Я не так давно был на довольно высокого уровня совещании предпринимателей – и был шокирован, потому что это мы уже давно проходили: тема ответственности бизнеса, оказывается, с трибун не ушла, до сих пор райкомовская риторика и это словосочетание «социальная ответственность бизнеса» является одним из кнутов, которым направляется массовое сознание. На самом деле такой вещи, как социальная ответственность бизнеса, в природе не существует. Это химера. И лучше всех позицию бизнесмена сформулировал Милтон Фридман (он цитируется всегда и везде): «Бизнес бизнеса есть бизнес». В здоровом обществе никто никому ничего не должен. Если общество нормальным образом отрегулировано, то каждый получает столько, сколько должен от этого общества получить. Это считается справедливым. Дети получают свое, старики – свое.

Когда я был горяч и молод и только-только принял руководство концерном на себя, пришла ко мне председатель профкома и говорит: «Я осуществляю за вами контроль, товарищ директор. Смотрите у меня». В общем, тетя из профкома за порог – я звоню и прошу помощника собрать трудовой коллектив. Я очень хорошо знал, что все эти левацкие игры, в которые персонал вынуждал работодателя играть, скажем, в Европе, привели к таким явлениям, как 35-часовая рабочая неделя, а в дальнейшем и к стагнации многих предприятий. И вред всех этих бездельников, которые выступают разводилами в чужом споре, был для меня очевиден.

На собрании очень остро от специально подготовленного мной выступающего звучала очень житейская и всем понятная мысль. «Вот смотрите, – говорил он, – я получаю зарплату, потому что работаю каждый день, прихожу так же рано, как вы, ухожу затемно. А вот тетенька из профкома приходит позже, уходит раньше всех, и это мы с вами ее содержим». И все в таком духе. И нам повезло – народ проголосовал за то, чтобы профсоюз распустить, а эту непопулярную тетю и всех ее подпевал уволить. Как только этот драгоценный документ о роспуске профкома оказался у меня под рукой, я тут же изъял печать, занял ее комнату другим отделом, тетеньку отправил в иллюминатор. С тех пор служба охраны строжайше знала: если хоть одна бацилла из профсоюзов с плакатиком или агитатор с листовкой попадет на предприятие – охранник вылетит с работы сразу. Выжечь профсоюзы каленым железом, чтобы избавиться от заразы, которая создает дополнительное трение при прохождении команд, было первое мое действие на посту генерального директора.

По своей сути профсоюз – организация преступная, это мафия в чистом виде. Это же не случайно, что во всем мире произошло сращивание мафии и профсоюзов. В Америке профсоюзы – это главная дойная корова гангстерских синдикатов. В Европе то же самое. В той же Англии профсоюзы еще живы, но они не могут больше быть сильным инструментом, поскольку криминальную и преступную их природу здесь конкретно прижали. Именно поэтому за последние 10 лет количество рабочих в профсоюзах снизилось до минимума. Все. Конец. Профсоюзы умирают. Левацкие партии там долго пытались пролезть в правительство и решать свои собственные задачи, прикрываясь интересами рабочих, но их перехватили нормальные политические силы. Взялись писать законы, защищающие права работников. Власть сама стала гасить «левацкие поползновения». Конечно, они не сошли на нет. Скажем, в Италии или Польше если водитель, член профсоюза, будет работать больше, чем это записано в коллективном договоре, то ему просто поломают ноги. Без затей. Или обольют бензином и сожгут. Они не могут напрямую влиять на работодателя и действуют через работника. Но явная тенденция сокращения профсоюзов по всему миру все равно налицо. Им просто невыгодно существовать – очевидно, что все они жили не за счет благородной идеи помочь угнетенным рабочим.

Концепция работодателя, в которую я верю, такая: твои права нарушают – шагай в суд. Если человек реально делает карьеру в компании, то ему нужно всего лишь стараться разобраться, от чего зависит его профессиональный рост. И он рано или поздно придет к выводу, что вообще-то от труда. И поэтому, когда я по телевизору слышу, как рассказывают о подлых южноафриканских владельцах шахт, которые с помощью полиции расстреляли устроенную профсоюзами забастовку, я аплодирую. Я на стороне полиции и владельцев шахт. Потому что я всегда рад, когда преступника, который посягает на чужую собственность, тут же на месте кончают. Это ведь сколько денег налогоплательщиков экономится: не нужно тратиться на дорогих адвокатов, кормить и заставлять сидеть в этой клетке. Застали на месте преступления – и здесь же вынесли приговор.

В истории с шахтерами все то же самое: митингующим надоело мирно с плакатами стоять, они стали откровенно угрожать, мол, мы сейчас ваши шахты разрушим, затопим, взорвем. То есть вообще-то они посягнули на основу цивилизации – неприкосновенность права частной собственности. Ребята, получите. Вы можете не ходить на работу, но угрожать не принадлежащему вам предприятию права не имеете. Собственно, полиция просто встала на защиту собственности капиталистов.

Поэтому профсоюзы – это зло, это один из метастазов социализма. Об этом, кстати, еще в советское время с крыш домов крупными буквами нам говорили: профсоюзы – это школа коммунизма. И в самих профсоюзах ничего с тех пор не поменялось. Профсоюз – это школа коммунизма, а коммунизм – это социалистическое рабство.

Самое смешное, что у профсоюзов в этом случае нет эксклюзива по защите работника: случись что, именно работодатель будет оплачивать дорогих адвокатов для сотрудника. Зато профсоюзы действительно очень чувствительны к сокращению штата предприятия, но лишь потому, что меняется численность членов профсоюза. От этого зависит личный доход профсоюзного босса, его влияние, статус, уютный кабинет и хорошенькая секретарша. И ему наплевать на доводы, что у предприятия нет заказов, нет потребности в рабочей силе, наплевать, как будут жить эффективные работники, которых оставили в команде.

У нас же все вокруг денег. Всем хочется новую машину, секретаршу и т. д. Поэтому однажды так называемые «независимые профсоюзы» состряпали себе финансовый план, а именно сделали список крупных предприятий с деньгами, которые еще не охвачены профсоюзной заразой (думаю, что «Калина» в этом списке стояла одной из первых, потому что предприятие с деньгами, а профсоюза там нет), и пошли в атаку. Для начала их активисты пытались раздавать листовки у входа на нашей проходной с такими смешными призывами: «Вас безжалостно эксплуатируют, а профсоюзы встанут на вашу защиту», «Мы улучшим условия труда». Наши работники, хорошо одетые, получающие приличную зарплату, шарахались от них.

Раздавать какую-то агитационную, рекламную информацию и прокламации перед входом на территорию – это в любом случае незаконно. Есть черта, красная линия, где начинается частная собственность, поэтому охрана гоняла всех этих «деятелей». Тогда они купили какие-то билборды напротив предприятия и что-то там повесили – слоган вроде «Вступайте в профсоюзы, независимые профсоюзы Свердловской области встанут на вашу защиту». Прислали мне какую-то агрессивную петицию с требованиями вступить в переговоры, написали на нас заявление в прокуратуру.

Я тогда публично сказал в прессе, что считаю профсоюзы преступной организацией, для меня дать им свободу действий у себя на предприятии равносильно тому, что разрешить открыться на предприятии секте педофилов. А у нас тут не кружок по интересам, а компания, которая производит продукцию. А все остальное – пожалуйста, но за стенами предприятия. Можете собираться у себя на кухнях и петь революционные песни, жарить шашлык. Но у меня на предприятии профсоюзов не будет.

Буквально через несколько дней я летел в бизнес-классе «Уральских авиалиний», и группа успешных людей, сидевших рядом, подходила ко мне с одним и тем же «поздравлением»: «Слышали твое мнение о профсоюзах. Ну ты смелый… Ну ты даешь». То есть с моими убеждениями они не спорили – их острота оценки взволновала. Я тогда искренне удивился: мне казалось, что я ничего особенного не сказал, а все посчитали, будто я сорвал салфетку на дне рождения царя и в лицо ему крикнул, что он никакой не гений, а просто великий.

У нас бизнес-сообщества никакого в стране нет – все шепчутся по углам, но резко высказывать то, что на самом деле думают, боятся. Я бывал на многих предприятиях и слышал от их директоров: «Ну вот зачем тебе воевать? Делай как я – тихонечко своего человека проведи в председатели профсоюзика, и пусть он там у тебя на зарплатке черной сидит. Тогда он как надо все и сделает». Я отвечаю: «Слушай, ну это тогда та самая мафия и есть. Получается забастовка такая, как тебе надо. Для чего вся эта политиканщина?» Он мне снова возражает: «Ты не понимаешь! Людям нужны профсоюзы, они к ним за десятилетия привыкли». – «Привыкли – отвыкнут. Времена меняются. А не захотят меняться – мне такие люди не нужны, пусть увольняются».

Но еще одна проблема в том, что в России ситуация в экономике тяжелая. Большинство отраслей – в угнетенном состоянии. Дела плохи, а это веселое роение профсоюзов вокруг компаний только усиливается. И создается ощущение, что чем хуже дела у реального бизнеса, тем профсоюзам лучше. Кто такие профсоюзные боссы? Нормальные бюрократы, хорошо живущие, отдыхающие не хуже меня, которые пытаются оседлать финансовые потоки. Да это же мечта большинства россиян. Ни за что не отвечаешь, ни перед кем не отчитываешься, имеешь стабильный заработок, кабинет, свору заместителей, служебную машину. И можешь говорить в принципе все, что приходит в твою пустую голову, и тебя будут слушать.

Так устроена любая политическая партия. Так устроена Россия: людей, которые реально работают и производят, – меньшинство, а все остальные, что называется, борются за их права. Приспосабливаются, присутствуют, помогают правильно поделить. В нашей стране – это плохо. Потому что если вдруг краник с черной жидкостью закроется, то окажется, что никто работать не умеет и разучился давно. Страна начнет деградировать мгновенно. Это пороховая бочка. Слабость власти порождает бардак, не важно, предприятие это или страна. Кто больше склонен к соплежуйству, к попыткам найти компромисс в любой ситуации, у тех криминальная гидра профсоюзов быстрее распространяет свои метастазы. В нашей стране, где процент гопоты очень велик, манипулировать людьми легко. Особенно когда у предприятия дела плохи. Администрация мечется, тушит финансовый пожар, люди недовольны тем, что у них низкие зарплаты, им не нравится, что они производят, общее настроение неважное – и тут возникает на белом коне профсоюзный лидер. И никакого диалога с работодателем в принципе не получается. Скучно выслушивать аргументы, думать, считать – это противоречит национальному характеру. Сарынь на кичку! Вот это да! Взлетел на броневик, рубаху разорвал, повел глазами, красиво сказал! Публика слова не слышит. Призыв кинул в толпу и все – уже даем командирскую заруку. Вот он – новый герой, и мы за ним. Опять-таки бастовать всегда интереснее, чем работать. Ну по определению это прикольнее, чем стоять у конвейера по восемь часов, делать бесконечные ряды продукции. Гораздо приятнее побузить. Информационное поле так устроено, что мы уже становимся свидетелями конца трагедии, когда происходит забастовка. Но конфликты сейчас разворачиваются на многих предприятиях России. Если посмотреть на статистику, то вы увидите: в самые неприглядные истории попадают бедолаги иностранцы. Они создавали здесь предприятия с нуля или покупали брошенные и по своей наивности думали, что смягчат отношения с работниками на чужой территории, создав профсоюз. И он будет играть роль демпфера между иностранным эксплуататором и работниками. Но интересы-то защищены законом, я уже об этом говорил. Значит, профсоюзному боссу нужно создавать постоянную ситуацию войны, чтобы быть оплачиваемым и востребованным. Первое, во что втыкались собственники, – повышение зарплаты. Ее, родимую, как известно, хочется поднимать бесконечно. Дальше еще бесплатные обеды, еще бесплатную медицину, еще бесплатные тапочки, еще что-нибудь дайте.

Профсоюзы, как и любая социальная ответственность, – это обложение незаконными налогами с целью высвободить средства в бюджетике, чтобы их половчее стырить. Люди с умным выражением лица говорят: «Мы считаем, что надо делиться, господа предприниматели, мы вам дали все, вы давайте там заботьтесь…» Никто же не хочет говорить: «Мы в прошлом году взяли столько-то миллиардов долларов и как-то так поделили, черт возьми, что опять куда-то все подевалось. Всем досталось, а на стариков и детей опять не хватило. И мы в этом году опять планируем так поделить».

«Надо делиться» – этот лозунг всегда приветствуется чиновниками, всегда приветствуется плебсом. Люди труда – те, кто реально согнулся у станка, они всегда будут за тех, кто призывает делиться. Это же для них возвращение самоуважения, избавление от ощущения собственной ничтожности. В этой фразе «Надо делиться» для них заключен огромный искупительный смысл: «Я так плохо живу не потому, что я баран, в школе ленился, бухаю каждый день, ни к чему не стремлюсь, придя с работы, заваливаюсь у ящика и больше ничем не занимаюсь, даже семейную жизнь не смог выстроить… ну то есть вообще везде лох». Нет, этот лозунг говорит им про другое: «Друг, тебя обокрали с детства. Тебя не разглядели, тебя не поняли. Но мы заставим поделиться тех, кто удачу поймал за хвост». А о том, что ловля удачи – это тяжелый и опасный труд, доступный не всем, – никто же не говорит.