Часть 5
Любовь

Она подвозила пассажирку в Шереметьево. Повезло – практически сразу, в аэропорту, взяла другого пассажира. Ехать товарищу в центр… Саша не удержалась и принялась его разглядывать, поскольку экземпляр попался интересный. Мужчина лет тридцати пяти. Красивый. Он был похож на Андрея Малахова и Евгения Гришковца. А что общего у этих двух симпатичных мужчин? Обаяние и какая-то внутренняя интеллигентность. Одет со вкусом и дорого: классическое пальто, костюм.

– Снег идет! Красиво! – заметил пассажир.

Саша кивнула – отличный способ завязать разговор. Хотела ответить ему и вдруг с удивлением поняла, что не может. Будто в ступор впала. Молчит и улыбается. А поговорить с симпатичным мужчиной хочется. И чем больше хочется, тем больше она смущается.

Пассажир обаятельно улыбнулся:

– Бывает же такое в жизни! Представляете, просил своего водителя меня встретить, а он перепутал аэропорт! Выхожу в зал прибытия – никого нет. Звоню ему и выясняю, что он меня встречает в другом аэропорту! И вдруг я увидел ваш плакат ТАКСИ «НОВОГОДНЕЕ» и решил поехать на такси. Хотя вообще лет сто на нем не ездил!

Саша кивнула, промолчав. Как собака – смотрит заинтересованно и молчит…

«Ну, давай же, идиотка, скажи что-нибудь! Остроумное, небанальное, покажи, какая ты интересная во всех отношениях женщина!»

Нет, не может. Смущается, как школьница, и все, хоть ты тресни! Единственное, на что у нее нашлись силы, – спросила, не хочет ли он послушать хорошую песню. Он подтвердил, что хочет. Саша поставила «мишек».

Песня ему понравилась. Улыбаясь, он заметил:

– А я и не знал, что в такси бывает так весело! Раньше, когда я пользовался ими, их водили хмурые пожилые дядьки. Надо же, как все изменилось: за рулем красивые девушки!

Саша расцвела – ну вот, явное приглашение к диалогу. Давай, действуй! Но что, она в машине должна его клеить? Понравился человек, и что? Может, еще заявить: «Мужчина, вы мне так понравились, что давайте я вас прямо к себе отвезу?!» Фи, Саша, это пошло… В общем, она так и не нашлась, что сказать.

А тут уже и город, почти приехали…

Он попросил остановиться у цветочного киоска и подождать его. Через пять минут вернулся с огромным букетом. У Саши сильно забилось сердце. Это кому?!

Он положил цветы на сиденье. Она одернула себя – смотри-ка лучше на дорогу! А то вмажешься в кого-нибудь.

Приехали. Домик такой кучерявый, в тихом переулке. Сейчас «мужчина твоей мечты» уйдет, и все…

– Вас как зовут? – спросил он.

– Саша.

– Дайте свою визитку, Саша, вдруг мне понадобится ТАКСИ «НОВОГОДНЕЕ», видите, в жизни всякое бывает…

Она протянула визитку с телефонным номером.

Он взял и ушел.

Ну почему?! А счастье было так близко, так возможно. И ушло к какой-то другой женщине. С огромным букетом.

Саше позвонил ее бывший любовник, Игорь. И сразу после приветствия кокетливо поинтересовался:

– Ты удивлена?

Да, признаться, она сильно удивилась. Игорь, ничуть не смущаясь, предложил встретиться. Саша замялась: встречаться с ним не было никакого желания. «Вымоталась, выгляжу паршиво, а главное, зачем? Поговорить о жизни? Так вроде и так ясно, что ничего не ясно! И вряд ли мы друг другу поможем что-либо понять!»

Она и спросила его прямо:

– А что тебе надобно, старче?

Спросила спокойно, доброжелательно, и в мыслях не было мстить, заявив что-нибудь в убийственном тоне, с ехидной интонацией, типа: «Что, проснулся? Про Сашу вспомнил? А она тебя забыла вообще! И не звони сюда больше! А то спущу злую собаку или мужа! Да, представь, муж имеется! Недавно завелся!» Нет, она так не сказала, потому что не стерва.

На том конце провода молчание. Похоже, Игорь задумался: а что ему надо? Через минуту, так и не дождавшись ответа, Саша вежливо и почти ласково призналась:

– Извини, я очень устала сегодня, много работала!

– Значит, все-таки нашла работу?

– Да.

– А я – нет! Бред какой-то! Туда сунулся, сюда – без вариантов. Замкнутый круг!

Ясно, позвонил за бесплатной психотерапией. Хочет сочувствия и душеспасительных бесед.

– Игорь, не огорчайся. Нужно время. Все устроится, наладится!

– Ага, наладится! – усмехнулся он. – Как бы не так! От меня жена ушла, представляешь?

Разумеется!

– А я даже этому рад! Веришь?

Допустим. Но что это меняет?

– Так я теперь свободный, Саня!

А она затаилась и молчит. Игорь понял, что Саша не догоняет, и для особо одаренных повторил:

– Я холостой!

– Поздравляю!

– Саня, так я к чему это…

– К чему?

– Давай попробуем все начать сначала?

Ой, как грустно – «начать все сначала». Еще печальнее объяснять, почему это невозможно.

– Саша, скоро Новый год! Любимый праздник. Давай съездим куда-нибудь?

– Игорь, я привыкла встречать Новый год одна.

– Ну, извини. Раньше я не мог быть с тобой в новогоднюю ночь, а теперь…

– А теперь все изменилось? И мы можем пожелать друг другу нового счастья? И вместе съесть салат оливье? Знаешь, Игорь, древний мудрец говорил, что в одну реку нельзя войти дважды. Время прошло, мы стали другие.

– Какое время, Сашок? Пара месяцев, это несерьезно!

– За пару месяцев можно прожить целую жизнь.

– Саня, я что-то не пойму – ты отмазку ищешь, чтобы со мной не встречаться? Так и скажи прямо, нечего мудрецом прикрываться!

Она вздохнула:

– Игорь, как тебе объяснить, все очень сложно…

Он усмехнулся и произнес с обидой:

– Зачем объяснять, когда и так ясно! Конечно, когда я был при деньгах, всем был нужен, а теперь можно и побоку, да?

– Пожалуйста, не говори гадости! Я не алчная, и мне от тебя никогда ничего не было нужно в смысле выгоды.

– Ты – да, а другие! Жена, например!

Меньше всего Саше хотелось обсуждать его жену. Разговор стал утомлять.

– Игорь, что ты от меня хочешь?

– Вернуть тебя! Саня, только потеряв тебя, я понял, что ты для меня значишь!

– Игорь, боюсь, что это невозможно.

– Почему?

– В силу многих причин.

– Нашла, значит, какого-нибудь богатенького, а вместе с ним решение проблем?

Ей оставалось лишь согласиться – пусть думает так.

Игорь, впрочем, не обиделся. Даже пожелал счастья. Поздравил с наступающим. И распрощался.

Поразмыслив на досуге об их с Игорем совместном прошлом, Саша пришла к выводу, что формулу этих отношений можно обозначить одним словом – «современность».

И она, и Игорь – современные, прогрессивные люди. А для современных людей высший разум придумал мобильные телефоны, в которых заботливо вбита фраза: «Я тебя люблю». Удобно. И не надо париться – писать сонеты, петь серенады, кидать миры к ногам, достаточно нажать на кнопку и отправить сообщение. «Я тебя люблю». Можно даже несколько раз в день отправлять подобное признание, желая осчастливить партнера – люблю, люблю, лю…

Сигнальная система: сигнал послал – сигнал принял.

Раньше Саша выступала звеном в этой сигнальной системе (как правило, в качестве принимающего), а теперь что-то изменилось. Она больше не хочет питаться суррогатом и быть современной.

А желает серенад и сонетов, и миров к ногам. А еще искренности отношений, теплоты и нежности.

Чистого продукта, например, любви.

От размышлений ее оторвал телефонный звонок.

– Здравствуйте, это девушка с мишками? – произнес незнакомый мужской голос.

– С какими мишками? – недовольно пробурчала Саша.

Она не была расположена к шуткам.

– Я вас так запомнил: девушка с мишками. В смысле, красивая странная девушка, которая часто смеется, слушает песню про мишек и зачем-то возит всех на своей красной машине. Это Максим.

– Какой Максим?

– Вы меня недавно подвозили.

– Я много кого подвозила.

– Из Шереметьева, помните? У меня еще шофер перепутал аэропорт, и я взял такси, помните?

Господи, это тот Максим?

– Да, конечно, помню.

– Александра, мне сегодня нужна машина. Вы свободны?

Она заорала, как школьница:

– Да!

Только что не крикнула: «Я вся ваша! Хотите ешьте, хотите просто покатаемся!» Ну разве так можно? Нет бы томно выдохнуть: «Свободна? Ох, не знаю. Сейчас посмотрю… – Выдержать паузу, потом как бы с неохотой промолвить: – Да, я, пожалуй, могу выделить для вас время».

А она, бесхитростная, как валенок, сразу обнаружила свою заинтересованность и радость. Ну и пусть…

В качестве пароля прозвучал известный бизнес-центр, куда Саша и подъехала.

Он стоял у входа и курил. На его темные волосы падал снег.

– Привет, – сказал Максим, улыбаясь.

Улыбка у него замечательная – открытая, искренняя.

– Моя машина в сервисе, Александра. Завтра заберу ее, а пока решил воспользоваться твоей. Как ты смотришь на то, чтобы съездить до Ленинского проспекта и подождать меня у банка минут двадцать?

– Ладно.

– Куда теперь?

Саше показалось, что он смотрит на нее странно.

– Пообедаем вместе? Здесь есть неплохой ресторан.

Минута на раздумье.

– Хорошо.

Ресторан оказался уютным. Вот только есть под пристальным взглядом Максима Саша не могла. Сославшись на отсутствие аппетита, она ограничилась кофе.

Чувствовала себя, как школьница на экзамене, – смущалась, краснела. Общались они весьма своеобразно – Максим задавал вопросы, а она на них отвечала. Причем зачастую невпопад. Он спрашивал, где Саша родилась, что любит, какие города ей нравятся, какие книги читала в детстве и что читает сейчас.

В конце концов Саша разозлилась и на себя, и на него – Максим вел себя как следователь на допросе, а она, как подследственная, честно отвечала на его вопросы. У него к ней какой-то странный интерес – разглядывал ее, как диковинного зверька. Она не вытерпела и произнесла:

– А зачем ты меня об этом спрашиваешь?

Он не смутился. Серьезно ответил:

– Ты мне интересна. Когда я тебя увидел впервые, то остолбенел. Такая красивая, роскошная девушка – и работает таксистом… При этом вид у девушки, будто у нее имеется кабриолет с личным водителем.

Дешевая лесть. Саша взглянула на него укоризненно, словно Максим взял фальшивую ноту. Тот усмехнулся:

– Постараюсь объяснить иначе. Однажды, Александра, я услышал любопытную фразу: «В мире не осталось больше королей. Только короли червей, короли бубен, короли пик и короли треф».

Она растерялась. Смеется, что ли?

– Александра, я серьезно. Мир меняется, многие вещи и даже понятия исчезают навсегда. Например, в мире почти не осталось умных, тонких лиц. У тебя как раз такое лицо… Исчезающее. Поэтому хочется его сохранить. Эгоистически – для себя. А когда ты говоришь, твое лицо словно озаряется светом. Удивительно. Я раньше был фотографом и знаю толк в лицах.

– А сейчас ты кто?

– Издатель. У меня свой журнал.

– Большой?

Он рассмеялся.

– Достаточно.

Кстати, а на пальце-то у него… Ага. Кольцо. Оставь надежду всяк сюда входящий.

Максим уловил направление ее взгляда и кивнул.

– Да, я женат.

«Надо же, какой откровенный и искренний. А чего не с женой обедаешь? Она небось дома ждет с плюшками. Перестань, Саша! Даже не думай. Невозможно. Несбыточно. Неужели ты хочешь повторения, как с Игорем? Счастье по вторникам, четвергам и субботам?»

За окном шел снег. Начинало темнеть.

– Скоро Новый год. Любишь этот праздник, Саша?

– Нет, – честно ответила она.

Максим удивился:

– Почему?

А она действительно не любит Новый год. Видимо, потому, что последние восемь лет встречает его одна. Хотя раньше Саша любила этот праздник. Последние пять лет тридцатого декабря она уезжала из России. Спасалась бегством. Куда-нибудь в жаркие страны, где нет даже намека на новогодние праздники. В прошлом году отправилась в Марокко, и ей там было хорошо. Без елок и Деда Мороза. А в этом году случился кризис и сбежать не получилось. Как об этом рассказать Максиму? К тому же свой Новый год она уже встретила. В ноябре. В Петербурге. С Арсением.

Саша угрюмо пробубнила, что «просто не люблю, и все. Нипочему».

– А ты любишь?

– Да, – виновато сознался Максим, – Праздник детства.

Ну да… В особенности, если с детством повезло.

После десерта она отвезла Максима к бизнес-центру, где они встретились днем.

Он подмигнул ей на прощание и ушел.

Какие-то пассажиры в последнее время ей попадаются «пустяковые», если мерить их таксистскими категориями. В смысле, много на таких пассажирах не заработаешь. Ездят на маленькие расстояния, соответственно и суммы выходят небольшие.

А кому-то везет… Вчера таксист дядя Саня рассказывал, что у него есть постоянный клиент, которого он раз в неделю возит аж в Ярославль. Вот это да! А у Саши нет таких клиентов. Дальше Люберец – ни-ни, будто кто заколдованную черту обозначил, за которую никак нельзя.

Кстати, про дядю Саню. Он большой, грузный, всю жизнь провел за баранкой (он утверждает, что там же и родился), и в большом авторитете среди коллег по таксистскому кооперативу. Саше повезло, что он взял ее под крыло. У таксистов ведь тоже все непросто – не любят друг друга, потому что конкуренция.

В первый рабочий день, когда Саша ждала пассажира в аэропорту, коллеги-таксисты намекнули, что о ней думают. Шуточки, местами неприличные: «Ах какая девка в таксистки подалась!», советы: «Девка, так тебе в другое место надо, там больше заработаешь!»

И вдруг появился дядя Саня. Все присмирели. Позднее она узнала, что он в этой среде человек авторитетный и уважаемый, потому что «у него сын бандит». И не какой-нибудь там урка завалящий, а бандит высокого полета. Или высшей категории.

Дядя Саня подошел к ней, покуривая папироску, и спросил:

– Тебя как звать, пигалица?

– Саша!

– И меня Саша! – усмехнулся он. – Вот мы находка для человечества! Между нами можно желания загадывать. А чего ж, тезка, села за баранку? Видок у тебя такой, будто тебя саму шофер возит. На правительственной машине.

– Так это только видимость! А в реальности – печальные обстоятельства.

И она рассказала дяде Сане про увольнение и пособие по безработице.

Дядя Саня покачал головой и взял Сашу под свое покровительство. И это ей помогло. Хотя шуток про «девку» и дурацких советов избежать не удалось.

По вечерам она пристрастилась смотреть сериал «Доктор Хаус». Увлекательное зрелище! Сидишь, как загипнотизированная, перед экраном и оторваться не можешь. Думаешь, что же там дальше, кого еще прикончат. И прямо завыть хочется от ужаса – там рак в каждом эпизоде и волчанка, не к ночи будет помянута, от которой все мрут, как мухи. Страшно. Особенно на сон грядущий. Мысли всякие появляются. Думаешь: как же так, вот живет человек, имеет какие-то идеи и соображения, надежды, и вдруг его накрывает черная туча, возникшая непонятно откуда, и все. Ни идей, ни соображений, ни человека.

Прямо как у Булгакова – страшно не то, что человек смертен, а что он смертен внезапно. Вот эта внезапность приговора, который оглашают, когда не ждешь, вызывает ужас.

А от сериала, кстати, есть определенная польза. Поужасаешься с неделю, и начинает меняться что-то в сознании. Точка сборки смещается, и размышляешь: «Да ладно, чего я… Мои проблемы – тьфу! Вот у того чувака проблемы, это да! Ему жить осталось пару часов, он и до обеда, бедняга, не протянет. А я что? Лежу на диване, чай пью, ужасаюсь в телевизор, а все-таки не со мной, не меня, ну и так далее!» Человек, как известно, существо отзывчивое!

Утро началось плохо. У Саши вдруг закололо в боку, предательски заныло в животе, и в довершение ее сразила сильнейшая головная боль. Болело везде и сразу. Без передышек и пауз. Только этого не хватало! Не маячит ли старость на горизонте? Оно бы ладно, если временно – поболело и отпустило, а если это теперь всегда будет так?

На работу Саша не пошла. Она себя до больницы не довезет, не говоря уже о том, чтобы возить пассажиров! Страшно, однако, стать больным и беспомощным!

Одна умная женщина сказала, что хочет разбогатеть потому, что в России нельзя позволить себе роскошь бедности. Саша фыркнула, услышав это, а сейчас поняла, что дама, в сущности, права. Ага! В этой стране нельзя быть бедной. И слабой тоже. Если, не дай бог, заболеешь, то пожалуйте в ад больниц. Где ты будешь лежать и гнить заживо. И никто тебе даже судно бесплатно не подаст. Разве не так? Сказка про бесплатную медицину осталась в мифологии советского периода. Теперь иные времена и правила. В России периода новой истории ты государству не нужен. И системе не нужен, и вообще никому.

От всех этих мыслей у Саши стало болеть пуще прежнего. Даже сердце заныло. Ну, думает, волчанка, как в «Докторе Хаусе». Все. Конец. «Поручик, ваша карта бита!» Она выпила ношпу и легла с кошкой в обнимку, готовясь к концу.

Зато к вечеру, когда полегчало, такую почувствовала безмятежность и легкость, что прежние проблемы и недовольство жизнью показались совершеннейшей ерундой!

Живым оно, понятное дело, все хорошо.

Она взглянула на высветившийся номер и опешила. Ничего себе!

– Здравствуй, Максим!

– Привет, Александра! Можешь свозить меня по делам?

Она быстро прикинула – наверное, опять «дела» минут на двадцать, а потом предполагается ресторан. Ну нет. Извините. Никаких ресторанов. Расспросов. Смущений. Ничего такого не будет.

– Саша, пожалуйста… Очень надо.

Надо ему, видите ли! Вообще поразительное у человека свойство – возникать, когда его уже не ждешь и ни на что не надеешься. А он появится, разбередит раны, взволнует и исчезнет. Хороший мужчина, порядочный, что и говорить.

– Хорошо. Могу отвезти. Ты где?

Он назвал адрес.

– Заеду за тобой через час. Подойдет?

– Вполне.

Максим курил. Выглядел хмурым. Садясь в машину, кивнул ей без особого энтузиазма. Кстати, на сей раз одет был весьма демократично: вместо классического пальто – зимняя куртка типа аляски и джинсы. Вдобавок ко всему… Ей это показалось? Его лицо украшала трехдневная щетина, придававшая Максиму сходство с симпатичным гангстером.

– Куда ехать?

И тут он ее озадачил:

– Саша, а тебе все равно, куда везти пассажира?

– О чем ты?

– Мне надо в Петербург. Сможешь отвезти?

Наверное, у нее был глупый вид. От удивления глаза сошлись на переносице, и Саша едва не раскрыла рот.

– Петербург. Это такой город на Неве. Километров семьсот от Москвы, – усмехнулся Максим. – Часов девять ходу при хорошей скорости.

– Я в курсе, что есть такой город. Ты серьезно?

– Вполне.

– Угу. В Питер, значит. А почему не на Аляску?

– Мне не надо туда. Мне надо в Петербург. Ну что, поехали?

«Ничего не понимаю. Это новый оригинальный метод съема девушек? Зачем в Питер переться? Попросил бы скататься до тихих мест Москвы-реки и полез бы с предложениями, какие проблемы?»

От растерянности Саша задала глупый вопрос:

– Максим, тебе это зачем?

Он пожал плечами.

– Как тебе объяснить? Не радует ничего. Будто пыль какая-то на душе. Она мешает. Захотелось протереть ее тряпочкой. Отряхнуться. Понимаешь?

– Да. А при чем тут Петербург?

– Когда-то я был там счастлив и всегда отмечаю одну памятную дату в этом городе.

– Допустим, только я для чего? Со своей машиной? Я-то тебе зачем нужна? У нас, к счастью, между Петербургом и Москвой налажено регулярное сообщение, поезда ходят и самолеты летают!

– Мне хочется поехать с тобой. Ты не волнуйся, я заплачу. Сколько скажешь.

– И когда ехать?

– Хотелось бы прямо сейчас. – И добавил настойчиво: – Поехали, Саша. В Петербурге хорошо. Там ангелов больше!

Ведь только недавно ныла, что ей не попадаются пассажиры на дальние расстояния, и вот, пожалуйста! Куда уж дальше! Таксист дядя Саня, наверное, обрадовался бы, – жирный заказ, а она в смятении. Но все неожиданно и странно. В Петербург. С Максимом.

– А как ты это представляешь? Я довожу тебя до Питера и…

– Ну, я думал, мы там пробудем дня три, а потом вместе на твоей машине вернемся в Москву.

– Понятно.

Навигатор и антирадар у нее есть. Почему бы и не поехать? В Петербург. С Максимом. Разве она не свободная женщина? У нее что, дома дети некормленые? А у нее дома, кстати, вместо некормленых детей – накормленная кошка. Как с ней быть?

Саша попросила Максима подождать. Вышла из автомобиля и набрала номер телефона сестры.

– Катенок, привет! Мне нужна твоя помощь. Я должна срочно уехать из Москвы по делам. На три дня. А кошку не с кем оставить!

– Не беспокойся! – заверила Катя. – У меня есть ключи от твоей квартиры. Буду приезжать два раза в день и навещать кошку. Хоть на что-то твоя непутевая сестра сгодится. Не волнуйся, все будет хорошо! Я стану включать твоей Маруське канал «Планета животных» и кормить ее семгой!

– Максим, я могу заехать домой и взять вещи в дорогу?

– Да…

Полтора месяца назад, бросая монетку в Неву, чтобы вернуться в Петербург снова, Саша и представить не могла, что вернется туда так быстро. Надо же, как оперативно работают… силы провидения! Небесные диспетчеры.

Это походило на какой-то фильм. Бесконечная дорога и белые, заснеженные, леса. Населенные пункты, дома, люди, собаки и вновь дорога, леса. Много снега. Ехали молча. Максим сидел рядом и смотрел на дорогу. Изредка курил. Она включила «Мишек»:

Домики в деревнях, которые они проезжали, действительно были похожи на белых медведей.

– Давай остановимся? – вдруг попросил Максим. – Сверни куда-нибудь в лес. Где красиво.

Она честно постаралась найти красивое место, хотя далеко заезжать побоялась, – вдруг увязнут в снегу. Лес был сказочным, берендеевским. Шел снег. Саша достала термос с кофе и еду.

– Неплохо, – одобрительно улыбнулся Максим.

Вкус горячего, обжигающего кофе… Дым от сигарет Максима… Легкий мороз, который уже давал о себе знать сильным ознобом… Тишина. И никого вокруг. Странный вечер в обществе странного попутчика.

– Не боишься? – усмехнулся Максим.

Саша вопросительно взглянула на него.

– Вдруг я маньяк? Завез тебя в безлюдный лес. Сейчас достану топор и…

– И что?

Максим смутился:

– Как там у маньяков заведено? Хотел пошутить, а вышло нескладно. У меня в последнее время вообще с шутками плохо. – Он махнул рукой.

Что же у него случилось? Несколько дней назад, когда они обедали в ресторане, это был другой человек. А сейчас горечь в словах и жестах. Но спросить его прямо Саша не осмелилась.

– Ну что, поехали дальше?

Трасса оказалась вполне сносной, Саша ожидала худшего. Вскоре стало темно.

– Устала? – спросил Максим.

А она действительно устала. Глаза слипаются, поспать бы уже не мешало. Он предложил поменяться местами и сел за руль. Саша устроилась на заднем сиденье и провалилась в сон.

Уже подъезжая к Петербургу, утром, снова поменялись местами. Максим задремал.

Петербург показался ей не серым и мрачным, а красивым. И приветливым, чего не скажешь о петербургских гаишниках.

В Питере многие центральные улицы односторонние, а «встречка» для общественного транспорта. Навигатор настойчиво уговаривал двигаться прямо, куда Саша и ехала, не сразу увидев из-за ремонтных работ знака, предупреждающего о движении только для автобусов или милых архаичных городских животных – трамваев.

Когда ее оштрафовал питерский гаишник, Максим рассмеялся.

– Рада, что хоть что-то тебя развеселило! И куда теперь? Хочешь остановиться в отеле?

– Нет, – ответил Максим. – Давай на Петроградскую.

Старый модерновый дом на Петроградской стороне, рядом с Ботаническим садом. Крутые ступени в парадном. Широкая лестничная площадка, где на этаже только одна дверь. Максим достал ключи.

Квартира оказалась большой: высокие потолки, благородная, старинная мебель, множество черно-белых фотографий на стенах, рояль в гостиной. Саше показалось, что она попала в декорации фильма о дореволюционном Петербурге. Максим вел себя так, словно был здесь хозяином, вернулся домой.

Саша сообразила, что он действительно вернулся домой, увидев фотографии на стенах. Мальчишка в тельняшке и бескозырке – это же Максим! И на этой фотографии с черным котом – Максим. Еще снимки: молодой мужчина в плаще держит за руку тоненькую смеющуюся девушку.

– Мои родители, – пояснил Максим, уловив ее взгляд.

А это… родители Максима много лет спустя – пожилой седовласый мужчина и благородно постаревшая дама. Удивительно, но мужчина так же трепетно держал спутницу за руку, как на старой фотографии.

– Это квартира твоих родителей?

– Да, только никто в ней больше не живет. – И он отвернулся.

На шкафах лежал толстый слой пыли. Саша провела пальцем.

– Ну да, – кивнул Максим, – давно здесь не был. С прошлой зимы.

– Прибрать?

– Зачем? Все равно скоро уедем. И когда теперь появлюсь, не знаю… Будешь пить чай?

Он поил Сашу чаем и рассказывал о Петербурге. Только о городе, избегая говорить о себе, своей жизни и о людях, с которыми для него связан этот город. Максим был закрытым и немного настороженным. Он словно старался не допускать Сашу дальше обозначенной им самим черты. Она это поняла и честно старалась не нарушать, притормаживать там, где надо. А в какой-то момент Максим отошел к окну и застыл, глядя на улицу, словно задумался о чем-то. Будто забыл о Саше.

Ей стало неловко. Может, ему хочется остаться одному?

– Максим, я поеду, устроюсь в отеле. У тебя, наверное, дела?

Он повернулся:

– Не надо никуда уходить, Саша. Здесь четыре комнаты. Выбирай любую.

Она выбрала самую маленькую и уютную, с окнами во двор. Прилегла на широкую, удобную кровать, но заснуть не смогла. Часа два ворочалась, а потом вышла в гостиную.

Саша увидела Максима в кабинете. Он сидел за письменным столом и рассматривал какие-то бумаги.

– Проснулась?

Саша приблизилась к нему и засмотрелась на большую черно-белую фотографию, висевшую над столом. Обнаженная тоненькая девушка застыла на подоконнике, раскинув руки. Казалось, что она сейчас поднимется в воздухе и улетит, как птица.

– Очень красивая девушка, – произнесла Саша.

– Это моя жена, – глухо проговорил Максим. – Она была моей лучшей моделью.

– А сейчас?

Он пожал плечами.

– Стала профессиональной, высокооплачиваемой моделью. Ее давно снимают лучшие фотографы страны. Идем гулять, Саша?

Оставив Масяню у подъезда, они прошли через всю Петроградскую сторону. Дорогой Максим рассказывал о своем детстве, иногда указывая в сторону какого-нибудь здания или скверика.

– В этой школе я учился! Там, на улице Толстого, в больнице работала моя мама. В этом театре служил мой отец! Здесь была забегаловка, где мы ели пирожки, сбежав с уроков!

За разговорами добрались до Троицкого моста.

– Ну что, махнем через мост? – предложил Максим.

На середине моста они остановились и смотрели на город. С Невы дул сильный ветер, но уходить не хотелось – открывшаяся перспектива завораживала. Снег валил плотной стеной, и в этой снеговой завесе над городом плыл Петропавловский шпиль.

Отогревались в симпатичном ресторане. Водкой и блинами с красной икрой. От водки Саше стало тепло и весело. Хотелось смеяться, говорить глупости и нравиться Максиму.

«Какой чудесный город, какой приятный мужчина!»

А потом они отправились на концерт органной музыки.

– Я взял билеты в филармонию. Будем слушать орган, Саша!

Под Баха она совсем расчувствовалась. Хотелось одновременно и плакать, и улыбаться. Саше вдруг показалось, будто самый добрый и нежный ангел коснулся ее крылом, и теперь все-все будет хорошо.

После концерта гуляли по Невскому. Возле памятника Екатерине они с Максимом играли в прятки, потому что началась метель, и на расстоянии нескольких метров было не видно друг друга. Чтобы не потеряться, они взялись за руки… А вскоре она так устала, что не могла никуда идти, и честно призналась Максиму. Он взял такси, и они поехали домой.

Ночью Саша спала как убитая.

Утром, проснувшись, выйдя в гостиную, она застыла на пороге, увидев Максима, который медленно совершал какие-то странные плавные движения. Она смотрела, как завороженная, – настолько он был пластичен.

– Что это?

– Китайская гимнастика цигун. Я занимаюсь ею уже много лет, – пояснил Максим и показал несколько упражнений. – Например, это называется «Поднимаем небо». Хочешь научиться поднимать небо, Саша?

– Хочу. Но у меня не получится. А еще у меня не получится сварить такой кофе, какой получается у тебя.

Максим кивнул:

– Понял. Сейчас сделаю. Добавить немного корицы?

– Да.

Он взял с собой фотоаппарат. Видимо, очень дорогой, потому что обращался с ним исключительно нежно. Они просто шли по городу, и он фотографировал все, что замечал. А иногда фотографировал Сашу. Она смущалась, отнекивалась, говорила, что совсем нефотогенична.

Максим сначала удивлялся, а потом даже разозлился и заявил, что докажет ей, что это полная ерунда.

– Доказательства будут представлены в самом скором времени. Вечером устроим тебе фотосессию!

Саше было любопытно узнать подробности, но Максим попросил подождать до вечера. А пока предложил сходить в Ботанический сад.

В оранжерее субтропиков было жарко. Словно бы они вдруг волшебным образом попали в зеленое, знойное лето.

– Я вспомнил, как ты рассказывала, что любила уезжать на Новый год куда-нибудь в жаркие страны, и подумал, что надо устроить для тебя обыкновенное чудо – Африку среди зимы. Для этого и привел тебя в Ботанический сад. Ну что, чудо получилось?

– Да, Максим. Получилось.

Дорожки в саду заметены снегом. Тихо, людей почти нет…

– В детстве я очень любил здесь бывать, – признался Максим. – Моя бабушка работала в оранжереях экскурсоводом. Все лето я проводил в саду. А больше всего я любил иридариум. Когда расцветали ирисы, это было так красиво. Я наклонялся к цветам и втягивал в себя их запах. Мне хотелось унести его с собой. Да, кстати… – Он достал коробочку из кармана куртки. – Это тебе.

Саша почему-то испугалась.

– Что это?

– Парфюм с запахом ириса. Я подумал: нужно что-нибудь подарить тебе. Сегодня утром, пока ты спала, сходил в парфюмерный магазин и попросил: «Дайте что-нибудь, чтобы пахло летом и детством. Какой-нибудь сложный парфюм». Продавец растерялась, предлагала всякие духи, и тогда уже растерялся я, потому что все это было не то… А когда уточнил, что ищу парфюм с запахом ириса, девушка обрадовалась: «Может, вот этот?» И оказалось, что я его нашел.

Он был сложный. Сводящий с ума. Саше вдруг стало очень весело и захотелось сделать что-нибудь дурашливое и смешное, детское… Она подтолкнула Максима и опрокинула его в снег.

– Вот здесь летом распускаются ирисы. – Он показал на снежную поляну.

Ирисы спали под снегом, и до лета, когда они расцветут, было далеко, но сейчас, в морозном воздухе, пахло ими и чудом.

Фотосессия состоялась в одном из павильонов Ленфильма, где, как выяснилось, работал друг Максима. Он встретил их на проходной и препроводил в павильон. Многозначительно улыбнувшись на прощание, сразу ушел, оставив их вдвоем.

В этом павильоне снимали исторический фильм, и декорации были оформлены в дворцовом стиле. Когда Максим включил яркий, льющийся со всех сторон свет, Саша зажмурилась. А еще ей почему-то стало страшно.

– Тебя надо правильно одеть, – произнес Максим и задумчиво посмотрел на нее. – Мы будем делать костюмные съемки.

Он повел Сашу в соседнюю комнату, где на вешалках висело много старинных платьев. Максим сосредоточенно выбирал и вскоре попросил ее примерить роскошное кисейное платье.

– Отлично! То, что надо! – воскликнул он. – Начнем?

Словно по мановению волшебной палочки зазвучала музыка (на самом деле это Максим нажимал какие-то кнопки), что-то куда-то поехало, и Саша оказалась среди дворцового зала, на балу. Все это было похоже на сон или сказку. Или уже снятый фильм.

– Саша, не бойся ничего. Просто доверься мне. Смотри и улыбайся. Подумай о хорошем! – попросил он, направив на нее фотокамеру.

Она подумала о самом добром и нежном ангеле, который вчера, когда они слушали Баха, коснулся ее своим крылом.

Максим долго снимал Сашу с разных ракурсов. Даже заставил танцевать.

– Может, хватит? – попросила она.

Тогда он оставил оптику и пригласил ее на танец.

– Станцуем, раз уж мы на балу, сударыня?

Наверное, нежный и добрый ангел радовался, глядя на них, когда они танцевали. Ну, ей бы хотелось так думать…

По дороге домой зашли в магазин.

– Сегодня в ресторан не пойдем. Ужинать будем дома! Обещаю приготовить что-то очень вкусное!

Максим готовил нечто, заявленное, как «очень вкусное», а Саша сидела в гостиной и смотрела в окно на залитую огнями Петроградскую сторону. Неожиданно зазвонил ее мобильный телефон.

– Санька, привет! – раздался веселый Катин голос. – Как ты там?

– Хорошо.

– А ты вообще где, если не секрет?

– В Петербурге. На Петроградской стороне. Смотрю в окно на падающий снег.

– Ну, ты даешь, сестра!

– А что? В Петербурге хорошо, и ангелов больше!

– А чего у тебя голос такой? – встревоженно поинтересовалась Катя. – Ты влюбилась?

И Саша вдруг осознала, что влюбилась…

– Когда успела-то? – пробурчала Катя.

– Это дело такое…

– И кто он?

– Мужчина всей моей жизни!

– И чем он занимается, этот мужчина?

– Готовит для меня немыслимо вкусный ужин, потому что мы очень проголодались, уплясавшись на балу.

– На каком балу?

– Дворцовом. Мы только что вернулись с бала. Кажется, век девятнадцатый.

– Пьяная! – воскликнула Катя.

– Нет, трезвая. Только радостная, и постоянно хочется смеяться. Что это значит?

– Любовь. Кстати, когда ты возвращаешься в Москву?

– Завтра утром.

– Самолетом?

– На Масяне.

– Ну и дела! – присвистнула Катя.

Они пили вино и ели действительно очень вкусную пасту с соусом, пахнущим травами и солнцем.

– Максим, спасибо за эти дни. Мне давно не было так хорошо.

– Спасибо тебе за то, что ты здесь, со мной. Знаешь, я уехал из Петербурга семь лет назад. После смерти родителей накатила такая тоска, что захотелось многое изменить, и я отправился в Москву. А там все закрутилось: женился, открыл свой бизнес, карьера пошла вверх… В Петербург я приезжал раз в году. В начале декабря. В день рождения мамы. Всегда с кем-нибудь. Потому что не смог бы зайти в эту квартиру один, понимаешь? Остаться в квартире, в которой больше никого нет, наедине с прошлым и воспоминаниями, невыносимо. А в этом году получилось так, что ехать мне было не с кем. Я попросил тебя. И очень благодарен за то, что не отказалась.

– А почему в этом году никто не мог с тобой поехать?

Он долго молчал, и Саше стало неловко за свой вопрос.

– Давай спать, Саша. Уже поздно. Завтра нам предстоит долгая дорога.

Она старалась не думать о том, что завтра утром их петербургская история закончится, а что ждет в Москве, неизвестно.

Ночью она не могла уснуть. За окном шумел ветер. Он тоскливо завывал, как обиженный зверь. Ей вдруг стало страшно. Дикий, животный страх…

Странно. Был чудесный вечер, праздничный, радостный, и вдруг эта необъяснимая тревога, взявшаяся непонятно откуда. Ее колотила дрожь. Саша встала, зажгла свет.

Вскоре раздался стук в дверь.

– Не спишь? – спросил Максим. – Увидел у тебя полоску света. Я тоже не могу уснуть.

– Мне почему-то страшно, как в детстве, – призналась Саша. – Будто за мной кто-то наблюдает. Смотрит на меня из коридора. Или с той стороны окна. – Она попыталась улыбнуться. – У тебя квартира с привидениями, что ли?

Максим пожал плечами:

– Не знаю. Говорят, в Петербурге они все с привидениями. Привидения – что-то такое же обыденное и, может, даже нужное, как почтовый ящик.

– Мне один специалист по паранормальным явлениям рассказывал, что в Петербурге полно неотмоленных мертвецов, они гуляют по улицам и в окна заглядывают. Это старый дом? Тут много людей умерло?

– Старый, ему лет сто, – усмехнулся Максим. – И людей за сто лет, как ты понимаешь, умерло много. Но бояться ничего не нужно. – Он сел на кровать рядом с ней. – Это особенная ночь. Сегодня не может случиться ничего плохого. Ты засыпай, я посижу с тобой. Покараулю.

– Дай мне руку!

Он сжал ее ладонь.

– От тебя волшебно пахнет, Саша. Летом, ирисами… Спи. Пусть тебе приснится лето…

И что? Ничего не было. Максим к ней даже не приставал. Посидел рядом, разогнал всех призраков, а когда Саша уснула, ушел.

Утром на кухонном столе она обнаружила записку. Максим написал, что уехал на Смоленское кладбище. К обеду вернется, и можно ехать в Москву.

В Москву… А Саша и забыла, что им пора возвращаться в обычную жизнь…

Она налила чай, подошла к окну. И вдруг поняла, что это не влюбленность, а любовь, и это чувство в отличие от легкой, радостной влюбленности станет для нее мучительным и сложным. Любовь, которую она ждала всю жизнь. И трясло ее ночью от того, что она уже ощущала в себе любовь, как болезнь, как изменение в крови…

Он появился к обеду. Молчаливый, хмурый. Они поели и спустились вниз к машине. Снова трасса, заснеженные леса, домики…

За всю дорогу не перекинулись и словом. Разве что, когда сменяли друг друга за рулем, на половине пути.

В Москву вернулись уже ночью.

– Максим, куда тебя отвезти?

Он назвал адрес. Приехали. У Саши что-то рвалось внутри. Неужели сейчас он уйдет и все закончится? И она его больше никогда не увидит?!

Максим вздохнул:

– Саша…

Ей показалось, что сейчас он скажет нечто важное.

– Еще раз спасибо. Понимаешь, у меня в жизни все так сошлось. В сентябре погиб друг. А мы с ним с детства как братья. И началась у меня черная полоса. С женой проблемы. Бизнес того и гляди развалится. Навалилось все сразу.

Она кивнула: да, так бывает.

– Это зона сумерек. Ее надо поскорее преодолеть. Чем быстрее преодолеешь, тем лучше. Зато потом все будет хорошо.

– Точно? – усмехнулся Максим.

Она совершенно серьезно ответила, что да. Точно. Проверила на себе.

– Спасибо тебе, Саша. Мне эта поездка помогла прийти в себя. Знаешь, я перед этим был в такой растерянности, что хотел все бросить. Собирался разводиться с женой, закрыть свой журнал… А теперь думаю, надо дать себе еще один шанс. Может, получится спасти брак и дело, которому отдал столько сил? Это как в цигун, помнишь, упражнение «Поднимаем небо»? Нужно его поднять, даже когда оно падает на тебя… Я попробую. Ты мне очень помогла, Саша. Если бы не ты, не знаю, что было бы…

Она едва не застонала.

«Вот спасибо-то, Максим! Значит, ты решил поднимать небо и налаживать отношения с женой? И в этом есть моя заслуга? Надо же, прелесть какая! Саша, отгрызи себе руку по локоть! Вот сейчас он уйдет, и я его больше не увижу. Я не должна его отпустить. Но что мне сделать? Взять его в заложники? Связать веревкой и не отпускать? Саш, выдохни и отпусти».

– До свидания, Максим.

– До свидания, Александра!

Он оставил на сиденье деньги (много, хватит на месяц, чтобы не работать, сидеть дома, никуда не выходить и реветь, вспоминая этого мужчину).

– А ну стой! – крикнула Саша.

Максим остановился.

– Деньги забери!

– Почему?

Она усмехнулась:

– Это что, Александра?

– Ничего. Скороговорка.

– Понятно…

Он взял деньги и ушел.

Сказка закончилась. Ангелы остались в Петербурге. А тут Москва и привычная жизнь. И никаких чудес.

Несколько дней она провалялась дома. В слезах и соплях.

Подхваченная, видимо, в Петербурге, сильная простуда сгодилась как надежное алиби. Признаться в том, что ей плохо из-за несчастной любви, как какой-нибудь курсистке, она боялась даже себе самой, не говоря уже о родственниках. Они, кстати, навещали хворую Сашу. Отец с Катей приносили пакеты с едой, заставляли ее пить лекарства и проводили всякие психотерапевтические душеспасительные беседы.

Старались, как могли.

Катя принесла сестре диск с записью нового клипа (в качестве спонсора выступил ее новый френд), в котором она, как и в первом клипе, кривлялась и поражала мир своей невозможной красотой, а также кипу глянцевых журналов для увеселения больной сестры.

Отец читал Саше стихи хорошо поставленным актерским голосом. И часто повторял нечто в духе любящего, обеспокоенного отца:

– Скушай, доченька, яйцо диетическое. Или хочешь, обратимся к врачу?!

На что Саша отвечала решительно:

– Ни-че-го я не хочу!

В конце концов Катя догадалась – женское сердце не обманешь – и спросила сестру прямо:

– Сашка, у тебя с мужиком проблемы? Ты только нам его укажи! Мы его за рога и в стойло!

А Саша расплакалась… Отстань, говорит, не в мужике дело. Не буду я так пошло из-за мужика убиваться.

– Что ж тогда убиваешься?

– Да гордо болит. И голова. А душа – нет.

Вскоре простуда прошла. Утратив спасительное алиби, Саша оказалась перед необходимостью возврата к обычной жизни. Надо было работать и не обременять собой родственников, потому что уже здоровая, как лошадь. А легко сказать – вернуться к обычной жизни, когда у Саши после возвращения из Петербурга в башке будто что-то замкнуло… Ничего не радует. И на душе скребут тридцать три черные кошки.

Говорят, ночь особенно темна перед рассветом. Но можно ли этому верить?

Следуя данной теории, самое счастье – впереди у пациентов хосписа. Им прямо таким счастьем светит, что обзавидуешься. Потому как темнее и хуже уже не бывает.

На работу Саша вышла. Деньги-то пока никто не отменял. Нужно себя и кошку кормить. Села она в Масяню, поехала на вызов и нарвалась на католического священника. Что-то с ним не так, подумала она, едва взглянув на пассажира. Странный какой-то.

А он оказался поляк – раз. Католический священник – два. По делам в Москву приехал – три. Был в приподнятом расположении духа – четыре. Поинтересовался, почему у пани такой кислый вид. Пани оживилась и ответила, что вот ничего в жизни не радует. Блуждаю во мраке уныния. Может, вы, святой отец, укажете направление, в котором мне следует двигаться?

А он вдруг серьезно и даже торжественно сказал, что уныние есть смертный грех, и унылые будут погружены в ил болотного дна. Саша усмехнулась, вот спасибо-то! Только разве это справедливо, если за то, что человеку плохо, ему гарантированно сделают еще хуже? Не лучше, нет, отряды ангелов не бросятся на подмогу. У них, типа, разнарядка – сделать ему хуже. В ил болотного дна, и без вариантов.

И Саша стала стремительно погружаться в эту самую тину, депрессию, ил болотного дна, куда должны быть погружены, согласно Священному Писанию, все отчаявшиеся и унылые.

Руку помощи в борьбе с хандрой Саше протянула маленькая девочка, восьми лет. Зовут довольно странно – Соломея. Юную пассажирку сосватала Катя. Сначала, когда Катя предложила встречать из школы восьмилетнюю дочь своей знакомой и отвозить ее домой на машине, Саша даже руками замахала, вспомнив печальный опыт с рублевским деткой.

– Нет, Катя, извини.

– Почему, Саня? Тебе не все равно, кого возить за деньги? Между прочим, речь идет о нормальных деньгах!

– Я с детьми не очень… Не могу наладить контакт.

Катя усмехнулась:

– Тебе и не надо контакт налаживать. Нужно просто забирать ребенка из школы и отвозить домой. Три раза в неделю, когда мамаша на работе. Это ты можешь?

– Пожалуй, да.

– Вот и славно! Мать ответственная, абы кому ребенка не доверит. А за тебя я поручилась.

Соломея оказалась своеобразной девочкой. Худенькая, две рыжие косички, смешливые голубые глаза, большой ранец за спиной (как они, бедняги, таскают такую тяжесть?). Серьезная, но с превосходным чувством юмора.

В жизни у Соли все организованно – спецшкола, языки, занятия.

В первый же день они с Сашей разговорились, и оказалось, что никаких усилий для установления контакта не понадобилось. В конце концов, ребенок – это же не инопланетянин какой-нибудь! Все естественно получилось, само собой. Общительная, живая Соля, смеясь, рассказывала о своей жизни, и Саше хотелось говорить с ней без сюсюканий и заигрываний, а как с думающим, оригинальным, не взрослым пока еще человеком. В девочке было что-то очень чистое, искреннее. Саша вспомнила собственное детство, потому что в Соле узнавала себя маленькую.

Соля у нее самый приятный пассажир. Это даже не работа, а удовольствие – подвезти девочку домой и дорогой поболтать о своем, о девичьем!

Впервые сев в Масяню, Соля обрадовалась:

– Надо же! Новогоднее такси! Елочные шары! Вы, наверное, любите Новый год, Александра?

Саша растерялась, не зная, что ответить.

– А я тоже очень люблю, – улыбнулась Соля. – Это мой самый любимый праздник!

Иногда, если время позволяло, они вместе обедали, а однажды Соля попросила сводить ее в кино («Маме некогда, ей всегда некогда, а я сто лет не была в кино»). Саша с радостью согласилась.

Порой Соля выдавала такие фразы, что обхохочешься.

– Знаешь, Александра, моя мама очень переживает по поводу того, что меня непременно должны обижать. В социуме вообще и в его отдельно взятых моделях, например, в школе. У нее прямо бзик какой-то или комплексы по этому поводу. Может, ее много обижали в детстве, не знаю, но она повторяет, что надо уметь постоять за себя. И учит: если тебя будет обижать учительница, немедленно сообщи мне. А если кто-то из мальчишек – бей ему в нос! Я даже позволила себе пошутить: «Почему именно в нос? Вполне достаточно дать обидчику в лицо! – И после паузы добавила: – Ногой!

Саша так хохотала, что чуть не проехала на красный свет.

Соля была забавная и смышленая. При этом – серьезный человек с богатым внутренним миром. Недавно пожаловалась Саше:

– У меня кризис!

Саша подумала: может, шутит? Взглянула, а маленький человек абсолютно серьезен, задумчиво накручивает косичку на палец и размышляет, чем заняться в ближайшие годы.

– Кризис чего?

– Наверное, возраста! – вздохнула Соля. – Сейчас я переосмысливаю жизненные ценности. Раньше хотела заниматься атлетикой, а теперь понимаю, что это не мое! А зачем заниматься делом, если чувствуешь, что это не твое?

– Да, Соля, это прямой путь к тому, чтобы стать несчастным человеком.

– Именно, – улыбнулась девочка.

– А чем ты хочешь заниматься?

– Пока не знаю! Сложно разобраться в себе, когда ты еще маленькая и ничего про себя не знаешь! Взрослым, наверное, с этим проще!

– Вряд ли, – усомнилась Саша. – Мне кажется, у них еще хуже. Путаницы больше и непоняток про себя. Они все какие-то заблудившиеся, как мишки в песне.

– Что за песня?

Соле понравилась песня про медведей, и она часто просила включить ее.

Саша познакомилась с матерью Соли. Милая, интеллигентная женщина с красивым усталым лицом. Она призналась, что много работает, и на дочь, к сожалению, остается мало времени.

– Стыдно сказать, я ухожу – она еще спит. Прихожу – она уже спит. Общаемся только по мобильному телефону. Правда, у меня растет очень самостоятельная девочка.

Однажды Саша отвозила ее на вокзал. Оказалось, ребенок едет на соревнования. Услышав Сашин вопрос: «Не страшно ехать одной?» – девочка удивилась.

– Не в первый раз! Я с пяти лет езжу на сборы одна! А мама говорит, что если всего бояться, то ничего в жизни не добьешься!

– Правильно твоя мама говорит!

Неожиданно позвонил Максим. Она не хотела с ним встречаться. Повторяла, как заклинание: «Буду твердой!»

– Саша, давай встретимся?

– Я не могу!

«Молодец! Так держать. Продолжай и дальше в том же духе!»

– А завтра?

– Нет, и завтра я тоже не могу.

– Ясно, – спокойно произнес Максим. – А когда можешь? Я хотел подарить тебе твои фотографии.

– Фотографии? Ладно. Давай встретимся сегодня.

Почему она такая дура? Она была готова себя убить. Но фотографии… Саше хотелось взглянуть на них и убедиться, что тот вечер в Петербурге действительно был, а не приснился.

Фотографии смотрели в ресторане. С антуражем Максим подгадал. Свечи, вино…

– Извини, – смутилась Саша, – я не знала, что ресторан окажется таким пафосным. Наверное, предполагалось вечернее платье, а я в джинсах…

– Ничего, – улыбнулся Максим, – зато здесь ты при полном параде. В платье. Взгляни! – И он протянул ей фотографии.

Саше хотелось спросить: «Неужели это я?!»

– Да, – подтвердил Максим, словно понял ее мысли. – Эта красивая таинственная женщина – ты, Саша.

Она смутилась.

– Ты очень талантливый фотограф. Это магия твоего таланта сделала меня такой.

– Дело не в моем таланте… Просто ты красавица. С редким, исчезающим лицом, в котором чувствуется порода, драма…

– Спасибо… Значит, тот вечер все-таки был? Мне уже стало казаться, что Петербург и ангелы были сном. Правда, я не понимала, откуда у меня тогда взялись духи с запахом ириса.

– Когда ты вошла в зал, я сразу уловил ирисовый запах…

– Да, Максим. Я ношу его гордо, как королевский шлейф.

– Налить тебе вина, Саша?

– Я за рулем.

– Я тоже. Рассчитал шофера – пора избавляться от буржуазных привычек.

– Давно хочу спросить: какая у тебя машина?

– Большая.

– «Газель»?

– Что-то вроде этого.

– Так что же, Максим, удалось тебе «поднять небо»? Помнится, когда мы расставались в прошлый раз, ты собирался этим заняться.

– Стараюсь изо всех сил. Сам себе напоминаю атланта. – Он усмехнулся. – Оказалось, что это непросто. Кстати, я закрыл свой журнал. Менеджер и руководитель из меня никудышный.

– Чем станешь заниматься?

– Пока не знаю. Мне, как фотографу, сделали несколько предложений.

Сашу также интересовал вопрос о жене Максима, однако спрашивать конкретно об этом было неловко, и она ограничилась фразой: «Ну а вообще как дела?», подразумевая, что умный человек сам поймет тайные подтексты, и если захочет, то ответит.

Неожиданно Максим рассмеялся.

– Ты что? – растерялась Саша.

– Да так… Вспомнил анекдот в тему. Про мужика на пепелище, у которого сгорел дом. И жена. И дети. Он плачет. И отвечает на вопрос соседа: сгорел дом. И жена. И дети. А тот ему: «Ой, какой ужас! Ну а вообще как дела?» В общем, дела у меня примерно так же… – Он налил себе вина и выпил.

– Ты же за рулем, – укоризненно заметила Саша. – Неужели сгорело вообще все?

– Иногда мне кажется, что именно так, – кивнул Максим. – А первые подозрения закрались, когда погиб мой друг. Знаешь, возникло ощущение, что мир перевернулся. А потом еще кризис этот… Журнал начал сдуваться, а у меня не было ни сил, ни желания выправить ситуацию. Ну, закроемся, подумаешь! Закрылись. Сейчас уже полное пепелище. Да и в остальном не лучше…

«Так, ладно, спрошу в лоб, и будь что будет!»

– А с женой удалось наладить отношения?

Максим пожал плечами.

– Скажем так – я в процессе налаживания. Собственно, это давняя история. Что-то в наших отношениях стало меняться, когда карьера жены резко пошла вверх. Все эти топы, випы, постоянные съемки, разъезды по миру не укрепляют брак. По сути, последние два года мы с ней, как параллельные прямые, которые никогда не пересекаются. У меня командировки, у нее съемки. Каждый сам по себе. А формально вместе. Долгое время мне было важно сохранить хотя бы иллюзию того, что мы вместе… Но только моего желания недостаточно. А у нее все просто. Она присылала мне эсэмэски. Отовсюду. «Я люблю тебя». Из Милана, Парижа, Токио, Лондона. «Я люблю тебя». Никаких сложностей – эта фраза вбита в любой сотовый телефон. Достаточно нажать кнопку и отправить.

Саша усмехнулась:

– Да, представь, я тоже думала об этом, телефоны, механические фразы, суррогатные чувства, подмена понятий…

– Кое-что я стал понимать еще в сентябре, когда погиб мой друг. Она тогда находилась в Италии, на Неделе моды… Я позвонил ей, сообщил о случившемся, думал, она приедет поддержать меня, а она заявила, что не может отменить съемки. Ладно… Я один держал небо. Не привыкать. Сейчас она во Франции. И вот какая штука – недавно мне позвонил наш общий знакомый и мило сообщил, что видел мою жену, и она там, в славном городе Париже, не одна. После этого я на три дня ушел в запой. По возвращении подумал: не смотаться ли в Петербург? Ну, дальше ты знаешь, Саша. Я хотел извиниться перед тобой, если в тот раз чем-нибудь тебя обидел. – Он взял ее за руку.

Саша замерла, чувствуя, как по ней пробегают электрические разряды…

– Все в порядке, Максим. Рада, если чем-то помогла.

– Эта поездка была как глоток кислорода. Стало легче дышать. Кстати, когда я приехал в Москву, жена ждала меня дома. Прилетела. Вся такая воздушная, «к поцелуям зовущая»… Вот чего не могу понять: зачем я ей нужен? Зачем она возвращается ко мне? Говорит, что не может без меня. Убеждает, что ради прошлого надо попробовать сохранить отношения. Ради какого прошлого? Но я стараюсь «сохранить», при этом без всякой помощи с ее стороны.

Саша резко, будто обожглась, отдернула руку.

– Атланты держат небо на каменных руках! Молодец, Максим!

– Иронизируешь?

– Нет. Благодаря тебе я начинаю думать о мужчинах лучше, чем они заслуживают.

«Преданность, верность, высокие чувства – все это замечательно, только при чем тут я? Пусть Максим любит свою жену. Хоть всю жизнь. А ты успокойся! Ты сюда зачем пришла? Фотографии посмотреть? Ты их получила? Вот и иди домой!»

– Максим, мне пора. Спасибо за фотографии.

Из ресторана они вышли вместе. Большая машина Максима оказалась «Хаммером».

– Это что за чудовище? – улыбнулась Саша.

Он смутился.

– Я похож на солнцевского братка?

– Немного. Только очки и галстук портят впечатление. Ладно, Максим, до свидания. Искренне желаю тебе удержать небо!

– Александра, у меня в школе уволилась самая противная учительница, – весело сообщила Соля, – и по этому случаю я приглашаю тебя в кафе! Есть мороженое! Надо же как-то отметить!

– Давай!

…– А я больше люблю земляничное! Хотя фисташковое тоже вкусное!

– Не откусывай такую глыбу! А то будет горло болеть, как у меня. Опять в машине продуло, хотя вроде только недавно переболела!

– У тебя работа вредная, – вздохнула Соля. – Целый день в автомобиле, зимой! Конечно, будешь постоянно болеть! Александра, давно хочу спросить, а чем ты до кризиса занималась?

Саша задумалась.

– Не знаю, что сказать. Говорят, что если не можешь объяснить шестилетнему ребенку, чем занимаешься, значит, ты занимаешься нечестным делом. Или ненужным.

– Между прочим, мне восемь лет! – обиделась Соля.

– Извини. Но я все равно не смогла бы тебе объяснить про свою прошлую трудовую деятельность. Зато теперь у меня все понятно. Я вожу людей. По делам. Из точки А в точку Б.

– Странная работа, – пожала плечами Соля, – Тебе нравится?

– Да. Я вот думаю, разве при иных обстоятельствах, иной работе я смогла бы увидеть такой невероятный калейдоскоп судеб, характеров и житейских ситуаций? Знаешь, сейчас каждый день похож на трубу со стекляшками.

– Это как?

– У меня в детстве была любимая игрушка – труба со стекляшками. Если ее встряхнуть, то стекляшки складывались в разнообразные узоры. Меня завораживало это занятие, потому что было неизвестно, каким на сей раз получится узор. Как говорит мой друг Арсений, у неба всегда больше вариантов, чем мы можем представить…

По вечерам, возвращаясь домой, вымотанная и усталая Саша заваривала чай и долго стояла с кружкой у окна, всматриваясь в город. За последнее время он открылся ей с разных сторон, в том числе и своей тайной, изнаночной. В разъездах по городу, наблюдая картинки пестрой городской жизни, она вспоминала знаменитый фильм Скорсезе «Таксист».

Действительно, чего-чего, а грязи и накипи в любом большом городе хватает с избытком. Это так. Но если видеть только их, остается лишь, как бедному таксисту из фильма, сойти с ума. Вот тот бедный парень и взял пистолет, решив немного почистить город. Ведь грязь прямо на поверхности, булькает, пенится и ужасно мешает жить. Но ведь есть что-то еще, что надо суметь увидеть, угадать, почувствовать…

И Саша старалась. Изо всех сил.

Она перебирала четки, подаренные Арсением, и думала, что каждый эпизод, каждая встреча в ее жизни, как бусина в этих четках – кто-то нанизал их, чтобы, сложившись вместе, они составили единое целое.

«И от всего этого можно сойти с ума или сделаться философом. Я лично предпочитаю второе. И вообще мне пора спать! Завтра – трудный день».

Он позвонил в воскресенье.

– Слушай, Александра, я тут подумал, а почему ты меня постоянно катаешь на своей машине? Давай ради разнообразия я тебя прокачу. Готов поработать таксистом бесплатно. Как там… Денег с такс не берем, вот так-с! Ну что, поехали?

– Куда на сей раз, Максим? Надеюсь, не в Петербург или, например, в Токио?

– Нет. Куда-нибудь в лес, где красиво. Сегодня выходной, я взял с собой хорошее вино, ты выпьешь, поскольку за рулем буду я.

Саша долго молчала. Она даже успела подойти к окну, распахнуть его и вдохнуть морозный, обжигающий воздух.

– А твоя жена не будет возражать?

– Нет. Вчера я опять получил эсэмэску с признанием в любви, из Парижа.

В салоне звучала музыка. Ну конечно, мишки!

– Я иногда слушаю их и вспоминаю тебя, – улыбнулся Максим.

В лесу было тихо. Они устроили пикник прямо на капоте огромного чудовища. Шел снег…

«Как в тот вечер, на дороге между Москвой и Петербургом», – подумала Саша.

Вино согрело, разлилось теплом внутри нее.

– У тебя на лице снежинки, – произнес Максим и привлек ее к себе. – Здесь, и здесь…

А дальше все произошло так быстро, что Саша даже не успела ничего понять. Нет, наверное, что-то она все-таки поняла. Про себя. Что дура аморальная. Готова отдаться прямо в машине. На заднем сиденье.

«Хаммер» – большой автомобиль, и сексом в нем заниматься удобнее, чем, наверное, в ее Матрешке. Удобнее вообще было бы дома в кровати.

– Почему ты смеешься? – удивился Максим.

– Так… Забавляет собственное грехопадение. Оказывается, у меня нет никаких моральных устоев!

– Тебе было хорошо?

– Мне было… Как если бы небо упало. Понимаешь?

Он все понимал. Небо упало еще раз…

Следующие несколько дней Саша ждала его звонка. Она не могла заниматься чем-то другим, сидела у телефона и ждала, что он позвонит. А он не звонил…

Максим объявился в конце недели и предложил повторить «пикник на обочине». Да. Согласна. Правила игры принимаются.

Они стали встречаться. Ночные поездки по городу, падающее небо…

Максим был похож на ее парфюм. Ирисовый парфюм имел несколько нот: изысканно сладостные, теплые, согревающие, а конечная нота – с горчинкой и холодком.

После того как они прощались, Саша жила надеждой на новую встречу, потом подступала вот эта горчинка, холодок, завершающая нота, и ей становилось очень плохо.

«Нет, это невозможно. Несовместимо с жизнью. Зачем я, как мотылек, лечу на пламя? Вот он позвонит в следующий раз, и я скажу: «Все, Максим, извини. Я занята. Оставь меня в покое». Он тоже хорош, как ему приспичит, вспоминает про меня, а после сексуальной разрядки возвращается к жене налаживать отношения. А я мазохистка, что ли? Должен же быть какой-то инстинкт самосохранения?! Он пальчиком поманит, и я бегу, готовая пропасть! Мне вот только любовных переживаний не хватало для полного счастья. Эх, Саша… Видишь же – на тебя дерьмо плывет, а ты руки навстречу протягиваешь – сюда причаливайте! Максиму хорошо. Он волевой, сильный, умеет даже поднять небо, а я… На меня, когда его нет рядом, небо обваливается, и я рискую быть под ним погребенной».

Когда они расставались, Саша чувствовала, что засыхает без него, – подолгу принимала душ и поливала себя водой, как засохшее растение. Специалист по паранормальным явлениям Михалыч был прав: после воды ей становилось легче. А затем очередное свидание с Максимом, расставание, и она вновь превращалась в засыхающее растение. И все начиналось снова.

Саша задавалась вопросом: сколько можно питать любовь исключительно своей энергией, без всякого участия другого человека? И оказалось – долго. Очень долго. Может, даже всегда.

Но однажды и у нее закончились силы. Растение засохло, поливай не поливай…

Они встретились на Воробьевых горах. Саша сама попросила Максима приехать. Сначала хотела попрощаться с ним по телефону, но поняла, что это было бы нечестно по отношению к нему. К тому же ей хотелось увидеть его в последний раз.

Безнадежная попытка зажечь сигарету. Огонь гас на ветру.

– Саша, что-то случилось?

Он взял у нее сигарету и сломал.

– Максим… Я хочу сказать тебе… Я должна сказать… Не звони мне больше. Не приезжай. Не ищи. И не посылай никаких сигналов в космос.

– Почему?

– Потому что все кончено. Мы не должны больше видеться. Так будет лучше.

– Для кого?

– Для всех. Прощай.

Она повернулась и пошла к своей Масяне. Поворот винта, мотор…

Отъезжая, Саша увидела, что большое чудовище «Хаммер» двинулся в противоположную сторону.