Глава восьмая,
в которой Питер терпит поражение от водопроводной трубы
— Ох, мэм, Ваше Величество! — запыхаясь, выпалила горничная. — Мне пришлось впустить их. Малыш так громко плакал!
Её слова потонули в неловком молчании, повисшем в гостиной. Все повскакивали со своих мест, кое-кто даже выронил чашку. Сим медленно наклонился за чашкой, а король, улучив момент, ловко обогнул его и подхватил тарелку с оладьями. Миссис Пендрагон стояла, держа на руках маленького Моргана, и не сводила сердитого взгляда с белокурого мальчика, а каплеобразное существо маячило на уровне её лица.
— Я не виноват, Софи! — повторяло оно взволнованным голосом, в котором слышалось потрескивание. — Клянусь, я не виноват! Морган всё звал тебя и плакал, и мы никак не могли успокоить его.
Принцесса Хильда величественно поднялась с дивана.
— Можешь идти, — обратилась она к горничной, — тут больше никто не плачет. Софи, дорогая, а я-то думала, ты наняла няньку.
— Нет, не наняла. Надеялась, что скоро вернусь, — произнесла миссис Пендрагон, не сводя глаз с мальчика в голубом костюме. — Вообрази себе, волшебник и огненный демон не смогли управиться с одним единственным малышом.
— Мужчины! — воскликнула принцесса Хильда. — Ни с чем сами не могут справиться. Не беспокойся, дорогая, раз уж Морган и другой мальчик оказались здесь, то они — желанные гости в нашем дворце.
Принцесса повернулась к бесцветному джентльмену и требовательно спросила:
— Как обращаются с огненными демонами?
Джентльмен лишь стушевался в ответ.
— Мне потребуется хорошее толстое полено, — протрещал демон. — Я как раз приметил вон то, в камине. Толстое полено — всё, что мне нужно. Кстати, мэм, меня зовут Кальцифер.
Его ответ, похоже, успокоил принцессу Хильду и бесцветного джентльмена.
— Конечно же, — кивнула принцесса. — Насколько помню, мы встречались в Ингарии два года назад.
— А кто же тот другой паренёк? — спросил король добродушно.
— Фофи — моя тётушка, — сладким голоском прошепелявил мальчик, доверчиво глядя на короля своими широкими голубыми глазами.
Миссис Пендрагон снова метнула гневный взгляд.
— Всё понятно, — улыбнулся король. — А как же тебя зовут, малыш?
— Блик, — прошептал мальчик, застенчиво потупляя взор.
— Угощайся оладьей, Блик, — ласково произнёс король, протягивая тарелку.
— Фпафибо большое, — от всего сердца поблагодарил малыш, взяв масляную оладью.
— И мне-мне-мне! — раздался требовательный вопль Моргана, чья пухленькая ручка изо всех сил тянулась к тарелке. Крик утих, лишь когда в его руках оказалась заветная оладья. Миссис Пендрагон усадила сына на диван, а Сим подал им салфетку, которую малыш заляпал в мгновение ока. Морган попутно перепачкал в масле и Сима, и принцессу Хильду, и фрейлину, и канцлера.
— Овадушки, — довольно приговаривал он, болтая ногами на диване, — хавошие овадушки.
Пока все возились с Морганом, Чармейн с беспокойством заметила, как миссис Пендрагон схватила Блика за руку, когда он проходил мимо, и утащила за диван. До девочки донёсся настойчивый и раздражённый голос миссис Пендрагон:
— Хаул, ты в своём уме? Какого чёрта ты притащился сюда?
Её голос звучал так резко и зловеще, что Бродяжка в страхе съёжилась у Чармейн на коленях.
— Они не приглафили меня, — отвечал сладкий голосок Блика. — Ужафно глупо ф их фтороны. Тебе не по плечу подобные дела, флишком фложно, Фофи. Я нужен тебе.
— Нет, совершенно не нужен! — отрезала Софии. — И тебе обязательно шепелявить?
— Обяфательно, — откликнулся Блик.
— Боже! — выпалила Софии. — Хаул, это совсем не смешно. Ты привёл сюда Моргана…
— Говорю тебе, — перебил её Блик, — Морган ни на фекунду не затихал ф тех пор, как ты уехала. Фпрофи Кальцифера, если мне не веришь!
— Он такой же проходимец, как и ты! — взвилась Софи. — Не верю вам обоим. Бьюсь об заклад, вы даже не пытались успокоить его. Ведь так? Вам просто нужен был повод увязаться за мной и разыграть весь этот… этот балаган перед несчастной принцессой Хильдой!
— Мы нужны ей, Фофи, — решительно отрезал Блик.
Чармейн слушала их разговор, затаив дыхание. К несчастью, Морган начал нетерпеливо озираться по сторонам в поисках своей мамы, и его взгляд наткнулся на Бродяжку, дрожащую у девочки на коленях.
— Собачка! — завопил он восторженно и, соскользнув с дивана, бросился к Бродяжке, протягивая к ней свои масляные ручки. Заметив бегущего со всех ног малыша, собака вскочила на спинку дивана и принялась отчаянно тявкать: создалось впечатление, будто кто-то зашёлся в припадке кашля. Чармейн схватила Бродяжку и отнесла её подальше от Моргана. Мимоходом сквозь окружающий шум она услышала обрывок прежней задиванной беседы, всего несколько слов миссис Пендрагон о том, что Блик (или же его звали Хаул?) останется без ужина, и возмущённую фразу Блика «Только попробуй!».
Когда Бродяжка угомонилась, девочка снова услышала мелодичный голос Блика:
— Как я тебе? Плавда фимпотифный?
Послышался глухой удар, словно миссис Пендрагон забыла о хороших манерах и со всей силы топнула ногой.
— До тошноты! — сердито выпалила она.
Чармейн всё ещё продолжала уворачиваться и спасать Бродяжку от настырного Моргана, как вдруг у камина раздался спасительный голос принцессы Хильды:
— С малышами не соскучишься — жизнь вокруг них так и кипит. Сим, а ну-ка побыстрей угости Моргана оладьей!
Малыш замер на долю секунды, а затем бросился к старому лакею и обещанному угощению. Чармейн вздохнула было с облегчением, как вдруг ощутила жар у щеки. Она повернулась и столкнулась взглядом с огненным демоном, парящим над её плечом.
— Кто ты? — прямо спросил демон.
Сердце девочки дрогнуло. Бродяжка же к появлению огненного демона отнеслась совершенно спокойно. «Если бы намедни не столкнулась с лаббоком, — думала Чармейн, — то сейчас бы, наверно, до смерти испугалась этого Кальцифера».
— Я… ну… я всего лишь временно помогаю в королевской библиотеке, — проговорила она.
— Тогда чуть позже мы побеседуем с тобой, — проскрежетал демон. — От тебя так и разит магией, ты в курсе? От тебя и твоей собаки.
— Она не моя собака, а собака одного волшебника, — поправила Чармейн.
— Волшебника Норланда, который и заварил всю кашу? — спросил демон.
— Не думаю, что двоюродный дедушка Уильям заварил какую-то кашу, — сдержанно ответила девочка. — Он прелестный человек.
— Тем не менее, он, кажется, он попал в передрягу, — заметил Кальцифер. — Не нужно быть негодяем, чтобы раздуть шумиху. Посмотри на Моргана.
Демон исчез.
«Как стрекоза над прудом, — подумала Чармейн. — Исчезает с одного места и тут же появляется в другом.»
К девочке подошёл король, бодро вытирающий руки об огромную салфетку.
— Пожалуй, пора вернуться к работе, моя дорогая. Нужно успеть всё до вечера.
— Конечно, Ваше Величество, — кивнула Чармейн и последовала за ним к выходу.
Уже у двери девочка увидела, как белокурый Блик, сбежавший от миссис Пендрагон, дёргает за рукав фрейлину.
— Фкажите, — чарующим голоском лепетал он, — а у ваф есть какие-нибудь игрушки?
— Ох, малыш, — безжизненно ответила фрейлина, — я уже давно не играю в игрушки.
Морган услышал про игрушки и тут же принялся кричать, размахивая руками с масляными оладьями:
— Иглушки! Иглушки, иглушки, иглушки!
Перед малышом возникла коробка, раздался хлопок — и наружу выпрыгнул чёртик на пружинке. Тут же рядом приземлился большой кукольный домик, на который сверху посыпался град плюшевых мишек, а рядом с тележкой объявилась потёртая лошадка-качалка. Морган восторженно заверещал.
— Думаю, нам действительно пора, а дочка сама разберётся с гостями, — произнёс король, выходя вслед за Чармейн и Бродяжкой. Прежде, чем он закрыл за собой дверь, можно было разглядеть, как гостиная всё наполнялась и наполнялась игрушками. Взрослые удивлённо озирались по сторонам, а очаровательный Блик скромно стоял в стороне, потупив взор.
— Я, конечно, знал, что волшебники — самые беспокойные гости, — заметил король по дороге в библиотеку, — но не подозревал, что они с детства такие. Сущее бедствие для матерей, я полагаю.
* * *
Через полчаса Чармейн уже брела к домику двоюродного дедушки Уильяма, тихая и робкая, как златовласый Блик. Бродяжка трусила следом.
— Уф, — вздыхала девочка. — Знаешь, Бродяжка, за последние три дня я пережила больше, чем за всю жизнь.
Чармейн шла по дороге, погружённая в собственные мысли и безразличная ко всему. С одной стороны она радовалась, что король доверил ей чтение счетов и писем; с другой же стороны, ей хотелось работать с книгами. Девочка обожала коротать дни за чтением какого-нибудь увесистого древнего томика в кожаном переплёте с сухими пожелтевшими страницами, и она всю жизнь мечтала именно о такой работе. Но не важно. Скоро она вернётся домой к двоюродному дедушке Уильяму и окунётся в «Жезл с двенадцатью ветвями» или, ещё лучше, в «Воспоминания экзорциста»: подобные книги стоит читать только днём. А может она выберет себе какую-нибудь другую книжку, как знать.
Чармейн настолько погрузилась в мечты о предстоящем вечере в компании интересной книги, что не заметила, как дошла до дома. Под конец пути ей правда пришлось взять Бродяжку на руки, потому что та едва брела и всё время останавливалась, чтобы отдышаться. С собачкой на руках девочка распахнула железные воротца и на садовой дорожке столкнулась с Ролло, хмуро взиравшим на неё своими тёмно-синими глазками.
— Чего тебе? — бросила Чармейн, всерьёз задумавшись, а не забросить ли Ролло в кусты гортензии. Рост кобольда прекрасно подходил для подобной затеи, даже если швырять его одной рукой, а другой держать Бродяжку.
— Цветочки, которые ты раскидала на столе, — недовольно засипел Ролло, — думаешь, я стану их насаживать обратно или что?
— Нет, конечно, не думаю, — ответила девочка. — Я просто сушу их на солнце, а потом заберу в дом.
— Хех! — фыркнул кобольд. — Украшеньица решила сделать? А что тебе скажет волшебник?
— Не твоё дело, — надменно бросила Чармейн и направилась к двери, заставив Ролло отскочить с дороги. Он что-то прокричал ей вслед, но она даже не обратила внимания — наверняка, очередная брань. Девочка вошла в дом и захлопнула за собой дверь.
В гостиной к затхлому духу прибавился отчётливый запах сырости и плесени, словно где-то в углу появилось небольшое болотце. Чармейн опустила Бродяжку на пол и принюхалась. Собака тоже потянула носом воздух. Из-под двери, ведущей на кухню, показались бурые пальцы набегающей воды. Бродяжка осторожно подошла нарастающей луже и понюхала её. Чармейн так же осторожно подошла и потыкала воду пальцем — захлюпало. Из кухни ползло самое настоящее маленькое болотце.
— Ох, что там Питер учинил на этот раз? — воскликнула девочка и распахнула кухонную дверь.
Водная гладь, скрывающая глубину не более пяти сантиметров, покрывала весь кухонный пол. Девочка заметила, что нижняя часть всех шести мешков у раковины напрочь вымокла.
— Силы небесные! — завопила Чармейн, захлопнула дверь, открыла снова и повернула налево.
В коридоре тоже царил потоп. Солнце кидало на водную гладь свои лучи, оставляя на ней блики и рябь. Судя по расходящемся от ванной комнаты дугам, источник наводнения следовало искать именно там. Чармейн свирепо прошлёпала к двери в ванную. «Всё, чего я хотела, — это прийти, сесть поудобней и спокойно почитать книжку, — кипела про себя девочка, — так нет же, прихожу домой, а тут — потоп!»
Промокшая фыркающая Бродяжка с несчастным видом последовала за девочкой. Едва Чармейн добралась до двери, как та неожиданно распахнулась, и в проёме возник Питер, с обеспокоенным видом потирающий свой мокрый лоб. Он был босиком с закатанными до колен штанинами.
— Как здорово, что ты вернулась, — заговорил он, прежде чем девочка успела вставить хоть слово. — Труба прохудилась и дала течь. Я использовал шесть разных заклинаний, чтобы заделать её, но они лишь перемещали трещину в другую часть трубы. Я как раз собирался отключить подачу воды на том заросшем баке, — ну хотя бы попытаться, — но раз ты здесь, полагаю, ты придумаешь что-то получше.
— Какой ещё бак? — переспросила девочка. — А, ты о той штуковине с синей накипью. С чего ты взял, что она как-то поможет? Вода и так уже повсюду!
— А что ещё я мог поделать? — огрызнулся парень. — Вода же откуда-то подаётся, так почему бы не остановить её? Я думаю, где-то должна быть задвижка…
— Ты просто безнадёжен! — бросила в ответ Чармейн. — Дай посмотреть, что там.
Она оттолкнула Питера и, поднимая небольшие волны, прошествовала в ванную комнату.
На трубе между раковиной и ванной зияла продольная течь, через которую весёлым фонтанчиком брызгала вода. Вдоль металлической поверхности трубы виднелись шесть серых пузырей — по-видимому, неудачные заклинания Питера. «Всё он, его вина! — сердилась про себя девочка. — Он нагрел трубы докрасна — и вот, пожалуйста! Чёрт знает что!»
Чармейн подскочила к бреши в трубе и, заложив её обеими ладонями, приказала:
— Остановись!
Вода просочилась сквозь её пальцы и струёй ударила в лицо.
— А ну немедля прекрати!
На этот раз течь переместилась сантиметров на пятнадцать вправо и забрызгала всю рыжую косу и плечо Чармейн. Девочка снова прикрыла дыру.
— Стоп! Прекрати течь! — но брешь лишь снова переместилась в сторону. — Так вот значит ты как.
Чармейн не сдалась и попробовала поймать течь ещё раз, но та опять ускользнула. Девочка погналась за ней, преследуя по всей трубе, пока, в конце концов, не загнала в угол. Брызги фонтана теперь безобидно летели в ванную со стоком. Чармейн прекратила погоню и, зажав брешь одной рукой, думала, что же делать дальше. «Вместо своих бесполезных заклинаний, мог хотя бы додуматься отогнать её к ванной,» — ворчала про себя девочка.
— Двоюродный дедушка Уильям, — громко позвала она, — как можно остановить течь в трубе?
Ей никто не ответил. Очевидно, двоюродный дедушка Уильям не предполагал, что Чармейн понадобятся подобные знания.
— Не думаю, что он разбирается в водопроводах, — заметил Питер. — В чемоданчике тоже нет ничего полезного. Я там всё просмотрел.
— Ты копался в чемодане? — зло набросилась на него Чармейн.
— Да, — кивнул юноша, — и в нём довольно много по-настоящему интересных вещей. Я покажу, когда ты…
— Замолчи и дай собраться с мыслями! — оборвала его девочка.
Питер, кажется, сообразил, что, возможно, у Чармейн не самое лучшее настроение, и не стал спорить. Он молча наблюдал за размышлявшей девочкой. «Нужно зажать течь с обеих сторон, чтобы она не смогла ускользнуть. Латать с одной стороны, не давая сбежать в другую. Но как? Надо поскорее что-нибудь придумать, пока мои ноги не вымокли окончательно.»
— Питер, принеси тряпки, — приказала она. — Мне понадобятся три шутки.
— Зачем? — переспросил юноша. — Ты думаешь…
— Иди и принеси! — яростно бросила Чармейн.
К счастью Питер послушался и пошлёпал прочь, бормоча под нос что-то о властных и сварливых женщинах. Девочка притворилась, что не слышала. Пока Питер ходил за тряпками, она решилась убрать руку с дыры, и вода снова забила фонтаном, забрызгивая её лицо, волосы, одежду.
— Ох, никчёмный Питер!
Чармейн положила вторую руку на трубу так, что течь оказалась между её ладонями, и начала потихоньку сдвигать руки.
— Залатай её! — приказывала она трубе. — Прекрати течь и скрой брешь!
Вода недовольными струйками била ей в лицо. Девочка чувствовала, как под ладонями мечется трещина, пытаясь улизнуть. Чармейн ещё сильнее сжала трубу и плотнее сдвинула руки. «Я умею управляться с магией! — мысленно говорила она трубе. — Я сотворила заклинание. И я могу заставить тебя убрать эту течь!»
— Убери её! — выкрикнула девочка.
Течь полностью исчезла. Послышалось шлёпанье, и в дверях появился Питер. В руках он сжимал две тряпки, попутно объясняя, что больше он не смог отыскать. Чармейн, вымокшая до нитки, но гордая, что справилась с течью, взяла тряпки и обмотала трубу по бокам того места, где недавно зияла брешь. Затем девочка схватила лучшее, что подходило на роль посоха — швабру, мирно стоящую в углу ванной, и постучала по тряпкам.
— Оставайтесь как есть! Не вздумайте развязаться и упасть! — грозно приказала она, а затем обратилась к исчезнувшей течи: — Никогда больше не появляйся, иначе — пеняй на себя!
Следующими жертвами стали неудавшиеся заклинания-пузыри Питера.
— Прочь! А ну с глаз долой! Никчёмные! — пузыри повиновались, немедля растворившись в воздухе. Чармей ощущала могущество, переполнявшее её, поэтому далее досталось крану с горячей водой.
— Пусть из тебя снова льётся горячая вода! И никаких глупостей! — она повернулась и стукнула шваброй по крану над раковиной: — И ты тоже. Чтоб из обоих шла горячая вода… то есть не совсем кипяток… а то пожалеете!
— А вот вы оставайтесь, как прежде, и лейте холодную воду, — продолжала наставлять девочка, не забывая постукивать по кранам.
В конце концов, Чармейн вышла в коридор и плюхнула шваброй по водной глади.
— А ты убирайся! Прочь, утекай, высыхай. Вон! Любым способом!
Питер прошагал к раковине и повернул вентиль, которому наказали подавать горячую воду.
— Тёплая, — сообщил парень, сунув руку под струю. — У тебя получилось! Просто здорово, спасибо.
— Хех! — фыркнула Чармейн, всё явственней ощущая на коже холод мокрой одежды. — Теперь же пойду переоденусь и сяду читать.
— Разве не поможешь убрать воду? — жалостливо спросил Питер.
Чармейн сперва не поняла просьбу юноши, однако потом взгляд её упал на Бродяжку: собачка старательно пробиралась сквозь воду, которая доходила ей до брюха. Видимо, швабра-посох не сработала на потоп.
— Ну хорошо, — вздохнула девочка. — Но я сегодня и так уже достаточно потрудилась, так и знай.
— Я тоже, — дружелюбно откликнулся Питер. — Я весь день провозился с этой течью. Что ж, пошли уберёмся на кухне.
Огонь в очаге уютно потрескивал, поддерживая тепло и не превращая при этом наводнённую кухню в баню. Чармейн распахнула окно, развернулась и осмотрела комнату — всё кроме громадных мешков с посудой и пола осталось сухим. На столе девочка приметила раскрытый чемоданчик двоюродного дедушки Уильяма.
Сзади послышалось бормотание Питера и жалобное поскуливание Бродяжки.
Чармейн резко обернулась и увидела, как по рукам Питера, от пальцев к плечам, побежали крохотные огоньки.
— О, вода на кухонном полу, иссушись! — воззвал юноша.
Огоньки начали перепрыгивать на волосы и уже танцевали на вихрастой чёлке. Самодовольство на лице парня сменилось паникой.
— Боже! — воскликнул Питер. Словно вторя его словам, огоньки слились в единое пламя, и парень весь заполыхал. Теперь в его глазах маячил страх.
— Горячо! На помощь!
Чармейн бросилась к нему, схватила за руку и окунула в воду на полу. Не помогло. Волшебный огонь продолжал гореть и искриться даже под водой, грозно бурля и окружая Питера сотнями пузырьков. Кипящая вода и пар обожгли юношу ещё сильнее.
— Рассей заклинание! — крикнула девочка, отдёргивая свою руку от пылающего рукава. — Какие чары ты сотворил?
— Я не знаю, как! — выкрикнул парень.
— Какие чары? — рявкнула Чармейн.
— Заклинание против наводнений из «Книжицы палимпсестов», — пролепетал Питер, — и я не знаю, как рассеять его.
— Болван! — вскричала девочка. Затем она схватила юношу за пылающее плечо и встряхнула. — Чары, рассейтесь! — властно потребовала девочка. — Ай, больно! Приказываю тебе, заклинание, немедля рассейся!
Заклинание повиновалось. Чармейн поднялась, тряся обожженную руку. Огни с шипением превратились в облачка пара и сырость, повисшую в воздухе. Питер сидел на полу опалённый со всех сторон, его лицо и щёки пылали алым цветом, а волосы заметно укоротились и торчали во все стороны.
— Спасибо, — произнёс парень, поднимаясь и облегчённо похлопывая себя.
— Фу-у! — оттолкнула его девочка. — От тебя воняет палёными волосами! Как можно быть таким идиотом! Какие ещё заклинания ты использовал?
— Больше никаких, — ответил Питер, теребя опалённые концы волос. Чармейн с уверенностью могла сказать, что он лжёт. Но даже если он и лгал, то ни за что не собирался признаваться.
— И ничего идиотского я не делал, — настойчиво заметил он. — Посмотри на полы.
Девочка опустила глаза и увидела, что воды почти не осталось. Пол сиял, как после влажной уборки, не больше — от потопа осталось одно воспоминание.
— Что ж, тогда ты просто счастливчик, — бросила Чармейн.
— Что правда, то правда, — сказал Питер. — Моя матушка тоже всегда так говорит, когда я напутаю с заклинаниями. Пойду переоденусь.
— Я тоже, — откликнулась девочка.
Они ступили на порог. Питер снова попытался повернулся вправо, но Чармейн удержала его и пихнула в левую сторону. Таким образом получилось, что они никуда не свернули и очутились в гостиной. Сырой ковёр пускал струи тёплого пара и сох буквально на глазах, однако запах в комнате по-прежнему стоял невыносимый. Девочка фыркнула, закрыла и открыла дверь, а затем они с Питером снова ступили на порог и на этот раз оказались в коридоре. Вода испарилась и здесь, оставив лишь блестящие вымытые полы.
— Видишь, — довольно заметил юноша, открывая дверь в свою спальню, — всё-таки оно работает.
— Хех! — только и ухмыльнулась Чармейн, заходя к себе в спальню. «Интересно, чего ещё он успел натворить. Не доверяю ему ни на йоту.»
Лучший наряд Чармейн теперь превратился в кучу мокрого тряпья. Она печально посмотрела на него и развесила сушиться. Больше всего её огорчала прожжённая дыра на жакете, с которой, по-видимому, уже ничего нельзя было поделать. Завтра в королевскую библиотеку предстояло надеть повседневный наряд. «А как же я оставлю Питера одного? — вдруг задумалась она. — Больше чем уверена, что он весь день проведёт, экспериментируя с заклинаниями. Я бы, на его месте, так и поступила.» Чармейн вздрогнула, когда осознала, что ничем не лучше Питера. Она ведь тоже не смогла отказаться от удовольствия сотворить заклинание из «Книжицы палимпсестов». Девочка вдруг почувствовала, что Питер не так уж и плох и нравится ей куда больше прежнего.
Чармейн переоделась в сухую домашнюю одежду, нацепила тапочки и отправилась на кухню. Пока она расставляла свои промокшие ботинки у очага, вошёл Питер.
— Нужно что-то придумать с ужином, — бодро сказал он.
— У нас ещё осталась еда, которую вчера принесла мама, — откликнулась девочка.
— Нет, уже не осталась, — заметил юноша. — Я доел её на обед.
Чармейн в миг пересмотрела мнение и решила, что в Питере нет совершенно ничего хорошего, и он ей ни капли не нравится.
— Прожорливый хряк, — буркнула она и постучала по краю очага, чтобы попросить ужин для Бродяжки. Бродяжка же, несмотря на съеденные во дворце оладья, радостно потрусила к появившейся миске.
— Вижу тут у нас ещё одна хрюшка-обжора, — проговорила Чармейн, глядя на уплетающую Бродяжку. — Сколько же в тебя влезает? Двоюродный дедушка Уильям, как нам получить ужин?
В ответ раздался слабый-преслабый голос двоюродного дедушки:
— Постучи по дверце кладовой, моя милая, и скажи: «Ужин».
Питер уже подскочил к дверце кладовой и теперь настойчиво колотил по ней:
— Ужин!
Что-то хлопнуло на столе. Дети разом обернулись и увидели рядом с раскрытым чемоданчиком тарелку с бараньими отбивными, пару луковиц и репку. Чармейн и Питер молча взирали на свой ужин.
— Всё сырое! — с досадой проговорил парень.
— И слишком мало на двоих, — подметила девочка. — Сможешь приготовить?
— Нет, — пробормотал Питер. — Стряпнёй дома занималась только матушка.
— Просто невероятно! — с отчаяньем воскликнула Чармейн. — И за что мне всё это!
