Глава 55
В первый раз или два, выманивая ее к себе с неба, Шэм просто гладил шерстку Дэйби, наслаждаясь присутствием существа, которому он был важен как таковой, а не как ходячее подтверждение того, что некий фрагмент рельсоморья есть тот самый фрагмент рельсоморья с того самого снимка. Между тем опознание продолжалось. Он уже сказал «да» окаменелому лесу; леднику, который наползал на рельсоморье и уже почти съел рельсы в одном месте; фрагменту узнаваемо кочковатой земли. «Это ты видел?»
Каждый раз, когда Шэма выводили на опознание, Дэйби описывала круги в небе. Каждый раз Шэм говорил «да» — до того, последнего случая, когда он, помешкав, сказал правду: «нет». И капитан Элфриш, подумав, кивнул и сменил курс.
Дэйби отказывалась заходить в камеру Шэма, но присаживалась на край крошечного окошка. Шэм раскидывал руки, точно крылья, а потом оживленно тыкал пальцем в проплывавшие мимо острова, поощряя мышь отправиться туда, попугать местных чаек и поискать корма. После чего заманивал ее обратно. Он глядел, как она кувыркается под облаками и верхним небом над зубчатым краем утильного рифа.
Где же они ехали?
Жизнь Шэма зависела от милосердия человека, не знавшего пощады. От настроения убийц, которые легко могли швырнуть его за борт или подвесить на крюке над землей просто так, забавы ради. Но, пока он был им полезен и они сохраняли ему жизнь, он не уставал всматриваться в окружающий их мир, где он никогда не бывал прежде. Здесь не было ни доктора с его заданиями, ни скуки, и уже одно это — несмотря на постоянно грозившую ему опасность — вдохновляло.
Робалсон навещал его в любое время и говорил ни о чем. То вдруг начинал нерешительно поддразнивать Шэма, а когда это ни к чему не приводило, продолжал неловко сидеть.
— Ходит столько слухов, — сказал он, наконец, однажды. — Насчет того, что если то, за чем гонятся эти Шроаки, ну, то, что нашли их родители, хотя бы наполовину так хорошо, как все думают, то мы… — Он причмокнул губами. — Говорят, это даже представить нельзя. Так что нам надо пошевеливаться, пока остальные не пронюхали. Но ведь у других-то твоих картинок нет, так ведь?
«Картинок нет, — подумал Шэм, — но это все равно не помешает им гнаться за Шроаками». Он прикусил губу.
Раздался свист, по палубе наверху тяжело затопали бегущие ноги. Поезд прибавил ходу, наискось уклоняясь от ранее избранного пути. Такое маневрирование требовало большого искусства. Движение продолжалось зигзагообразно, сопровождаясь резкими наборами и сбросами скорости. Робалсон подпрыгнул.
— Что это? — закричал Шэм. Его тюремщик помешкал, послал ему неуверенную улыбку, но тут же выскочил наружу и повернул в двери ключ. Шэм бросился к оконцу, и у него захватило дух. «Тарралеш» преследовал другой поезд. Небольшой купеческий состав, из тех, что возили товары между островами, пыхтел впереди на пределе своей скорости.
— Уходи! — закричал Шэм, хотя поезда разделяли еще целые мили; товарняк, точно услышав, наддал еще.
Раздался свист, постепенно переходящий в гул. Снаряды вырвались из всех орудий пиратского поезда сразу, с ленивой грацией взмыли вверх и, описав широкую дугу, обрушились наземь чередой взрывов, от которых куски рельсов и шпал полетели в разные стороны. Одна бомба угодила в последний вагон преследуемого поезда.
Шэм застонал. Взорвался служебный вагон, превратившись в огромный букет пламени, покореженных кусков металла, досок и, — О, боги мои Каменнолицые! — крошечных кувыркающихся фигурок. Все это вперемешку попадало на землю, которая сразу начала вскипать вокруг еще шевелившихся тел, — это плотоядные обитатели подпочвы учуяли человечину.
Новый шквал выстрелов, и поезд замер неподвижно. Через несколько страшных минут «Тарралеш» подобрался к нему почти вплотную. Шэм слышал крики и вопли вооружавшейся команды. На палубе обездвиженного поезда их уже ждали мужчины и женщины с мечами и пистолетами и искаженными ужасом лицами. Конечно, они не солдаты, и уж тем более не пираты, но драться они будут.
Однако решимость дорого продать свою жизнь не принесла команде товарняка ничего хорошего. «Тарралеш» снова обстрелял поезд снарядами, каждый взрыв десятками сносил людей с палуб и разбрасывал по ужасной земле. Поезд Элфриша встал параллельно подбитому товарняку, на соседние рельсы, и зацепил его абордажными крючьями. Громкими криками приветствуя какого-то злобного пиратского бога, команда «Тарралеша» посыпалась на соседнюю палубу, и рукопашная началась.
Шэму повезло. Он почти ничего не видел. Но и того, что он видел, ему показалось более чем достаточно. Мужчины и женщины стреляли друг в друга в упор, без разбора сбрасывая убитых и раненых за борт. Некоторые падали так близко от него, что он слышал их вопли, видел, как они ползли на сломанных конечностях, и, зажимая кровоточащие раны, пытались взобраться обратно.
Песчаная почва пришла в движение. В ней образовалось небольшое завихрение, похожее на водоворот. Оно просело и превратилось в воронку. В нее попал человек, он громко кричал. В нижней части воронки показались громадные хитиновые челюсти, вроде ножниц, точнее, серпов жучиного цвета. За ними высунулись сложно составленные глаза.
Шэм успел отвести взгляд прежде, чем челюсти муравьиного льва сомкнулись на его добыче, и крик внезапно смолк. Мальчик распластался по стене ниже своего окошка. Его сердце билось так часто и сильно, что, казалось, могло раскачать вагон. Когда он нашел в себе силы выглянуть снова, подземные хищники уже дрались между собой за добычу, и земля между двумя составами кишела не только сброшенными с поезда мужчинами и женщинами, ранеными и умирающими, но и сцепившимися гигантскими насекомыми и кротовыми крысами, землеройками и кротами. Тем временем на разбитом поезде уже вовсю хозяйничали пираты.
Пиратов, которые живыми падали за борт, спасали. Остальным предоставляли выбираться как знают, промеж воронок муравьиных львов и рыхлых земляных кровель нор вечно голодных барсуков.
Команда Элфриша тащила из трюмов товары и подъемными кранами, лебедками и просто веревками переправляла их на «Тарралеш». Оставшиеся в живых торговцы, которых караулили вооруженные пираты, со слезами на глазах наблюдали свое разорение. Шэм не слышал слов Элфриша, но видел, как двоих или троих пленников — хорошо одетых, видимо, капитана и офицеров, — отделили от остальных. Их втащили на пиратский поезд, и Шэм больше не мог их видеть. Зато он слышал над собой какую-то возню. Команда товарняка застонала от ужаса, глядя куда-то поверх его головы.
Когда «Тарралеш», наконец, отвалил от своей жертвы, на рельсах оставался лишь пустой остов ограбленного, недвижного поезда, — кусок ньютиля для всякого, кто не поленится обобрать его дочиста. На крыше стояли последние из команды — те, убить которых уже не дошли руки, — их бросили умирать от голода и холода.
— Ну и денек, а? — сказал Робалсон.
— Что с ними стало? — спросил Шэм, с трудом заставив себя повернуться к нему лицом.
— За ними приедут, наверное, когда устанут ждать их там, куда они шли, — ответил Робалсон. Он пожал плечами. Ему тоже не хватало духу взглянуть прямо на Шэма. — И нечего так на меня смотреть, — буркнул он, ставя на стол миску с едой.
— Что вы сделали с теми, последними? — продолжал Шэм. — Я слышал…
— Доска, — сказал Робалсон. И прошел пальцами по столу. — Это были офицеры. Я же сказал, не смотри на меня так. Ты хотя бы знаешь, что мы потеряли шестерых? Если бы они просто сдались, нам не пришлось бы ничего такого делать.
— Ясно, — сказал Шэм и повернулся к окну. Ему хотелось плакать. Он дрожал. — А что было под доской? Куда вы ее направили? — Ответа не было, и он продолжал: — Муравьиный лев, верно? Или сороконожки? — Но Робалсон уже ушел.
Шэм обшаривал каморку в поисках бумаги с не меньшим тщанием, чем команда «Мидаса» когда-то искала крота. Нашел на дне ящика обрывок когда-то выстилавшей его бумаги. Продолжал искать. Наконец, нашел еще огрызок выброшенного за ненадобностью карандаша. Зубами заточил грифель. И написал:
«Пожалуйста! Я пленник на поезде под названием „Тарралеш“. Это пиратский поезд. На нем пираты. У них оружие. Они заставляют меня показывать им путь к тайне, если я откажусь меня сбросят с поезда может быть прямо в нору муравьиного льва. Меня зовут Ш. а. Суурап, я с поезда „Мидас“ под командованием капитана Напхи. Пожалуйста помогите мне кто-нибудь. Пожалуйста сообщите еще Труузу ин Верба и Воаму ин Суурапу с острова Стреггей, что я никуда не убегал и обязательно вернусь! Капитан „Тарралеша“ Хочет Навредить двоим молодым путешественникам с Манихики и мне! Пожалуйста помогите!! Наше направление — Север и Запад, это все, что я знаю. Спасибо».
Шэм высунулся во тьму и стал махать рукой, издавая призывный звук, пока к нему не спустилась Дэйби. Очень плотно скрутив письмо, он засунул его в сигнальное устройство обнаружителя, все еще болтавшееся у нее на лапке.
— Слушай, — сказал он. — Я знаю, это будет трудно. Но ты нашла меня. И ты даже не представляешь, как много это для меня значило. Но теперь я попрошу тебя сделать для меня еще больше. — Он вытянул одну руку в том направлении, откуда они приехали. — Ты должна вернуться туда, Дэйби. Лети назад. Найди кого-нибудь. Кого угодно.
Мышь смотрела на него. Темнота пугала ее. Она прильнула к Шэму, лизнула его, снова заглянула ему в глаза. Сердце у него разрывалось. Но он продолжал уговаривать, упрашивать и даже запугивать свою мышь до тех пор, пока она все же не улетела.
