37 – 41-й дни
Конец января
Снова сыро и пасмурно. В такую погоду плохо гулять, зато отлично ловится рыба.
– Наверное, у них не было выбора, – сказала Сьюзи. Она все еще пыталась понять, что произошло.
Мы спускались с горы в долину, протянувшуюся на запад, к реке Шенандоа. В воздухе висел туман.
Надеюсь, дождя не будет.
Мокрые вещи сохли по несколько дней. Вдали, меж деревьев, стелился туман. На этом склоне стояли еще две хижины, и мы обходили их стороной.
– Наверное, ты права. Война теперь выглядит именно так. Жаль, что я оказался к ней не готов.
Современная война. Закончилась без единого выстрела.
Я невольно вспоминал все, что читал про киберугрозы, проклинал себя за то, что не воспринимал их всерьез. Я ведь столько мог изменить, позаботиться о безопасности Лорен и Люка!.. Сам виноват.
Мы вышли к реке и двинулись вдоль берега. Я высматривал на раскисшей тропе следы – но все они казались старыми.
– Ко всему не подготовишься, – заметила Сьюзи. – Пожалуй, так даже лучше.
Кожа на ее лице, белая как бумага, истончилась, просвечивала даже в тусклом свете и отслаивалась большими кусками. Она заметила, что я смотрю на нее, и я быстро отвел взгляд.
– Слушай, а это можно есть? – спросил я, чтобы сменить тему.
На кустах у тропы висели коричневатые овальные бобы.
– Азимина, – пояснила Сьюзи. – Удивительно, что ее не съели белки.
Мы подошли к кусту.
– Подгнила… Она созревает осенью, – сказала она, но все равно положила плоды в карман.
– А что значит «так даже лучше»? – спросил я, пока мы собирали остальные плоды азимины.
– То, что кибератака – лучше, чем атомный удар.
Я промолчал и пошел вслед за ней к реке, думая, как сейчас дела у Бородиных и что стало с пленниками – отпустили они их или уморили голодом?
Сьюзи наклонилась и потянула за одну из лесок, которую мы привязали к кустам. Затем покачала головой, и мы двинулись к следующей. По берегам Шенандоа росли высокие тонкие березы, лесная подстилка была покрыта их желтыми листьями. Мы прошли мимо нескольких журчащих ручьев; они впадали в заводь, в которой мы поставили несколько удочек. Согласно руководству по выживанию в моем телефоне, в таких водоемах хорошо ловится рыба.
– Может, нам нужно просто сдаться, – сказала Сьюзи.
– Кому именно?
– Китайцам?
– Хочешь пройти шестьдесят миль, чтобы сдаться? И станет лучше.
После нападения мы боялись подходить к другим хижинам. За деревьями мы порой видели других людей, но держались от них подальше.
– Надежда есть всегда, Майк, – сказала Сьюзи, словно прочитав мои мысли.
Неужели в китайском концлагере будет лучше? Я вспомнил поток беженцев, вместе с которыми я шагал по Вашингтону. Куда они все направлялись? В памяти всплыли кадры старых фильмов о войне, о концлагерях в джунглях Вьетнама… Оставаться здесь – не так опасно. Мы должны спрятаться, выжить.
– Рано или поздно они уйдут, – добавила Сьюзи, повторяя мои мысли. – Придется. ООН и НАТО ни за что не позволят им остаться.
Мы спустились к заводи; я встал на камень и потянул за очередную леску. Она подалась с трудом, словно застряла, а затем потянула меня обратно.
– Эй! Похоже, мы поймали приличную рыбину!
В Шенандоа водятся сомы весом до двадцати-тридцати фунтов.
– Видишь? – Сьюзи улыбнулась. – Надежда есть всегда.
Я вытащил сома из воды, и он беспомощно затрепыхался перед нами – попав в ловушку, которую даже не мог себе представить. Я должен был подготовиться, не допустить, чтобы с моей семьей произошло такое.
Я заглянул в глаза рыбе, извивавшейся на леске, схватил ее за хвост и разбил ей голову о камень.
