Глава 13
– Что это было? – спросил я, отдышавшись.
– Двое, которые ко мне приходили, про тебя узнавали, – ответил профессор, тяжело дыша.
– ФСБ? – спросил я, заранее зная ответ.
– Да… Они самые, Толя, – ответил Василий Александрович. – Они пасли за подъездом. Я увидел двоих в машине, когда разворачивался, а двое через минут десять подъехали после того, как вы вошли. Теперь у нас проблемы очень серьезные. С нами не будут канителиться – расстрел на месте.
Дед осмотрел всех в машине. Профессора трясло, как от тока, Анфиса тихо хныкала на заднем сиденье, закрыв лицо руками. Я расслабился на переднем и старался скинуть волнение, мешавшее соображать.
– Нам надо поменять машину, – произнес Василий Александрович после осмотра пассажиров. – Они явно «спалили» ее. Как только очнутся, мой кабриолет начнут искать все государственные службы.
После недолгого молчания и попыток собраться я промолвил:
– Спасибо, ты нас опять спас. Мы из подъезда вышли, а тебя нет. Все, думаю, кинул!..
– Обижаешь! – растянуто произнес дед. – Я ведь объяснил тебе свою позицию. Она неизменна.
Он достал из кармана телефон и стал куда-то звонить.
– Привет! – произнес он в трубку. – Помощь нужна… Хорошо, я подъеду…
Профессор немного успокоился, но все еще подрагивал.
– Что же теперь будет? – запричитал он дрожащим голосом. – Это же сотрудники ФСБ! А если кто-то из них умрет? Вы же их кирпичом по голове…
– Я же говорю, стрелять по нам будут без предупреждения, как в особо опасных преступников… – без нотки юмора ответил Василий Александрович.
– Что же это они за нами, как за зверьми, гоняются? – сквозь слезы проговорила Анфиса, видимо пребывая в легком потрясении.
– Мы им не нужны. Им вот это нужно, – сказал я, приподнимая лежавшую в ногах сумку.
– Теперь и мы им тоже нужны, – совсем не обнадеживающим тоном сказал дед.
– Куда мы теперь? – спросил я у всех.
– Сперва – машину поменять… а потом нужно будет где-то перекантоваться, собраться с мыслями…
– Можно ко мне на дачу… Там спокойно, – предложил профессор.
– Я извиняюсь, как вас зовут? – спросил Василий Александрович у профессора.
– Петр Андреевич, – отозвался профессор.
– А меня – Василий, можно просто Вася, – представился дед и довольно резко спросил у профессора: – Вы думаете, что после того, что случилось у вас на глазах, возле вашего подъезда, вас не обложат со всех сторон? К тому же вы скрылись с места преступления вместе с преступниками. Вы соучастник, и любое место, куда вы можете приехать или позвонить, будет под наблюдением и прослушиваться.
– Как же они могут узнать, где моя дача? – вполне серьезно спросил профессор.
Василий Александрович посмотрел на него через плечо:
– На кого дача записана? – спросил он.
– На жену… – ответил профессор.
Дед улыбнулся его наивности:
– Тогда – через справочник… – ответил я за него…
Профессор ничего не ответил, только нахмурил совиные брови.
– У вас телефон есть? – спросил дед профессора.
– Есть. А что? – ответил профессор.
– Там есть номер того, кого мы ищем? Синицына…
– Есть.
– Выпишите его на бумажку и дайте мне телефон…
Профессор, все еще не понимая ничего, без лишних вопросов и возражений сделал все, что просил Василий Александрович.
Вася отдал мне телефон профессора, чтобы я снял батарею.
Тем временем мы въехали на территорию автосервиса.
– Посидите в машине, – почти приказал дед, и вышел из машины.
– Какой шустрый старик! – сказал профессор, когда Василий Александрович скрылся в одной из дверей сервиса. – Из уголовников, я сразу понял… Видели, как он двоих у подъезда кирпичом осадил? Глазом не моргнул! Не привыкать, по всей видимости…
– Он – хороший человек, – заступилась за деда отошедшая от чудовищного напряжения Анфиса. – Он нам очень помог. Если бы не Василий Александрович, неизвестно, что с нами было бы сейчас…
– Если бы он не осадил этих бойцов, – сказал я резко, – сидели бы мы сейчас в отделении. Если бы не он, Цветок давно был бы у тех, кто так его ищет.
Профессор на этот счет ничего не ответил. И что он мог возразить, он просто не любил криминал в любом его проявлении, поэтому и взъелся на деда, видя, что тот из мира отверженных.
– Дайте мне взглянуть на Цветок, – попросил профессор после минутного молчания.
Я передал ему сумку. Только профессор хотел ее открыть, как вернулся тот, кого профессор невзлюбил.
– Поехали, компания, – сказал Вася через дверь, не залезая в машину. – Нам транспорт выделили и апартаменты на время – перекантоваться…
Наш новый транспорт оказался покруче прежнего – новенькая Toyota Land Cruiser. Я давно мечтал на такой машине погонять по бесконечным бездорожьям нашей страны.
Мы с Анфисой охотно пересели в другую машину, только профессор заворчал:
– Машины у вас бандитские все… Черные, с тонированными стеклами… Вы машины воруете, да?
Василий Александрович, заводя машину, от души засмеялся:
– С чего вы это взяли?
– Вы так просто дорогие машины меняете… Если бы она была не ворована, а честно заработана, вам бы ее никто не дал…
Дед повернулся и внимательно посмотрел на профессора:
– Во-первых, в России честно заработать на такую машину невозможно, а во-вторых, мои друзья привозят эти машины из-за границы и продают тем, кто не совсем честно заработал деньги и хочет купить такую машину.
– Неправда! – возмутился профессор. – У меня сын – честный бизнесмен! И свои деньги он заработал своим умом!
– Это он вам так сказал… Не будет же он вам рассказывать про всех, кого обманул…
– Не нужно всех под одну гребенку грести! – профессор начинал раздражаться.
– А я и не гребу, – спокойно ответил Василий Александрович. – Если смотреть на вещи совсем объективно, то честных людей нет и быть не может. Каждый когда-то кого-то обманывал, хотя бы – самого себя… Это ведь тоже обман, и этот обман при объективном взгляде на общество, приносит обществу больший вред, чем обман окружающих. А если смотреть на тему честности субъективно, то у каждого свое понятие о честности и свои пределы дозволенного обмана.
– У вас, как я заметил, границ вообще нету, – уже в сильном раздражении продолжал профессор. – Сотрудников ФСБ кирпичом по головам обхаживали, как чаю попить. Глазом не повели…
Василий Александрович резко остановил машину, повернулся к профессору и посмотрел на него так, что тот, как черепаха, вжал голову в плечи и обхватил сумку с Цветком поплотнее, еще крепче прижав ее к груди. Дед хотел было еще что-то сказать, но вдруг передумал, тяжело выдохнул, переждал несколько секунд, пока в нем утихнут эмоции и уже спокойно произнес:
– Неужели вы не понимаете, что я рисковал своей свободой и жизнью ради свободы и, может быть жизней этих молодых людей? И ради общества таких, как они, я готов трудиться и рисковать, а не ради тех, которых я по голове кирпичом… Если бы я этого не сделал, сидели бы вы сейчас втроем на допросах и не факт, что увидели бы еще свободу. А эту штучку, которую вы так любовно обнимаете, обнимала бы другая персона.
Профессор ничего не ответил. Он понял, что зря выкидывает обидные реплики в адрес нашего общего спасителя. Их дискуссия меня немного позабавила, один момент даже очень сильно заинтересовал, и в будущем, при более благоприятных жизненных обстоятельствах, мне захотелось уточнить позицию деда по поводу вреда обществу, который приносит самообман. Я никак не мог уловить суть этой идеи. Она крутилась где-то рядом с моим пониманием, но все же не понималась.
Дальше мы ехали в тишине. Василий Александрович иногда бросал через зеркало заднего вида взгляд на профессора, который с опущенным взглядом сидел все так же – как черепаха, вжавшись в сиденье и обняв Цветок. Иногда он поднимал глаза, но сразу же опускал их, как провинившийся ребенок.
