Для большинства читателей это был просто еще один твит, посланный вечером 9 сентября 2009 года. «Слушаю “Битлз”». Следующий, в начале декабря, также упорхнул незаметно: «Слушаю “Битлз” и работаю». И еще три твита с упоминаниями британской рок-группы в январе 2010 года. «Слушаю “Битлз” и работаю через почту». Четыре твита в марте. «Работаю в офисе, слушаю “Битлз”». И так далее.

Никто и не заметил, как их унесло в твиттер-потоке среди десятков миллионов других статусов.

Но для Джека, который и посылал все эти «битло-твиты», они означали начало путешествия длиной в тысячу миль, новое обретение самого себя, трансформацию, в результате которой из простого сент-луисского парня, пришедшего в Odeo несколько лет назад в футболке с телефоном на шее, получится перфекционист – в костюме, застегнутый на все пуговицы гуру дизайна и CEO, которого все будут считать похожим на величайшего американского бизнесмена Стива Джобса.

Джек всегда был почитателем Джобса, собирал его цитаты, выяснял, какие у него любимые дизайнеры, и пытался понять его стиль ведения бизнеса. Так поступали почти все молодые предприниматели и генеральные директора в Кремниевой долине, но Джек продвинулся на ступеньку дальше.

Когда в 2009 году Джек выстраивал Square, он не просто восхищался Джобсом – он старался его копировать. Началось всё просто: донести до всех, что он слушает «Битлз», любимую группу главы Apple. В передаче «60 минут» Джобс когда-то сказал, что «Битлз» для него – это образец ведения бизнеса. Со временем Джек начал копировать и внешний вид Джобса. Он экспериментировал с моделями круглых очков и просто клонировал его повседневную одежду. Однажды он появился в офисе в синих джинсах, белой, застегнутой на все пуговицы рубашке и черном пиджаке. С того момента он редко на публике надевал что-либо другое.

Джек начал рассуждать о Махатме Ганди – лидере ненасильственного крыла индийского сопротивления. Это случилось после того, как Джек узнал, что в 1974 году Джобс путешествовал по Индии в поисках просветления. Джек повесил фотографию Ганди скринсейвером на мониторе, а потом послал фотографию в Twitter. Новых сотрудников Square он вел на прогулку по Сан-Франциско, которая начиналась от статуи Махатмы Ганди.

Он копировал многие решения Джобса. Призывал «скруглять углы» на совещаниях по дизайну – этот термин Джобс впервые использовал в 1981 году при разработке операционной системы Macintosh. Он установил точно такое же расписание еженедельных совещаний, которое существовало у Джобса в Apple. В собственных выступлениях стал использовать изречения Джобса.

Затем Джек начал нанимать в Square бывших сотрудников Apple. Но собеседования с ними отличались от интервью с другими кандидатами.

– Вам доводилось лично работать со Стивом Джобсом? – спрашивал Джек. – Не могли бы вы рассказать мне чуть больше о его стиле управления?

Во время разговора с одним очень известным дизайнером из Apple, которого Джек нанимал в Square, Джек услышал, что Джобс считал себя не столько CEO, сколько «редактором». Вскоре Джек стал представляться как «редактор». Во время одной из бесед с сотрудниками он заявил:

– Я много думал о редакторской природе моей работы. Мне кажется, я действительно редактор.

Джек начал говорить про свои продукты «такого раньше никто не делал», что было дословной цитатой из выступления Джобса на конференции в начале 2010 года. Джек выучил все словечки Джобса для описания новых возможностей Square. «Волшебный», «удивительный», «радостный» – все эти эпитеты Джобс использовал, выступая на эппловских презентациях.

Вскоре Джек выглядел и вел себя уже не как Джек Дорси. Он стал вторым экземпляром Стива Джобса. «Битлз», ссылки на Ганди, «редакторство», принципы дизайна, повседневная одежда и цитаты – и вот что произошло дальше.

IT-блоги, поверившие в то, что Джек основал и выстроил Twitter в одиночку, в то, что он реализовал идею, которую вынашивал с детства (Джек внедрил эту мысль в десяток новостных сообщений), и увидевшие, что он исповедует принципы Стива Джобса, неизбежно задались вопросом: «Станет ли Джек Дорси новым Стивом Джобсом?» – и неизбежно отвечали «да».

Нельзя сказать, что у Джека был гроссмейстерский план по имитации Джобса. Скорее, он сложился из десятка маленьких планов.

Во многом Стив Джобс сам способствовал такому результату. Он был известен своей труднодоступностью для журналистов. Он заставил журналистов вести себя только так, как нужно ему, Джобсу. Когда он говорил, они молчали, что было, конечно, его главным достижением. Когда из-за болезни в 2009 году Джобсу пришлось покинуть Apple, журналисты тут же принялись разыскивать нового Стива. И тут появляется Джек, с теми же словами, в таких же очках и с теми же принципами, а также нетрадиционным подходом к дизайну. Он даже точно так же слушает «Битлз»!

Но для Джека тщательная аранжировка новой версии Стива Джобса, версии Стив Джобс 2.0, не ограничивалась внешним подобием. Она непроизвольно разожгла пожар, который Джек пытался раздуть с того момента, как его окончательно убрали из Twitter.

Этот пожар в результате выкурит из компании и Эва.

Поздним вечером летом 2010 года Майк Эбботт, вице-президент Twitter по разработке, спросил Джека, может ли он зайти к нему в офис Square, поговорить. Эбботт не знал, что должность Джека в Twitter – фикция. Как и весь остальной мир, он полагал, что Джек обладает властью в ключевых решениях компании. И, как многие в Кремниевой долине, верил, что Джек Дорси – наследник волшебных талантов Стива Джобса.

Они начали регулярно встречаться, обсуждая дизайн и проекты, связанные с Twitter. И однажды вечером подвернулся счастливый случай.

– Мне нужна твоя помощь, – признался Эбботт Джеку. – У Twitter нет направления развития, я не знаю, куда мы идем.

Эбботт объяснил, что ему не нравится работать с Грегом Пассом, техническим директором Twitter, и что Эв кажется ему не слишком крепким руководителем. Ему нужны помощь и совет Джека.

Именно этого и ждал Джек. Фентон всегда оставался на его стороне. Но другие члены совета, прежде всего Фред и Биджан, по-прежнему были крайне недовольны Джеком, считая, что он чуть не потопил Twitter.

И вот теперь топ-менеджер Twitter просит Джека о помощи. Как и Джобс, Джек понимал, что нашептанное на ухо одному человеку где-нибудь отзовется громким криком. Поэтому начал говорить мягко:

– Мне кажется, что вице-президент по статусу не ниже CEO. Если ты говорил с Эвом и это ни к чему не привело, тебе необходимо обратиться к совету директоров. Поговори с Фентоном, с Биджаном, с Фредом – с кем угодно – о своих опасениях. Поговори с другими топами.

Эбботт так и сделал. Он позвонил членам совета и высказал свои опасения по поводу Эва и Голдмэна, поделился страхами, что компания не просто идет не туда – у нее нет направления движения.

Эбботт посоветовал другим вице-президентам также поговорить с Джеком. Слухи постепенно дошли до Али Роугани, пришедшего в Twitter на позицию финансового директора. Его уже тоже стала раздражать нерешительность Эва. Али договорился о встрече с Джеком в кафе Blue Bottle около офиса Square. Там, в окружении ароматов кофе за пять долларов, Али жаловался Джеку на положение дел в компании. Адам Бэйн, отвечавший в Twitter за доходы, тоже приплелся на встречу. Затем за ними последовал и Дик.

Речь не шла о том, что компания разваливается. Совсем напротив. Twitter подтвердил сделку с поисковиками Google и Bing и теперь экспериментировал с идеями рекламы, пробуя развивать новый тип бизнеса, когда твиты могут превращаться в рекламу. Сайт окончательно пошел на поправку. Команда разработчиков создала долгосрочный план полного обновления серверной части программного кода, исправляя те проблемы, которые преследовали компанию с момента ее зарождения.

Оставалась проблема Эва. Он по-прежнему не мог принимать решения. Он редко общался с членами совета и топ-менеджерами компании. Некоторые, как Майк Эбботт, воспринимали как личную обиду факт, что их не вовлекают в ключевые обсуждения, что к основным решениям они непричастны.

Эв управлял компанией, которой было бы сложно управлять даже самому опытному менеджеру. То, что в крохотных стартапах, подобных Odeo, небольшая заминка, в крупной компании, тем более выросшей так быстро, как Twitter, разрасталось до существенных проблем. И эти проблемы, особенно если представить их совету с помощью увеличительного стекла в руках Джека, должны были оказаться роковыми для Эва.

К тому моменту Эв уже принял решение полностью поменять дизайн Twitter, устроив необходимую «подтяжку лица». Он взял самых доверенных сотрудников и устроил так называемую штабную комнату в одной из переговорок. Там они проводили мозговые штурмы. Каждый день Эв вместе с небольшой группой дизайнеров и программистов уединялся в этой комнате, и они обклеивали стены картинками и идеями по обновлению дизайна сайта.

Эв полностью погрузился в редизайн, забросив большинство повседневных обязанностей CEO. А буквально в нескольких кварталах оттуда Джек давал дружеские советы людям, не включенным в процесс: поговорите с cоветом, поговорите с Фентоном, расскажите Фреду, Биджану. Расскажите, что Эв работает плохо. Расскажите о своих страхах за будущее Twitter. Джек направил некоторых возмущенных даже к Кэмпбеллу, тренеру Эва.

Для бизнес-тренера не вполне обычно – приходить на заседания совета директоров, но Кэмпбелл зачастую без предупреждения появлялся в Twitter и погружался в текущие дела компании. С учетом всей необычности статуса именно этого тренера члены совета просто смотрели на него.

Когда разговоры достигли ушей Кэмпбелла, он также стал излагать сомнения относительно того, насколько Эв подходит на роль CEO. Но Эву он об этом не сказал. Вместо этого обсудил с Фентоном частные тренинговые сессии, которые проводил с Эвом. Когда снежный ком катится с горы, он собирает всю грязь по дороге и с каждым оборотом становится всё чернее и больше. Так и здесь – с каждой встречей, с каждым телефонным разговором дело против Эва набирало обороты – и оказалось неостановимым.