Тени
Нелла бежит, бежит так, как в жизни своей не бегала, даже подростком, когда гналась за Карелом или Арабеллой в лесу среди деревьев, быстрее, чем сама от себя ожидала. Люди оборачиваются на обезумевшую девушку с открытым ртом, с расширенными зрачками – от них веет ветром, наперегонки с которым она бежит. Она промчалась по Хейлигевег и теперь мчится по Калверстраат мимо лавок и торговцев с тележками, мимо прохожих. Она всегда отличалась проворством, но сейчас она просто летит, подталкиваемая неведомой силой.
Нелла добегает до дома миниатюристки и останавливается как вкопанная.
Знак солнца исчез. Выдран с мясом из стены, а на пороге остался толстый слой каменной пыли. Удивительно, но дверь приоткрыта. Нелла озирается. Сейчас или никогда. И пускай ее арестуют за вторжение в чужое жилище.
Она толкает дверь и входит в дом. Не таким она представляла его себе в тот вечер, когда пришла сюда вместе с Отто, когда весь дом казался охваченным пожаром и на них струились потоки света. Тогда она думала, что и внутри все утопает в золоте и серебре, рабочие инструменты дышат теплом, и тайны раскроются сами собой. Но гостиная оголена, полки, закрывающие стены, пусты, грязный пол исцарапан.
Вдруг она слышит шаги наверху и замирает. Сердце рвется из груди, воспоминание о страшном приговоре вызывает такой разлив желчи, что кажется, ее сейчас вывернет наизнанку. Она держится дрожащими руками за обнаженную кирпичную кладку и ждет продолжения.
Шаги тяжелые, неженские. Она подходит на цыпочках к подножию лестницы и прислушивается.
– Что это? – спрашивает мужчина с тяжелым местным акцентом.
– Детские игрушки, – отвечает второй. – Новый владелец приказал от них избавиться.
– На игрушки вроде не похожи, – возражает первый. Судя по звукам, они складывают вещицы в коробки. – Слишком маленькие. Ты только глянь. Да тут целый город! А вот список адресов. Чего тут только нет… столики, стульчики… гляди-ка, да это же наш мировой судья!
Они смеются.
– Странная она была.
– А?
– Ни с кем не разговаривала. На минутку выйдет, а потом целыми днями сидит дома.
– Норвежка, чего ты хочешь? Может, у нее была особая причина сидеть дома? – Этот сексуальный намек вызывает новый взрыв смеха. В паузе Нелла слышит, как человек роется в вещах. – Пожалуй, это я оставлю себе.
– Роджер, ты чего? Это ведь такое дело…
– Не боись.
– Я-то не боюсь. А вот торговец шерстью через дорогу говорит, что к ней приходил один, чья женушка после ее подарочков свихнулась.
Нелла на цыпочках поднимается на пару пролетов, чтобы увидеть все своими глазами.
– Так она ушла с концами? Зря они, скажу я тебе, высылают женщин.
Слышно, как они бросают в коробки очередные предметы.
– После того как ее посадят на корабль, она уж не вернется, – говорит тот, кого назвали Роджером. «Может, это Роджер Аалберс из гражданского патруля, – подумала Нелла. – Совершает очередной рейд». – С гильдией не забалуешь.
Теперь они снисходительно смеются над глупостями городских воротил. Оба с удовольствием перемывают чужие косточки. Спустившись вниз, Нелла еще раз внимательно осматривается. Здесь от миниатюристки ровным счетом ничего не осталось, только ее безделицы наверху в потных руках гражданского патруля. А нет ли среди них вещиц, предназначенных для нее? Но при виде вползающего в дом солнечного луча она вдруг осознает, что с нее довольно миниатюр и пропало всякое желание вникать в их тайны.
* * *
Корнелия поджидает ее на пороге. Нелла не сразу сообразила, что дверь была открыта, но когда это до нее дошло, она сразу поняла: что-то случилось. И приготовленная страшная новость о Йохане застряла в горле. Корнелия, которую всегда отличал здоровый румянец, сейчас бледна как полотно и совершенно подавлена. Двадцати ей при всем желании не дашь – перед Неллой старуха.
– Что-то мы сделали не так. – Больше у нее слов нет.