Глава 13

Дверь открыл Колин. На пороге стоял Райан. Ничего из ряда вон выходящего, если бы не то обстоятельство, что он оказался здесь в десять утра понедельника и выглядел при этом далеко не лучшим образом.

– Выглядишь препогано.

– Спасибо.

Они не разговаривали с самой субботней ночи. Размолвка была намеренной, поскольку у них было достаточно ясное представление о том, какое направление примет их беседа. Райан был лучшим другом Колина. Прежние отношения учителя и ученика давно остались позади, и теперь они даже не вспоминали об этом. Вместе играли в баскетбольной команде, иногда бегали трусцой по выходным, и Райан помогал ему тренировать футбольную команду мальчиков.

– Неужели фабрика сгорела? – осведомился Колин. – Просто в голову не приходит никакой другой причины, по которой ты мог отрешиться от привычек закоренелого трудоголика.

– С фабрикой все в порядке. Нужно потолковать.

Колину ужасно хотелось отложить этот несвоевременный тет-а-тет. Шугар Бет появилась на кухне вовремя, как он и ожидал, совершенно игнорируя факт своего увольнения. Впрочем, пока он сидел в кабинете, уставившись в монитор, она старалась не мозолить глаза. Он не мог отрешиться от мыслей о ней. Вчерашний секс оказался лучше, чем можно было вообразить, особенно учитывая жанр литературы, интересовавший его в последнее время. Она была бесстыдной, распущенной, спонтанной, волнующей и непредсказуемой. А потом не проявила ни малейшего интереса к посткоитальному выяснению отношений, что должно было облегчить ему душу. Вместо этого он ощутил нездоровое стремление заставить ее выложить все свои секреты. Хотя он знал, кем она была раньше, все же не имел ни малейшего представления, кем стала впоследствии, и тайна манила его. Может, именно поэтому так много мужчин не устояли перед ее чарами. Она словно излучала трудноуловимый, но безошибочный вызов, тот самый, который заставлял их идти до конца.

Но образ Шугар Бет, как хладнокровной пожирательницы мужчин, не выдерживал никакой критики.

Райан заметил Гордона и удивленно поднял брови:

– Откуда взялся этот пес?

– Сам явился, – вздохнул Колин и, уступая неизбежному, спросил: – Хочешь кофе?

– Почему нет? Заодно расширю дыру в желудке.

– Можно перейти на низкокислотный органический кофе.

– И отказаться от любимой боли в животе? Ни за что.

Гордон поплелся за ними на кухню, покрутился там, отправился в солярий и плюхнулся на ковер. Райан выдвинул было табурет, но тут же оттолкнул его и принялся мерить шагами пол.

– Послушай, Колин, ты вправе отомстить, тут нет вопросов, но ситуация с Шугар Бет вышла из-под контроля. Страдают другие люди, так что ты должен избавиться от нее.

Слабый шум воды, доносившийся откуда-то сверху, усиливал сознание необходимости отделаться от Райана. Поэтому Колин наполнил кружку только наполовину.

– Значит, Уинни расстроена?

– Не то слово. Шугар Бет виделась с Джиджи.

Вот это новости. Впрочем, никакие выходки Шугар Бет не способны его удивить.

– Вчера, пока мы были на концерте, Джиджи удрала из дома, чтобы встретиться с ней. А Шугар Бет, возможно, ее поощряла. Не знаю, как все случилось. Джиджи не желает говорить об этом.

Колин мысленно проклял Шугар Бет. Почему она из кожи вон лезет, чтобы доставить людям кучу неприятностей?

– Думаю, вполне естественно, что они хотят побольше узнать друг о друге.

– Невозможно поверить, что она втянула Джиджи во все это.

– Как по-твоему, что Шугар Бет может ей сделать?

– Ты знаешь, на что она способна.

– Но ей уже далеко не восемнадцать.

– Давай реально смотреть на вещи, – рассерженно парировал Райан. – Она успела трижды побывать замужем, не говоря уже о том, что последний брак автоматически ставит ее в ряд золотоискательниц. Теперь она разорена и отчаялась, иначе в субботу послала бы всех к чертям и вылетела бы из комнаты. Назови меня перестраховщиком, но я не желаю видеть подобную женщину рядом со своей дочерью.

Колин терпеть не мог вмешиваться в чужие скандалы, но понятия не имел, как устраниться от выяснения отношений.

– В том, что касается Шугар Бет, все далеко не так просто, как кажется.

– Ты защищаешь ее?

– Всего лишь стараюсь быть объективным.

Просто слушать смешно. Еще до вчерашнего дня он напрочь лишился объективности именно в том, что касалось Шугар Бет.

Райан зловеще прищурился:

– Ты просто втрескался в нее, верно?

– Ни в кого я не втрескался.

– Тогда уволь ее.

– Уже уволил.

– Уже? – удивился Райан, но тут же облегченно вздохнул. – Первые хорошие новости за эти два дня. Прости, приятель, я тебя недооценил. Не знаешь, она уже уехала из города?

– Что до этого…

– Мне следовало больше доверять тебе… но… я немного взвинчен. – Он угрюмо уставился в кружку. – Видишь ли… дело в том, что Уинни ушла из дому.

– Что?!

– Ушла. Перебралась в квартиру над магазином.

Колин лишился дара речи. Райан и Уинни были лучшей парой из всех его знакомых. Если они не смогли сохранить брак, значит, никто не может.

– Уверен, это временно. Вы с Уинни идеально друг другу подходите.

– Очевидно, нет. Уинни словно взбесилась. Знаешь, какой рассудительной она всегда была. Но теперь… Убеждена, что я все еще зациклен на Шугар Бет. После стольких лет! Толкует насчет того, будто не знает, кто она есть на самом деле… ну, вся эта муть, что проповедует Опра. Такое ощущение, словно я больше не знаю свою жену.

Колин вспомнил, как Райан то и дело поглядывал на Шугар Бет в субботу вечером. Позволив ей остаться в Паррише, Колин бездумно ранил двух людей, чей дружбой он больше всего дорожил.

– Я пытался урезонить Уинни, но она ничего не желала слышать. Даже не поговорила с Джиджи, перед тем как уехать. Предоставила решать эту небольшую проблему мне.

– А как Джиджи это восприняла? – с готовностью спросил Колин, вовсе не желавший ничего знать.

– О, прекрасно. Я сказал, что у матери сильный стресс, потому что в магазине слишком много работы, так что придется ей несколько дней провести там, чтобы без помех разгрести дела. Джиджи поверила, но она девочка неглупая, и не пройдет и недели, как она сообразит, что происходит на самом деле.

– Уверен, что Уинни к этому времени придет в чувство?

– Это случится гораздо быстрее, если Шугар Бет уберется из города. Всегда считал, что давить на людей неприлично, но если узнаю, что кто-то еще нанял ее…

– Привет, Райан!

В комнату впорхнула Шугар Бет, в руках у нее была бутылка с жидкостью для прочистки канализации. Колину хотелось удушить ее. Она не могла остаться наверху, подождать ухода Райана! О нет! В ее взбалмошных мозгах благоразумие было синонимом трусости, и, кроме того, разве можно провести день спокойно, хоть кого-нибудь не оскорбив и не обидев?

– Теперь душ работает идеально, – сообщила она. – Добавь к моему жалованью шестьдесят баксов, которые наверняка запросил бы сантехник.

Райан с такой силой стукнул кружкой об стол, что кофе выплеснулся через край.

– Ты сказал, что уволил ее.

– Уволил. К сожалению, у Шугар Бет проблемы со слухом.

– Это мешает моему своекорыстному образу жизни, – хмыкнула Шугар Бет, направляясь к раковине, куда тоже налила едкой жидкости.

Колин с трудом оторвал взгляд от ее попки, обтянутой узенькими темно-фиолетовыми штанишками.

– Именно такого рода реплики вызывают в людях ненависть к тебе. Впрочем, ты и сама это знаешь.

– Ты так думаешь?

Но он отказывался играть в ее игры.

– Райан пришел сказать, что Уинни ушла из дому. Из-за тебя.

Шугар Бет выпрямилась и улыбнулась:

– Да неужели? Считай, что я не даром прожила день.

– Это низко даже для тебя, – процедил Райан сквозь зубы. Однако на Колина ее остроты не действовали. Она просто хочет скрыть смятение, вот и все.

– Шугар Бет вовсе не это имела в виду. Она намеренно злит тебя.

– Почему же, именно это, – покачала головой Шугар Бет. – Вспомни, как вы с Уинни вчера доводили меня из-за Джиджи!

– Ты полезла не в свое дело! – воскликнул Райан.

– По моему скромному мнению, вы должны быть с ней помягче.

Колин поспешил вмешаться, прежде чем дело дойдет до драки:

– Вряд ли Райана интересует твое мнение по поводу воспитания дочери.

– Его проблемы. Я знаю в тысячу раз больше об упрямых девчонках, чем все папаши, вместе взятые.

Колин попытался усмирить ее взглядом.

– Ты снова его дразнишь.

Райан уставился сначала на него, потом на Шугар Бет.

– Что это с вами?

– Ничего.

На беду, они ответили разом, что автоматически внесло их в разряд лжецов. Первой опомнилась Шугар Бет и постаралась разрядить ситуацию на свой лад:

– Расслабься, Райан. Колин из кожи лез, чтобы избавиться от меня, но я шантажирую его кое-какими малоприглядными фактами, которые выкопала в его прошлом. Кое-что, касающееся ритуальных убийств мелких животных, так что если мое тело найдут в канаве, посоветуй полиции начать допросы с него. К тому же можешь предупредить соседей, чтобы следили за своими кошками.

Поразительно. Иногда ее нахальство изумляло даже его. Райан, однако, потерял чувство юмора.

– Тебе по-прежнему плевать, сколько людей пострадает, главное – добиться своего!

Шугар Бет любила жалить, но истинной стервой не была и не слишком стремилась причинить окружающим настоящую боль, поэтому ее глаза мгновенно похолодели.

– Терпеть не могу сообщать плохие новости, – ответила она тихо, почти мягко, – но в твоем браке уже кое-что было неладно, иначе мое появление не выгнало бы твою жену из дому.

– Ты ничего не знаешь о моем браке.

– Зато знаю, что Уинни ушла, – сочувственно кивнула Шугар Бет. – И ты вообразил, что вернуть ее можно, только если я уберусь отсюда. Но сомневаюсь, что все это так легко. А теперь прошу извинить, у меня дела.

И ровно через минуту она исчезла.

К тому времени как Колин отделался от Райана, дом словно душил его. Почему человек, столь высоко ценивший уединение, позволил этой истории зайти так далеко? Все написанное утром придется отправить в корзину. Поэтому он схватил куртку и зашагал к задней двери.

Он слишком долго думал об этом. Пора действовать.

Все собравшиеся сейчас в школьной столовой исподтишка следили за ней. Или это так казалось?

Сжимая потными руками пластиковый поднос, она лихорадочно оглядывалась в поисках хоть кого-нибудь, с кем можно было сесть. Не желая проводить перемену в библиотеке, она сказала себе, что сегодня испытает свою силу, не важно, как бы страшно это ни оказалось и как бы сильно родители ни ненавидели ее. Однако теперь она решила, что слишком молода для испытания сил. Стоило бы подождать до девятого класса. Или даже десятого.

До этой минуты она была почти рада, что вернулась в школу. Никто особенно не высказывался по поводу ее исключения, а Джек Хиггинс даже заявил, что она выглядит клево. Правда, у него физиономия покрыта прыщами и рост едва четыре фута, но все же…

Вчера перед сном она выкрасила ногти черным лаком и позаимствовала из гардероба матери черную майку, которую та никогда не носила, считая чересчур тесной. Утром она натянула старые черные джинсы, слишком узкие и короткие, но с черными носками вряд ли кто-то что-то заметит. Потом отыскала ожерелье-ошейник, которое собрала в седьмом классе из коричневых бусин. Результат, конечно, получился не лучшим: неплохо бы иметь классный пояс с серебряными заклепками или черную юбку с черно-белыми колготками, но все же это сразу придало ей сил и уверенности.

Уинифред провела ночь в магазине, чтобы с утра пораньше взяться за инвентаризацию, а па был в дерьмовом настроении, и Джиджи пришлось наводить красоту в школьном туалете. Она густо обвела тушью веки, отчего ее светлые глаза казались пугающе таинственными, что было круто. Родители и без того злы на нее, хуже уже не будет, поэтому сегодня она намеревалась выстричь волосы клоками и, может, выкрасить красным несколько прядей, если отыщется красный маркер. Какое счастье – избавиться от старых мешковатых одежек!

Какой-то семиклассник наткнулся на нее, и буррито с фасолью едва не соскользнул с подноса. Нельзя стоять на одном месте как столб.

Челси устроилась за их обычным столом, яростно сверля ее глазами. Рядом сидела Вики Ленсон, о которой было известно, что она не гнушается оральным сексом! И все ради того, чтобы мальчишки за ней бегали.

При мысли об оральном сексе Джиджи затошнило. Она никогда, никогда не опустится до такого, даже если выйдет замуж!

Келли Уиллман и все девочки, с которыми раньше водилась Джиджи, разместились у двери. Правда, там оставалось одно свободное место, но Джиджи не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы его занять. Представив, как будет обедать одна, Джиджи даже вспотела. Только полные неудачники никому не нужны.

Кто-то за столом Гвен Лу весело рассмеялся. Там собрались все зануды и уродины: Гвен и Дженни Берри, Сачи Пател и Джиллиан Грейнджер. Что хуже: сидеть одной или в компании уродин? Хотя если честно, надо признать, что Гвен Лу и Джиллиан Грейнджер были самыми умными и интересными в восьмом классе девочками. Но если она сядет за их стол сегодня, то завтра не сможет повернуться к ним спиной, иначе будет такой же подлой, как Келли.

Ее охватила настоящая паника. Она не хотела, чтобы ее посчитали занудой и уродиной, но и не могла дальше стоять на одном месте. И поэтому зашагала, сама не зная куда, пока вдруг не оказалась у стола Гвен. Язык прилипал к нёбу.

– Можно мне сесть с вами?

– О’кей.

Гвен немного подвинула поднос, чтобы дать ей место, но при этом не обратила на Джиджи особенного внимания. Та села и развернула буррито. Гвен и Сачи обсуждали работы по экологии. Наконец Гвен спросила, о чем собирается писать Джиджи.

– Что-нибудь насчет глобального потепления и почему все должны быть вегетарианцами, – пробормотала Джиджи, разрывая пакет с чипсами. – Нельзя убивать несчастных коров.

– Джиллиан подумывает стать вегетарианкой, – сообщила Гвен чуть громче, чем следовало. – Но я обожаю мясо. Никогда бы на такое не решилась.

– Думаю, это клево, – вмешалась Дженни. – Я люблю животных. Но когда поговорила об этом с ма, та сказала, что мне нужен протеин.

Последнее замечание привело к большой и крайне занимательной дискуссии на тему родительских запретов. Все сошлись на том, что родители никогда не позволяют детям сделать что-то действительно выдающееся. Потом Джиджи сказала, что, по ее мнению, все должны чем-то жертвовать ради этой планеты, и, похоже, Гвен задумалась над ее словами, потому что не доела свой хот-дог.

Поразительно, до чего же хорошо она провела время: никто и словом не обмолвился об исключении. Даже немного обидно было, когда прозвенел звонок. Выбросив мусор, девочки заторопились на уроки. У Гвен и Джиллиан была физкультура, а у Джиджи – английский, поэтому она пошла в раздевалку за тетрадью. И как раз закрывала шкафчик, когда увидела идущих навстречу Келли и Хизер Берк. Джиджи уже хотела, как обычно, опустить голову, притворяясь, что не замечает их, но неожиданно передумала и вместо этого сама пошла к ним.

Келли так удивилась, что перестала жевать жвачку, а щеки Хизер, кажется, заполыхали, как будто от страха, что сейчас случится что-то неприятное. Джиджи крепче прижала к груди книжки и быстро, чтобы не успеть струсить, сказала:

– Келли, я хочу, чтобы ты знала, как сильно оскорбила мои чувства, когда за моей спиной говорила все эти гадости. Насчет того, что я богатая сучка. Думаю, если люди действительно дружат и между ними возникли какие-то проблемы, следует быть честными друг с другом, поэтому, наверное, мы не были такими хорошими подругами, как я считала. А если я задирала нос, мне очень жаль, и, если можешь, прости меня. Больше этого не повторится.

Келли вроде как сгорбилась, словно только и умела, что за глаза распускать сплетни, а прямо сказать боялась. Джиджи вроде как пожалела ее, потому что Келли не понимала, как необходима человеку сила.

– Я не виновата, – пробормотала наконец Келли плаксиво, как маленькая, – просто никто тебя не любил.

Джиджи почувствовала, что снова накаляется, но вовремя вспомнила, что, если выйдет из себя, потеряет силу.

– Я была глупенькой и незрелой, – пояснила она, чем потрясла Келли, не привыкшую к подобной искренности. И тут впервые вмешалась Хизер.

– Думаю, мы тоже тогда были глупыми и незрелыми, – кивнула она.

Келли молча уставилась в пол, и Джиджи ушла. Она не знала, смогут ли они снова стать подругами и хочет ли этого, но когда начался урок, отвечала без единой ошибки.

Шугар Бет не верила собственным ушам.

– Работа? Ты предлагаешь мне работу?

– Я в отчаянном положении. А ты по крайней мере хотя бы книги читаешь, – пояснила Джуэл, кладя стопку книг на прилавок у кассы. – Мередит уволилась без предупреждения. Один звонок от прежней любовницы, и она уже на пути в Джексон.

Уже на вечеринке у Колина было ясно, что Мередит больше чем служащая, и небрежный тон не одурачил Шугар Бет.

– Мне очень жаль. Не насчет работы – тут счастливее меня нет на свете. Но разбитое сердце – это не шутки.

Джуэл пожала узкими изящными плечиками:

– Ничего, переживу. Мы друг другу не подходили, и обе это знали. Но были одиноки, и, скажем прямо, для тех девушек, кто любит девушек, выбор в Паррише крайне ограничен.

Как ни неприятно было Шугар Бет, но она должна была это сказать:

– Надеюсь, ты понимаешь, что мое появление может повредить твоему бизнесу?

Джуэл улыбнулась впервые с тех пор, как Шугар Бет вошла в магазин.

– Смеешься? После того, чему я была свидетелем в субботу вечером, покупатели будут в очередь выстраиваться, только чтобы войти и поиздеваться над тобой.

К сожалению, она, возможно, была права. И все же Шугар Бет приняла предложение.

По пути к Мокингберд-лейн она твердила себе, что так будет куда проще. Ей вредно так долго находиться рядом с Колином.

Она включила радио и стала подпевать Люсинде Уильямс, исполнявшей балладу покинутой женщины, но и это не помогло отрешиться от мыслей. Нечего излишне драматизировать ситуацию, стоит подумать о будущем. Вчерашний вечер был не чем иным, как десертом, лакомством, которого она была лишена так долго. Поэтому желание накапливалось, пока не взорвалось. Но теперь она наелась досыта и еще долго не захочет сладенького.

Она прибавила громкость. Вместо того чтобы мечтать о десертах, следует поразмыслить, как попасть на чердак. Джуэл просила ее выйти послезавтра, значит, нужно прямо сейчас приступать к делу.

В животе сразу стало неуютно, но что с того?

Вернувшись, она нашла дверь кабинета Колина закрытой, но не услышала щелканья клавиатуры. Постепенно до нее доходило, что жизнь писателей была бы куда более шикарной, если бы им не приходилось время от времени писать.

Кружка Райана так и стояла в раковине. Шугар Бет тяжело вздохнула, вспомнив его искаженное болью лицо, и не задумываясь, справедливо ли это, обвинила во всем Уинни. Какой же нужно быть ничтожной трусихой, чтобы бросить мужа при одном виде его прежней подружки!

Какое-то движение во дворе отвлекло ее. Подойдя к окну солярия, она увидела рабочего, что-то копавшего в дальнем конце. Насколько она знала, они никого не вызывали…

Шугар Бет тихо ахнула и, распахнув глаза, бросилась к дверям. Метнулась через двор и остановилась рядом с ним. Положив ладонь на ручку лопаты, он взирал на нее с обычным высокомерием. Она подняла руку:

– Ради Господа Бога, не говори ничего, пока мое сердце снова не забьется.

– Может, тебе стоит пониже опустить голову и дышать глубже?

– Я всего лишь шутила, утверждая, что у тебя проблемы с наркотиками. Вообрази я хоть на минуту…

– Дашь мне знать, когда закончишь кошачий концерт, договорились?

На нем были заношенные до дыр «ливайсы», протертые на коленях и с прорехой на заднице, похожая на половую тряпку серая футболка, старые рукавицы и нечищеные, исцарапанные сапоги со шнурками в узлах. Настоящий, неподдельный мазок грязи тянулся по всей длине шикарного шнобеля. Он никогда еще не выглядел неотразимее. Поэтому она мрачно нахмурилась.

– У тебя не волосы, а воронье гнездо.

– Думаю, одна поездка к стилисту все исправит, – отмахнулся он, вновь вонзая лопату в землю.

– Я не шучу, Колин. Если бы приверженцы Армани увидели тебя в таком виде, ты в два счета попал бы в черный список.

– Ужас, ужас.

Ей хотелось затащить его в тень пекановых деревьев, прижаться покрепче и заниматься любовью до умопомрачения. Кто там рассуждал о том, что одного десерта хватает надолго?

Темные пятна пота выступили на футболке. Руки бугрились мускулами. Он все вонзал лопату в землю, кидая куски торфа в тачку. Копает канаву? Или неглубокую могилу?

Он знал, что она сгорает от любопытства, но продолжал работать, пока наконец не снизошел до объяснений:

– Я решил сложить каменную ограду. Невысокую. Только для того, чтобы определить границы владения. Тем более что на улице потеплело, так что можно и начать.

– Это имеет что-то общее с постоянно выключенным компьютером?

– Я давно это задумал, – оборонялся он и показал на запад, где земля шла круто вниз к небольшому оврагу. – Хочу сделать здесь искусственные террасы, чтобы не портить пейзаж. А потому окружу все поместье стеной.

– Тут работы на месяцы.

– А мне не к спеху.

Хотя с фасада дом окружал прекрасно благоустроенный участок, никто никогда не обращал особого внимания на задний двор.

Колин снова поддел лопатой большой кусок торфа. Было что-то необыкновенно привлекательное в мужчине с лопатой, и пот на его шее казался ей шоколадным соусом. Просто несправедливо. Мозги и физическая сила – разные категории и должны оставаться таковыми, а не подаваться в одной соблазнительной упаковке. Нужно взять себя в руки, прежде чем она начнет охотиться за ним с ложкой. Но откуда начать?

– Мне нужно забраться на чердак. Когда я была в твоей спальне, слышала, как там кто-то скребется.

– А вот я ничего не слышал.

– Ты же не был наверху!

Колин выпрямился и внимательно всмотрелся в нее.

– Ты пыталась пробраться на чердак с той минуты, как начала работать на меня.

– Я домоправительница. Это часть моей работы.

– Не такая уж ты хорошая домоправительница.

Пора отступать.

– Прекрасно. Если хочешь, чтобы белки свили гнездо над твоей головой, мне плевать.

Она откинула волосы назад и отвернулась. К сожалению, не слишком проворно, потому что он отбросил лопату и загородил ей дорогу.

– Новая книга отвлекла меня больше, чем следовало, иначе я бы сообразил быстрее. Ты вообразила, что картина на чердаке.

Сердце Шугар Бет куда-то покатилось.

– Все эти истории, которые ты насочиняла… то белки, то посуда. Не терпелось попасть на чердак и поискать картину там.

Она пыталась найти выход, но он успел заткнуть каждую щелку, поэтому пришлось гордо задрать нос.

– Называй как хочешь.

– Почему ты просто не пришла и не спросила?

Как бы повежливее объяснить, что она недостаточно доверяет ему? А вдруг он не отдаст картину? Впрочем, Колин – человек умный. Пусть сам догадается.

Только он не догадался.

Колин задумчиво свел брови, наклонил голову и вопросительно уставился на нее. И Шугар Бет вдруг осенило, что она совершила огромный просчет. Теперь нужно спасать ситуацию.

– Мне казалось, что ты можешь… в конце концов, это твой дом, и… – промямлила она, но, не докончив, нервно облизнула губы.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем до него стало доходить, и на грязном, но все же аристократическом лице проступило искреннее негодование.

– Ты посчитала, что я отберу у тебя картину?!

Ее рассуждения были вполне логичны, неужели он не понимает?

– Ты – владелец дома. А у меня не хватит денег на адвоката, который смог бы защитить мои права.

– Ты подумала, что я заберу картину.

Уже не вопрос. Холодное, резкое обвинение.

– Мы были врагами, – оправдывалась она.

Но оскорбленный Колин ничего не желал воспринимать. Он молча нагнулся и схватил лопату.

– Прости, – прошептала она, когда он яростно принялся копать. – Мне очень жаль. Правда. Я жестоко ошиблась.

– Разговор окончен.

– Я не хотела. Честное слово. Брось, Колин. Не обижайся. Мне действительно необходима твоя помощь. Покажи, как забраться на чердак.

Очередной ком торфа полетел в тачку.

– А что, если картина там? Не боишься, что я ее украду? – бросил он уже спокойнее.

Похоже, бешенство улеглось. Осталось одно раздражение. А с этим она как-нибудь справится.

– Вот видишь, как плохо иметь столько недостатков? Впрочем, не у меня одной их целая куча.

Это откололо кусочек ледяного панциря с поруганного британского достоинства.

– У тебя не так много недостатков. Просто ты идиотка.

Последнее было произнесено с американским выговором, чтобы до нее получше дошло.

– Означает ли это, что ты покажешь мне чердак?

– Там пусто. Уинни все вывезла еще до того, как я переехал. Должно быть, отдала кое-что на хранение, но точно я не уверен.

– Может, ты просто не знаешь, где искать. Например… там есть потайной шкаф.

Она видела, что он еще не совсем смягчился, но все же уловила некоторый намек на любопытство и немедленно выпятила губу в прелестной кокетливой гримасе. И хотя Колин видел ее насквозь, так ничего и не сказал. Она затаила дыхание.

– Ладно, – пробурчал он наконец. – Сейчас умоюсь, и пойдем наверх. Но не говори, что я тебя не предупреждал.

Она хотела попросить его не умываться. Объяснить, что такой – грязный и потный – он вполне ее устраивал. Но она придержала язык.

Полчаса спустя замурзанный землекоп сменил свои джинсы на «Дольче и Габбана» и повел ее в кабинет наверху.

– При ремонте дверь на чердак перенесли. Но я не хотел портить стены в коридоре, так что архитектору пришлось поломать голову, – пояснил он, подводя ее к книжным шкафам. Она уже заметила, что центральный блок выдавался больше, чем остальные, но предполагала, что это сделано из-за встроенной вентиляции. Однако стоило Колину нажать на край полки, как весь блок выдвинулся еще на несколько дюймов, а потом отошел в сторону. Позади открылась узкая лестница на чердак.

– Я бы никогда не нашла сама.

– Готовься к разочарованию.

Она остановилась на верхней площадке. Чердак в самом деле был пуст. Раньше тут было полно пыльных семейных реликвий, но теперь шаги Колина эхом отдавались от голого деревянного пола и обшитых досками, выкрашенных в давно уже выцветшую зеленую краску стен. Все следы, оставленные тремя поколениями Кэри, были начисто стерты. Коробки с рождественскими украшениями, дорожный сундук бабушки, дедушкины клюшки для гольфа, уродливый сервиз, подаренный Дидди на свадьбу, и пластиковые мешки на молниях с ее же старыми вечерними платьями… все исчезло. Из стены торчал гвоздь, на котором уже не висела байдарка Гриффина, а корзинки с драгоценной коллекцией плюшевых мишек, принадлежавших когда-то Шугар Бет, нигде не было видно. Все пропало. Уинни Дэвис надежно избавилась от истории семьи Кэри.

В столбах солнечного света, пробивавшегося сквозь маленькие окна, плясали пылинки. Доски скрипели под ногами Колина. Он пробрался в самую середину, где стоял когда-то пластиковый ящик, набитый ее костюмами для танцев.

– Ничего.

Он стоял к ней спиной и не видел ее лица.

– Однако, – выдавила она наконец, каким-то образом ухитрившись взять себя в руки, – и старый дом хранит кое-какие секреты.

На потолке было прорезано несколько слуховых окон и отверстий для дымоходов. Она направилась в угол, слева от главного дымохода, где когда-то вместе с Линн выстроила палатку из двух сломанных стульев и старого походного одеяла.

Дидди давно показала ей, как открывается шкаф, но постаралась, чтобы у дочери не было соблазна делать это в одиночку.

– Видишь, солнышко, здесь ничего нет, кроме огромных жуков и волосатых пауков.

Шугар Бет встала на колени и пошарила у основания деревянной панели.

– Мой дед всю жизнь прожил в тоскливом ожидании повторного объявления «сухого закона». По его словам, сознание того, что этот шкаф никуда не денется, позволяло ему спокойно спать по ночам.

Она нашла скрытую задвижку и с силой нажала.

– Вторая наверху, у самого карниза.

Дорогая ткань брюк Колина задела ее плечо.

– Есть. Сейчас открою.

Панель покоробилась с годами, и пришлось потрудиться, чтобы отодвинуть ее в сторону. На помощь пришел Колин.

Шкаф оказался чересчур маленьким, чтобы вместить монументальный холст Эша, это она хорошо понимала, но он мог оставить Таллуле картину поменьше или скатать в рулон большую. Она мечтала об этом моменте все последние недели, но теперь, когда он настал, боялась посмотреть.

– Ты сам.

Он заглянул внутрь.

– Похоже, здесь пусто, но так сразу не скажешь.

Он согнулся и влез в шкаф с головой.

– Что-то есть.

Во рту у нее пересохло, а ладони повлажнели.

Колин вытащил пыльную бутылку и торжественно поднял в воздух.

– Господи Боже, да это виски Макаллена пятидесятилетней выдержки!

Шугар Бет сразу поникла.

– Оно твое. Посмотри, что там еще.

– Э, поосторожнее! – воскликнул он, когда она выхватила у него бутылку и почти швырнула на пол. – Там определенно что-то есть. И притом не виски.

Хорошенько пошарив внутри, он вытащил толстую трубку фута в три длиной, обернутую грубой коричневой бумагой и перетянутую шпагатом. Шугар Бет тихо вскрикнула. Но Колин выпрямился и покачал головой:

– Непохоже…

– О Господи!

Она потянула к себе рулон и метнулась к окну.

– Шугар Бет, он слишком легкий…

– Я знала, что это здесь! Знала!

Шпагат легко разорвался, и ломкая оберточная бумага, хрустнув под нетерпеливыми пальцами, полетела на пол. Но внутри оказался только пухлый бумажный сверток. Никакого холста. Бумага.

Шугар Бет устало привалилась к подоконнику.

– Дай я взгляну, – тихо попросил он.

– Это не картина.

Он стиснул ее плечо, прежде чем развернуть рулон. А когда заговорил снова, в голосе звучало еще больше благоговения, чем при виде виски.

– Это первоначальный проект оконной фабрики. Самый первый вариант. Сделан в двадцатых годах. Вот так находка!

Для него – возможно. Но для нее…

Она подбежала к шкафу, согнулась в три погибели и сунула руку внутрь. Картина должна быть там! Больше искать негде.

Пальцы касались холодных досок пола и стен.

Ничего, кроме паутины.

Шугар Бет устало присела на корточки и отодвинула чертежи. Бумага зашуршала. Он встал на колени рядом с ней и, сочувственно обняв за плечи, заправил за ухо светлый локон и провел пальцем по щеке.

– Шугар Бет, тебе не нужна картина. Ты вполне можешь заработать себе на жизнь. Может, не на такую роскошную, но…

– Я должна ее найти.

– Ладно, – вздохнул он, – тогда мы вместе все обыщем. Может, я смогу увидеть то, что просмотрела ты.

– Может быть.

Она так хотела прижаться к нему, что поспешно отодвинулась.

– Мне пора за работу.

– Сегодня можешь отдыхать.

Опять это невыносимое участие.

Шугар Бет поспешно вскочила:

– У меня слишком много дел. И я не нуждаюсь в утешениях.

Он всего лишь пытался помочь ей, а она наорала на него, но снова извиняться не было сил, поэтому, спускаясь вниз, чувствовала себя последней негодяйкой.

Остаток дня он провел в своем кабинете. Проходя мимо двери, она слышала приглушенное клацанье клавиатуры. К вечеру она вытащила из морозилки одну из запеканок с таинственным содержимым, сунула в микроволновку, включила таймер и оставила ему записку, что придет утром. И поскольку понимала, что просто не выдержит, если час спустя он появится в каретном сарае, приписала:

«У меня колики, поэтому я решила серьезно полечиться. Не беспокоить!»

За весь день она так и не нашла в себе мужества признаться, что увольняется, потому что нашла работу у Джуэл. Не поблагодарила его за доброту. Не сказала того, что должна была…

Снова начало моросить, и Гордон вырвался вперед. Она впустила его в дом, но сама не вошла, а направилась в студию. Открыв дверь и ступив внутрь, она пыталась убедить себя, что все случившееся сегодня не означает конца поисков. Колин пообещал помочь. Может, свежий глаз заметит то, что пропустила она.

Она зажгла верхний свет и оглядела мастерскую: заляпанную краской лестницу, древние банки и кисти. Даже сквозь грязный пластик, которым была затянута утварь, можно было различить густые мазки багряного, застывшие лужицы изумрудно-зеленого, широкие полосы пронзительно-желтого. На большой тряпке, закрывавшей пол, валялись клочки бумаги, окурки, крышка от банки с краской и другой сор, так же неразличимый и вросший в пол, как насекомые, завязшие когда-то в ставшей янтарем смоле.

Повсюду была краска. А вот картины нигде не было. И человек, живший во Френчменз-Брайд, никак не хотел покидать ее мысли.

Она стиснула виски ладонями, пытаясь не дать волю отчаянию.