Исчезновение
Пока она спустилась по лестнице, почти все, кто был на галерке, успели выйти на узкую улочку.
– Нет, ну можно в это поверить? – восклицает какой-то мужчина. – Чтобы человек его положения пошел на такое!
– Вот к чему ведет роскошь, – изрекает другой.
Нелла узнает старомодный гофрированный воротник и черную сутану. Это пастор Пелликорн. Все тут же прилипают к нему, точно колючки к шерсти.
– Это грех, – продолжает вещать тот. – От него за версту разит грехом. Йохан Брандт распутник.
– Он был для нас источником дохода, – возражает другой мужчина. – Благодаря ему мы стали богаче.
– Но что он сотворил со своей душой? – вопрошает пастор.
Нелла задыхается от запаха тухлого мяса – потянуло дымом из соседней таверны. Женщины нигде не видно. Нелла привалилась к стене. Почему эта блондинка постоянно оказывается где-то рядом?
У нее за ее спиной из здания выходят Лукас и Элберт, щурясь на солнце. По их лицам видно, что они ее узнали, хотя оба молчат. Лукас выпятил губу, а Элберт забегает за угол, и там его выворачивает наизнанку.
– Мадам, – обращается к ней Лукас. Пелликорн и остальные оборачиваются на голос. Лукас оправляет пиджак и нахлобучивает черную шляпу. – Он был не таким уж плохим. По крайней мере научил нас определять, когда корабль тонет.
– Идите к черту, – прошипела она.
Лукас удаляется в сторону Хейлегвег, а через минуту за ним отправляется его брат Элберт. Пелликорн окидывает Неллу оценивающим взглядом и чуть было не открывает рот, чтобы с ней заговорить. А она снова приникает к стене и закрывает глаза.
– С вами все в порядке? – спрашивает стоящая рядом женщина, но не получает ответа.
Нелла пытается представить себе жизнь без Йохана. Она по-прежнему не верит, что он может быть казнен, но, вымыв и убрав его кабинет, Корнелия как будто изгнала его дух. Этот невинный акт очищения стал мрачным предзнаменованием. «Нет, – шепчет она одними губами, чувствуя, как жизнь мужа утекает сквозь пальцы. – Это невозможно». Но как это предотвратить, она не знает. И вот она стоит, слыша, как Пелликорн и его паства уходят в сторону канала за глотком свежего воздуха.
– Мадам Брандт, – раздается рядом новый голос. Она открывает глаза и, к своему изумлению, видит приближающегося Ганса Меерманса. Он снимает шляпу и отвешивает низкий поклон. Она поднимает взгляд выше, надеясь увидеть спускающуюся по лестнице Лийк ван Кампен, но та, судя по всему, основательно застряла в зале суда.
– Я думала, вы у Марин, – говорит Нелла.
– Почему вы так решили? – он озирается, стараясь понять, что она там высматривает.
– Я все знаю. – Она выдерживает его беспокойный взгляд. – Я знаю, что между вами произошло.
Пауза. Он побледнел.
– Я ее предупреждал, – забормотал он. – Я…
– Вы видели светловолосую женщину? Она прошла мимо вас?
Он выглядит озадаченным.
– Нет, не видел. – Он мнет в руках поля шляпы, а Нелла воспринимает это как нервную попытку подыскать нужные слова. Она переводит взгляд с его бледного, осунувшегося лица вдаль, где скрылись пастор Пелликорн и другие, а потом на прохожих, не подозревающих о том, как быстро распадается человеческая жизнь за тюремными стенами. Но женщины-блондинки среди них нет, иначе по телу пробежал бы знакомый холодок, а Нелла, наоборот, ощущает тепло приближающейся весны.
– Как поживает ваша золовка? – спрашивает ее Меерманс.
Теперь пришел ее черед выглядеть озадаченной.
– Но… я так поняла, что вы… что вы знаете, в каком… в каком она положении.
Он молчит, а она спрашивает себя, что он должен испытывать. Надежду, что у Марин все обойдется? Чувство вины по отношению к Лийк?
– Я представляю, как она переживает из-за Йохана. – Его речь неспешна, взвешенна, каждый слог звучит отчетливо. – Она его очень любила. Когда мы были молоды.
Она дает ему время повспоминать невинные годы молодости, его и Марин.
– Вы могли бы положить этому конец, – говорит она. – Спасти его.
В ответ раздается безрадостный смех.
– Вы так считаете? Лийк моя жена. У нас с Йоханом был уговор… мне казалось, мы снова наладим наши деловые отношения. Все трое. А вместо этого он погубил значительную часть ее состояния… нашего состояния… пренебрегая своими прямыми обязанностями.
– Уверена, все еще можно…
– Весь сахар пришел в негодность, мадам. Я недавно проверял. Сам виноват. Я ведь знал, что с ним нельзя иметь дело… и как теперь она…
– Марин в порядке, – спешит успокоить его Нелла. – Все будет хорошо.
Он смотрит ей в глаза.
– Но ее состояние. Она же… – он закусывает губу и озабоченно морщит лоб. – Йохан в очередной раз нанес ей такой…
– Не беспокойтесь. Пока у вас с Марин…
Он останавливает ее жестом.
– Я должен думать о жене.
– Но вы ведь ее не любите.
Вместе с паникой ее охватывает раздражение. Нос забивают запахи мочи, впитавшейся в солому, и гниющих морковных очистков. Меерманс, при всей своей умученности, настроен решительно.
– Мадам, мы с Лийк привязаны друг к другу…
– Вы привязаны к ее деньгам, что не мешает вам получать желаемое на стороне.
Он выглядит все более озадаченным. «Ну актер, – думает Нелла. – Он еще Джеку даст фору».
– Вы купили жене кукольный дом, какой она хотела?
Ему становится не по себе.
– Что?
– Лийк захотела кукольный дом, такой же, как у меня. Вы ей купили?
Он сглатывает слюну, на лице – испуг.
– А почему вы спрашиваете? Если Лийк…
Но она уже все прочла по его лицу и убегает от него, ощущая страх где-то в животе.
Она бы отправилась на Калверстраат, но понимает, что сейчас должна быть рядом с Йоханом, успокоить его после всех обвинений Джека. Нелла подходит к главному входу в тюрьму, и охранник, узнав ее, пропускает внутрь. Она быстрым шагом минует двор, стараясь не смотреть на разложенные инструменты пыток, с помощью которых Кровавый Пастух будет дробить лодыжки, рвать сухожилия и вытягивать конечности, чтобы получить нужные признания.
Второй охранник открывает дверь камеры. Ее муж, лежащий на соломенном тюфяке, даже не поднимает головы.
– Йохан… – Она садится рядом и кладет руку ему на бок. – Когда Джек работал на Калверстраат, там жила женщина, чьи товары он доставлял заказчикам. – Кто она? – Нелла тормошит мужа, видя, что тот закрыл глаза. – Йохан… Я спросила вас еще в тот раз, но вы не ответили. Почему?
– Потому что я не знаю никакой женщины, Петронелла, – говорит он. – А с какой стати она тебя так интересует?
– Я думаю, она может нам помочь.
Несмотря на всю свою слабость, он выдавливает из себя смех.
– Нам уже никто не может помочь, Нелла. Неужели ты не понимаешь?
– Йохан, она делает миниатюры, которые предсказывают людям будущее.
Он поднимает глаза.
– Что?
– Сначала я думала, что это мужчина, потом решила, что их двое, но на самом деле она одна.
Он переворачивается на спину и вперяет взор в потолок. А Нелла продолжает:
– Я не знаю, что будет дальше, но она правда предвидит будущее. Она также посылает свои поделки этой сумасшедшей Лийк…
– Лийк всегда была сумасшедшей.
– И она ходит за мной. Как будто хочет мне что-то сказать.
Он садится, превозмогая боль, и берет ее руки в свои.
– Нелла, послушай. Ты устала. Мы очень осложнили твою жизнь.
– Но…
– Эта женщина… обыкновенная женщина. Джек иногда работал на нее. Она не связана с гильдией и не входит в городскую юрисдикцию. Можно сказать, она там жила вне закона. Она вроде Джека, оба иностранцы. Все, чем она занимается, – это левые дела.
Нелла протягивает ему открытую ладонь.
– Дайте мне маленькую Резеки. Она ведь у вас?
Он смотрит на нее затуманенным взглядом.
– Девочка, тебе надо успокоиться. Все это так глупо.
– Йохан, вы многого не знаете. Она у вас? Я вам сейчас докажу.
Он лезет в карман и дрожащей рукой достает миниатюру, которая перекочевывает к жене, а та подносит собачку к его глазам.
– Смотрите, – она показывает на загривок. – Здесь есть отметина. И она была там еще до того, как ваша собака умерла.
– Какая отметина? Ничего там нет.
– А это что? – И тут она видит, что он прав. Кровавый след, который она никак не могла оттереть, исчез. – Вы ее стерли. Вам было больно на нее смотреть.
– Нелла, я к ней не притрагивался.
Маленькая Резеки сидит у нее на ладони.
– Красивая штука, – признает он. – И Резеки была красавицей. Я был тронут, когда ты мне ее отдала.
– Но…
– Иди домой, детка. Ты устала. Ты мне уже ничем не можешь помочь.
