Часть первая. Таэш
Выйдя на тракт, мы бодро направились в сторону села.
Протопав где-то с полчаса, брат начал заметно хромать. Эх, домой бы… Папин джип реквизировать и меня за руль. Цивилизация, век компьютерных технологий, как же я, оказывается, по тебе соскучился! Наибольшую грусть, как выяснилось в последнее время, вызывало не столько отсутствие компа, сколько отсутствие сотового! Чувствуешь себя полуслепым. Даже если починить коммуникаторы из моей сумки, один фиг работать они не будут — спутник на орбиту этой отсталой планеты я же не запущу!
Брат захромал еще сильнее, но молча терпел, свирепо зыркая исподлобья, когда я оборачивался. Маньяки, исполняя мою молчаливую просьбу, подошли с двух сторон, заставили Вана опереться на их плечи, не слушая никаких возражений. Светлому пришлось сдаться, потому что нога у него разнылась не на шутку. А небо затягивала серая муть облаков, обещая к ночи пролиться дождем.
— Эй, путники! Забирайтесь, подвезу!
Остановившись, я царственно повернул голову, окинул взглядом телегу, заставленную бочками и мешками, меланхоличную, пегую лошадку с прогнутой спиной и улыбчивую дородную рыжую тетку на козлах. Говорила она со своеобразным акцентом, так что произнесенная фраза звучала у нее примерно как «хеэй, путнеки», «сабирайтезь» и «подвесу» вместо «подвезу». Примерно уловив произношение, я попытался изобразить пока только отдаленно похожий акцент. Пожалуй, и не буду привыкать говорить как они, уж очень мне мой родной русский дорог.
— Подвезите, если не трудно, — обозначил улыбку я. — Будем благодарны.
Мы помогли забраться Вану, не обращая внимание на его злобное фырканье и попытки без слов послать нас со своей помощью в даль светлую. Он всегда такой, что ж, на каждый его закидон теперь реагировать?
— Что с ногой, красавец? — ласково, как к ребенку, обратилась к эльфу женщина.
— Подвернул, — сердито буркнул в ответ светлый.
Маньяки расположились рядом со светлым, а я, вспомнив о том, что умею быть очень обаятельным, сел рядом с извозчицей.
— Издалека идете? — поинтересовалась тетка, разглядывая меня краем глаза.
— Из Миритэхала, — с готовностью ответил я, назвав город на границе меж землями изначальных и людей. Сейчас посмотрим, как наша легенда работает. — Выпускники общерасовой Светлой Академии.
— То-то говор такой правильный! — «догадалась» она. Потом оглядела нас всех четверых повнимательней. Усомнилась: — Что-то больно молоды для выпускников…
Изобразив смущение, я опустил глазки и старательно заковырял пальцем сидение.
— Ну, мы почти выпускники… — вздохнул потяжелее, грустно «признался»: — Выгнали нас. Мы кабинет ректора взорвали, и лабораторию… немножко… ну, опыты свои проводили по выведению новых видов плотоядных растений. Мы как лучше хотели… а нас не поняли…
Тетка поняла едва ли половину умных словей, но общую суть уловила легко. Сказав «Эх, сорванцы!» она весело рассмеялась, я в ответ нерешительно и смущенно улыбнулся.
— И куда же вы теперь? — благожелательно поинтересовалась она. — Домой?
— Не-е, — замотал головой я. — Нам домой нельзя, нас дедушка прибьет. Дед у нас строгий! Узнает, что вышибли, из самих души вышибет…
— И куда же вы теперь? — повторила она.
Сделав вид, что раздумываю, говорить ли дальше, все-таки сказал:
— Да вот, думаем в Темную Академию поступить. Если уж в Светлой не получилось…
— А все твоя вина, — решил подыграть мне Ван, приплетая к игре и вечность назад произошедшее. — И твои идеи… неумные.
— А что сразу я?! — обернулся к брату. — А кто за мной полез куда не просили?!
— Куда б я тебя одного отпустил, малой?! Ты же пропал бы без меня!
— С тобой, можно подумать, не пропал! — возмутился я. — Вечно как вляпаемся, так Ирдес виноват! Чуть что, так сразу Ирдес! Только Ван один умный и всегда прав. А еще брат, даже старший…
— А еще брат, да вот беда — младший и с шилом в… кое-где! — передразнил Ван.
— Не ссорьтесь, парни, — с улыбкой попросила женщина.
Демонстративно фыркнув друг на друга, мы столь же демонстративно отвернулись в разные стороны. Только незримо проскочил меж связанных душ смех. «Нам верят…» «Ну еще бы! Мы великие актеры».
Изобразив вселенскую печаль, я повздыхал, разглядывая бегущую внизу грунтовую дорогу.
— Ну что ты загрустил, малыш? — ласково позвала рыжая тетка.
— Я не малыш, — капризно отозвался я, вызвав у женщины еще более широкую и добрую улыбку. — Ведь и правда я виноват… как мы теперь?.. А вдруг ничего не получится?..
— Ты верь и все обязательно получится, — уверила возница. — А не получится… ну и не беда! Но главное — это верить и не отступать…
И она пустилась в занимательный рассказ о своей жизни. О том, как мечтала стать морячкой, и плавала на кораблях сначала юнгой, а потом и матросом целых десять лет, поначалу притворяясь мужчиной. Как потом вышла замуж и мечтала о собственном трактире, как они с мужем-моряком купили и сделали портовую таверну, как ее сожгли вместе со всем добром и муж тоже сгорел. Как она вернулась в родные Репейники, откуда в свое время сбежала, и открыла в селе свою маленькую корчму. Трудно одной, почти без помощников и сбережений, но она справляется…
— Ой, а можно мы у вас на ночлег остановимся?! — просиял я, услышав слово «корчма». И тут же сник: — Только нам, наверное, платить нечем… Но зато мы с братом менестрели и знаем такие песни, какие никто не знает! — и я достал гитару, спеша доказать свои слова.
— Ты темный, что ли? — уточнила она.
— Ну, да! — подтвердил я.
Вана, похоже, и за полноценного эльфа-то не приняли. Манеры не те!
— Вот и хорошо! — обрадовалась тетка. — Споете — я вас и ужином и завтраком за счет заведения накормлю! Меня можешь звать тетя Юта, меня здесь все так зовут.
— Я Ирдес, вон тот хромой и вредный — Ван, а двойняшек зовут Маня-Даня.
— Маня-Даня? — повторила рыжая трактирщица. Уточнила: — Оба мальчики?
— Не совсем оба, — хихикнула Манька. — Но я на мальчика похожа, а путешествовать двум братьям удобней, чем брату с сестрой.
— Да, проще! — согласилась тетка. — Только имя бы немного поменяла, девочка. Я ж знаю, сама мальчишкой в твои годы притворялась… — Попросила меня: — Ты гитару не убирай пока… И не свети особо, что темный…
И ненадолго примолкла. Когда мы въехали в село, трактирщица едва не на каждом шагу сообщала, что у нее сегодня будет петь талантливый менестрель, и для желающих двери корчмы открыты! Тихий скромный мальчик Ирдес в это время увлеченно гладил струны, где-то подтягивал, где-то ослаблял излишнее натяжение…
— Как зовут тебя, менестрель? — окликнул человек, приравниваясь к неспешному ходу телеги.
— Крылатый, — ответил я, не раздумывая.
— Что-то не слышал о таком музыканте, — фыркнул человек.
Окинув его оценивающим взглядом, нарисовал на лице и в позе пренебрежительное презрение аристократа к черни. Хотя пижонский вид парня — рубашка с вышивкой по вороту и рукавам, кожаные штаны, вышитые бисером высокие легкие ботинки, и близкие к аристократичным черты давали повод думать о более высоком происхождении. Было ему лет двадцать пять, не больше. Как раз в том возрасте, когда еще судят по внешности и гордятся своим «взрослым» статусом. Я таким дураком не буду, обещаю!
— Зачем слышать о музыканте? — поинтересовался я. — Когда слушать нужно музыку…
И сыграл короткую, печальную до боли, мелодию. Она называлась «Прощание с мечтой». Человек замер, судорожно сжав кулаки. Отстал.
— Сын моего главного конкурента, — поведала рыжая трактирщица.
Как бы они тебе потом корчму не подожгли, тетя…
Люди — народ любопытный. Как и темные, и светлые, и прочие… Только люди — народ еще и многочисленный, в отличии от всех остальных. К вечеру, после того как нас, кроме обещанного ужина который только предстоял, накормили обедом, выделив на четверых довольно просторную комнату, в зале собралось едва ли не все село.
Увидев количество набившихся к вечеру в зал людей, я нервно усмехнулся, надел черную рубашку, распустил волосы, прикрыл плащом крылья. Обещал — надо выполнять. Уж очень не хочется пока что светить наши камешки, а платить надо.
— Нда-а… — тихо протянул Ван, не выходя из тени на лестнице и глядя на зал внизу. — Ты как всегда… Где ты, там тихо не бывает…
— Да успокойся ты, — отмахнулся я. — Сам все сделаю. Тебя представлять или сегодня только я в центре внимания?
— Только ты, — сообщил эльф. — Я в тени побуду.
Кивнув, я осторожно выглянул, вздохнул и попросил:
— Ты только рядом будь, лады? Это все-таки не наш мир…
Не наш и я боюсь ошибиться. А моя ошибка может всем нам дорого стоить.
— Да куда я от тебя денусь-то, братишка? — ободряюще улыбнулся клыкастый эльф, и на душе сразу стало легко, а надежда, что все будет как надо, превратилась в уверенность.
— Да и мы от вас никуда не денемся, — добавил Данька.
— Прикроем, если что, — подтвердила Манька.
Ну, с Маньяками совсем не страшно! Можно начинать бояться за этот мир!
Когда мы спустились вниз с гитарами, набившийся сегодня в корчму народ немного притих. Мы с Ваном прошлись меж столиков походкой царей и владык, под ноги которым мир стелется сам. Следом, опасно зыркая по сторонам, скользнули наши Тени.
Я самым наглым образом уселся прямо на барную стойку, брат расположился рядом, а Маньяки немного ниже по бокам от нас. Струны на гитаре, давно готовой к долгой игре, прозвучали коротким перебором, но я прихлопнул их рукой и обратился к залу:
— Люди зовут меня Иллэтэ, что означает Крылатый. Я иду издалека, и уйду еще дальше. Мне довелось услышать много разных песен и спеть не меньше. Но сначала… скажите, есть ли среди вас тот, кто сможет спеть мне?
— Я могу, — тут же отозвались из зала и вперед протолкался давешний пижон, который сын главного соперника приютившей нас женщины. В руках у него была лютня.
Почему-то я не удивлен. Интересно, почему? Ж… хм… интуиция чувствительная?
— Представься, музыкант, — обронил я, не теряя царственных манер.
— Меня зовут Зарин, — представился он, и я диким усилием воли загнал ржач поглубже. Если у него есть еще и брат по имени Зоман я вообще умру со смеху!
А еще неприятно резануло по памяти… Ведь бабушку мою звали Зарина. Только у нее в имени ударение было на второй слог, а у этого — на первый.
Не замечая нашей веселой переглядки, этот… Зарин (а, дери демон! Не ржать!) сел на стол, расположил поудобнее свою лютню и заиграл довольно веселую, бойкую мелодию. Песня была о воине и его невесте. Боевая, но довольно грустная баллада о любви и неверности. Он закончил играть, выжидательно, с каким-то превосходством, поглядел на меня.
— Еще, — коротко сказал я. Издевательски приподнял бровь. — Или тебе известна только одна?
Превосходство мгновенно стерлось с лица человека, он яростно ударил по струнам, запел боевую песню. А потом грустную балладу о любви. Когда Зарин закончил играть, и снова посмотрел на меня с вызовом, я уже медленно перебирал струны в своей мелодии. Люди, до того подпевавшие своему менестрелю, примолкли, насторожились.
Понял. Уловил. Мне хватило трех песен с лихвой. Есть на Земле немало талантливых музыкантов и певцов. Пусть сейчас я не могу спеть эту песню в оригинале, но немного переделать под этот мир — могу. Тем более что мелодия принадлежит именно ей, и брат уже уловил, мысленно перестраивая строки, убирая те слова, которые нельзя произнести, заменяя теми, которые можно. Спасибо тем, кто пел это у нас дома. За то, что когда-то с отцом мы пели эту песню дуэтом, стараясь переорать колонки. Что она вообще есть…
…Что собирали отцы
Нас научили беречь —
Вера родной стороны,
Песня, молитва, да меч!..
И их действительно проняло. Это на самом деле важно — чтобы слова и музыка не вступали в конфликт с духовной организацией слушающих.
Мы долго пели, меняя ритмы и настроения. Я начинал, Ван подстраивался. Во многих песнях иногда приходилось хоть немного, но менять слова, чтобы не связывать их с нашим родным миром.
В очередной раз приложившись к кубку, стоявшему рядом и не пустевшему, я вдруг понял, что успел устать. И что уже далеко за полночь. Пора петь что-нибудь прощальное, после чего меня не остановят. По крыше и окнам барабанил давно идущий дождь. Даже не дождь, а ливень. Кажется, одна подходящая песня есть… И я даже достаточно устал, чтобы спеть ее с нужным настроением. И она зазвучала — застарелая печаль и горечь, как отрава в вине, отрава лжи и несправедливости. О воинах, которых оболгали и предали. Их резали, распинали любимых, сожгли дома, все, чем они жили — осквернили и уничтожили, назвав злом, хотя они были просто иными. «Воинство Звезды» дралось до последнего вздоха, каждый погибал со спокойным лицом. И уходили их тени в рассвет, оглянувшись в последний раз… Тризна по уходящим в последний путь…
Так же, как жгли мой дом. Как уничтожали все, что я любил… Как лгали и наговаривали на нас те, кто боялся… Настоящее зло — это серое быдло. Хуже Хаоса…
Нас действительно даже не окликнули, когда мы уходил. Тишина стояла пока мы поднимались по лестнице. И голоса послышались только тогда, когда мы все скрылись из виду.
— Ну, малой… — сказал у порога комнаты брат. — Нам драпать придется с утра пораньше, пока никто не видит. А то ведь не отпустят.
— Улетим, — пожал плечами я, скидывая плащ, ботинки и забираясь на свою кровать. Надо еще как-то заставить себя раздеться, чем сейчас и займусь… хватит уже в одежде спать.
Кроватей в комнате было только три, но Ван собирался расположиться на полу, ради чего раздобыл себе матрац, даже без клопов и блох.
— Я в отключку, — сонно сообщил в пространство я. — Веселых кошмаров…
— И тебе не скучать, — сообщили Маньяки. — Увидь во сне нас!
— Упаси Небо от таких снов! — отмахнулся я, укрываясь и больше не слушая разговоров.
Сквозь подступивший сон услышал, как открылась дверь, громкий возглас и сердитое шиканье…
— Уже спит… устал… — голос брата.
— Ну вы даете!.. — восторженный шепот. — Оставайтесь завтра… дождь…
Дальнейшее слилось в непонятные звуки, заглушаемые шумом ливня…
…Темно. Я бежал, стараясь не упасть, едва угадывая очертания деревьев в этой темени. Почему ничего не видно, когда у меня прекрасное зрение, как у любого темного?
Лесная поляна, залитая серебристым, лунным светом заставила меня остановиться. Бледные лучи лунного света резали на полосы густой мрак, но кое-где так и не могли достигнуть земли. Что-то потянуло меня вперед, к самому сердцу липкого, пугающего даже меня мрака.
Полотно зеркала возникло на самой границе меж лучами серебристого лунного света и клубящимся мраком. Тонкое, зыбкое, почти нереальное как прозрачное стекло… И я в нем не отражался. Темная фигурка медленно обрела свои очертания… Антрацитовые звезды глаз смотрели с болью. Тонко очерченные губы шевельнулись, что-то беззвучно прошептав, она протянула ко мне руку… Я угадал свое имя по губам… Отчаянье на ее прекрасном лице…
Попытавшись коснуться ее руки, я натолкнулся на стену. Ее роскошные волосы были тщательно собранны в тяжелую косу. Тонкий чешуйчатый ритуальный доспех изрядно потрепан, кое-где даже порван, а под глазами залегли чернильные тени. Она коснулась лбом невидимой стены с той стороны и по ее белой щеке скатилась одинокая слезинка…
— Таэш… Таэш, не плачь… — она не слышала, и я со всей силы ударил в невидимую стену кулаком, а потом плечом, стараясь пробить этот демонов барьер! — Я найду тебя! Слышишь, богиня?! Я обязательно найду тебя!..
Барьер под моей рукой пошел волнами. Она надавила со своей стороны сильнее, и ее маленькая, тоненькая ладошка оказалась в моей.
— Я скучаю по тебе, Ирдес…
— И я то тебе… Где ты, моя Госпожа? Что с тобой? Я приду за тобой, клянусь. Только скажи, где тебя искать…
— Нигде, мой принц… — шепнула она. — У меня не хватает сил воплотиться, я совсем отрезана от Истока.
— В моей крови достаточно тьмы.
— Нет, — она качнула головой. Потянулась, преодолевая остатки стены, и я смог обнять ее. — Только не ты, Ирдес. Я не могу…
— Тогда я найду для тебя источник. Обязательно найду.
Она подняла свою прекрасную головку, взглянула снизу вверх.
— Я верю тебе. — Опустив голову, она снова ткнулась мне макушкой в подбородок, тепло дыша в шею. Поежилась и начала таять, теряя материальность. — Здесь так страшно, Ирдес. Я боюсь…
— Не бойся, я с тобой… всегда… Только не снимай кольцо, моя темная леди.
— Не буду…
Она растаяла в моих руках, а я пытался ловить клочья осязаемого мрака руками и сдержать тоскливый стон. Не уходи, моя богиня…
Пробуждение было резким, без перехода. Только что я спал и вот уже смотрю в потолок без какой-либо сонливости. Сел на кровати.
— Кто такая Таэш?
Повернувшись, я обнаружил сидящую на полу и чистившую пистолет Маньячку. Она смотрела с любопытством.
— Богиня Ночь, — без эмоций ответил я и начал одеваться.
Манька поглядела пытливо, ожидая продолжения, и когда его не последовало, сказала:
— Нам вчера, когда ты уже спал, предложили остаться еще на денек и переждать дождь. Как ты на это смотришь?
— Тебе хочется еще день торчать в этой душной дыре? — удивленно взглянул на подругу я. — Да туда вчера столько людей набилось, что дышать было нечем! А если мы останемся, то сегодня нас просто раздавят…
— Твоя правда, — согласилась девчонка.
— Тогда завтракаем и валим отсюда по-быстрому, — сообщил со своей кровати Ван, не открывая глаз.
Э? Он же вроде вчера на полу спать собирался? Кого спихнули на пол — Маньку, что ли?.. Да нет… Вон, Данька сопит, с головой укрывшись.
А за окном действительно все еще идет затяжной мерзопакостный дождь. Ну, ничего, поднимемся выше облаков.
— Сколько времени? — поинтересовался я.
— Часов шесть, — ответила Маня, собирая пистолет.
— Рановато… — оценил я. — Можно еще часок отдохнуть, а потом час на сборы, завтрак и в путь.
— Раскомандовался!
И меня припечатали тощей, жесткой подушкой! Щас кто-то огребет!..
…Стук в дверь я, конечно, услышал. И даже попытался было дернуться открыть, но тут Маньяк снова сшиб меня подушкой на пол, навалившись сверху, а на него с воплем «порешу блондинку!» напал Ван. Пытаясь выбраться, я освободил крыло, ударил им по кому попаду. Тут на помощь брату пришла Маньячка и близнецы с эльфом откатились в сторону, не жалея друг для друга крепких выражений, сбив по дороге каким-то чудом еще стоящую табуретку и сдвинув с места кровать. Вскочив, я схватил подушку и возжаждал мести, желая «приласкать» всю троицу разом! Только замахнулся, как дверь распахнулась и на пороге возникла перепуганная рыжая тетка.
Немая сцена длилась пару мгновений, после чего подушка из моих рук плавно легла на кровать, а клубок рук, ног и златовласых голов распался на три составляющих. Растрепанных, полураздетых, слегка побитых, но довольных составляющих…
Трактирщица оглядела нас и устроенный небольшой погром ошалелым взглядом, шумно вздохнула и захохотала.
— Ну, сорванцы!.. — выдавила она сквозь смех. — Напугали!.. Я уж думала, на вас напали…
— Да мы сами на кого угодно напасть можем, — усмехнулся Данька.
— Посмотрела бы я на тех самоубийц… — хихикнула Манька.
— Мы сейчас все уберем! — пообещал я, ковыряя ногой пол и спрятав руки за спину.
Черт! Крылья!.. Я осторожно скосил глаза — крылья аккуратно лежали своеобразным плащом. Так же осторожно взглянул на трактирщицу — кажется, она и приняла их за плащ. Тем лучше.
— Спускайтесь, я вам завтрак приготовлю… — сказала тетка и вышла, прикрыв двери.
Оглядев друг друга, и представив эту картинку со стороны, мы дружно заржали. Обожаю своих друзей!
Спустились минут через десять, в темпе убрав бардак и собравшись. Сели за стол, указанный трактирщицей. Я глянул в окно — дождь лил уже не так сильно, как ночью, но все еще не спешил прекращаться. Увидев несущую поднос женщину, мы, не сговариваясь, подскочили и помогли все расставить на столе. Хозяйка корчмы села вместе с нами. Некоторое время я молча давился компотом (почему каждая вторая пытается меня напоить этой пакостью?!) и ел гречку с мелко нарезанными кусочками мяса.
Когда мы утолили голод, рыжая трактирщица окинула нас четверых задумчивым взглядом и предложила:
— Переждете дождь? Зарядил ведь дня на три…
Друзья и брат молча уставились на меня. Я смотрел в сторону, барабаня пальцами по столу. Никому не хотелось куда-то тащиться в дождь… Даже мне. Но главной мотивацией для того, чтобы остаться, являлась рана Апокалипсиса. В дождь она начинала болеть гораздо сильнее.
— Я не могу медлить, — ответил, по-прежнему глядя в сторону.
— Разве мы куда-то спешим? — осторожно поинтересовался Маньяк и тут же схлопотал от Апокалипсиса подзатыльник.
— Да, — произнес я. — Причины нашей спешки зовут Таэш и Феникс. Хотя вас, зараз белобрысых, я бы домой отправил, а не тащил в это путешествие!
— Размечтался! — хором отозвались двойняшки.
— За Фениксом я и в Ад пешком пойду! — заявил Маньяк. — Или ты забыл, чем я ему обязан?!
— А что за Таэш? — повторила свой недавний вопрос Манька.
Я промолчал.
— Это такое… милое маленькое темное чудовище, — отозвался брат. — Лет около четырнадцати, характер еще хуже, чем у Ирдеса, шебутное, наглое, самоуверенное и с шуточками в духе нашего Крылатого. Но если вовремя гладить, чесать за ушком и делиться сладостями — будет ручное, как котенок. Короче, вроде малого, только девочка.
— Только клыки у этого котенка поострее моих, — хмыкнул я. — Так что руки лучше держать подальше — покусает.
Близнецы переглянулись.
— И куда это вы вляпались, пока мы с дедом были? — риторически поинтересовался Маньяк, вызвав у меня кривую усмешку.
— В общем, мы никак не можем остаться, — повернулся к рыжей тетке я.
Она смотрела с каким-то странным чувством. Будто чудо перед собой наблюдала.
— Ну, если дело в девочке, — произнесла она, — то и правда никак не можете остаться.
Я только кивнул и задумался. Слишком много надо сделать. Слишком мало времени. Таэш… Война… Феникс… И кто такой этот… Кайреан.
— Собираемся.
Смех и разговоры, продолжавшиеся до того, как я очнулся от размышлений, мгновенно смолкли. Маньяки одновременно взглянули в окно. Одинаково горестно вздохнули.
— Ну Ирдес, — заныла Маня. — Ну еще та-ак ра-ано!
Выставив перед собой раскрытую ладонь, я посмотрел как меж пальцев проскочила черная молния и красноречиво взглянул на двойняшек.
— Садюга, — пробурчал Маньяк, поднимаясь из-за стола.
— Мы тебе это припомним, — пообещала под нос Маньячка.
— Не сомневаюсь, — сообщил я. — Мои вещи захватите. Ван, ты карту помнишь?
— Ясен пень, — хмыкнул клыкастый светлый, поднимаясь вслед за двойняшками. — Буду за навигатора в отсутствие Кисы и Вэнди.
— Универсальный солдат Апокалипсис, — Маньяк скорчил на лице выражение а ля «йа крут безмерно» и тут же получил тычок под ребра.
В следующий миг Ван увернулся от пинка и в прыжке ушел от Манькиного кулака.
— Блондинистые тормоза, — сообщил эльф, резво взбегая вверх по лестнице.
— Сам такой! — хором возмутились Маньяки, бросаясь в погоню бегом.
— Я не тормоз, я подождите!.. — послышался уже со второго этажа голос Вана, передразнивавшего Маньяков.
Улыбка появилась сама по себе. После всего пройденного… я буду ценить каждый миг с теми, без кого жизнь — это нифига не жизнь.
Они спустились быстро — я успел только вежливо но решительно отказаться от «собрать детям еды в дорогу» и помочь убрать со стола.
— Я грязищу на дороге месить не хочу, — категорично заявила Маньячка, кидая в меня мою куртку и разгрузку.
— Не ной, Маня, — поморщился Ван. — У меня вообще нога болит. Я же не ною.
— А кто тебя ногами идти просит? — поинтересовался я, быстро оглядываясь в сторону двери на кухню, сбрасывая плащ и переодеваясь. — Маньяки, помогите, — повернувшись спиной, я раскинул крылья, позволяя застегнуть шесть ремней, пришитых к куртке по низу, под крыльями.
В четыре руки двойняшки справились быстро и ловко. Плащ я успел накинуть за мгновенье перед тем, как трактирщица вернулась в зал.
Попрощались легко, хотя тонну сожаления в глазах было невозможно не заметить. Придется ей что-нибудь придумывать, ведь вечером опять нагрянет целая куча народа… Хотя, судя по вчерашнему взгляду Зарина, который я успел перехватить, тот готовил мне какую-то страшную мстю. Пусть теперь доказывает, что он здесь первый менестрель. Если дождь не утихнет, утащить собравшийся контингент отсюда ему не удастся и волей-неволей придется играть здесь. А это выгодно рыжей трактирщице. Надеюсь, так и будет…
Обо всем этом я размышлял, выходя из тепла зала в мокрый холод утра.
Грязища. Маня подобрала очень точное слово, обозначая творившееся на дороге. Представив, что вот в это мне придется ступить своими недавно начищенными сапогами, я расхотел куда-то вообще идти. С неба капал противный холодный дождь. «Поле тепла» окутало почти рефлекторно. Коснувшись плеч Маньяков, накинул эту полезную штуку и на них. Утро. В такое гадкое утро на улице никого не видать. Кроме нас четверых. Разве что собака вяло погавкала откуда-то справа. Уныло поглядев под ноги, я накинул на близнецов «прозрачность», быстро скинул плащ, свернул его и взмыл в воздух быстрее всех!
Против обыкновения, сваливали мы предельно тихо, без смеха и азартного переругивания в небе. Ван впереди, мы за ним. И мы направились… куда-то.
Холодные капли даже сквозь стазис-поле умудрялись забираться за ворот и бить по лицу.
— Апокалипсис! — я догнал брата, когда мне окончательно надоел чертов дождь, поглоти его Хаос. — Давай выше облаков?
Ван с сомнением поглядел на близнецов. Те переглянулись. Усмехнулись. И заорали на два голоса, взмывая вверх вперед нас:
— Истребители в стратосферу, ура-а!!!
— Мелкие сумасшедшие чудовища! — высказался светлый, стремительно набирая высоту вслед за безумной парочкой. И заорал им вслед: — Куда поперек батьки в… тучи, мать вашу?! Шибанет разрядом!.. Стоять, сказал!..
Я не торопился. Крылья — не лейтэр. Тем более — мои нынешние крылья. Чем выше — тем больше спину обжигает холодом в разрезах одежды. Чем выше — тем тяжелее… Облако облепило меня всего серой пеленой холодного тумана. Стазис-поле не позволило мгновенно вымокнуть, но поверьте, находиться внутри облака — далеко не самое приятное ощущение. И вырвавшись из этой пелены, я очень осторожно вдохнул ледяной разряженный воздух. Набрал высоту… Сбросил кристаллики льда с крыльев. Солнце медленно всходило на востоке, освещая бесконечный белый простор. Завораживающий, ослепительный… Кто никогда не видел неба сверху — не поймет меня.
Двойняшки и те притихли. Просто летели рядышком и любовались небом под ногами. В этом совершенстве можно забыться надолго.
Солнце уже начало клониться к западу, а пелена облаков все никак не кончалась. Ван продолжал вести за собой, и его чувству направления можно было доверять. Хотя бы потому, что кроме солнца он мог ощущать меридианы магнитных полей.
Холод болью отдался внутри. Нельзя долго лететь на такой высоте, слишком опасно. Нам с Ваном еще ничего, а вот близнецы… Кем бы они ни были на самом деле, они не намного прочнее обычных людей.
Догнав брата, я легонько задел его рукав крылом, привлекая внимание, кивнул в сторону двойни и указал вниз. На мое несчастье, двойняшки это заметили. Мигом оказавшись перед нами, они так же жестами послали нас в… короче, послали. Разговаривать вслух здесь противопоказано. Есть риск обморозить горло. Поле тепла спасает вовсе не всегда.
Попытки уговорить этих упрямцев ничего не дали. Хотя бы поесть на ходу они согласились — и на том спасибо. Брат сильно растянул свой лейтэр, послуживший нам площадкой для привала в небе. Заодно и защитное поле сделал, чтобы было не холодно и разговаривать можно. И есть спокойно.
Вот только после таких экспериментов воздушная пластина долго без подзарядки не продержится, уж это я хорошо знаю. А внутренний энергозапас у брата не резиновый.
— Теперь нам точно по-любому скоро придется спускаться, — сообщил двойняшкам я.
Маньяк коснулся раскрытой ладонью золотого края диска и произнес, хмыкнув:
— «Скоро» наступит часов через пять минимум. Не надо нас вниз гнать, Ирдес, нам не сложно быть в небе. Тем более, внизу дождь.
Я не стал говорить, что в отличие от них, мне летать в этом разряженном воздухе гораздо тяжелее.
Оставшиеся пять часов прошли спокойно. Двойняшки только пару раз попытались вытворить что-то из ряда вон, но были быстро утихомирены предельно серьезным и злым светлым. А я вообще очень много думал, не замечая мчащегося быстрее ветра времени.
Встрепенувшись, мгновенье назад спокойный Ван начал оглядываться по сторонам и это послужило сигналом для меня отвлечься от попыток мысленно решить сотню проблем разом, подлететь поближе к двойняшкам и до предела усилить их поле тепла и стазис-поле.
Высмотрев, где пелена облаков хоть немного тоньше, брат махнул нам рукой, и направился значительно левее прежнего маршрута. Мы рванули за ним.
Ван рухнул вниз первым, свечой уйдя в плотный слой облаков. Сразу за ним упали близнецы, танцуя с небом, то ли передо мной красуясь, то ли играя друг с другом. Следом сложил крылья я, нагоняя Маньяков. Миг. Ледяной ветер, хлестнувший по замерзшей коже. Задержать дыхание. Плотный туман, охвативший со всех сторон…
Вспышка с левой стороны оказалась совершенно неожиданной. Стазис-поле мгновенно сорвало слишком близким и сильным разрядом. Крыло и весь левый бок опалило жаром. Я мигом вымок до нитки. Потерявшее чувствительность крыло болталось мокрой тряпкой, превращая спуск в неуправляемое падение!
Падал молча. Безуспешно пытаясь совладать с крылом. Левое плечо и рука как деревянные. Гребаные тучи!..
Короткий приказ-эмоция заставили плотно сложить крылья и попытаться создать хоть слабенькое поле левитации. Меня подхватили с двух сторон. Через миг я прочно стоял на лэйтере брата и его подобии у Маньяка. Падение замедлилось, превращаясь в спуск.
— Что случилось? — отрывисто поинтересовался Апокалипсис, высматривая место, куда приземлиться.
— Молнией приложило, — ответил я, без эмоций терпя руки брата и друга, крепко вцепившиеся в мои крылья и плечи. Ненавижу, когда крылья трогают! Возвращалась чувствительность, но это меня не радовало. Боль растекалась по мышцам и старалась выломать суставы.
Брат выругался, услышав мой ответ. Маньяк согласился, добавив еще пару фраз. Манька вынырнула откуда-то из дождя и крон деревьев под ногами, махнула рукой, показывая нам следовать за ней.
Вскоре мы укрылись под огромной разлапистой елью. Широкий ствол огромные ветви, плотным слоем легшие до самой земли. В пространстве под ветвями можно было даже почти стоять, не слишком сильно сгибаясь. Ни дождь, ни ветер сюда не проникали. Маньяки еще как-то ухитрились «поговорить» с деревом, чтобы оно разрешило нам спрятаться. Иначе под ветви было не пролезть. Пока я сидел, привалившись к стволу и ожесточенно разминал левое крыло, Маньячка оперативно выкопала небольшое костровище, заложив его камнями наподобие миниатюрной примитивной печи, засыпала туда добытого из рюкзака угля, полила какой-то горючкой и развела огонь. Маньяк с Апокалипсисом натаскали лапника и добыли более-менее сухих дров.
— Мы что, здесь ночевать собрались? — поинтересовался я, наблюдая за их приготовлениями.
Брат пристально взглянул на меня и ответил:
— Во-первых, ты не сможешь сегодня больше лететь. Во-вторых, начинается настоящая буря.
— Мы же вроде должны быть где-то неподалеку от деревни? — полуутвердительно поинтересовался я.
— Хочешь ее в темноте под дождем искать? — удивился Апокалипсис.
Все, я больше не спорю. Вместо этого помогаю устраивать лежанки из лапника и плащей. А меня в это время пытаются выпинать нафиг, потому что «неудачно приземлился». Ужинали тем же сухим пайком. Запас чистой воды был только во флягах, но его хватило. Когда распределяли дежурства на ночь, чуть не передрались — меня эта наглая блондинистая троица вообще не собиралась учитывать в графике дежурств! Дискриминация по возрастному признаку!..
— Ладно, все! — рявкнул раздраженный брат. — Твоя смена третья! А теперь дружно все заткнулись, завернулись в плащи и легли спать! Я дежурю первым.
Да как скажешь. Первым, так первым, что я, спорить буду?
Близнецы улеглись спать быстрее всех. Взвесив все «за» и «против», я распихал Маньяков, устроившись между ними, укрыл обоих крыльями. Чтобы сделать лишние конечности полностью материальными понадобилось три минуты чудовищно неприятных ощущений, приглушенных матов и ругани со стороны всей троицы на «этого крылатого придурка». Зато тепло будет. Жаль только, на спину никак теперь не перевернуться. Ну да ничего. Ради друзей можно и потерпеть. Даже согласиться со всеми эпитетами, которыми они меня тут только что наградили…
…Клубящийся мрак рассеивал тусклый лунный свет. Широкий луч освещал только одно — круглый алтарь, посреди которого бездвижно стояла девушка… Скорее даже девочка, казавшаяся особенно маленькой рядом с огромным снежным барсом в золотистых подпалинах.
Барс повернул голову и что-то вопросительно рыкнул. Девочка устало прислонилась к боку кота.
— Не знаю, Коррас… Ты, наверное, уходи… Ты свободен, в отличие от меня.
Но кот в ответ ласково ткнулся носом в черноволосую макушку девочки и лег, с трудом умещаясь на слишком маленьком для его размеров алтаре.
…Я осознал себя во мраке. Упрямо пошел к богине всех богов, хотя казалось, к ногам привязаны гири под сотню килограмм каждая. Невидимая стена обнаружилась у самого алтаря.
— Ирдес…
Она улыбнулась, шагнула ко мне. Остановилась у невидимого барьера, положив на него раскрытую ладошку. Я коснулся стены напротив ее ладони и через миг наши пальцы соприкоснулись. «Никакая стена не способна разделить пробужденную и пробудившего» — отчетливо прозвучавшая в пустой голове одного крылатого придурка мысль, этому придурку явно не принадлежала. Тогда чья это?.. А, не все ли равно…
— Я приду, Таэш. Ты только не потеряйся, пока я в пути.
— Мне никуда отсюда не уйти, принц, — печально улыбнулась богиня. Опустила плечи, вся съежилась. — Я здесь в ловушке.
Такая маленькая. Так похожая на замерзшего, несчастного, маленького котенка. Какая у меня смешная и беззащитная Госпожа…
— Где бы ты ни была — я буду с тобой рядом, — повинуясь порыву, поклялся. — Что бы ни случилось, просто помни, богиня моя — я рядом… Я буду рядом даже в твоих снах, оберегу от кошмаров. Не бойся.
— Тогда побудь здесь сейчас, принц, — склонила голову на бок Госпожа Ночь. — Здесь так тихо. Я хочу послушать твой голос.
— Как пожелаешь, богиня.
Места на алтаре едва хватало на троих, пришлось умещаться тесной кучкой, прижавшись к боку огромного кота, тут же сунувшего голову мне под руку, чтобы я его за ухом почесал. Я не стал отказывать коту моего бога в такой малости.
У темных только одна богиня — Тьма. С другой стороны, никто не запрещает нам принимать других богов. И все равно мы остаемся верны Ей. Конечно, всегда останется какая-то часть процента кретинов, способных на отречение от Тьмы. Вот только в большинстве случаев — это верная смерть. Но туда им и дорога. Нечего поддерживать популяцию умственно неполноценных темных — опасное для выживания вида дело. Вид, не обладающий высокоразвитым разумом — обречен. Вид, культивирующий в своей среде… как бы это сказать поточнее… усредненность сознания — обречен. Народ, уничтожающий свободу разума и воли — безумен! Вид, убивающий в своих представителях пытливый ум, нестандартное мышление, творческий подход — обречен!
Только не надо путать свободу со вседозволенностью, творческий взгляд с недостатком знаний и образования. Вседозволенность есть недисциплинированность сознания, что приводит к моральному регрессу и падению, вплоть до интеллектуального разложения. Гнить заживо у нас никто никогда не стремился. Свободу никогда не путают с распущенностью.
Додо вымерли. А темным никто не запрещает принять других богов. И всех учат, от всех требуют по высшей планке, невзирая на то, гений ты или середнячок…
Я вдруг поймал себя на том, что рассказываю Таэш о Фениксе. И о том, что оставил мне мой бог. А ведь по сути — ничего, кроме боли… за которую я благодарен.
Она внимательно слушала, сидя рядышком. А ведь если бы не Данхар, не было бы у меня собственной богини. Данхар… О, Небо!
Богиня удивленно взглянула на меня, когда я оборвал рассказ о Фениксе и моем Городе Ветра на полуслове.
— Таэш, я знаю, как вытащить тебя отсюда прямо сейчас! — выпалил я, вдруг испугавшись не успеть! Ведь все это может сейчас закончиться, достаточно Маньяку или Маньячке пихнуть меня локтем во сне и я могу никогда не увидеть Таэш снова! — Богиня, я не смогу дать тебе полноценное воплощение, как можно было бы в Храме, но обряд временного призыва на крови — он же вполне возможен!
Ее антрацитовые звезды глаз засветились радостью и надеждой, но почти сразу потускнели.
— Нет, мой принц. Это слишком опасно для тебя.
— Да брось! — уверенно отмахнулся я. Принял гордую позу: — Я непобедимый, неубиваемый и вообще всесильный! И уж такую мелочь, как временный призыв на крови потяну легко!
— И сколько лет своей жизни ты отдашь за несколько дней моей? — тихо спросила моя богиня.
— Таэш, — я взглянул на нее с некоторой долей снисхождения. — Мне пятнадцать лет стукнуло месяц назад. Неужели ты думаешь, будто мне важно, когда я себе шею сверну — в четыреста девяносто или в пятьсот? К тому времени я уже однозначно жить устану!
— Уговорил, — сверкнула жемчугом улыбка.
Она понимала, что я вдохновенно вру. Понимала, что призыв для меня опасен. Но отчаянное желание вырваться, страх, накрывающий здесь с головой, безысходность и глухая тоска заставляли ее верить в мою ложь. А мне только того и надо…
Дага почти безболезненно вскрыла все то же многострадальное запястье, которое было за последнее время взрезано уже не раз.
Бледная тень богини становилась более материальной с каждым мгновеньем, каждым глотком… Тонкой струйкой тьма моей крови растекалась по ее запястьям, ниточками тянулась под рукава…
И тут я почувствовал, что вот-вот проснусь. «Малой!..» — отчетливый голос брата на грани сознания. Убью придурка светлого!
— Коррас, найди мне дорогу к Фениксу! Таэш, держи меня за руку! Крепко держи!..
…Я медленно сел, еще не пребывая в своем теле, почти не чувствуя его, но уже управляя. Картинки накладывались одна на другую. С порезанного запястья капала кровь. Протянув руку перед собой, я произнес древнюю молитву призыва Ночи.
Через мгновенье мне в руки свалилась вполне материальная миниатюрная богиня Ночь. Бледная, обессиленная, она дрожала, прерывисто дыша.
— Получилось?.. — прошептала она.
— Получилось! — так же шепотом подтвердил я.
— Ура!.. — улыбнулась она и отключилась, то ли потеряв сознание, то ли просто уснув.
— Ну нифига себе! — послышался слева возглас Маньяка.
Резко обернувшись, я жестом попросил быть потише.
— Это что?! — полупридушенно просипела справа Маньячка.
— Не «что», а «кто», — со вздохом отозвался светлый из-за спины. — Это, и есть Таэш. Она до утра или насовсем? — поинтересовался Ван уже у меня, перебираясь поближе и помогая укладывать богиню на мой плащ, укрыв сверху еще одним. Одета она была в легкий вариант боевого костюма Госпожи. Тот, что без брони доспеха.
— Ни то, ни другое, — отозвался я, показав разрезанное запястье. — Временный призыв. Пока что — дней на пять. А там посмотрим.
Накладывая «заживалку» на мое запястье, Ван ничего не сказал. Да этого и не требовалось. «Мне в братья достался клинический кретин» — отчетливейшим образом читалось на его лице.
— Спать ложись, — буркнул Ван. — Без тебя подежурим. Сил ведь истратил немеряно…
Я только кивнул, устраиваясь рядом с Таэш и накрывая ее своим крылом. Засыпая, я слышал, как шепчутся мои друзья и брат…
Проснувшись, тихо огляделся. Все спали. Маньяк, который должен был дежурить, дрых сидя, завернувшись в плащ и привалившись к стволу дерева. Чуть сменив положение, я дотянулся до заготовленных заранее угля и дров, забросил побольше в прогоревший «полевой камин».
Таэш лежала очень тихо, наблюдая за мной. Увидев ее глаза, я не смог не улыбнуться и взглядом указал в сторону, откуда можно вылезти из нашего ночного укрытия. Она едва заметно кивнула и выбралась из-под плаща, отодвинув мое крыло. Встав следом, я придержал ветви, но выбрался все равно первым, быстро оглядевшись.
Буря закончилась еще ночью. Мокрая трава под ногами, восходящее солнце где-то на востоке за облаками. Таэш поежилась, зябко переступив с ноги на ногу. Неужели я ее когда-то боялся?! Даже не верится…
Прикрыв глаза, она постояла немного и пошла вперед, не произнеся ни звука. Минуты через три мы вышли крохотному озерцу, питавшемуся из родника, огороженного метрах в трех выше среди камней. От озерца утекал тонкий ручеек. Скорее, на искусственную запруду похоже. Удивительно чистое, с каменистыми берегами, и даже не слишком ледяное после ночного дождя.
— Ты первая, а я посторожу, — сказал я, отходя так, чтобы ее не видеть.
Минут через пять послышался плеск и полузадушенный визг — вода оказалась холодной… Вскоре моя мокрая, замерзшая богиня, выжимая свою шикарную шевелюру руками, кивнула мне и махнула рукой в сторону воды.
— Сожри меня Хаос!.. — вскоре отразило эхо мой голос. Не слишком холодная вода оказалась только тоненькой прослойкой сверху! А остальное — да она же свежеразмороженная!..
Сохнуть мы расположились на камнях у озерца, в лучах медленно восходящего солнца. Тонкие перьевые облака все еще застилали небо рваной пленкой, но теплые лучи согревали.
— Давай я тебя расчешу, — предложил, глядя как Таэш безуспешно пытается распутать свои черные волосы, спускавшиеся еще ниже моих.
— Давай, — согласилась богиня, повернувшись ко мне спиной. Разыскав расческу, я принялся аккуратно, начиная с кончиков, распутывать длинные, еще не просохшие волосы.
За этим занятием нас и застали двойняшки. Сонные и жутко недовольные.
— Вода сильно холодная? — вместо «доброго утра» поинтересовался Данька.
— Не, не очень, — усмехнулся я. — Таэш, знакомься! Это Данька и Манька, Маньяки. Пока они сонные, разговаривать с ними не о чем, потому что они в это время злые и всем недовольные.
— Ты, можно подумать, сильно добрый, когда спать хочешь, — буркнула Маня, подходя к воде. — Сгиньте отсюда, темные, дайте Маньякам искупаться.
— Обоим сразу, что ли? — удивился я, поднимаясь на ноги.
— Ирдес, заткнись, — огрызнулся Маньяк. — Мало того, что мы вместе в животе матери сидели, так и купали нас с первого дня лет до десяти в одной ванне. Уж за шестнадцать лет мы научились спиной к спине, а не лицом к лицу быть, когда нужно.
— Понял, молчу, — я взял за руку мою богиню и быстренько отвалил от озера.
Через несколько минут вместо ожидаемых громких матов послышались плеск активно разбрызгиваемой воды и смех.
— Они забавные, — признала Таэш.
— Очень, — согласился я.
Их поведение вполне оправданно — утренний холод, походные условия и общая обстановка пока не способствовала нормальному знакомству. Ничего, сейчас будем завтракать… там мы все и оттаем.
После Маньяков выполз сонный Ван, пробурчал что-то вместо приветствия и пошел устраивать водные процедуры.
— Вода нормальная? — только и поинтересовался эльф.
— Теплая! — хором заверили Маня-Даня.
Ну-ну… Я промолчал. Видимо, поэтому именно на мою голову посыпался самый громкий мат! Хихикающие брат с сестрой, пока светлый был занят, приготовили завтрак. Видимо, чтобы Апокалипсис не сильно злился. Ничего, кроме сухого пайка, к сожалению, не было. Поэтому завтрак состоял из бутербродов и наскоро приготовленного чаю. Мы расположились поближе к озеру, расстелив плащи.
Пока Маньяки готовили, я успел расчесать волосы моей богини и уже плел ей косу. Прическа Таэш почти не вызвала затруднений — на себе я успел изрядно натренироваться. Только себе я плел быстро и как попало, а ей старался очень аккуратно и красиво, поэтому получалось медленно.
Когда появился мокрый, замерзший, невыспавшийся, хромающий брат, я как раз завязывал вплетенный в косу богини шнурок. Жутко не хватает резинок для волос. Домой хочу. Кто бы только знал, как же я хочу домой!
Брат смерил двойняшек хищным взглядом. Те заискивающе заулыбались и кивком указали на «накрытую поляну».
— Ладно, бить не буду, — буркнул Ван, усаживаясь рядом со мной и выбирая себе бутерброд с куском мяса побольше.
Через некоторое время все более-менее проснулись согрелись и повеселели, как я и ожидал. Процесс знакомства двойняшек и богини прошел почти без травматизма, не считая того, что я попытался пнуть Маньяка, но тот оперативно спрятался за сестру.
Таэш щурилась на непривычное для нее солнце, активно жевала бутерброды, опять стащив все самое вкусное у меня, подначивала двойняшек, спорила с Ваном и выглядела абсолютно счастливой. Я улыбался и смеялся со всеми, тщательно скрывая, чего мне на самом деле стоил ее призыв. Вот не хочу сейчас встревоженных лиц и всеобщих попыток мне помочь. Моя богиня улыбалась — этого достойная награда за боль. Тем более что через пару минут у меня все равно сработают внутренние предохранители и эта адская боль, разлившаяся по всему телу, прекратится. Осталось продержаться две минуты…
…Не продержался. Мир вдруг сдвинулся с места, реальность поплыла. Через некоторое время я обнаружил себя на земле. Руки с такой силой сжаты на крыльях, что ногтями попорота кожа до крови прямо сквозь перья. Я чувствую, как она каплями струится по пальцам. Кажется, меня ломало в судорогах, потому что Маньяки держат за ноги, а Таэш с Ваном — прижимают к земле плечи. И лица у всех такие перепуганные…
— Все, — хрипло выдохнул я. — Внутренние предохранители сработали.
— Я тебя сам убью, малой… — выдавил Ван. — Ты что творишь с собой?!
Попытался снисходительно усмехнуться, но получилась жалко и вымученно. Испуганный, виноватый взгляд Таэш заставил меня сказать:
— Прости. В следующий раз попрошу тебя о помощи заранее… Лады?
Не сдержав ругательства, светлый скрипнул зубами и выдавил сквозь клыки:
— Лады. Прекрати, наконец, геройствовать! Незачем тебе перед нами… играть героя.
— Совершенно незачем, — подтвердила богиня чуть дрожащим голоском. — Мы о тебе и так все знаем и все поймем. Правда, Маньяки?
— А то ж, — в голос высказались Даня-Маня.
— Уговорили, — на этот раз улыбка вышла искренней. — И можете с меня слезть, а то все что могли уже отдавили…
Смех окончательно разрядил обстановку.
Есть уже не хотелось, поэтому пока остальные доедали свой завтрак, я расчесывался.
— Давай помогу, — Таэш расположилась за моей спиной и принялась аккуратно распутывать мои волосы.
Прежде, чем она начала плести косу, я остановил мою богиню, проверил длину одной пряди. Отыскал в браслетной сумке ножницы и снова обрезал по плечо. Нельзя забывать уроков этой жизни. Это — знак, напоминание… о том, как больно бьют в спину те, кому ты поверишь. Как же хорошо, что у меня есть те, кто в спину не ударит никогда!
— О! Малой, а обрежь-ка мне волосы… — Ван заметил в моих руках ножницы.
— Не, — помотал головой я. — Пусть лучше Маня.
— Пусть лучше Даня! — отмахнулась Маньячка. — Он отвечает за наши с ним стрижки.
Вручив Маньяку ножницы, я остался сидеть, ожидая пока богиня доплетет мне косу. Скажешь кому — засмеют! Чтобы Госпожа Ночь!.. стирала мне рубашки и косу заплетала!.. Сам не верю. Хотя… нет, не так. Я просто знаю, что моя Таэш — не совсем Госпожа. Она личность, отрезанная… свободная от Изначальной с рождения. Изначальная Тьма заложила в нее лишь основу. Остальное — это только ее личное… ну и немножко мое. Ведь она, как новорожденное божество, частично мое отражение. Так, Крылатый, быстро выкинул из головы лишние мысли! А то что-то я начинаю чувствовать себя в какой-то мере отцом этому чуду…
Ван вернулся, когда мы уже успели начать собираться. Я даже котелок, который мыть нес, чуть не выронил, увидев брата.
— Это что? — тупо спросил я.
Ван только усмехнулся, проведя рукой по стриженной шевелюре. Гораздо короче обычного. Обычно золотые волосы он остригал примерно по лопатки. Сейчас — ну, только качественно прикрывали острые уши. А, твари Хаоса! Завидую! Тоже так хочу!
— Не вздумай стричься, — тихо сказала Таэш, незаметно оказавшись рядом.
Да ни в жисть! Мне жалко затраченных на собственные волосы сил и скандалов, которые я выдерживал ради того, чтобы ходить так, как мне вздумается. Мешаются, надоели до желания побриться на лысо, но дух противоречия сильнее всех остальных порывов.
— А змеи не пострадают? — пришла мне в голову мысль.
Змеи заструились вниз шипящей волной, спускаясь почти до земли.
— Не пострадают, — усмехнулся золотоликий демон, на миг обнажив два ряда идеально заостренных зубов.
— Ой, какая прелесть! — восторженно завизжала Таэш. Даже змеи офигели, когда десяток их собратьев бесцеремонно схватили в маленький кулачок и чуть не повыдергивали нафиг. — Чешуя — настоящий «солнечный сплав»! Независимо живые симбионты с гипнотической функцией! Просто чудо! У тебя даже кожа — броня настоящая! А глаза?! Обалдеть! Косой крест! Сколько спектров восприятия у тебя — около сотни?! Больше?! Ну-ка улыбнись! И-и-и, какие зубки-и-и!..
Светлый не выдержал, выдернул из ее руки своих змей, развернулся и позорно ретировался с поля боя.
— Стой, я еще не все увидела! Принц, нельзя отказывать Госпоже!..
Ван же только прибавил ходу…
Собрались быстро, тем более что и собирать-то особо нечего. Вернувшийся брат, пообещав темной когда-нибудь в необозримом будущем показать свой второй облик полностью, глянул карту, что-то прикинул и предложил пройтись пешком. Никто не возражал. А через двадцать минут Таэш уже гонялась за близнецами, пытаясь побить их моей курткой…
— Одному из вас придется взрослеть быстрее, — высказался шедший рядом со мной брат, наблюдая за этим весельем.
— Уже, — бросил я.
— Знаю, — коротко отозвался Апокалипсис. Ссутулился и захромал сильнее.
— Знай молча, — рыкнул в полголоса я.
Весело получается. Ей двенадцать веков, мне — пятнадцать лет, но я все равно гораздо старше. Как же тяжел порой груз ответственности…
— Ван, — позвал я, отвлекая брата от тяжелых, безрадостных дум. — На кой нам эта деревня, которая по пути? Денег у нас все равно нет, бомжевать неохота, а камни в деревне не сменяешь. Где ближайший город?
Брат остановился, задумался. Поинтересовался:
— Мы куда первым делом направляемся?
— Все туда же, — отозвался я. — В темный Храм.
— В человеческие земли, или в Царство? Храм Царства гораздо ближе, но в стороне от того, что стоит в человеческих землях. Мы можем добраться до Шимера в человеческих землях, а там либо дальше среди людей, либо сворачиваем к Темной империи и через земли темных идем к Храму.
Арис говорил, что старый Храм в Царстве давно заброшен… но это ничего не значит.
— До Шимера, — решил я.
— Тогда ближайший город — Росток, в полутора днях пути по небу.
— Решено, — кивнул я. Остановился, сосредоточился, наполовину лишая крылья материальности. Спина болела от перьевого довеска — они все же слишком тяжелые и изрядно смещали привычный центр тяжести. — Таэш! Прекрати бить моих теней! Маньяки, прекратите издеваться над божеством! В деревню не идем. Летим до города.
— А кто несет мелкую? — подойдя поближе поинтересовался Данька.
— Я не мелкая! — возмутилась девчонка, снова попытавшись треснуть Маньяка моей курткой.
— Так, все, прекратили! — пришлось повысить голос. — Таэш, отдай куртку! Мелкую нести будем по очереди…
Темная отдала мне то, что я требовал, предварительно как следует по мне стукнув моей же вещью. За что, даже не спрашивал. Намеренно ведь так ее назвал. Пока я застегивал ремни на спине, Ван образовал под ногами лейтэр и протянул руку моей богине.
— Забирайся, принцесса.
— Я аватар Изначальной Тьмы! — возмутилась она, принимая приглашение.
— Да хоть сама Изначальная, — хмыкнул Ван. — А быть тебе мелкой и принцессой.
— Гадкий светлый! — прокомментировала девушка.
— Да! — с гордостью согласился Ван, взмывая в небеса первым.
Следом рванули близнецы. Застегнув последний ремешок, я поглядел им в след.
Слишком много я помнил о будущем, о уже один раз прожитой жизни. Сердце ветреной богини мне удалось покорить не сразу. Помнил, как потерял ее… слишком, слишком много всего. И отлично помнил, как эта девочка нашла утешение в руках моего брата. Мы с Ваном чуть не убили друг друга в первой и единственной настоящей драке. И я чуть не застрелился, поняв, что сам ее туда толкнул своим страхом перед проклятием. Сама судьба вложила мне в руки шанс прожить жизнь заново и с меньшим количеством ошибок! Но как не сделать еще хуже?!
Реальность поплыла. Все вокруг показалось наркотическим сном. Очень реальным, но сном. Даже собственное тело ощущалось как чужое. Словно я марионетка, которую какой-то неведомый кукловод дергает за ниточки, даря иллюзию жизни. А на самом деле — всего этого не существует…
Резкая, ледяная боль, впиваясь в суставы, обожгла правую руку до локтя. Ощущение реальности вернулось рывком. Ледяной огонь, приведя в себя, втянулся обратно под кожу, оставив после себя быстро тающий иней.
Да что же со мной такое?! То и дело появляется это… как будто я золотая рыбка в аквариуме из бронестекла!
— Ирдес, — Маньяки зависли совсем рядом в полуметре над землей. — Ты чего?
— Помогите взлететь, — попросил я, стараясь не смотреть им в глаза. — Мне тяжело с места…
Двойняшки переглянулись, молча встали с двух сторон, позволяя мне найти опору на их воздушных пластинах. Плавно поднялись в воздух вместе со мной. Я не спешил сразу раскрыть крылья…
Следующих часов пять мы развлекались. Точнее, они развлекались. А я смотрел и периодически падал к земле от смеха, то и дело едва успевая ловить прыгавшую меж трех воздушных пластин Госпожу Ночь. В конце концов даже аватар божества утомился веселиться.
Внимательно поглядев на Вана, за спиной которого в данный момент стояла темная девчонка, я приблизился и позвал:
— Таэш! Иди-ка сюда, а то нам придется скоро нести не тебя одну, а двоих.
— У меня все в норме! — тут же отреагировал светлый.
— Да-да, — покивал я. — Только до предела не доводи!
Понятливо кивнув мне, Таэш мгновенно отклонилась и, крикнув «Лови!», совершила изящный кувырок назад. Сложив крылья, я рухнул вниз, подхватил темную, накидывая на нее, и так легкую, поле левитации, выровнял полет. Тихонько сказал ей на ухо:
— Я могу выдержать полет более суток даже с тобой на руках. Ван тоже достаточно силен. А вот двойняшек надо беречь.
— Ясно, — тихо отозвалась богиня. — Когда мне начинать капризничать?
Обожаю ее! Как легко с ней найти общий язык и как быстро она все понимает!
— Минут через двадцать-тридцать — самое время.
Она кивнула и следующие полчаса не пыталась дурачиться. А потом начала ныть… О, как она это делала! Какие жалобные это были капризы! Даже я, знавший, что это игра, хотел только одного — немедленно устранить все причины ее страданий! Близнецы так чуть меня живьем не съели, когда я промедлить попробовал.
Во время привала, длившегося чуть больше часа, мои тени поели и благополучно завалились спать. Ван учил Таэш играть в конфискованные у двойняшек карты. Играли в «подкидного дурака». А я просто сидел в сторонке, увлеченно закопавшись в сумку в поисках нужных и очень нужных вещей. Не такой уж у меня и большой на самом деле декомпенсатор. Большинство хлама, который там есть, на данный момент мне просто не требуется, да и перебрано не раз. Но отдел под «железо» еще пока не разобран. Вот нафига мне здесь запасной монитор на девятнадцать дюймов?! А внешний террабайтник?! Уж поломанный старый КПК и подавно не нужен. Как и немалая стопка учебников первого триместра третьего курса, пара запасных академических форм… Так, тут связка из пяти спецназовских ножей… неплохо, неплохо, положим их поближе. О, а вот две ленты с метательными ножиками! Вообще замечательно!
Обнаруженное под ножами на некоторое время привело меня в ступор. Целый набор заколок, резинок для волос, невидимок, золотых шпилек с мелкими бриллиантами… Это не мое! У меня такого не было! Или опять кто-то из вельмож, чтоб им облысеть, подарил, а я закинул в сумку не глядя и забыл? Скорее всего. А вот этот десяток черных резинок я вытащу и в карман определю. Набор «мыло, шампунь, зубная щетка» вообще сильно порадовал, а то задолбался уже ритуальным жестом и подручными средствами обходиться. Живем!
Под руки попалась книга. «Край забытых богов». Странно, я точно помню, что перекладывал ее в карман сумки. Почему она опять среди прочего? Страшная догадка мгновенно выморозила все внутри. Когда я открывал книгу, руки едва заметно подрагивали. Фото оказались на месте. От сердца отлегло. Перебрав их снова, я закрыл книгу, спрятав ее обратно. Только одну фотографию не стал убирать — положил во внутренний карман куртки. В тот, который плотно закрывался и не промокал.
А под книгами обнаружился полный пакет шоколадок! Самых разных, с орешками, со сгущенкой, с кокосовой стружкой, молочный, белый, черный, целый полный мешок! Откуда?! Достав это сокровище, я некоторое время пытался вспомнить… вспомнил. Я таких пакетов в один человеческий детский дом на праздник купил сотни три. Один завалялся.
— О-па, шоколадки… — Проснулась Манька. У этой девчонки нюх на сладости!
Четверть пакета зажевали тут же! Особенно налегала богиня, требуя отвести ее туда, где такую вкусноту делают. Рассовав еще треть оставшегося по карманам, собрались и отправились в путь.
Следующая остановка была уже на закате. Быстро разбив лагерь на обрывистом берегу небольшой, но быстрой речки мы запалили бездымный костерок, выставили охранный контур Призраков, поужинали, разбили дежурства. Вскоре все, кроме нас с Таэш дрыхли без задних ног.
Полуприкрыв глаза, я смотрел на пляску огня и слушал ночь. Не нравилось мне это место, но сутки в небе Маньяки бы не выдержали. Даже если бы и продержались — зачем подвергать их такому испытанию?
— Тебе неспокойно.
Повернув голову, я взглянул на сидящую чуть поодаль богиню. Как она беззащитна и беспомощна в сравнении с канонической Госпожой. Совсем не похожа. Точно «мелкая» и «принцесса», а никакая не беспощадная богиня всех богов.
— Да, — медленно кивнул. — Я городской хищник, а не лесной. Но это не мешает мне чуять угрозу даже здесь. Мы чужаки. Кому-то не нравится, что мы пришли.
— Но мы же не несем никакого вреда, — пожала плечами отрезанная от Источника аватара. — Только переночуем.
— Это мы с тобой знаем, — произнес я, чутко слушая ночь. — Но не всем объяснишь…
Однако, вопреки моим опасениям, никто на нас не напал и не попытался сожрать. Отдежурив свою часть ночи, я разбудил близнецов и завалился спать. Богиня легла немного раньше меня. Здравствуй, родная и ласковая темнота. Прошу, не дари мне сегодня кошмаров…
Райдан в сотый раз перепроверил установку и «возвратник». Даже, пожалуй, уже в тысячный. Мастер-артефактор, лучший в империи, в этот раз работал наугад, на ощупь, не зная, куда и как идти. Вывез на голой интуиции. Впрочем, он работал так уже не в первый раз.
Больше всего установка походила на колодец, если бы тот мог быть всего около метра в глубину. Широкий металлический обруч двух метров в диаметре был подвижным. Настройка заняла очень много времени и теперь для активации нужно было заклинить обруч намертво в нужной позиции.
— Ты уверен в своем решении? — Дмитрий Ражин, он же Дрэйк, сидел неподалеку, наблюдая за ползущими по монитору данными, поступавшими с анализаторов вокруг установки. — Райд, ты, все-таки, Император.
— Прежде всего, я — отец, — холодно поправил Второй Император. — Проследи, чтобы никто, кроме Дара, ничего не узнал. Даже если я погибну. Мой брат, в отличие от других, все поймет правильно.
— Хорошо, — кивнул Серый Призрак. — Удачи, темный. И не спеши в свое Посмертие.
— Не собирался даже, — криво усмехнулся Второй Император, активируя своеобразные ворота меж миров. Сел на край установки, обрастая чешуей. — Помоги мне Небо… — и бросился в бездну спиной назад, как дайвер в воду.
Темнота, падение, дикая круговерть…
Очнулся император лежа посреди поля. Поднялся, огляделся, приметил на горизонте стены города.
Только одного не обнаружил — никаких следов сына, племянника или их Теней. А ведь его должно было выбросить рядом с ними!
— Где же теперь вас искать, дети?.. — с отчаяньем спросил у Неба отец.
Росток оказался средних размеров городком, обнесенным стеной. По меркам моего мира — деревня деревней. Но здесь вроде не самый крохотный городишко.
Как же я домой хочу…
На воротах взимали плату за вход. Не со всех, как видно, в основном с приезжих. Некоторое время понаблюдав за этим делом издалека, я задумался, как на пройти. Перелететь стену можно только ночью, но до того еще уйма времени.
— Мы пойдем или так и будем стоять тут и ждать неизвестно чего? — не выдержала Таэш.
— Не торопись, — негромко отозвался я, продолжая думать. — Нам нечем заплатить за вход.
— Бичиганы императорских кровей, — хмыкнул Данька.
— Сам бомжара белобрысая, — мгновенно отозвался Ван.
— От блондинки слышу, — как обычно передразнил Маньяк.
— А в рожу?..
— Кажется, придумал, — прервал я эту привычную перебранку. — Ван, доставай гитару и вешай ее на ремень за спину, будто только так и таскаешь.
Достав свою черную красавицу, я расположил ее за спиной так, чтобы не травмировать лишний раз крылья. Еще немного подумав, снял гитару, скинул плащ, который уже изрядно надоел. Снял куртку, разгрузку.
— Апокалипсис, наложи мне «ледышку» на спину, — попросил я. — Ту, что посильнее.
Брат прошипел что-то злое, но подошел и сделал так, что я практически перестал чувствовать часть спины. На всякий случай сев на землю, чтобы не упасть, я схватился руками за крылья и начал убирать их обратно в спину. Боль пришла не сразу. Сначала всю рубашку на спине залило кровью из возникших разрезов. Подвывая от боли и отчаянно матерясь, я все-таки убрал крылья полностью, оставив там, где были их основания две рваные раны. Когда золотые лужи перед глазами перестали мешать обзору, я увидел светлого… он стоял, обхватив себя руками так, будто сам чувствовал нестерпимую боль. Белый до серости, сжав зубы с такой силой, что не сразу смог их разжать, прошипел:
— Больше никогда так не делай.
— Закрывайся тщательней, идиот… — выдохнул в ответ я.
— Сам такой, — мрачно сказал брат, подходя и накладывая самые сильные «заживалки» на раны.
— Ребята, у вас что — одна душа? — тихо спросил Таэш, подходя поближе.
— Не совсем, но вроде того, — переглянувшись, в голос выдали мы.
— Вы сумасшедшие… — только и смогла выдохнуть богиня. — Как только живы оба?..
— А если бы я ему свою душу не отдал, мы бы оба сдохли, — огрызнулся Ван. — Он и так у меня на руках чуть не умер. Смерть еще одного брата я бы не пережил.
Таэш поглядела на отступившего в сторону и зло отвернувшегося светлого. И было в ее взгляде что-то мне не очень понятное. Непонятное мне-подростку. Но очень хорошо расшифрованное мной-владыкой. Сжав зубы, я отвернулся. Она моя! Моя!.. Но нельзя. Нельзя даже думать об этом, смотреть в ее сторону! Она может погибнуть от одного моего взгляда. Мое хрупкое чудо, которое я не могу взять в руки, не разрушив. Мое…
Достав сумку, я вытащил запасную рубашку, снял заляпанную кровью.
— Малой, погоди! — в голос воскликнули близнецы, что-то доставая из своих рюкзаков и резво подскочив поближе.
Оказалось, достали они аптечку и в четыре руки за пару минут залепили мне полспины пластырем, стягивая края рваных ран, предварительно залив прямо в них обезболивающее. Я даже не возражал — нафига, если они все равно проигнорируют?
— Круто! — оценила Таэш, потрогав пальчиками пластырь. — Гораздо лучше, чем бинты. Ребята, возьмите меня в ваш мир, а?
— Без тебя — никуда! — хором заверили близнецы. — Только с тобой.
Взгляд зацепился за этих двух белобрысых бестий. Похожие до невероятного. Но теперь я вдруг увидел, что они разные. Глубинное сродство, больше, чем просто одинаковость, порой делала их неразличимыми, но… Данька немного выше, заметно шире в плечах, а у Маньки обнаружилась тонкая талия, высокая, аккуратная грудь и изящество в каждой черточке. Странно. Кажется, я первый раз в жизни взглянул на Маню, как на девушку, существо противоположного пола. Так, пора это заканчивать немедля, а то если Данька меня не удавит, я сам головой со стеной поздороваюсь. Причем, стена эта будет солнечного цвета.
Куртку одевать не стал. Эльфийская, в которой в любую погоду не жарко, на спине разодрана, а академическая ветровка слишком теплая. Вон даже близнецы в одних футболках. Так… сумку через плечо, на нее через ремень — плащ. Гитару за спину. Прикрыть глаза и провести внутреннюю настройку. Хороший актер должен чувствовать то, что играет. Должен испытывать эмоции, которые изображает. Мечтательно-беззаботное выражение на лицо… врожденное обаяние немного отпустить на волю… поехали.
Прошли в город мы через десять минут. Мало того, что пропустили бесплатно, так еще и с рекомендацией трактира, где будет ночлег и еда, если скажем, от кого.
Отойдя от ворот на приличное расстояние, я сбросил с себя наложенную «матрицу личности»… и меня затрясло от ярости.
— Крылатый… ты чего?..
Мгновенно переставшие развлекаться перепалкой с эльфом на тему «бомжи в венцах», Маньяки осторожно подошли с двух сторон. И шарахнулись прочь, когда я вскинул взгляд. Крепко сжав кулаки, я с трудом загнал ярость обратно и прошипел сквозь клыки:
— Давно… давно мне не приходилось так унижаться!..
Двойняшки переглянулись, а Ван шагнул ко мне, крепко взял за плечи и твердо произнес:
— И больше не придется. Я тут успел присмотреть пару ювелирных лавок. Продадим камни, нищебродить больше не будем.
Знал, брат, что ты меня лучше всех понимаешь.
— Ладно, — отозвался я, медленно успокаиваясь. Злость потихоньку отступала. К ней на смену снова приходила глухая тоска с усталостью. — Я хочу домой.
Домой. К маме, папе, заразе-брату, тирану-деду, понимающему приколисту дяде…
— Я тоже, — негромко отозвался Ван. — Но пока нельзя. Потерпи, брат.
— Куда я денусь… — вздохнул в ответ.
Таэш подошла и сочувственно коснулась моего плеча. Она не стала ничего говорить, за что я был ей бесконечно благодарен. И на душе вдруг стало легче. Все, что я делаю — не бессмысленно.
— Апокалипсис, продажа камней на тебе, — сообщил я. — И давай побыстрее с этим разберемся. Я жрать хочу.
Быстро не получилось. Около двух часов ушло на поиск в этом городишке приличного ювелира, которого не послал бы Ван, оценку пяти небольших камешков и отчаянный торг. Каждый из встреченных нами скупщиков почему-то пытался обдурить «этих несмышленышей». Но с одним злым клыкастым светлым, три года жившим в Свободном такой номер не проходил.
В итоге обзавелись мы достаточно крупной суммой, которая осталась в основном у Вана, как у главного казначея. Близнецам и Таэш было великодушно выделено на карманные расходы. Мне оказалось отсыпано монет побольше, но — на дело. Нужно решить проблему с одеждой. То, что нашлось в сумке, практически все оказалось мало. Дети и подростки вообще имеют такое дурное свойство — расти! А у меня как раз скачек роста.
Еще через полчаса мы сняли две комнаты в не слишком презентабельной, но чистой и не вызвавшей особо злобного бухтежа со стороны светлого, гостинице. Быстро перекусив, мы отправились на прогулку по городу всей компанией. Честно говоря, обошелся бы я без прогулки, ноги уже устали шастать, но… но нужно решить проблемы.
За время поиска ювелира городок мы успели немного изучить. Во всяком случае, его центр и торговую часть. Так что ориентировались в пространстве достаточно свободно. Местных ателье по пошиву одежды мы обошли штук шесть, пока не нашли устроившую. С нелюбопытным, молчаливым мастером. Мне по-любому придется шить рубашки на заказ, но и готовой одеждой тут торговали. Маньяки и Таэш обзавелись готовым, Ван тоже не стал привередничать.
Отправив Маньяков с Таэш погулять по торговым рядам и оружейным лавкам, я остался и взглянул на портного, проведя большим пальцем по печати, повернутой гербом вовнутрь. Невзрачному, невысокому, чуть сутулому мужчине с тусклым взглядом было сорок лет. Дело досталось ему от отца. Помощница у него есть, но ближайшие несколько дней он один — работница заболела.
— Я заплачу тебе сверх заказа за молчание, — медленно произнес я, вынырнув из его памяти.
— Вы желаете чего-то особенного, господин? — впервые проявил любопытство этот человек.
— Ничего больше необходимого, — ответил я, доставая из сумки свою рваную куртку и перекладывая все из нее в карманы штанов. — Вот это починить… но не так, как ты только что подумал. Закрой лавку, мне не нужны лишние свидетели того, что ты сейчас увидишь.
Хозяин закрыл свое ателье, я снял рубашку. Апокалипсис, молча злясь, аккуратно отодрал пластыри с моей спины. Крылья, обретая полную материальность, скользнули наружу легко и без боли. Будто только и ждали момента, чтобы распахнуться во всю ширь.
— Мне необходима одежда, сшитая под этот перьевой довесок, — сообщил я так и севшему прямо на пол с открытым ртом человеку. — Причем так, чтобы это не особенно бросалось в глаза.
— Как пожелаете, господин, — еле-еле справился с собой человек. И засуетился, преодолевая шок: — Необходимо снять с вас мерки…
— Ну так не медли! — поторопил я.
После снятия мерок я объяснил, что именно хочу видеть в итоговом варианте, сколько и чего нужно, и достал из кармана сумки свои клепки. Оказалось, что-то такое, только проще и грубее уже существовало и здесь. Сойдясь в цене и сроках исполнения заказа, я заплатил аванс.
Теперь предстояло самое неприятное. Спина заныла заранее.
— Малыш… — негромко позвал Ван. — Может, не надо? Может, так обойдешься?..
— Как же, — зло фыркнул в ответ. — Я плащ забыл в том клоповнике, где мы комнаты сняли. Придется. Человек, мне от тебя еще две вещи нужны. Что-нибудь зажать в зубах и остановить кровь. И лучше не смотри.
— Сейчас… — испуганно засуетился портной.
Через пару минут я получил толстый кусок кожи из какой-то заготовки, кусок легко впитывающей влагу ткани и даже кровоостанавливающую мазь. И сильнейшую «ледышку» от Вана.
Минута сумасшедшей пытки, сдавленного мата, проклятий на головы всех моих предков разом… Ван молчал, обрабатывая новые рваные раны и заклеивая их тем же пластырем, но как же красноречиво было это молчание. Кровь светилась. Правда, тускло и почти незаметно в свете солнца, но все же. Ткань, которая пропиталась ею изрядно, Ван забрал с собой.
Голова кружилась. Деревянный пол качался под ногами, я никак не мог сосредоточить взгляд на стенах с развешенными образцами пестрых тканей.
— Так. Все. Нагулялся ты на сегодня, — безапелляционно заявил брат. — Хватит себя доводить.
Дальнейшее запомнилось какими-то урывками. Возвращение в постоялый двор, ужин, подушка под головой…
Утро началось… рано. Так рано, что Маньяк с Апокалипсисом все еще дрыхли, один на соседней койке, другой — на полу. Да и я бы еще мирно спал, если бы не кошмары. Мне снился папа. Раненый, избитый, в плену. На цепи, в каком-то заплесневелом подвале с гнилой вонючей соломой вместо постели. Но больше всего меня напугал его взгляд — тоскливый, затравленный…
Чушь. С какого перепугу папе быть здесь?
«А с какого перепугу здесь Маньяки?» — оскалилась в четыре ряда акульих зубов моя паранойя.
А вот нечего меня запугивать. Маня-Даня тут по договору с Даах. У папы должно хватить мозгов с ними не связываться, он умный в отличие от этой парочки.
«Ну-ну», — хмыкнула паранойя.
Ведя внутренний спор, я тихо оделся, вышел и спустился в зал. Мне предстоял целый день безделья. Заказ предстоит забирать только завтра. Слава Небу, здесь есть ножные швейные машины, ткацкие станки и даже фабрики, а у портного оказались заготовки нужного размера и из устроившей меня ткани, иначе даже не знаю, сколько мне пришлось бы ждать.
Устроившись за дальним столом, я подождал, пока подойдет сонная разносчица, заказал завтрак. Кое о чем вспомнив, достал сумку и вытащил из закрытого отделения две книги, что вручил мне Арис «на память». Одну я хотел взять, другую он мне в нагрузку дал. Хоть посмотрю, что он мне там подсунул. Здоровый и толстый трактат оказался написан на старотемном. На самом деле старословенский и старосветлый мало чем различаются. Примерно как русский и украинский. Зная один — всегда поймешь другой. «Хроника разделения» — выдавлено золотым тиснением на потемневшей от старости коже. От книги веяло такой древностью, что стало понятно — у меня в руках очень старый трактат не понять о чем. Наверняка невероятно ценный. Ну-ка, ну-ка, о чем эта замшелая нудятина?..
В итоге я даже не заметил, что было на завтрак. И куда делось несколько часов. И треть книги. Несколько раз я возвращался, перечитывал отмеченные места, чуть не наизусть учил, читал дальше, перечитывал снова…
Когда информации оказалось слишком много для моего уже буквально кипевшего от новых сведений разума, я оторвался от чтения и обнаружил вокруг себя всех уже проснувшихся и завтракающих друзей.
— Таэш, не смотри волчицей. Если Ирдес увлекся книгой — его за уши не оттащишь, поверь, я пробовал… — негромко сказал богине мой брат.
— Ван, это просто бомба, — сипло выдавил я, обалдело глядя на брата. Открыл нужную страницу, сунул ему под нос и потребовал: — Читай.
Светлый поморщился, но книгу принял и уткнулся в страницу. Через пару минут глаза у Апокалипсиса приняли выражение полного офигения.
— Да быть не может… — выдавил он. — Малой, это же не просто бомба… Это, мать его, ядерный заряд!
— Вы о чем это? — в голос поинтересовались двойняшки, подозрительно прищурившись.
— Во времена разделения… очень давние времена, — пояснил я. — Самоназвание светлых эльфов звучало как…
— Славы, — закончил за меня Ван. — А темных — росы.
— Славы… росы… — пробормотал Даня. И тоже понял в чем дело.
— Славяне и русичи?! — дошло и до Мани.
У меня задрожали руки.
— Это же на треть решит проблемы с грядущей войной! Ты представляешь, что будет, если обнародовать этот трактат?! Отсканим, переведем, кинем в Интернет… пару-тройку статей в СМИ… должная пропаганда, пусть Кордан займется…
— Не смей терять книгу, — осторожно закрыв трактат, Ван вернул его мне. Руки у брата подрагивали так же, как мои. — Это наш билет в жизнь.
— Небо, нам не придется умирать… — судорожно вздохнул я, пряча это сокровище обратно в сумку. В самое надежное отделение. В идеале убрать в личное пространство. Жаль, что это невозможно.
Благодарю тебя, Небо великое, что не оставило своих сыновей и на земле.
— Войной?.. — повторила Таэш. — Вы что, воевать собираетесь?
— Не мы, — мотнул головой я. — С нами. Через два года на нашу империю напали…
— Чего?! — переспросила богиня, глядя на меня как на умственно неполноценного.
— Мелкая, успокойся, наш Ирдес просто уже прожил будущее, — доверительно сообщил светлый. — Иногда забывает, что оно еще не свершилось.
— Чем дальше, тем с вами интересней, — протянула аватара.
«Ты еще самого интересного не знаешь», — подумал, а в слух, улыбнувшись, совершенно отличным от тяжелой мысли, легким тоном сказал:
— По настоящему ты еще ничего не видела.
Подождав, пока друзья закончат завтрак, я предложил еще раз обойти город вдоль и поперек по всем подворотням. Все согласились. В общем, день до глубокого вечера прошел весело. После прочтения «Хроник разделения» настроение у меня взлетело до небес. Не знаю, кем и за какие заслуги мне дан этот шанс, но я буду идиотом, упустив его!
Ночью, когда усталые близнецы завалились спать, Ван попросил «Хроники» почитать, мы с Таэш забрались на крышу и смотрели на звезды.
— У меня дома небо другое, — проговорил я, снова пытаясь разыскать хоть одно знакомое созвездие. — А на Луне базу построили. С воздушными куполами и садами. И на Марсе… соседней планете, тоже строят. Мама обещала, что я туда попаду, как закончатся работы. Знаешь, я все детство о звездах мечтал. О космических полетах, кораблях, исследованиях… И эта тяга к небу никуда не пропала. Жаль, что мечту исследователя приходится хоронить ради венца Императора. Жаль, что я не могу отказаться от наследования. Вот было бы хорошо, если бы дядя женился и у него появились дети! Были бы нормальные наследники. А у меня — младшие братья. А может даже сестры. — Что-то я много разговариваю. Не иначе от тоски по дому. Но хоть Госпожу развлеку, а то что-то она очень уж задумчивая.
— Какой у тебя все же странный мир… — сказала Таэш, не отрывая взгляда от неба. — Наверное, в нем очень интересно жить.
— Очень, — согласился я. — Здесь по сравнению с домом — скукотища смертная. Здесь все медленно. А мы привыкли жить очень быстро. Наш разум приспособлен под обработку огромного потока информации. Здесь все мы постоянно испытываем информационный голод, получая очень мало нового. Наверное, мне будет тяжело потом фильтровать эти потоки от ненужного, когда вернусь…
— Ирдес, — позвала маленькая богиня после недолгого молчания. — А ты уверен, что вернешься? Может, тебя не зря забросило в этот мир? Помнишь, по закону Демиургов…
— Мне известен закон Демиургов, — прохладно прервал я. Помолчал. Нащупал в кармане плотную фотобумагу с изображением. Вздохнул. — Послушай, Таэш… Я уже все это прошел и прожил… Сейчас я, считай, свою жизнь заново живу и очень боюсь напутать что-то. А еще больше боюсь не успеть. У меня ни на что не хватает времени… Давай я расскажу тебе, что случилось…
И я рассказал ей. Как убили всю мою семью, как сгорела в огне моя Империя. Как погибли мои друзья и обрушилась жизнь. Как я сам сломал себя, перековав в безжалостного Владыку. Как по крупицам возвращал себе мой мир…
Она молчала. Поколебавшись, я все же решился прояснить еще кое-что. Рассказал ей о проклятье бога, которое на день рождения мне подарила светлая Княгиня. «Обрести и потерять». Проклятье, действие которого заключается в том, чтобы я смог найти то, что станет смыслом моей жизни. И потерять навсегда. Так, чтобы жить стало незачем.
— И еще, Таэш… — я протянул ей фотографию. — Это наши с тобой дети, которые появились… должны появиться через полвека. И больше всего на свете я боюсь, что своими действиями что-то изменю… и никогда больше не увижу Лира и Лию.
Богиня потерянно смотрела на фото. Подняла на меня свои антрацитовые глаза…
— Не надо, Госпожа Ночь. Я знаю, о чем ты думаешь… Взгляни, — я показал ей правую руку. — Видишь следы? Тонкие белые шрамы. Это наша почти девятилетняя дочь, умирая, вцепилась мне в руку в агонии. А я ничем, ничем не мог помочь. Только умереть рядом.
Таэш снова посмотрела на фотографию. Погладила пальчиками изображение, и ее лицо осветила бледная тень улыбки.
— Я знаю, как решить твои проблемы, мой принц, — произнесла она, все разглядывая детей. Будто лаская взглядом каждую их черточку. — Мое время призыва скоро подойдет к концу. Усыпи меня.
— Что?! — не поверил своим ушам. — Нет!
— Усыпи меня, — твердо повторила она, поднимая глаза. — Я ждала двенадцать веков, еще пару десятков лет спокойно подожду. Ты ведь не успел спасти Феникса из-за того, что возился со мной.
«Ни за что!» — заорал во мне Ирдес-подросток. «Это решит наши проблемы на данном этапе», — рационально шепнул Ирдес-император.
— Но…
— Никаких «но» не существует, — жестко оборвала она. — У нас впереди еще три, может, четыре дня. А потом я помогу тебе вернуться со мной в Храм. Твоей тени хватит, чтобы провести обряд.
— Хорошо, — выдавил я.
А может, зря я ей все это рассказал?..
Но что уже теперь жалеть. Поздновато спохватился, наследничек.
Спать не получалось. Маньяк и Апокалипсис давным-давно дрыхли, а я продолжал смотреть в потолок. Мысли блуждали в пустой голове без всякого порядка. Уже успел забыть о том, как удобно лежать в кровати без крыльев! И ходить без плаща.
Пойти прогуляться, что ли? Все равно ведь не усну.
Тихо поднявшись, я натянул белую рубашку из запасных, а штаны и сапоги из камуфляжного набора изначальных. Волосы убрал в хвост под широкую черную резинку — плести косу долго и лень. Скрипучей дверью пользоваться не стал — теплой ночью окно оставили приоткрытым, а второй этаж — не высота.
Летняя ночь встретила теплом и непередаваемым летним ветром, которым хотелось дышать, забывая обо всем остальном. Только соли в ветре не хватало.
Настроение мигом испортилось, а к чистому воздуху прибавились не самые приятные запахи города. Твари Хаоса, как я бы сейчас обрадовался и обычному городскому смоку!
Улицы темного города жили своей обычной, тихой, незаметной обывателю жизнью. Я пошел вперед, не особо задумываясь над тем, как вернусь обратно. Где бы мне найти пару-тройку придурков, на которых можно сорвать злость?
Широкий проспект сменили более узкие улицы захолустного городка.
…Нет, ну как это понимать вообще?! На меня никто, совершенно никто не желала нападать и давать мне повод почесать кулаки об гнусные рожи! Уже скоро рассвет, а я только пяток раз прятался от отрядов ночной стражи! Где любители чужого кошелька и крови?! Посмотрите, я же весь из себя такой наивный, безобидный и даже в белом! Неприятности, ау…
Уже рассвет скоро, а я так и не подрался. Тьфу, сплошное разочарование. Или дело в том, что я слишком хищно по сторонам поглядываю, азартно мурлыкая под нос «Звезды ледяного безумия»? Следовало попасться на глаза страже и, может, удалось бы с ними сцепиться. Хотя, со стражей, пожалуй, связываться излишне. Потом из города удирай, а я еще свои новые рубашки не забрал.
Ладно, принц-неудачник, топай обратно, а то проснутся остальные, учинят масштабную поисково-спасательную операцию, не обнаружив тебя на месте.
Прогулка, не смотря ни на что, успокоила. Больше всего понравилась пробежка по крышам. Дальше от центра улочки узкие, с крыши на крышу прыгать легко. Так что я подходил к небольшой площади с фонтаном посередке, на западной стороне которой находился клоповник, где мы сняли комнаты, напевая песенку про старого рыцаря, в этот раз вздумавшего искать инферналов.
Перед глазами потемнело так резко, будто мне засадили сапогом в висок. Спазм заставил согнуться, выворачивающий легкие кашель бросил на колени.
По подбородку и с рук стекала заметно светившаяся кровь. Мгновенно собрав волю в кулак, я поднялся на ноги и, шатаясь, дошел до фонтана. Надо отмыться от крови, пока никто не увидел, и она не попала на рубашку. Вода оказалась холодной и чистой, как родниковая, пахла свежестью. И все же не смогла избавить меня от металлического привкуса во рту. Умывшись и приведя себя в порядок, я сел на краешек искусственного водоема и последил взглядом редкие светящиеся капли на камнях площади. Не так уж много. Можно не затирать.
Накатившая слабость отступала вместе с болью. Я дышал осторожно, через раз, боясь вызвать новый спазм. Уже и забыл ведь, когда эта дрянь случалась последний раз… Что же со мной такое? И что делать? Я ведь как-то вылечился, если дожил аж до семидесяти… Только как? Ничего не помню об этом моменте. Совсем ничего. Будто его и не было.
А если я что-то изменил? И теперь… не выживу?
Эта мысль обожгла холодом внутри. Я обязан выжить. Любой ценой обязан. Император это прежде всего — высшее воинское звание. Военный лидер своей страны, стержнем которой является Рыцарство. Не думаю, что Шон способен возглавить армию. Дядя и папа — тоже не настолько беспощадны. Из военных лидеров на случай грядущего геноцида — только дедушка и я. Вот отменю бойню — тогда можно и подохнуть, Империя выживет. До того… никак нельзя. А дети?.. Что ж… если они не родятся — им не придется умирать.
— Эй, парень, — кто-то тронул меня за плечо. Подняв глаза, я увидел мужчину в форме городской стражи. Он с непонятной тревогой, хмурясь рассматривал меня. — У тебя все нормально?
Оказывается, пока я сидел, погрузившись в раздумья, успело наступить утро и сонные жители начали появляться на улице. Дед бы меня прибил за такую невнимательность и был бы прав.
— Нет, — честно ответил я. — У меня все не нормально. Не помню, чтобы все было хуже, чем сейчас. — Вспомнив когда мой брат и друзья лежали в коме, а бог был убит, добавил: — Хотя, наверное, все же было….
— Эх, парень, — вздохнул стражник, присаживаясь рядом.
Мужчина был молод, лет тридцать, может, чуть больше. Подтянут, не слишком высок, ничем особо не примечателен. Пегие, стриженные под горшок волосы, дневная щетина на загорелых щеках, обыкновенная деревенская внешность.
— Ты, если дело касается разбоя или еще каких бандитских выходок — говори. Вижу, ты приезжий, не знаешь еще… В общем, у нас с этим делом строго. Так что, если что случилось — выкладывай, разберемся, моргнуть не успеешь.
Я криво усмехнулся. Кто-то здесь крепко взял криминальное звено за причинное место. Ответил:
— Нет. Город чудесно тихий. И ты мне помочь не сможешь — у всей стражи Ростка не хватит сил, умений и возможностей достать из бездны бога и спасти жизнь новорожденной богини.
Мужчина оглядел меня цепким, оценивающим взглядом и неожиданно спросил:
— Ты служитель Храма? Что-то слишком молод…
— Нет. Я личный избранник сразу двух богов. Для одного — вроде как подзащитный, для другой — защитник.
Насколько я успел понять — боги и разные бессмертные твари здесь не такая уж диковинка. Поэтому стражник мне сразу поверил.
— Не повезло тебе, парень, — по-доброму посочувствовал человек. — Что-то ты совсем бледный. На вот, глотни, полегчает.
Собеседник протянул мне маленькую карманную фляжку. Отказываться не хотелось. Свинтив пробку, я сделал долгий глоток… В желудок упал огненный комок, прокатился внутри, обжигая так, что выступили слезы, свело горло, и через миг по телу разлилось тепло. Ух!.. А я и не заметил, насколько замерз.
Иная биохимия организма позволяет мне пить весьма градусные напитки с обратным, чем у людей, эффектом. То, что вызывает опьянение и помутнение сознания у человека, на темного действует как крепкий кофе вперемешку с ноотропами. Не все яды, годные для человека, способны отравить темного или светлого. С другой стороны, некоторые безвредные для людей обезболивающие и антибиотики способны нас убить очень быстро.
— Спасибо, — поблагодарил, возвращая фляжку владельцу.
Тот улыбнулся и открыл было рот для ответа, но его прервал резкий окрик:
— Ирдес! Где тебя носит?! Мы тебя все утро ищем!
Незаметно подошедшая с той стороны фонтана и вставшая передо мной, уперев кулачки в бока, на меня недовольно глядела Таэш.
— Не ври, — отозвался я. — Если бы вам было надо, Ван нашел бы меня в течение пары минут. Да и у тебя, Госпожа, настройка прямиком на мою кровь имеется.
Богиня недовольно скривилась и попыталась пнуть меня по ноге, но я проворно убрался в сторону.
— И не надо меня бить, я тебе не тренировочный манекен.
— Ты!.. — разозлилось маленькое божество. — Дурак! У тебя монолитный щит на душе! Ни я, ни твой старший брат тебя даже сейчас не чувствуем! Мы ведь беспокоились! А если бы с тобой что-то случилось?!
Понимаю, что виноват. Стоило предупредить о том, что я никуда не пропал. Умом понимаю. А вот внутри сейчас закипает коктейль из раздражения пополам с совершенно детской обидой, а ля «оставьте меня в покое, я не маленький»!
— Это ты сейчас обо мне беспокоилась или о том, что в случае моей смерти тебе больше не светит воплощение, моя Госпожа? — в голосе лед, покрошенный от раздражения в мелкие осколки.
Она замерла на миг, в глазах отразилась растерянность… а потом ярость. Маленькая ладошка с быстротой молнии метнулась вперед и пощечина обожгла лицо. Она ударила с такой силой, что я поранил клыком губу, и кровь потекла по подбородку, на этот раз все же запачкав рубашку.
Ярость в ее антрацитовых глазах снова медленно сменялась растерянностью. Не ожидала ударить так сильно? Лед все еще такой же мелкой крошкой:
— Не беспокойся, мой брат сможет закончить все, что должен сделать я.
Прижав к губам крепко стиснутый кулачок, она помолчала несколько мгновений. Опустила руку.
— Я не знаю, что на тебя нашло, — медленно произнесла она. — И знать не хочу. Когда успокоишься — возвращайся.
Ушла, не обернувшись.
— Что на меня нашло?.. — прошептал я ей в след. — Что нашло?.. — горло свело. Хриплый смех прервался коротки всхлипом. — Ты на меня нашла, дура бессмертная! Я же просто домой хочу…
Кто-то сжал мое плечо, прерывая зачатки истерики. Мой недавний собеседник. Стражник.
— Ирдес, значит? Темный? — легко улыбнулся человек. — Ну а я Григорий. Гришка для своих.
— Рад знакомству, — мне удалось справиться с голосом и даже нарисовать улыбку в ответ.
— У меня сейчас смена. Но если я тебе все же смогу хоть чем-то помочь, спроси Гришку Медведя среди стражников, меня мигом найдут. Удачи тебе, парень! — сказал человек, вставая.
От этого незамысловатого пожелания стало легче. Может, и правда повезет. Стерев с подбородка кровь тыльной стороной ладони, сполоснул руку в фонтане. После этой вспышки раздражения есть хочется. Пойду поищу, где здесь кормят голодных Наследников в такую рань. Только к друзьям и брату сейчас не вернусь. Потому что нефиг!
…Ирдес не видел, как разозленная Таэш подошла к воротам постоялого двора и начала их ожесточенно пинать.
— Ты чего? — как из-под земли рядом появились близнецы.
Не ответив, божество снова с силой пнула ни в чем не повинное дерево. Брат с сестрой сочли за лучшее позвать Вана — пусть сам разбирается с невменяемой богиней.
— Видишь? — Данька ткнула пальцем в сторону девчонки. К пинкам прибавилась тихая ругань.
— Что это с ней? — поинтересовалась Манька.
Ван взглянул на девушку и ответил:
— Она родилась двенадцать веков назад. А прожила хорошо если двенадцать лет. Она маленькая еще, — и увидев, как Таэш ожесточенно почесала локоть, добавил: — А еще первый раз полноценно воплотилась в физическом теле. Ее неудобно. Клопы покусали. Ладно, двойня, исчезните пока куда-нибудь.
Двойняшки испарились в неизвестном направлении, а светлый подошел к разозленному божеству, ласково коснулся плеча.
— Таэш… ну что случилось?
Она повернулась, прожгла Вана взглядом. Тот не дрогнул, не отвел глаз. Тогда богиня вдруг всхлипнула, уткнулась в плечо светлого принца темных и разревелась, рассказывая каким образом повстречалась с Крылатым у фонтана и как это закончилось. Гладя по голове маленькую богиню, Ван хмурился все больше. Мало того, что поругались, так аватара еще и чувствовала немалую вину за пощечину, которую влепила Ирдесу.
— Нда-а… — невесело протянул светлый, когда всхлипы стали тише. — Ну и что ж мне с вами теперь делать?
— А ничего, — Таэш немного успокоилась, повернула голову, щекой прижавшись к плечу Апокалипсиса. — Видеть его не хочу, психа несчастного.
— Ну конечно, — по-доброму хмыкнул эльф. — Это же исключительно Ирдес виноват в том, что ты спала на жутко неудобной койке и у тебя теперь все болит. Раньше было проще, обретая и теряя материальность когда надо. Раньше было больше власти над окружающим миром. Всякая кусачая живность, испортившая тебе сон и кожу — это тоже только его вина. И вообще, все вокруг ужасно непривычно… кружиться голова, дикий дискомфорт и… о, мать моя светлый Страж, не может быть!..Первый раз в жизни?!..
По мере того, как Ван говорил, выражение недовольства медленно исчезало с личика маленькой богини.
— Ты прав во всем, — признала Таэш. Снова уткнулась в его плечо, спряталась под руками. — Можно я так немножечко постою и успокоюсь? А то мне совсем плохо…
— Да хоть весь день так стой, мелкая, — грустно вздохнул Ван, пропустив между пальцев несколько прядей тяжелых, шелковистых черных волос.
«А потом я припрягу Маньку тебе помочь, — мысленно пообещал светлый. — Она девушка, и кое о чем знает определенно больше, чем я…»
Мне повезло, и минут через пятнадцать я наткнулся на только открывшуюся булочную. Пока разглядывал лоток на улице, из лавки вышел пухлый, добродушный на вид дядька с пушистыми пшеничными усами.
— Эх, какой худой паренек, — покачал головой человек. — Проголодался?
Вместо меня ответил желудок, заурчав. Предатель!
— Вижу, проголодался, — сказал булочник. — Чего хочешь?
— Мне кажется, или я чую запах мясного пирога? — жадно принюхавшись, спросил я.
— Не кажется, — дядька не сдержал смешок. — Вон, за стол садись, я сейчас все принесу.
С левого края от лотка стоял деревянный стол и длинная лавка. Не заставляя повторять дважды, я уселся на предложенное место и забарабанил по дереву пальцами, ожидая еду, от запахов которой сводило живот. Чуть слюной не захлебнулся в ожидании! Вскоре дядька вынес мне большую кружку с молоком и немаленький такой свежеиспеченный мясной пирог. М-м-м, ка-ак вкусно-о! Особенно с утра пораньше. Правда, удовольствие немного смазывает саднящая боль в разодранной нижней губе и отчетливый привкус собственной крови, но это ничего. К вечеру заживет. Жаль, что душа так же быстро не заживает.
Доедал я медленно. Растягивая удовольствие и лениво щурясь в сторону восходящего солнца, проникшего своими лучами на улицы города. Пирог оказался настолько большим, что я почти объелся. Теперь до обеда голодным не буду точно. Наверное. Я надеюсь. Ну хоть часок не буду жрать хотеть. Черт, надо с собой взять.
Второй пирог булочник вынес мне порезанным на кусочки и уложенные в закрытую плетенку. Хм… удобно! Засунув эту прелесть в сумку, я расплатился, и пошел дальше гулять. Демона лысого я сегодня вообще вернусь к своим. И завтра. А как приду — сообщу о том, что пора в путь и у них есть полчаса на сборы.
Хватит с меня на сегодня. Хочу спокойного и тихого одиночества.
Солнце перевалило далеко за полдень, когда я направился к портному. День выдался теплым и тихим, так что я успел найти крохотный городской парк, задремать на скамейке, два раза завернуть в разные заведения за едой. В общем, к обеду от утренней вспышки не осталась и следа, так старательно я в себе ее уничтожал. Жить хорошо и жизнь хороша, когда тепло, не голодно и никто не трогает!
У входа в ателье меня ждал сюрприз в виде подпирающего стену светлого. Я посмотрел на брата, склонив голову набок и скрестив руки на груди.
— Не надо! — поднял руки светлый, заранее сдаваясь. — Не собираюсь я тебе ничего выговаривать. Просто у меня основной запас денег, вдруг тебе не хватит расплатиться?
— Предусмотрительный старший брат, — хмыкнул я, сознавая, что Ван где-то позабыл свое дурное настроение и я не попаду под раздачу.
Ван только усмехнулся и первым толкнул двери.
Мой заказ оказался практически готов и доделывался уже на мне. Пришлось снова выпустить крылья. На переделку куртки я пожертвовал запасной плащ изначальных и на спине она оказалась полностью перешита. Мягкие складки ткани прилегали к крыльям, вообще не пропуская холода! Крупные клепки под самые основания крыльев держали еще лучше ремней и сделаны были так, что смотрелись стилизованным украшением — портной нашил такие же на рукава, ворот и вместо пуговиц, так что теперь еще и застегивалась быстрее.
— Ну что, сегодня уходим? — спросил брата я, стоя на табуретке и послушно раскинув руки, пока мастер делал последнюю подгонку.
Ван посмотрел на меня как-то странно и уставился в стену.
— Э-э… Давай лучше завтра. А то и послезавтра.
— Нафига? — удивился. — Ты же знаешь, что у нас цейтнот и нужно все решать как можно быстрее.
— Понимаешь, какое дело… — брат все еще смотрел мимо меня, и как-то странно перекосило его наглую рожу. — У нас возникла небольшая такая проблемка, при которой лучше денек потерять.
— Да какая еще проблема?! — не выдержал я. — Говори ты толком.
— Проблема с Таэш. У нее же первое полноценное воплощение… считай, реальная жизнь. Ей не мешало бы немного отлежаться.
Внутри меня что-то ухнуло в область пяток, образовав по пути холодную сосущую бездну.
— Что с ней?! — голос охрип от страха.
— Женские дни у нее! — покраснев до кончиков ушей, рыкнул в ответ Ван.
— Но она же еще маленькая! — Страх отступил, осталось удивление. — Ей лет тринадцать всего, ну четырнадцать с натяжкой…
— Первые в жизни, — выдавил светлый, и в его глазах отразилось явственное желание придушить меня за лишние расспросы. — Я тебе ничего не говорил.
Зависнув на пару мгновений, я выдал короткую, но очень емкую нецензурную фразу. Ван выразился более длинно, попутно поинтересовавшись, куда меня понесло ночью и какого черта я под монолитным щитом. Эх, брат, это ты еще не знаешь, что я все утро сознательно подавлял любое проявление лишних эмоций. Император не может позволить себе неконтролируемых вспышек, это непозволительно.
— Я не интересуюсь, куда ты периодически исчезаешь из общаги, возвращаясь только под утро? — усмешка. — Не спалось мне. А щит… мне нужно одиночество хоть иногда. Особенно сейчас. Сам знаешь, по какой причине.
Ван помолчал, а потом хмуро спросил:
— Ты за гитару когда последний раз брался?
Усмешка медленно сползла с моего лица. А ведь он прав. Что со мной такое?!
«Ирдес…» — сквозь щиты пробился чужой, но уже знакомый голос. Слабый, звучавший словно сквозь вату.
«Я слышу», — отозвался, прикрыв глаза.
«Ты сейчас там, где такому как ты, быть нельзя… Беги оттуда!»
«Почему?..»
«…оглядись!..» — долетело всего одно слово и глюк пропал.
Подумать, что это было, не успел — портной как раз закончил доделывать последние стежки. Крылья я решил не убирать. Максимально лишив этот перьевой довесок материальности, прикупил заодно и плащ. Самый дорогой и самый лучший, не смотря на то, что тот выглядел очень просто. Ненавижу плащи. Поскольку не носить эту вещь возможности нет, так пусть он будет хотя бы не слишком неудобен.
Выйдя на улицу, я все же последовал совету и огляделся. Очень внимательно. После чего молча протянул брату руку. Тот взглянул удивленно, но соприкоснулся кончиками пальцев…
«Надо валить, Ван!»
«От чего такая срочность?» — иронично спросил брат.
В ответ передал клубок эмоций и ощущений. Свет. Покой. Контроль. Незаметный флер… почти как в лесу у Ариса. Здесь обитал очень сильный светлый дух! Дух места.
«Пора валить», — согласился брат, размыкая контакт и с места развив вторую космическую скорость на пути в наш клоповник.
Через десять минут мы уже стояли под дверью комнаты девочек. Отдышались, переглянулись, после чего Ван свалил в нашу комнату, а я постучался в двери. Открыла Манька.
— Как она? — негромко спросил я.
— Хреново, — ответила Манька.
Вышла и направилась к Апокалипсису. Я вошел в комнату девчонок, на мгновенье остановился на пороге. Она сидела на кровати, обхватив колени руками. Такая маленькая и очень несчастная. Не отстранилась, когда я сел рядом.
И прежде, чем начать разговор, я выудил из кармана сумки две пачки с таблетками и флягу с водой. Протянул ей две капсулы на ладони и воду.
— Таэш, выпей, пожалуйста. Это обезболивающее и энергетик. Поможет.
Девушка взглянула на мою ладонь, молча взяла предложенное, закинула в рот, запила и проглотила.
— А еще тебе нужно поесть, — и на свет из сумки был извлечен купленный утром и взятый с собой пирог.
Так и не сказав ни слова, даже не посмотрев на меня, она послушно сжевала кусок, запивая водой. Хотелось обнять ее как ребенка и погладить по голове, но я не решался даже прикоснуться к маленькой богине. Только сказал, когда она доела:
— Тебе скоро станет лучше. А потом нам нужно уходить как можно быстрее. Тебе плохо не только потому, что ты слишком материальна… Точнее, как раз потому, что ты слишком материальна, тебе сейчас так плохо. Здесь очень сильный светлый дух места. Это он на тебя так действует. Поэтому нам нужно убираться отсюда как можно быстрее.
Она впервые взглянула мне в глаза. Ее зрачки оказались расширенны как у наркомана под дозой. Бежать отсюда сейчас же! Это место слишком разрушительно для моей бессильной богини! И с каждой минутой будет только хуже.
Таэш только кивнула, так и не сказав ни слова. Собирались мы в темпе вальса. Через пять минут уже стояли на выходе, через пятнадцать покидали гостеприимный городок. Город и правда хороший. И дух сам по себе. Ничьей вины нет в том, что для нас его воздействие смертельно. Для всех пятерых. Если я и Таэш можем умереть, Ван впасть в кому, то близнецы сойдут с ума и станут тихими идиотами.
Аватару я нес на руках — ходить она не могла.
У северных ворот, через которые наша команда решила спешно ретироваться, я снова встретил стражника, скрасившего мне утро.
— Уже уходите? — поинтересовался он, оглядев нашу компанию.
— Уходим… — кивнул я. И добавил негромко: — …Светлый Страж.
Представившийся мне Григорием стражник неуловимо изменился, сощурился, по-доброму усмехнулся.
— Быстро раскусил, избранник богов, — сказал воплощенный дух места.
Никакой угрозы от него я не чувствовал и одним взглядом заставил готовых к атаке Маньяков отступить.
— Что ж ты сразу не сказал? Светлый Страж для таких как мы — смертелен. Или не знал?
— Так вот почему отсюда все темные бегут… — Судя по удивленному лицу — и правда не знал. — А я-то гадал, по какой причине не удается вас заманить ко мне надолго!
Мы с братом переглянулись. Очень сильный, но молодой и неопытный дух. А человеческая форма у него, видать, такая и была. Пока жив был.
— Попытаюсь убраться от вас, — решительно сказал бывший стражник. — Только бегите быстрее, я пока еще свои силы плохо контролирую.
— За скорость не беспокойся, нам только за ворота выйти надо, — отозвался я. — Удачи тебе, Светлый. Смотри, в людях не разочаруйся и не потемней.
— Уж попытаюсь, — отозвался молодой дух.
Развернулся и быстро ушел. Стало легче дышать. Мир стал ярче, обретая глубокие краски и резкие тени. К воротам мы помчались бегом и уже через пять минут были за чертой города. Таэш потеряла сознание, обвиснув на моих руках тряпичной куклой. До леса шли ускоренными темпами. Скрывшись за деревьями, быстренько накинули на себя и близнецов «невидимки», после чего на максимальной скорости рванули подальше от этого замечательного городка.
Окончательно «отпустило» нашу четверку только через пару километров… Вот только богиня все еще без сознания. Найдя ближайшую полянку, мы приземлились, чтобы прийти в себя.
— Нахрен такие прихода! — нервно высказался бледный как смерть Маньяк.
— Не будем больше такую дурь курить, — покивала Маньячка, стоя плечом к плечу с братом.
Заметив, что сестру трясет, Данька крепко ее обнял. Интересно, кто из них считается старшим? Манька обычно идет за Данькой, но не раз бывало и наоборот.
Аватара на моих руках не спешила приходить в себя. Близнецы очнулись быстрее всех, ободрали ближайшую сосну, устроив относительно удобное ложе для богини, постелили плащ, вместо подушки — свернутую куртку. Аккуратно уложив Таэш, укрыл ее своим плащом. Мир перед глазами пару раз перевернулся от резкого головокружения. Ой-ей…
— Я не спал ночь, — язык заплетался, приходилось прилагать усилия, чтобы говорить внятно. Провел рукой по лицу. — Народ, если в состоянии — посторожите, я отдохну немного.
Отключился почти мгновенно…
Солнце медленно но верно клонилось к закату. Это было первое, что я отметил по пробуждению. Белобрысая троица успела развести костер и заварить чай. На огне что-то жарилось.
Не тратя времени, быстро привел себя в порядок ритуальным жестом и подсел к костру. Таэш проснулась раньше, и теперь пила чай из железной кружки, расположившись возле близнецов. Мы ничего не сказали друг другу, коротко переглянувшись.
— Ты как? — брат коснулся моего плеча, оказавшись с другой стороны.
— Нормально. А вы все?
Друзья заверили, что все в порядке. Мне налили чаю, я же выудил из сумки купленный еще этим утром пирог. Некоторое время висела тишина.
— Я думаю, что придется лететь в ночь, — подал голос брат.
— Согласен, — кивнул я. — Как там называется город, который нам нужен?
— Шимер, — ответил Ван. — И до него самыми быстрыми темпами — двое суток.
— Маньяки? — пристальный взгляд в сторону двойняшек.
— Что «Маньяки»? — буркнул Даня.
— Маньяки тебя хоть раз подводили? — агрессивно вскинулась Маня.
— Да просто вы в последнее время какие-то неразговорчивые и почти не издеваетесь.
— Станешь тут… — протянули в голос двойняшки и одинаково махнули рукой, не закончив фразу.
— Взрослеть никогда не было легко, — негромко произнес я.
В ответ меня послали. Далеко, надолго и пешим путем. Ван вступился… В общем, ужин прошел в веселой перебранке, которая заметно подняла настроение всем, даже молчавшей маленькой богине.
Перед отправкой в путь, пришлось дать Таэш еще пару таблеток, иначе она бы не выдержала. После беззвучного, почти без слов, разговора с братом, удалось убедить его, что Госпожу Ночь в этом полете лучше нести мне самому. Мы втроем поднялись в небо на эльфийском лейтэре. Когда оказались достаточно высоко, Госпожа Ночь, следуя моим объяснениям, обняла меня за плечи, крепко цепляясь со спины. Ван притормозил и я упал в темнеющее небо, раскрывая крылья и ловя ветер. Постараюсь лететь аккуратней. Так Таэш не нужно стоять, не нужно прилагать усилий для полета. Она не помешает моим крыльям.
— Ты очень сильный, принц, — прозвучал ее тихий голос. — У тебя стальная воля.
Если бы, богиня. Если бы…
До рассвета продержались все. Когда солнце оторвало свой желтый диск от горизонта, близнецы углядели внизу синюю ленту реки и предложили передохнуть, выразительно взглянув на Таэш. Мы спустились. По очереди окунулись в воду, приводя себя в порядок. Дольше всех купались девчонки, пока мы с Данькой готовили завтрак, а Ван шастал на разведку.
Позавтракав, двойняшки и аватара прилегли отдохнуть и благополучно задрыхли. Пока они спали, мы с братом успели снова изучить карту, и целый час посвятить книге.
Будить дружно сопящую троицу не пришлось. Манька проснулась по нужде, по пути пнула брата, а Таэш проснулась от Данькиного ворчания. И ни одного слова его возмущения не было направленно на сестру! Маньяк себе под нос высказывался по поводу двух сумасшедших принцев, из-за которых он вынужден болтаться непонятно где, когда дома еще «кучу рейдов пропустили и от Лиса откупа не дождались…»
— Может прогуляемся? — предложили после быстрого перекуса близнецы. — А то скоро забудем, как ходить.
— Я вчера дорогу видел неподалеку от реки, — добавил Данька.
На дорогу мы вышли без долгих блужданий по лесу. Обыкновенная грунтовка. Эх, как же не хватает асфальта под ногами. Таэш стало заметно лучше, Маньяки долго скучать не умели, а меня на время отпустили тоска и тревога. Даже Вана быстро растормошили. Поэтому шли мы весело, то и дело переходя на бег, гоняясь друг за другом и дурачась как дети.
— Детский садик «Тормозок»! — ржал светлый, наблюдая как двойняшки пробуют уложить меня носом в траву на обочине.
— Группа «Придурки»! — подтвердил я, вывернувшись и пытаясь попасть разрядом в удирающих зигзагом вдоль дороги двойняшек.
Маленькая богиня выдохлась в этот раз раньше всех. Сильно ее подкосило воздействие светлого духа. С сомнением посмотрев на мою бледную Госпожу, решил, что стоит еще разок напоить ее моей кровью. Восстановить временный призыв в полную силу, которую он явно потерял.
— Даже не думай, — вскинула голову Таэш, будто прочтя мои мысли. — У тебя на лице все написано.
Ладно, вечером попробую уговорить. Вскоре устали и близнецы. Взлетать мы не спешили, продолжая путь по земле. Так удобней было разговаривать, да и просто… быть рядом. Мы все соскучились по чувству какой-то общности, которой давно не хватало. А еще очень не хватало Кисы. Тогда было бы полное «лезвие»…
Богиня старалась не подавать виду, но мне-то было заметно, как ей становится все хуже. Не выдержав, я заставил ее проглотить еще лекарств из моих запасов и подхватил на руки. Все равно она легкая, мне с такой ношей идти не трудно.
Торговый караван (или как там их называют, если они не по пустыне, без верблюдов и в телегах) нагнал нас минут через десять. Уж не знаю, как мы смотрелись со стороны, но хозяин этой процессии из четырех телег и пяти охранников предложил нам проехаться с комфортом, а не тащиться пешком.
У человека лет тридцати было открытое лицо, прямой взгляд, руки в мозолях и наполовину седые темные волосы. Вообще, как-то не выглядел он среднестатистическим торговцем. И рядом сидела девчонка лет двенадцати — дочка. Она, наверное, и подговорила отца нас подвезти. Вон как смотрит…
— Забирайтесь давайте, — прервал мои раздумья человек. — Вижу же, что девчонке плохо совсем. Да не беспокойтесь, платы не возьму — я ж не зверь какой…
Мы не заставили себя уговаривать снова. Эта первая телега явно больше приспособлена для того, чтобы в ней в первую очередь было удобно ехать, а товар везти — уже второстепенная задача. Еще и брезентом в случае чего она накрывалась. Или что у них здесь вместо брезента? И слава Небу, что рессоры уже изобрели! На двух лавках вдоль бортов можно даже спать.
Двойняшки тут же завладели вниманием торговца и его дочки. Краем уха я слушал их, отметив, что хозяина каравана зовут Тихоном, а его дочку — Олесей. Ван устроился читать… учебник по генетике за последний триместр третьего курса, выуженный из моей сумки. Эх, надо бы тоже начать учиться, а то отстану от программы, потом задолбаюсь нагонять. Ну а пока что я занят маленьким несчастным божеством, которое положило голову ко мне на колени и молча страдало.
— Ирдес, — позвала моя маленькая богиня, которая буквально минуту назад засыпала у меня на коленях. — Спой мне, а? Ты так давно за гитару не брался. Я соскучилась по твоему голосу.
— О! Так ты еще и менестрель? — повернулся ко мне услышавший слова богини человек. Окинул взглядом в поисках инструмента и уточнил: — Темный? Парень, не отказывай! Правда, сыграй…
— Ладно, — вздохнул я. Гитара оказалась в руках еще раньше, чем призыв окончательно сформировался. Соскучилась, черная красавица…
Мелодия ожила, едва пальцы коснулись струн. Долгое время звучала просто музыка. Я сам слушал ее, нашедшую отражение в струнах, музыку души. Да, да, я очень часто думаю музыкой, выстраивая мысли нотным станом, а не словами.
Потом запел… как всегда, выкладываясь на полную. Не знаю, сколько времени это длилось. Но в один прекрасный момент боль в груди заставила меня заткнуться. Сделав вид, что просто пересохло горло, я попросил воды. И едва напившись тут же услышал просьбу спеть еще.
— Одну единственную последнюю песню, — строго ответил я выпрашивающей еще дочке торговца. — Позже так и быть обещаю достать гитару.
Девчонка радостно захлопала в ладоши.
От струн слегка саднило пальцы. Простые аккорды, звенящая музыка… И песня. Глядя только на Таэш.
…И будет шаг на хрупкий мост,
Ведущий через бездну звезд,
И жажда заново воскреснуть.
В краю прозрачных облаков
Я отыщу тебя легко…
Поддавшись звонким чарам песни.
Сольются тропинки, Покорны твоей ворожбе,
Рассыплется морок Серебряной пылью звеня.
Седым и усталым Однажды вернусь я к тебе.
Ты выйдешь навстречу, Но вряд ли узнаешь меня…
Гитара сама испарилась из рук, почувствовав мою усталость. Теперь главное не выдать, что меня мутит от боли в груди. И не закашляться.
Неторопливо и как-то даже величаво перед караваном на дорогу грохнулось дерево.
— Вниз!.. — мигом отреагировала наша четверка.
Близнецы скинули на землю и запинали под телегу караванщика с дочкой еще до того, как ствол ударился о землю. Туда же мы с Ваном хотели спихнуть и Таэш…
Стрела свистнула мимо моего уха… и почему-то оказалась в груди у моей богини. Та как-то странно всхлипнула… И упала.
— Таэш… — не веря в происходящее, прошептал я, подхватив ее. Она закашлялась. На губах показались алые пузырьки. — Таэш!..
Этого не может быть! Нет… она не может сейчас так умирать, это же лишь временный призыв! Она не может умереть!!!
— Ирдес… — позвала она, задыхаясь. — Твой временный призыв почти превратился в полноценное воплощение… Ты очень силен, принц… Я попытаюсь не погибнуть… Найди меня в Храме!..
Ее ладошка легла напротив моего сердца, отдавая одноразовую паутинку «дороги» к ней, где бы они ни была. Я отдал ей столько сил, сколько смог так, как умел…
А потом она умерла, перестав дышать и оставив мне только вкус своей крови. Моя Госпожа. Мое божество.
Внутри все умерло. Боли не было. Ярости тоже. Только пустота и холодная, черная ненависть. Оставив ее на дне телеги, прикрыл своим плащом и поднялся на ноги. Рядом на земле стоял брат. Золотая маска лика демона, сотни змей ниже колен.
— Убить их всех, — прорычал я меняющимся низким голосом.
— С удовольствием, — прошипел брат и длинными прыжками рванул в сторону основной заварухи, где разношерстая шайка дралась с охранниками.
Расправив крылья, я рванулся к тому месту, откуда прилетела стрела. Сознание уже в призрачном режиме, вычисление вектора — не проблема…
Дикий крик чудесной музыкой для слуха. Но игрушка быстро сломалась. Хочу еще…
…Кровь. От ее запаха мутит. Кажется, она везде. Какой-то мужик бьется в агонии у моих ног. Брезгливо поморщившись, наступаю ему на горло. Гортань раздавлена, а мне на сапог хлынула кровь. Мерзость. Этот еще и обгадился. Вдвойне мерзость.
Прислушался. Больше не слышно криков и звуков драки. Как жаль. Кажется, мой брат их всех распугал. Равнодушно отвернувшись от тела, быстро иду обратно к каравану.
Апокалипсис стоял на дороге и неотрывно смотрел на лес. Увидев меня, жутковато улыбнулся. Его антропоморфная форма. Без шести рук, пластинчатой брони и ядовитого хвоста. Змееволосый и золотоликий. Весь в крови… как и я.
— Ирдес! — услышав крик, повернулся и увидел Маньячку. — Приведи его в себя быстро! О, черт… сам приди в себя!
— Зачем? — спросил, склонив голову набок.
— Потому что врагов больше нет, придурок темный! — заорал Маньяк. — Вы всех убили!
— А они убили Таэш! — рявкнул в ответ, разозлившись на друга.
Ван дернулся всем телом, рывком принимая свой обычный вид. Вскинул голову к небу… и повалился на спину.
— Брат!..
Мгновенно оказавшись рядом, я осмотрел его на наличие ран. Только мелкие царапины… кажется, шок резкой смены облика.
— Маньяки, быстро достать обезболивающее, и вколите ему двойную дозу! — сказал я мигом оказавшимся рядом близнецам. — У него нет внутренних предохранителей!
Не прошло и полуминуты, как двойняшки все сделали. Ван задышал ровнее, мертвенная бледность отступила. Почти сразу очнулся. Хранитель в боевом режиме способен сражаться даже без сознания…
Только это не спасло ее. Встав, я прошел к телеге торговца. Мужчина попятился, со страхом глядя на меня.
— Потери с нашей стороны большие? — устало спросил я.
— Шестеро раненых… ни одного убитого. — Голос чуть дрожит. Но быстро взял себя в руки. — Если бы не вы… их было в пять раз больше…
— Ни одного убитого? — прервал я. И коротко, хрипло расхохотался. Подошел к телеге. Откинул с ее лица плащ. Белая. Только алая полоска по щеке из уголка губ. Мертвая. — Ни одного… кроме нее! Кроме моей Госпожи, будущей жены, матери моих не родившихся детей, моей императрицы!.. Моей Таэш…
Вот какое ты — проклятье бога. «Найти и потерять». Найти и потерять…
Я сполз по борту телеги, держась руками за край. Ноги перестали держать. Хриплый смех раздирает горло. А потом — крик… слышный со стороны. Не могу я выть с такой болью и отчаяньем. Только голос почему-то мой…
