Глава 29

Вся группа кардинала Кшыжовского собралась в его номере – в гостиной, вокруг довольно большого стола. Все были в черных сутанах, под которыми скрывались того же цвета трико – выходить на дело в длиннополой сутане было бы нелепо.

Кардинал вертел в руках большой желтый конверт из «манильской» бумаги, адресованный «Артуру, 9-му баронету МакГрегору». Конверт до этого лежал на самом верху стопки бумаг в атташе-кейсе, который они вынули из сейфа в кабинете профессора Коэна, сняв с его шеи ключи. Тогда к кейсу была прилеплена желтая бумажка с той же надписью.

Кшыжовский уже долго ломал голову над тем, почему профессор решил отправить ксерокопии взрывоопасных документов (в том, что они были взрывоопасны, кардинал убедился – впрочем, таким же было всё содержимое кейса) именно МакГрегору. Никак не мог он решить и другую задачу: что означала страница, первая строчка которой была написана на вполне нормальном английском языке: «Дорогой сэр Артур! Это небольшое послание для вашей очаровательной спутницы». Всё хорошо, но дальше шла какая-то чертовщина – сплошные закорючки, черточки, скобки и стрелки. Кардинал догадывался, что это какая-то стенографическая запись; он был знаком с английской и итальянской стенографией, но это было вообще ни на что не похоже. И почему, если всё содержимое конверта предполагалось передать Артуру МакГрегору, еще и какое-то дополнительное письмецо для его подруги?

Кшыжовский нарушил царившую за столом тишину, словами:

– Какие-то соображения по поводу этого? – Он постучал пальцем по желтому конверту. – Почему для МакГрегора?

Брат Дидимус, кашлянув, проговорил с подчеркнутой вежливостью, в которой, однако, ощущалась нотка язвительности:

– При всем моем почтении, Ваше Высокопреосвященство, не думаю, что у нас есть время заниматься ребусами, как нет и необходимости их решать.

– Вам известна разгадка? – резко отреагировал кардинал.

– Мне – нет, – покачал головой брат Дидимус, – но она наверняка известна баронету. Достаточно спросить об этом его самого.

– И как вы предполагаете это сделать? Может быть, вы знаете, где находится баронет?

– Нет, Ваше Высокопреосвященство. Но думаю, что знаю, как нам с ним связаться.

Кшыжовский, скрестив пальцы рук, откинулся на спинку высокого стула.

– С интересом слушаю вас, почтенный брат.

Брат Дидимус, снова кашлянув, пояснил:

– Наши наблюдатели уже убедились в том, что лондонская полиция сняла слежку за особняком на Ланселот Плейс. Соответственно, особняк сейчас никем не защищен снаружи. Дело за малым: проникнуть внутрь и…

– Но МакГрегора в особняке нет, – заметил кардинал.

– Верно, Ваше Высокопреосвященство, – ухмыльнулся Дидимус. – Но зато в нем есть дворецкий. Мы даже знаем его имя, Джеймс Робертсон. У него наверняка есть связь с хозяином. Они, если я не ошибаюсь, в очень доверительных отношениях. Значит, нам остается убедить мистера Робертсона связаться с Его Светлостью баронетом, – а я уверен, что убедить его удастся – а уже затем задать сэру Артуру все интересующие нас вопросы.

– Где гарантия, что он на них ответит? – Кардинал приподнял бровь.

– Стопроцентной гарантии, конечно, нет, но я бы осмелился предположить, что все-таки ответит. Если мы поясним ему, что в противном случае его слуга и наперсник Робертсон умрет, причем умирать будет очень долго. МакГрегор поверит, тем более, что с моими способностями он знаком не понаслышке. Не думаю, что он пойдет на то, чтобы обречь верного слугу на долгое и мучительное умирание.

Кшыжовского передернуло.

– Понимаю, Ваше Высокопреосвященство, – снова ухмыльнулся брат Дидимус. – Все это, безусловно, неприятно. Но уж больно высоки ставки. И Его Преосвященство генерал настаивал на том, чтобы проблема эта была решена любым способом.

Кардинал хмуро кивнул.

– И когда вы предполагаете это сделать? – спросил он.

– «Мы», Ваше Высокопреосвященство, «мы», – ухмылка Дидимуса стала откровенно неприятной, он по-волчьи оскалил зубы. – Ведь главный во всей группе – вы. Что касается вопроса «когда», то ответ один: сегодня же. Сейчас полиции возле особняка нет. Но нет и гарантии, что завтра копперы не появятся снова.

– Значит, с наступлением ночи… – начал было кардинал.

– Мы выезжаем вчетвером, – закончил за него брат Дидимус. – Вы, я, и братья Лонгинус и Максимус. Почтенные братья останутся возле особняка, чтобы предупредить нас о неожиданных посетителях. Вашей работой будет задавать вопросы, будь то мистеру Робертсону, будь то баронету МакГрегору. А моя работа, как всегда, – он хохотнул, – будет заключаться в том, чтобы упомянутые особы на эти вопросы дали удовлетворительные ответы. Вы утверждаете этот план, Ваше Высокопреосвященство?

Кардинал снова кивнул, хотя и после небольшой паузы.

* * *

Набор отмычек позволил Дидимусу вскрыть замок задней двери особняка за считанные секунды. Осторожно открыв дверь и достав из-за пояса свой устрашающих размеров SIG Sauer, он ступил внутрь, знаком приглашая кардинала, в руках которого был кейс, следовать за ним. Сделав несколько шагов, Дидимус поднял руку: «стоять». И внимательно вслушался в ночные звуки. Со второго этажа лилась негромкая музыка: женский голос в сопровождении скрипок и волынок.

– Мистер Робертсон коротает время, – шепнул брат Дидимус, повернувшись к кардиналу. – На свой шотландский манер. Не удивлюсь, если с хорошим стаканом виски в руках.

В этом он ошибся. В гостиной Джеймс действительно отводил душу под старые шотландские песни, но виски рядом с ним не было. Он безмятежно потягивал свою трубочку, положив обрез на колени.

– Нам туда, – прошептал брат Дидимус, указывая рукой наверх. Оба иезуита в мягкой обуви бесшумно двинулись к лестнице.

Так же бесшумно они поднялись на второй этаж и по освещенному коридору стали подбираться к дверному проему гостиной, ступая по ковровой дорожке. Не доходя до гостиной пару-тройку шагов, Дидимус снова поднял руку в жесте «стоять» и слегка наклонил голову, чтобы не упустить ни один звук. Музыка звучала тихо, поэтому он слышал посвистывание курительной трубки каждый раз, когда Джеймс делал затяжку.

Брат Дидимус дал знак кардиналу отступить на несколько шагов, что тот и сделал. После этого Дидимус подпрыгнул, сделал кувырок вперед и, оказавшись на одной линии с дверным проемом, выстрелил. От грохота крупнокалиберного пистолета у кардинала заложило уши. Дидимус, уже вскочив на ноги, осторожно заглянул в гостиную, после чего спокойно вошел внутрь. Кшыжовский подошел к дверному проему, остановившись на пороге.

Женский голос продолжал звучать из небольшого CD-плейера на столе. Рядом со столом – на полу – лежал дворецкий, рухнувший вместе со стулом и продолжавший сжимать в правой руке обрез. На губах его пузырилась кровавая пена.

– Вы… убили его… – запинаясь, произнес кардинал.

– Боюсь, что да, – невозмутимо ответил Дидимус. – А что было делать? Я в прыжке увидел обрез, и тут было: либо он меня, либо я его…

– Что за книжечка на столе? – поинтересовался Кшыжовский, по-прежнему стоя на пороге.

Брат Дидимус взял в руки небольшую книжку в защитной кожаной суперобложке, раскрыл ее и, прочитав название, рассмеялся.

– Как вам это понравится, а? «Библия в изложении для детей». В самый раз для великовозрастного дебила. – Он швырнул ее на стол, откуда она соскользнула на пол.

В любой другой ситуации кардинал Кшыжовский одернул бы Дидимуса, прочитав ему наставление о том, как должно обращаться со Словом Божиим, пусть даже и в изложении для детей. Но сейчас он был слишком потрясен происшедшим, и стоял молча, прислонившись к дверному косяку.

– Но! – произнес Дидимус, подняв указательный палец левой руки (в правой он по-прежнему держал пистолет), – кое-что у нас есть. – И он взял со стола рядом с телом лежавший на самом краю мобильный телефон.

– И что же он нам даст? – хмуро отозвался обретший, наконец, голос кардинал.

– Последний из вызываемых номеров, – Дидимус протянул телефон Кшыжовскому. – Этот номер вам знаком?

Кардинал отрицательно помотал головой.

– Но это наверняка телефон МакГрегора. Тем более, что именно этот номер Робертсон вызывал десятки раз. Звоните, Ваше Высокопреосвященство.

Кардинал нажал кнопку вызова, переведя мобильник на громкую связь. Металлической голос авто-операторши проинформировал их, что «телефон абонента отключен или находится вне зоны действия сети».

– Печально, – произнес Дидимус. Сейчас он стоял в дверном проеме рядом с кардиналом. – Сообщений от сиятельного баронета нам, похоже, не дождаться. Но я вспомнил, что так и не передал вам сообщение от генерала, Ваше Высокопреосвященство.

Кардинал Кшыжовский поднял удивленный взгляд на Дидимуса, но увидел черный зрачок ствола, нацеленного ему прямо в переносицу. Оглушительный выстрел – и пуля калибра одиннадцати с половиной миллиметров снесла кардиналу всю верхнюю часть черепа. Кейс со стуком приземлился на ковер, а тело убитого сначала упало на колени и потом, головой вперед, к ногам киллера.

– Вот и всё послание, старый болван, – проговорил Дидимус и сплюнул – Короткое и энергичное.

Ошибки совершают даже самые тренированные профессионалы. Дидимус в этом плане не стал исключением. Он на глаз определил, что дворецкий мертв, не потрудившись хотя бы прощупать пульс. А выстрел в голову кардинала заглушил щелчок взодимых курков обреза. Каким-то уголком сознания Дидимус понимал, что всё как-то не так, но… Но что не так? Размышлять ему довелось не больше доли секунды. Оба ствола обреза грохнули как хорошая пушка, и заряд картечи едва не разорвал киллера пополам, превратив в кровавую кашу как его печень, так и весь его правый бок.

* * *

Джеймс пару секунд лежал с закрытыми глазами. Дышать было тяжело. Пуля не пробила жилет, но удар был мощнейшим. Наверняка сломано ребро, которое вдобавок повредило правое легкое. Дышал Джеймс с трудом, а воздух входил и выходил из грудной полости с хрипом и бульканьем.

Однако отключаться было нельзя. Оба нежданных гостя были мертвы – в этом Джеймс был абсолютно уверен, даже пульс не было смысла проверять. Вопрос был в другом: только ли двое сегодня ночью посетили особняк на Ланселот Плейс? Со стоном он повернулся на левый бок и, морщась от невыносимой боли, достал из кармана твидового пиджака еще два патрона с картечью. И, стиснув зубы, перезарядил обрез.

После чего, обессилев, откинулся на спину. Но такое положение было не лучшим. Приподнимать голову, чтобы дверной проем постоянно оставался в поле зрения, было очень больно и тяжело. Надо сесть. Отталкиваясь руками и ногами, он кое-как доехал по ковру до наружной стены гостиной и начал приподнимать туловище, чтобы его можно было опереть о стену. Давай, Джеймс, еще чуть-чуть, старина, подбадривал он себя. На ринге бывало и покруче. Тебе ли скулить от боли?

Ну вот и славно. Он уже сидел. Из уголка рта постоянно текла какая-то жидкость. Он провел левой рукой по подбородку. Кровь, странного розового цвета, и вдобавок пузыристая. Да. Легкое пробито наверняка. Надо чуть-чуть отдышаться. Ведь ему рано или поздно надо ползти за мобильником, который, выпав из рук пожилого визитера, убитого своим коллегой, лежал у самого порога гостиной. Но для этого нужно выпустить из правой руки обрез. И что? Ползти без оружия?

Стоп, боец. Можно иначе.

Он взглянул на обрез, убеждаясь, что курки не взведены. Потом, сделав над собой усилие, бросил его вперед. Надежная пушка Джеймса Робертсона проехала по ковру добрых пару ярдов. Теперь осталось доползти до обреза и повторить ту же процедуру. Повторяя ее до тех пор, пока он не сможет дотянуться до своего сотового. Но сначала он задержал дыхание, чтобы хрипы, всхлипы и бульканье в грудной полости не заглушали звуков ночи. Подонки взломали дверь черного хода, пробравшись со двора. Это было понятно. Но – только ли эти двое? Он вслушивался с полминуты. Абсолютная тишина. Тогда он сделал осторожный медленный вдох. И, развернувшись головой вперед, пополз по ковру. Дюйм за дюймом. Труднее всего было регулировать дыхание. Хотелось вдохнуть полной грудью, но он понимал, что боль будет адской, попробуй он это сделать. Настолько адской, что вполне можно потерять сознание. А это не годилось. Поэтому, ползя как черепаха, он ловил воздух маленькими осторожными глотками. Вот и старый друг обрез. Он подтолкнул его вперед – на ярд, уже неплохо. И пополз вслед за ним.

Еще каких-нибудь пять-десять минут. От силы три раунда. Он чуть не рассмеялся, вспомнив, как со сломанным ребром выстоял три раунда с этим зверем МакКензи. Что и говорить, было туговато. Но ведь выстоял же, Джеймс!

* * *

Джино Розетти отозвался на звонок Робертсона после первого же звонка. Поначалу он не мог разобрать, что говорит хрипящий и булькающий голос в спикере телефона, но смог понять, что звонит ему дворецкий МакГрегора. И что звонящий наверняка ранен – возможно, серьезно.

– Джеймс, – четко произнес Розетти, – не спешите. Говорите медленно. Что произошло? Нет, отставить. Что мне нужно сделать?

– Приехать… Сюда… – прохрипела трубка.

– Со «скорой»? – спросил инспектор.

– Да… И… труповозкой.

Услышав последнее слово, Розетти напрягся.

– Кто убит, Джеймс? – четко, стараясь говорить спокойным голосом, произнес он.

– Не… знаю… – Робертсон сделал паузу и перевел дыхание. Трубка Розетти снова хрипела и булькала. – Думаю, это… они…

– Кто «они», Джеймс?

– «Черные»…

– Мы будем на месте через двадцать минут. Как мы попадем внутрь? Ты сможешь открыть замок?

– Нет… Спуститься не… смогу. Войдете сзади… с черного… хода. Со… двора.

– Ты хочешь сказать, тем же путем, каким вошли и эти «черные»?

– Верно… инспектор… Думаю, дверь… открыта.

– Окей. Лежи, не делай лишних движений. Мы выезжаем.

Кой черт «не делай лишних движений», подумал Робертсон. Надо затащить кейс в гостиную. Чтобы его не «увели», как вещдок. А у стены в гостиной это будет кейс моего босса. Вопрос снят.

Но, затащив кейс в гостиную – на что ушло едва ли не четверть часа, Джеймс все-таки отрубился. Очнулся он, лишь услышав топот ног по лестнице. Он успел взвести курки обреза – на всякий случай – до того, как над ним наклонилось озабоченное лицо инспектора.

– Я возьму эту игрушку, Джеймс, – проговорил Розетти. – Сегодня она тебе уже не понадобится.

Дворецкий разжал пальцы, сжимавшие рукоятку обреза. Инспектор осторожно спустил оба курка.

– Прислоните меня… – прохрипел Джеймс. – К стене.

– Плохая идея, – возразил Розетти. – Лежи, тебя сейчас осмотрят парамедики из «скорой».

Сам он откинул правую полу пиджака Джеймса – ту, в которой красовалось ровное круглое отверстие. Жилет выдержал. Первые четыре слоя кевлара были пробиты, пятый был на грани разрыва, однако дальше пятого слоя пуля не прошла, вдавив жилет в грудину Робертсона. И застряв в созданном ею кратере. Инспектор осторожно, стараясь не причинить Джеймсу боль, достал пулю. Огромную. На глаз, куда больше обычных девяти миллиметров. Похоже, Sig Sauer.

– Если бы не жилетик, Джеймс, вот эта штука вынесла бы тебе легкое вместе с лопаткой.

Дворецкий молча закрыл и открыл глаза, показывая, что он понял. Наклонившийся над ним парамедик прощупывал пульс на его левой руке.

– Что там? – озабоченно спросил инспектор.

– Пульс учащенный, но не настолько слабый, насколько можно было бы предполагать. Учитывая, что легкое наверняка пробито ребром. Пенистая кровь на губах: гемоторакс, сами видите. Штука серьезная. В любом случае, нужно немедленно везти в больницу.

– А… этих? – кое-как выговорил Джеймс, слабо махнув рукой в сторону коридора. – Их… тоже… в больницу?.. Хоть по… частям…

Розетти не смог сдержать улыбку. Черный шотландский юмор.

– Этих в больницу уже не надо, Джеймс. Как ты, наверное, и сам догадался.

Когда Робертсона укладывали на носилки, он внезапно захрипел:

– Стоп!.. Стойте!..

– В чем дело, Джеймс? – наклонился над ним Розетти.

– Кейс… Кейс… моего босса… Он… поручил мне…

– Этот? – спросил инспектор, подняв кейс на уровень груди.

– Да… Он едет со… мной…

В его глазах была такая мольба, что Розетти не стал задавать вопросов, а просто аккуратно положил кейс под ноги Робертсона и приказал, обращаясь к парамедикам, уже готовым выносить раненого в машину:

– Проследите, чтобы кейс при всех перемещениях был при нем.

– Спасибо… сэр… – прохрипел дворецкий. – Вы… хоть и коппер… но… порядочный…

– Принять как комплимент?

– Конеч…но.

Чертов шотландец. Такой и в аду на сковородке шутки шутить будет, подумал Розетти, пропуская санитаров с носилками и направляясь к двум трупам, лежавшим на ковровой дорожке коридора.