8-й день
30 декабря
Вонь стояла ужасная.
– Не останавливайся.
Мы вели пленников на Пенсильванский вокзал, чтобы доставить их в полицейскую казарму. Буран бушевал всю ночь; снегопад продолжался и сейчас, но уже слабый. Крошечные снежинки падали с затянутого тучами неба; Нью-Йорк превратился в холодную гробницу, окрашенную в приглушенные серые и белые цвета.
На чистом снегу валялись пакеты, какие-то обломки, ветер кружил бумажные и целлофановые обертки. Я принюхивался к мешкам мусора на краю улицы, пытаясь понять, откуда идет запах, – как вдруг едва не попал под коричневый поток.
Тут я сообразил, чем здесь пахнет.
Люди выливали из окон мочу и кал, выбрасывали все, от чего хотели избавиться. Снег запорошил отбросы, но запах остался. Сегодня я впервые обрадовался тому, что снег не тает.
Кто это сделал?
Я поднял голову. После двадцати этажей здание исчезало в сером небе. Виднелась только огромная стена из окон, тянущаяся в бесконечность.
О боже, столько людей, столько людей.
– Мистер Митчелл, все в порядке? – спросил Тони.
Я сделал глубокий вдох и собрался.
– Более-менее.
Проверив наш этаж, группа с Чаком во главе обошла остальные, квартиру за квартирой – нужно было убедиться в том, что захватчики ушли. Шайка Пола ограбила почти все квартиры, забрав все, что можно, вынесла много продовольствия и техники с нашего этажа. Однако Ирина с Александром помешали им забрать все, и генератор по-прежнему был на месте.
Человек, которого Александр ударил топором, не умер. Когда мы до него добрались, он корчился и стонал в темной луже крови. Пэм перевязала глубокую рану между плечом и шеей, однако он потерял много крови.
Это был брат Пола.
Ричард и Чак выбили из Стэна и Пола имена и адреса. Александр и Ирина молча сидели рядом с нами во время допроса.
Пол, очевидно, боялся, что мы оставим их наедине с Бородиными, и поэтому сразу все выложил. Дверь на первом этаже не взломали – несколько дней назад он украл ключи из шкафчика.
– Пойдем по Девятой? – спросил Чак, останавливаясь на перекрестке.
Я покачал головой.
– Ни в коем случае. Доберемся до Седьмой, а затем прямо. Вход в полицейскую казарму на той стороне, и я не хочу застрять в толпе у вокзала.
– Уверен?
– По Девятой мы не пойдем.
Чак толкнул Пола вперед. Его раненому брату помогал идти Винс.
На рассвете Чак, Тони и еще несколько человек отправились по адресу, который назвал Тони. Я идти отказался. Все вылилось в очередное вооруженное противостояние. Разумеется, те, кто охранял вход, отказались впустить Чака, который размахивал пистолетом и орал про украденные продукты, выкрикивал имена и угрозы.
Тони шепнул мне, что Чак пригрозил расстрелять Пола и Стэна перед входом, если нам не вернут вещи. Но те, кто сидел в доме, лишь повторяли, что ничего не знают, что в доме женщины и дети.
Тот дом стоял на Девятой, и я ни за что не собирался идти к вокзалу мимо него.
Настроение у Чака было мрачное.
Один за другим мы двинулись по протоптанной тропе посередине Двадцать четвертой улицы, а затем стали пробираться по Седьмой авеню к Пенсильванскому вокзалу. По Двадцать четвертой откуда-то шли закутанные в теплую одежду люди с рюкзаками и сумками. Этот людской поток влился в толпу, которая шла по Седьмой.
Увидев нас с оружием и пленниками, все старались держаться подальше, но никто не спрашивал, в чем дело. В домах на Восьмой авеню окна на первом этаже были разбиты, а сугробы вокруг завалены обломками и мусором.
Нью-Йорк вел войну с невидимым врагом – и враг уже начинал одолевать.
Наконец мы добрались до вокзала на Тридцать первой улице, и там поток людей превратился в людское море. Тысячи людей сгрудились, крича и толкаясь, кто-то орал в мегафон, пытаясь управлять толпой. Над северным входом висело полотнище – «Раздача продуктов». Очередь заворачивала за угол.
Тони с Чаком держали в руках веревки, которыми связали Пола и Стэна. Чак наклонился к Полу.
– Только побеги, сволочь, и я с удовольствием всажу тебе пулю в голову.
Пол молча смотрел себе под ноги.
У главного входа офисной башни рядом с вокзалом стояла группа полицейских. Нам удалось пробраться к первому ряду заграждений.
– Мне нужно поговорить с сержантом Уильямсом! – крикнул я полицейскому и, указав на Пола и Стэна, добавил: – Они на нас напали. Вооруженное ограбление.
Увидев Винса, который поддерживал окровавленного брата Пола, полицейский взялся за пистолет.
– Уберите оружие!
– Вы не могли бы найти сержанта Уильямса? – снова обратился к нему я. – Он – мой друг. Меня зовут Майкл Митчелл.
Полицейский вытащил оружие из кобуры.
– Уберите…
– Он – мой друг. Поверьте мне.
Полицейский убрал пистолет в кобуру, отступил на шаг и стал переговариваться с кем-то по рации, время от времени поглядывая на меня, Чака и Тони. Затем махнул нам и открыл проход в заграждении.
– Следуйте за мной! – крикнул полицейский, перекрывая шум. – Вам повезло, что он здесь. Но оружие придется отдать мне.
Полицейский быстро провел нас по лестнице, и мы оказались в столовой, в которой я уже был. Брата Пола мы сдали медикам. Сержант Уильямс ждал; полицейский, который шел с нами, шепнул ему пару слов и отступил.
Сержант Уильямс устало оглядел нас.
– Побывали в переделке?
Я думал, что он отведет нас в какой-нибудь кабинет, начнет заполнять бумаги, бросит наших пленников в бетонную камеру с зеркальным стеклом. Но он просто махнул рукой, чтобы мы сели за стол.
– Вчера они на нас напали…
– Мы напали на вас? Твою мать, да вы же раскроили моего брата Винни топором, животные! – завопил Пол.
– Заткни пасть, – сказал сержант Уильямс и повернулся ко мне. – Это правда?
Я кивнул.
– Они держали на мушке наших жен и детей, уносили наше добро. У нас не было выбора…
Сержант Уильямс поднял руку.
– Сынок, я тебе верю. Если хотите, мы их подержим у себя, но ничего другого я обещать не могу.
– Вы о чем? – спросил Чак. – Бросьте их за решетку. Мы дадим показания.
Сержант Уильямс глубоко вздохнул.
– Я возьму у вас показания, однако посадить этих парней некуда. Сегодня утром нью-йоркский департамент исправительных заведений выпустил на свободу всех заключенных. Еды нет, воды нет, персонал разбежался, генераторы не работают, электронные замки тоже. Пришлось всех отпустить. Почти тридцать тюрем опустело. Боже упаси, если освободят ублюдков из «Аттики» или «Синг-Синга».
– Так что, вы просто их отпустите?
– Сейчас запрем их наверху, а потом, возможно, отпустим – в зависимости от того, сколько все это продлится.
Уильямс посмотрел на Пола и Стэна.
– Ну, или можем расстрелять их в подвале.
Он серьезно?
Я затаил дыхание. Чак медленно кивнул.
Сержант Уильямс хлопнул ладонью по столу и расхохотался.
– Вы бы видели свои лица… Армия уже здесь, берет под контроль аварийные службы. С сегодняшнего дня город на военном положении. Так что отныне за такие дела точно можно схлопотать пулю, усекли? – Он посмотрел на Пола и Стэна.
Оба кивнули, и бледность на их лицах стала понемногу проходить.
– Рамирес, уведи их.
Полицейский, который сопровождал нас, схватил Пола и Стэна за руки и повел из кафетерия. Наше оружие он оставил на столе.
– Извините, парни, больше мы ничего сделать не в силах. Это все? – Сержант Уильямс повернулся ко мне. – С семьей все нормально?
– Да, все в порядке, – ответил я.
Я только сейчас оглядел кафетерий. Если раньше здесь кипела жизнь, то сейчас он был пустым и грязным.
Сержант Уильямс проследил за моим взглядом и понял, о чем я думаю.
– Я почти всех потерял. Ну, то есть они не погибли – хотя кое-кого ранило, – просто разошлись по домам. Ночи без сна, припасов нет. Слава богу, пришла армия, но пока что у них нет и десятой части людей, которые понадобятся.
– А вы домой не пойдете?
Он печально рассмеялся.
– Моя семья – это служба. Я разведен, дети стараются держаться от меня подальше.
– Сочувствую, – промычал я.
– Мне здесь ничуть не хуже, чем в любом другом месте. – Он хлопнул ладонью по столу. – И, возможно, понадобится ваша помощь.
– У нас есть одна полезная штука, – сказал Чак.
– У вас? – протянул сержант Уильямс, – У вас есть то, что поможет разгрести этот бардак?
Чак вынул из кармана карту памяти.
– На самом деле, да.