Глава 21. Две роковые ночи

1960 г., г. Бухарест, Румыния

Ференц и Сабо подошли к особняку. Они были одеты в цивильные костюмы, под мышками у них были наплечные кобуры с пистолетами, а в ножнах на боку – финки.

– Иди, Имре, проверь обстановку, – приказал Ференц. – Я тебя здесь подожду.

– Есть, шеф, – коротко ответил Сабо.

Имре исчез, но вскоре он вернулся немного обеспокоенный.

– Что случилось? – напрягся Ференц. – Что-то пошло не так? Говори.

– Там какой-то милиционер в звании сержанта возле дома крутится, – пояснил причину своего беспокойства Сабо – Что-то это мне не нравится. Может, отбой?

Ференц начал злиться.

– Какой отбой? Нам, мой верный товарищ Имре, отступать некуда. Либо мы заберем богатства маньячки, либо… об этом лучше не думать… Давай для начала проверим у этого мента документы, а потом будем действовать по обстановке.

– Хорошо, шеф.

– Пошли…

Да, действительно, около особняка маячил сержант милиции. Ференц всмотрелся в лицо блюстителя порядка. Кажется, он узнал милиционера.

– Постой, Имре, а это случайно не Никки, то есть тот, кто приходил к мадам Ренци на свидание?

– Возможно.

– Мысленно убери усы…

– Он, точно он.

– Как же ты не узнал его, Имре?

– Темно, шеф, – решил.

– Темно, – передразнил друга Ференц. – Из-за твоей невнимательности мы чуть не отменили операцию, паникер несчастный… Вот он, Никки, объявился. Пришел за сокровищами. Еще бы чуть-чуть, и он бы нас опередил. Его нужно устранить.

– Сделаем, шеф…

– Товарищ сержант, предъявите ваши документы? – строго спросил Ференц подойдя к Николе.

– А что произошло? – насторожился Ракитич: он узнал усача, хотя тот старался спрятать лицо в ночную тень.

Это же начальник тюрьмы, где сидит Вера! Значит, его верные псы подслушали его разговор с Верой и передали ему. Они тоже догадались, что это слово-ключик «бюро», и они тоже пришли за сокровищами. Но с черта с два они его получат! Это его сокровища и его внука… Как бы незаметно расстегнуть кобуру… Или, может, свалить их обоих с ног двумя прямыми ударами? Он же в юности неплохо боксировал. Но надо потянуть время и усыпить бдительность этих оборотней.

– А вы, собственно, кто такие? – нарочито грозно сдвинул брови Никола. – Предъявите свои удостоверения.

– Пожалуйста, – сухим официальным тоном сказал Ференц. – Мы из департамента государственной безопасности. Директорат по работе с милицией. Вот наши документы…

Никола посмотрел документы: неплохо сделаны! Какой-то зек неплохо постарался за лишнюю пайку и несколько пачек чая.

– А вот мои… – Ракитич передал Ференцу свое фальшивое удостоверение.

Йозеф пояснил:

– В последнее время для ряда ограблений использовалась бандитами милицейская форма, – разъяснил свои действия Ференц. – Вот мы и делаем рейд с коллегой.

Сабо важно кивнул.

– Теперь ясно, – сказал Ракитич.

– Вы здесь патрулируете?

– Да, в столице участились случаи грабежей частных особняков. Работает одна и так же профессиональная банда. Работает хладнокровно и решительно. И оставляют жертвы после себя. Никак не можем их изловить.

– Ну и как обстановка возле этого дома? – Ференц стал отвлекать внимание Ракитича тем, что стал класть удостоверение во внутренний карман, а сам потянулся к рукоятке финки. – Ничего подозрительного?

– Ничего, – ответил Никола, чуть отойдя назад.

Он уже намеревался произвести два убойных хука, которые бы привели к глубокому нокауту его «оппонентов», но усач натянуто улыбнулся, оглянулся по сторонам и вдруг ударил острейшим клинком в живот Ракитичу.

«Не успел!» – промелькнула последняя мысль в голове Николы, и он схватился за живот и стал медленно оседать. Ференц добавил еще несколько ударов Ракитичу. Тот повалился на траву и затих.

– Кажется, готов, – сказал Ференц своему подельнику – Давай, оттащим его в эти заросли. Чтобы не мешался…

И они поволокли тело.

…Прошли сутки.

На дворе была ночь, но в кабинете начальника тюрьмы горел свет. Нувориши Ференц и его друг Сабо с заговорщицким видом что-то напряженно обдумывали. И вот когда на часах Ференца маленькая толстая стрелка часов встала напротив цифры два, а большая и длинная – напротив цифры двенадцать, Йозеф решительно сказал:

– Пора!

Сабо встал с места и тоже принял решительный вид.

– Хорошо, шеф, я все понял.

…Ренци плохо спалось. Она часто ворочалась, а когда проснулась в очередной раз, ей стало почему-то страшно. Какое-то нехорошее предчувствие легло на сердце, и оно ее не отпускало. Вера встала с кровати и принялась ходить по камере… Зловещая тишина незримой нитью повисла в воздухе. Ренци присела на лежанку.

В последнее время Ренци стали сниться кошмары: ее умерщвленные мужчины приходили к ней в гости, сюда в камеру, и грозились ее задушить. А когда она открывает глаза – они исчезают. Вот и сегодня ей все приходила одна и та же жертва, причем самая последняя – милый Густав Диметреску. Полуиссохший, полусгнивший, а вместо глаз – пустые глазницы. Он тянул свои когтистые пальцы к ней и говорил: «Скоро мы с тобой повстречаемся, моя ненаглядная Вера! И любовь наша будет вечная!»

Вдруг послышались шаги за дверью. В ее камере зажегся свет. Ключ заскрежетал в замке, дверь загромыхала и отворилась… В помещение зашел Имре Сабо.

«Что нужно начальнику оперчасти» – недоумевала Вера: ее никогда не проверяли ночью, ей всегда давали спокойно спать.

– Заключенная Вера Ренци, встать! – приказал Сабо. – Ночная проверка…

Вера неохотно поднялась с кровати.

– Запрещенное что-нибудь есть? – спросил Сабо.

– Нет, – коротко ответила Ренци.

– Хорошо, тогда возьми простыни, и скручивай. Наподобие веревки.

– Зачем?

– Потом все скажу.

Вера заупрямилась.

– Я не буду их скручивать, пока не узнаю для чего это.

– Ты стала слишком умной, заключенная Ренци. Поэтому ты сейчас у меня и повесишься, вот на этой оконной решетке. На одном конце импровизированной веревки сделаешь петлю, а второй конец привяжешь к пруту. Все понятно?

– Нет! Я не буду этого делать! – твердо возразила Ренци.

– Тогда я сам сделаю тебе петлю. А потом повешу на решетке, – спокойно сказал Сабо и взялся скручивать первую простынь. – Какая разница? Итог будет один. А спишем на самоубийство.

– Вы не имеете права! – продолжала наседать Ренци. – Это беззаконие! Это убийство чистой воды!

– Надо же как мы заговорили! А когда ты травила мужиков – это не было убийством? Пора ответить тебе, исчадие ада, за все твои преступления. Народ мне даже спасибо скажет, что я освободил свет от такой маньячки, – и Сабо продолжил деловито скручивать простынь.

– Вы, наверное, тронулись умом – раз решились на это! Вы психически ненормальный человек! Это точно!

– Нет, я совершенно нормален. А вот ты психопатка и маньячка. И сейчас я восстановлю справедливость в этом мире. Я просто убью тебя.

Теперь только Ренци поняла всю серьезность ситуации: начальник оперчасти явно не шутит, и сейчас он точно лишит ее жизни. И в этот миг Вера как никогда прежде захотела жить! Очень захотела жить! Просто до невероятности! Каждая клеточка ее организма истошно завопила: «Я не хочу умирать! Я не должна умирать!». Ведь у нее недавно появился смысл жизни – Никки и внук Драган! Нет, нет, нет!!! Она должна жить!!!

– Сволочь! Я тебя ненавижу! – крикнула Ренци и кинулась на Сабо, пытаясь завладеть его пистолетом.

– Ах, ты сопротивляться вздумала! – взбесился Сабо. – Тогда получи!

Он со всей силы толкнул в грудь Веру, и она упала на спину, при этом сильно ударившись головой об пол. Упала и больше не двигалась. Лишь широко открытые глаза выражали какие-то признаки жизни. Возле головы Веры появилось красное пятно, которое быстро разрасталось и, в конце концов, превратилась в кровавую лужицу.

Сабо бросил уже бесполезную простынь на кровать и, встав на одно колено, склонился над умирающей Ренци.

«Сама подохнешь, сволочь, без моей помощи» – злорадно подумал Сабо. – «Вот тебе и приговор свыше! Монстр в женском обличье!»

Вера не могла пошевелиться. Она чувствовала, что силы ее постепенно покидают. Холодели конечности, темнело в глазах, сильнейшая боль разрывала ее мозг. Она лишь смотрела с ненавистью на противную физиономию Сабо и думала:

«Неужели настал мой конец… Причем в тот момент, когда жизнь начала налаживаться. У меня появился человек, который всю жизнь меня любил и помнил… Появился внук. Родственные души! И почему в этот счастливый момент господь решил меня убить. Лучше бы он дал мне шанс повторить свою жизнь с начала, я бы тогда осталась с Никки… И никого бы тогда не умерщвляла. Господи, прости меня за все. Я иду к тебе навстречу каяться в грехах. Про…»

Ренци не успела завершить свой внутренний диалог. Едва теплившийся огонек жизни погас в Вериных глазах, и они навечно застыли.

Сабо пощупал пульс на сонной артерии Ренци, заглянул в ее недвижимые глаза и встал.

– Все, закончилась твоя грешная жизнь, маньячка, – уже вслух сказал Имре. – Ты ускорила своей конец. Так бы прожила бы еще минут десять.

…Сабо пришел несколько подавленным к Ференцу. Увидев друга в таком состоянии, Ференц забеспокоился.

– Что-то случилось, Имре? Что-то пошло не так?.. Говори, не тяни.

– Я не смог инсценировать повешение, – признался Сабо. – Она не хотела этого делать. Просто ни в какую.

– И ты оставил ее в живых? – нотки недовольства появилась в голосе начальника тюрьмы.

Сабо отрицательно покачал головой.

– Нет, я сильно толкнул ее – и она здорово ушиблась своим черепком об пол. И прямо насмерть.

– Значит, она мертва? – потеплел голос Ференца.

Сабо кивнул.

– Это уже неплохо. Спишут на несчастный случай.

– А если не спишут? Будет грандиозный скандал. Что с нами будет?

Ференц поспешил упокоить своего друга.

– Самое страшное, что с нами может случиться, Имре, это то, что нас уволят с работы. Только и всего. Ну и черт с этим! В этой потери горя мало! Зато мы – богачи! Богачи, понимаешь?! До конца жизни не истратить нам этих денег! И главное, что на свете не осталось ни одного свидетеля наших операций и ни одного человека, кто знает о сокровищах маньячки! Аллилуйя госпоже удаче! И отдельное спасибо этой мерзавке Ренци, что она нас так осчастливила!

– Аллилуйя!