кредитных карт. Попытка выдать себя за агента ФБР. Это еще двадцать лет, а мы даже не начали говорить об ограблениях, которые вы и ваш партнер совершили в Чикаго, Лос-Анджелесе и Атланте. – Бак бешено выкатил глаза. – Помогите мне, Элизабет, и я помогу вам. Будете продолжать вести себя в том же духе, и я лично прослежу, чтобы вы гнили в тюрьме до конца жизни. Понятно?
Элизабет критическим взором осматривала свой французский маникюр.
Бак сосчитал до десяти и сказал:
– Мы знаем, что вы участвовали по крайней мере еще в трех крупных ограблениях на американской земле. Мы также знаем, что вы работаете с партнером.
– Похоже, вы ужасно много знаете, агент Бак. – Это были ее первые слова. У Милтона был удивленный вид. – Как вы умны. Поразительно, что вообще потребовалось задавать мне вопросы. – Тон был веселым. Издевательским.
– Мне нужно имя вашего партнера, мисс Кеннеди.
– Какого партнера, агент Бак?
– Это Джеф Стивенс?
Элизабет запрокинула голову и разразилась смехом. Милтон почувствовал, как к нему возвращается гнев.
– О господи! – Элизабет вытерла выступившие на глазах слезы. – Это лучшее, на что вы способны? Думаю, мне придется вспомнить о праве не давать показаний против себя. Я замолкаю, тем более что пользы из нашей беседы вы все равно не извлечете.
Трясущийся от ярости Бак встал.
– Допрос прерван, – бросил он, прежде чем выскочить из комнаты.
Оказавшись в коридоре, Милтон остановился. Ему никак не удавалось взять себя в руки, тем более что все шло не по плану. То, что должно было стать величайшим триумфом в его карьере, превращалось в фиаско.
Милтон во всем винил Жана Риццо. Раздражающе лицемерный канадец был шипом в боку Милтона, с тех пор как прошлым летом появился в Лос-Анджелесе со своими идиотскими теориями насчет проституток и убийц, а также Трейси-гребаной-Уитни. Теперь, после нескольких месяцев работы по поиску Элизабет Кеннеди, Риццо выскочил неизвестно откуда, как чертик из табакерки, превратив арест Элизабет в фарс и напрочь отказываясь признать власть Бака и отсутствие собственной юрисдикции. Какой позор, что пришлось спорить об этом в такси, в присутствии подозреваемой. Риццо всю дорогу настаивал, что имеет право допросить Элизабет, и отказывался отдать ее в руки Бака, пока тот не позволил ему войти в офис ФБР.
– Не обольщайтесь! – рявкнул Бак, когда Жан налил себе кофе из машины в офисе ФБР на двадцать третьем этаже Федерал-Плаза, 26. – Сможете поговорить с ней, когда я закончу допрос. Ни минутой раньше.
– И долго будет продолжаться допрос?
– Сколько потребуется. Возможно, несколько дней. Так что поезжайте домой и поспите.
– Я никуда не уеду.
Жан был верен своему слову. Милтон всмотрелся в стекло комнаты ожидания и увидел, как Жан ест пиццу из «Домино» с компанией агентов постарше. Пиццу заказывали, только когда предстояло долгое бдение.
– Как дела, Бак? Что-то вы не кажетесь довольным.
Рядом материализовался глава полевого офиса, агент по особым поручениям Барри Золтан. Золтан был всего на несколько лет его старше, и Милтона трясло от зависти при упоминании его имени.
– Она не хочет говорить, сэр.
– Вижу, парень из Интерпола все еще здесь.
– Риццо. Да, сэр. Я просил его уйти, но он…
– Зайдите вместе с ним ко мне.
– В этом нет необходимости, сэр. Интерпол не обладает здесь никакой юрисдикцией. Мы никогда не приглашали их.
– Агент Бак, – перебил Барри Золтан, – вы только что сказали, что подозреваемая молчит. Я бы хотел еще поспать сегодня, в отличие от вас. Давайте выслушаем инспектора Риццо.
Жану, к величайшему раздражению Бака, было что сказать. Барри Золтан внимательно слушал, после чего дал ему двадцать минут на попытку расколоть Элизабет.
– Если я правильно понял, мы добиваемся одного и того же: чтобы задержанная назвала имя своего сообщника, верно?
Агент Бак неохотно кивнул.
– В таком случае не вижу вреда в том, чтобы позволить инспектору Риццо попробовать добиться признания.
– Если она не заговорит, – вставил Жан, – существует реальная возможность, что этот маньяк зверски убьет еще одну молодую женщину. Он всегда убивает в течение двух дней после того, как Элизабет совершает кражу.
– Однако на сей раз кражу она не успела совершить, – напомнил Золтан. – Ее поймали.
– Насколько я понимаю, это обозлит его еще больше.
– Насколько понимаем мы все, вполне вероятно полное отсутствие связи между этим двумя случаями, – выпалил агент Бак, не сумев скрыть раздражения. – При всем уважении, сэр, инспектор Риццо зря тратит наше время.
– Довольно, агент Бак. – Барри Золтан устало поднял руку. – Он допросит ее.
Милтону Баку ни к чему было волноваться – Жану повезло не больше, чем ему. Через полчаса агент по особым поручениям Золтан попросил нескольких старших агентов, а также Бака и Риццо прийти в конференц-зал.
– У меня идея, – обратился к собравшимся Жан. – Позвольте Трейси Уитни прийти сюда. Она, вероятно, сумеет разговорить Элизабет.
Милтон Бак в отчаянии вскинул руки вверх:
– Боже мой! Трейси Уитни?! Вы опять за свое?
– При нашей последней встрече, агент Бак, если помните, вы заверили меня, что мисс Трейси, скорее всего, мертва, а если и жива, то мы ее найдем. Угадайте, что я сделал? Я нашел ее через сорок восемь часов после нашей беседы. Она жива.
– И что? – презрительно фыркнул Бак. – Она в этом деле ни при чем.
Жана так и подмывало выпалить в лицо заносчивому агенту, что это Трейси украла рубины Брукстайнов и что она в этом деле как раз при чем. Но он прикусил язык ради Трейси и ради себя тоже. Пусть Бак гоняется за собственным хвостом.
Золтан поднял руку:
– Постойте! Мы говорим о той Трейси Уитни? О женщине, которая обокрала Джо Орсатти?
– Предположительно, – напомнил Жан.
– О мошеннице?
– Последние десять лет она спокойно живет в Колорадо. И согласилась помочь мне с расследованием, пока я обеспечиваю ей безопасность и иммунитет от преследования полиции.
– Боже, какая наглость! – взорвался Бак. – В какой альтернативной вселенной агент Интерпола может обещать иммунитет американскому гражданину на американской земле?
– Остыньте, Бак. Мисс Уитни помогла вам в расследовании, инспектор Риццо?
– В качестве консультанта она была неоценима. Кроме того, у нее свои счеты с Элизабет Кеннеди. Они обе питали романтические чувства к Джефу Стивенсу.
– Разве он не один из ваших подозреваемых? – спросил Золтан Бака, лицо которого пылало то ли от стыда, то ли от гнева.
– Стивенс представляет интерес не только для меня, но и для агента Бака, – пояснил Риццо. – Трейси Уитни убеждена, что он не имеет ничего общего с убийствами. Но сейчас он в Нью-Йорке и встречался с Элизабет Кеннеди в течение последних суток.
Последовало неловкое молчание,
– Она по-прежнему безумно горячая штучка? – спросил один из старших агентов. – Я имею в виду Трейси Уитни.
– Она привлекательна, – признал Жан.
– Не замужем?
Барри Золтан нахмурился.
– О’кей, Фрэнк. Это не служба знакомств. – Он повернулся к Жану. – Где сейчас мисс Уитни?
– Она здесь. В Нью-Йорке.
– Где именно? – попытался уточнить Бак.
– В безопасном месте.
– Можете убедить ее приехать сюда?
– Попытаюсь. Но вы должны гарантировать, что ее не арестуют.
– Мы ничего не гарантируем, – отрезал Милтон.
– Конечно, гарантируем. По крайней мере, на текущий момент, – заверил специальный агент Золтан. – Главное – заставить мисс Кеннеди говорить. Привозите ее, инспектор Риццо.
Трейси с колотящимся сердцем приблизилась к комнате для допросов. Она тщательно выбрала наряд перед выходом из отеля – черную кашемировую водолазку и облегающие бутылочно-зеленые, заправленные в сапоги на низком каблуке вельветовые брюки. Она надеялась, что излучает небрежную уверенность в себе, но плотоядные ухмылки агентов ФБР заставили ее задуматься, не сделала ли она ошибку.
«Какого черта я нервничаю? Это она пойдет в тюрьму. Не я. У меня все козыри».
В последний раз она виделась с Элизабет в темном переулке за особняком Брукстайнов. Для Трейси тогда был момент триумфа. И эта встреча тоже обернется триумфом. Но почему так потеют ладони?
Возможно, дело в окружении. Нью-йоркское управление ФБР вряд ли может считаться одним из подходящих мест для нее.
– Вы в полной безопасности, – заверил Жан. – Я буду по другую сторону стекла вместе с агентами Золтаном, Баком и Делани.
– В окружении ФБР. Очень успокаивает, – пошутила Трейси. – Мне нужен адвокат, Жан?
– Нет. Ничего сверхнеобычного.
Золтан согласно кивнул:
– Мы благодарны вам за приход, мисс Уитни. Делайте все, что пожелаете, лишь бы Кеннеди заговорила. У вас полный иммунитет, так что вы ничем не рискуете.
Трейси взглянула на стоявшего рядом с Жаном невысокого симпатичного агента. Он выглядел так, словно только что проглотил горсть жгучих перчиков.
Жан похлопал ее по плечу:
– Удачи.
Когда дверь открылась, Элизабет подняла голову. Лицо выражало абсолютную скуку. Но увидев, кто перед ней, она широко улыбнулась и воскликнула, откинувшись на спину стула:
– Трейси! – Если она и нервничала, то прекрасно это скрывала. – Так-так-так. Играем за другую команду, значит? Должна сказать, удивлена. Особенно после нашей последней встречи. Исключительно из любопытства: сколько ты получила за рубины Шейлы?
– Миллион семьсот, – холодно сообщила Трейси.
Милтон Бак, стоявший по другую сторону зеркального стекла, раскрыл рот.
– Так это Уитни обштопала Брукстайнов?
– Тсс, – отмахнулся Жан, не открывая глаз от женщин.
– Я отдала деньги на благотворительность, – продолжала Трейси.
– Ну конечно. – Элизабет презрительно скривила губы. – Ты всегда была святой.
– Об этом мне ничего не известно, – улыбнулась Трейси. – Впрочем, все относительно.
– Вы знали об этом? – прошипел Бак в ухо Риццо. – Знали, что Уитни обделала дельце с Брукстайнами? Какого черта ничего не сказали?
– Скомпрометировать мой источник? С чего бы? Кроме того, нельзя сказать, что вы со всех ног бросились помогать в моем расследовании. Помните?
– Молчать! – приказал спецагент Золтан.
Теперь Трейси сидела лицом к лицу с Элизабет.
– Не твой год, верно? – издевательски спросила она. – Сначала провалила дело Брукстайнов, теперь дошла до того, что тебя арестовали сразу два силовых ведомства. Не слишком впечатляет. Особенно когда все знают, что даже обезьяна может перехитрить Бьянку Беркли.
– Бьянка заглотила наживку вместе с поплавком, – парировала Элизабет. – Я идеально выполнила работу.
– Хм, должно быть, именно поэтому и сидишь здесь.
Уверенность возвращалась к Трейси. Она начинала искренне наслаждаться ситуацией. Элизабет излучала ту же холодную красоту, что и прежде. Черты лица идеальны, но внутри она была мертва, как мраморная статуя. Обведя взглядом ее стройную фигуру, Трейси кивнула:
– В тюрьме тебя будут обожать. Поверь мне. Я там была.
Элизабет с любопытством уставилась на нее:
– Почему ты принимаешь все это так близко к сердцу?
– Возможно, потому, что я личность. Не машина, как ты.
– Машина? – Элизабет уже успела взять себя в руки. – Брось, это несправедливо. Мы одинаковые, Трейси, – ты и я.
Трейси прищурилась:
– Одинаковые? Не думаю.
– Но почему нет? Ты воровка, как и я.
– Я грабила только жадных, алчных людей, которые этого заслуживали.
– По чьей оценке? Твоей? – презрительно фыркнула Элизабет. – Кто назначил тебя судьей и присяжными?
– Именно, – пробормотал Милтон Бак, не понимавший, как Риццо и остальные могут слушать этот вздор.
– Ты охотишься на слабых и старых, – бросила Трейси.
– Иногда, – пожала плечами Элизабет, – старые и слабые тоже могут быть жадными.
– Тебе, кроме денег, ничего не нужно.
– Опять неправда. Мне нужен Джеф. Не находишь, что это нас объединяет?
Трейси подскочила, словно ее ударило током. Атмосфера в комнате неожиданно наэлектризовалась.
– Где твоя женская солидарность? – с издевкой поинтересовалась Элизабет. – Признаюсь, что вначале это был только бизнес. Я соблазнила Джефа отчасти по обязанности. Но сексуальная химия между нами была такой безумной, что это очень скоро стало не просто работой. Для нас обоих, – добавила она беспощадно, как скорпион, вонзающий жало.
Трейси, сжав кулаки под столом, вонзила ногти в ладони так сильно, что оставила кровавые вмятины.
«Не плачь. Не выказывай эмоций. Только не перед ней», – приказала она себе.
– И что это за работа? – спокойно, бесстрастно спросила она. – Мне очень любопытно.
– Меня наняли разлучить вас.
– Зачем? Кто тебя нанял?
– Я не буду никого выдавать, – улыбнулась Элизабет. – Достаточно сказать, что не все окружающие убеждены в твоей святости. Некоторые ясно видят, что ты хищная, коварная, подлая сучонка, заслуживающая справедливого возмездия. И разве ты не получила его, Трейси? – И она безжалостно рассмеялась.
Трейси сохраняла спокойствие.
– Сколько тебе заплатили?
– Двести пятьдесят тысяч. Конечно, теперь ради такой суммы я и пальцем не пошевельну. Но это было десять лет назад. Все, что мне для этого требовалось, – залезть в постель. В постель Джефа. Кстати, это оказалось вовсе не трудно.
Жан поморщился. Он знал, как сильно этот разговор ранит Трейси, и молился, чтобы она не потеряла самообладания. Элизабет же постепенно выходила из себя. Поддавалась эмоциям. И выдавала гораздо больше, чем намеревалась. Если Трейси сможет нажать на нужную кнопку, Элизабет расколется.
– Они считают Джефа соучастником, ты это знаешь?
– Конечно, – рассмеялась Элизабет. – Агент Бак утверждает, что Джефу я обязана карьерой. А этот странный коротышка канадец думает, что именно твой бывший муж руководит мной и душит проституток. Правда, в отличие от канадца в этом я не совсем уверена. Канадец показал мне ужасные фотографии. Не слишком джентльменский поступок.
– Так ты не работаешь с Джефом? – осторожно поинтересовалась Трейси.
«Молодец!» – подумал Риццо.
– Не работаю. И ничего не знаю об убийствах. У меня духа не хватит на подобные вещи.
– Если не работаешь с Джефом, что ты делала в его отеле на прошлой неделе? Вы встречались в парке и вернулись в «Грамерси-Парк» вместе.
– Неужели? – ухмыльнулась Элизабет.
– Что ты делала? – повторила Трейси.
– А что, по-твоему, мы делали? Играли в скраббл? Дорогая, дорогая бедняжка Трейси! Неужели ты так долго была без мужчины? – спросила Элизабет, смеясь. – Я не монахиня, а Джеф уж точно не монах. Наслаждались собой и друг другом. Много лет назад, в Лондоне, ты мне помешала. Так вот, теперь, мы наверстывали потерянное время. Но мы с Джефом не связаны бизнесом. Наши отношения основаны исключительно на наслаждении.
Боль жгла Трейси словно раскаленным железом. И дело было не только в Джефе, хотя мысль о нем в постели с этой холодной, расчетливой, бездушной женщиной ранила сильнее ножа. Дело было в позоре. В стыде. Говоря по правде, она слишком давно не была с мужчиной. После предательства Джефа Николас заполнил пустоту в сердце Трейси. Но ее чувственная сторона, романтическая, страстная жизнь, которая когда-то так много для нее значила, ушли навсегда. Элизабет Кеннеди отняла это у нее. Вот чего Трейси не могла простить. И это делало сегодняшний день победным для Элизабет. Не для нее. Пусть Элизабет пойдет в тюрьму, но именно Трейси отбывает пожизненное заключение без надежды на свободу.
Гигантским усилием воли она сумела взять под контроль эмоции.
– Ты сказала, что неравнодушна к Джефу. Если это правда, ты должна помочь восстановить его доброе имя.
– Не понимаю, – нахмурилась Элизабет.
– Все знают, что ты работаешь с партнером.
– Кто это «все»?
– Вспомни, ты говоришь со мной. По крайней мере три своих дела ты не смогла бы провернуть в одиночку. Я точно знаю.
– И какие это три дела? Гипотетически, конечно. Твои друзья по другую сторону стекла не имеют на меня ничего, кроме того, что узнали сегодня ночью. – Элизабет с издевательским видом помахала в сторону зеркала.
– Давай не будем оскорблять друг друга, притворяясь, что противник глупее. Гонконг, Чикаго и Лима, – упрямо перечислила Трейси.
Элизабет молча кивнула.
– Что, если Риццо прав и это твой партнер убивает девушек?
– Он не прав.
– Уверена? Но кто-то их убивает, Элизабет. После каждого ограбления. Мы предполагаем, что он сейчас где-то здесь. Ищет новую жертву.
Элизабет, похоже, задумалась. Последовала длинная пауза. Жан затаил дыхание.
– Скажем, так: у меня есть партнер, – сообщила наконец Элизабет. – И предположим, я назову его имя. Что получу взамен?
– Ничего не получишь, – отрезала Трейси. – Кроме того, что очистишь Джефа от подозрений и, возможно, спасешь жизнь еще одной несчастной.
Элизабет покачала головой:
– Не пойдет. Я хочу видеть своего адвоката и заключить сделку с правосудием. Я отсижу не больше года за сегодняшнее ограбление. Простите, за попытку ограбления. – Она театрально раскланялась с собравшимися за зеркальным стеклом. – И больше на меня ничего не повесят.
Трейси разразилась смехом:
– Ты спятила? Они никогда на это не согласятся.
– Значит, не узнают имени.
Дверь открылась. Жан Риццо попросил Трейси выйти.
– Вы слышали ее, – сказала она собравшимся агентам. – Я пыталась. Но если вы не заключите с ней сделку, она не станет говорить. Пока, во всяком случае.
Милтон взглянул на босса.
– По-моему, нужно соглашаться.
Трейси широко раскрыла глаза.
– Что?! Нет! Вы с ума сошли? Позволите ей спокойно уйти?
– Она обезьянка. Мне нужен шарманщик.
– Согласен, – тихо, но твердо поддержал Жан. – Простите, Трейси, но Бак прав, Элизабет Кеннеди никого не убивала. Нам нужен ее партнер.
Трейси в отчаянии обратилась к Золтану:
– Вы можете получить и то и другое. Она назовет имя, если будете продолжать давить. Может, предложите обменять его на более короткий срок заключения… Но год? И отказ от всех обвинений? Она манипулирует вами. Все, что нам нужно, – немного времени.
– У нас нет времени, – возразил Жан. – Что, если он сейчас в Нью-Йорке? Через несколько часов он снова может убить.
– Вызовите ее адвоката, – решил Золтан.
Потом все завертелось очень быстро. Трейси была как во сне. Через четверть часа прибыл адвокат Элизабет. Сделка была обговорена и подписана так быстро, что один из младших агентов не успел за это время сварить кофе.
– Мне нужно имя, – потребовал агент Бак. Он сидел в допросной, напротив Элизабет и ее адвоката, поскольку поспешил взять бразды правления в свои руки. Жан Риццо стоял в глубине комнаты в нескольких футах от Трейси. Лицо Трейси застыло как камень. Она не могла заставить себя взглянуть на Жана.
«Он обещал, что Элизабет пойдет в тюрьму. Обещал, что, если я помогу ему найти ее, он упрячет Элизабет за решетку. Я доверилась ему, а он солгал».
– Мне нужна любая информация, которая у вас есть на него. Даты, время, детали. По каждому ограблению. И я хочу знать, где он сейчас.
– Я все расскажу, но не знаю, где он сейчас.
Агент Бак насторожился:
– Вы это серьезно?
– Я не виделась с ним почти три года.
– Лгунья!
Элизабет пожала плечами.
– Мы все лжем, когда приходится, агент Бак. Но это чистая правда. Мы общаемся по электронной почте и иногда по телефону. Это бизнес. Мы не друзья. Будь мы друзьями, я бы с вами не разговаривала. Я способна на верность, видите ли. Что бы там обо мне ни думала святая мисс Уитни.
Трейси отвернулась.
– В любом случае таково мое предложение. Можете принимать или нет.
Жан постепенно накалялся:
– Ради всего святого, Бак! У нас нет времени.
– Прекрасно, – пролаял Милтон. – Назовите имя!
Элизабет бросила взгляд на адвоката. Тот кивнул.
– Мой партнер, кстати, хороший знакомый Трейси. Забавно, как переплелись наши жизни. Не так ли?
Трейси против воли подняла глаза.
– Его имя… – Элизабет помедлила для пущего эффекта, – Дэниел Купер.
