Глава 10
Лучший подарок девушке на праздник – обручальное кольцо

Иван вскочил в машину и поехал в город, чтобы купить кольцо. Внезапно в ресторане он понял, что может ничего не говорить, а подарить Маше кольцо, которое скажет за него все, что терзало его и чего желало сердце. Золотая змейка с брильянтовым глазом должна была нежно обвить пальчик любимой девушки и показать, насколько серьезны его чувства и намерения. Иван понимал, что можно делать сколь угодно много экзотических подарков, но просить руку и сердце Маши он должен с традиционным кольцом. Впрочем, он все же отказался купить невзрачные золотые украшения, а выбрал то, которое, по его мнению, должно было непременно понравиться Маше.

Бархатная коробочка с драгоценным содержимым и стройная орхидея кристально-белого, как снежинки, цвета – все это стояло на столе рядом с бутылкой шампанского и закусками. Иван ждал Машу с нетерпением, со смутным волнением, взявшимся непонятно откуда. На одном из перекрестков перед светофором Ивану померещилось Машино лицо. Оно промелькнуло в машине «Скорой помощи» быстротечным видением, миражом, мыслью, что он думает о ней постоянно, она и начинает ему казаться, как Светлана Бочкину. Но Светлана была не миражом!

Когда Маша не пришла через час после назначенного времени, он заволновался. Когда она не появилась после двух часов, Иван кинулся за ней. Но никто толком не мог объяснить, куда она делась, коллеги сами этого не знали. А вскоре Ивану доложили об инциденте на самом пологом горном склоне. Неудачливый лыжник-профан свалился и повредил ногу, его увезли в больницу. Иван не обратил бы на это особого внимания, ведь к путевкам прилагается хорошая страховка, если бы не имя пострадавшего. Им оказался Телегин.

На следующий день Иван поехал в больницу, но того уже выписали. Пришлось возвращаться в «Ключи», но там его ждало полное разочарование – ни Маша, ни ее коллеги не вернулись. Мало того, они выписались и покинули «Ключи» навсегда. Это был удар в спину. Иван кинулся в аэропорт, но снова опоздал. В зале отлета он застал лишь Эллочку с Федоровым, деливших один билет на двоих пассажиров.

– Спохватился? – хихикнула Эллочка. – А Машуня улетела, да, с Телегиным. Он без нее как без ног! Хи-хи. Понимаешь, Литвинов, курортные романы чаще всего заканчиваются отъездом. С глаз долой – из головы вон!

– Из сердца, – поправил ее Иван.

– О, как у тебя все далеко зашло. И что вышло? Зря выбрал Машку. Нужно было брать меня, я предлагала лишь перепихнуться, а не заморачиваться на любовь. Ты, Литвинов, свалял дурака.

– Сама ты, Элка, дура, – возмутился Федоров. – Наша Маша – хорошая девушка. Только она теперь Телегину очень нравится, он ее от себя никуда не отпускает.

– Чуть что, сразу дура! Я и говорю, что Телегин – это ее синица, а ты, Литвинов, журавль. Тебя не достанешь, хи-хи. Слушай, Иван, я тебе могу свой телефончик дать. Будешь проездом, звони, встретимся. Если бы не один звонок, я б осталась…

И Эллочка сунула ему в карман куртки визитку.

– Федоров, – мрачно сказал Иван, – пойдем выпьем.

– На посошок?! – вскинулся тот.

Иван кивнул.

– Не-е-е, – задумчиво протянул Федоров, – я бросил. В новом году начинаю новую жизнь. Эдька со Светкой на свадьбу вот пригласили, Светка говорит, что у нее симпатичных подруг полно. Буду жениться, пора, мне ж скоро сороковник стукнет. А кто за алкаша пойдет? То-то.

Иван вернулся в «Ключи» и занялся привычными делами. Днем он занимался первоочередными проблемами, вечером старался загрузить себя планами на будущее. Предстояло многое сделать, пансионат достался ему в управление после нескольких владельцев, выжимавших из бизнеса все возможное и невозможное. А он планировал летом организовать тут рыбалку, неподалеку озеро отличное и пруд есть. Еще можно было сделать базу отдыха молодежи, перевалочный пункт для любителей гор. И еще…

Но в голове засела мысль: что бы он ни делал, главное в своей жизни он провалил. С треском, звоном и стоном. И не будет ему покоя, если он не вернет Машу. Но как ее вернуть? Она живет и работает в большом городе, «Ключам» не чета. Сюда едут отдыхать пресыщенные городской жизнью обыватели. Вот и Иван приехал три года назад, но остался потому, что влюбился в «Ключи» с первого взгляда. Взял кредит и купил эту недвижимость, достроил, расширил, улучшил. Он всегда любил снег, зиму, мороз. Но так и не узнал, а что же больше всего любила Маша.

Бабочки в зимнем саду летали как ни в чем не бывало, красивые и нежные, как девушка, ради которой Иван их сюда привез. Курортный роман и не больше того? Иван покачал головой, это на Машу не похоже. Но он ее толком не знает! А разве обязательно досконально знать любимого человека? Он ведь любимый, и в нем все должно нравиться и привлекать. Маша влечет его, как ни одна девушка на свете. И по большому счету ему все равно, что у нее было до Ивана и что происходит сейчас. Ему важно, чтобы она планировала с ним свое будущее.

Визитка попалась ему на глаза случайно, он уже собирался ее выбросить, но наткнулся взглядом на название компании и адрес управления. Эллочка в спешке сунула ему не то, что собиралась? Или по этому телефону всегда отвечает только секретарь? Какая разница, решил Иван и позвонил.

Город гудел клаксонами автомобилей, медленно движущихся в пробках, шипел шинами, изрыгал клубы дыма, брызгал грязью на белый снег, запорошивший тротуары. Невольно пришло сравнение, что в «Ключах» снег белее и воздух гораздо чище. Маша чеканила шаг, спеша в офис, чтобы поддержать переломанного Телегина. Она чувствовала свою вину в том, что он свалился с горы по неопытности. Конечно, с одной стороны, нечего было выделываться перед Машей, с другой стороны, мужчина хотел привлечь ее внимание. Приятно, если бы на сердце не скребли кошки. Уезжать из «Ключей» Маша не хотела. Но все так быстро завертелось, что она не успела даже номера телефона Ивана взять. Для профессионала со стажем найти номер телефона снежного пансионата не проблема. Проблема в другом – она не попрощалась с Иваном. Они расстались как-то скоропостижно, и опять же по вине Маши. Она уже набирала номер «Ключей», когда ее отвлек хромающий Телегин.

– Все, Морозова, – тяжело вздохнул он, усаживаясь в ее кабинете с видом великомученика. – Придется тебе проводить планерку и озвучивать план заданий.

– Что случилось, Борис? У тебя не закрытый, а открытый перелом?

– Не смешно.

– А язык без костей, сломаться там у тебя ничего не должно.

– Морозова, Морозова, – укоризненно сказал Телегин. – Ты мне так мелко мстишь из-за своего новогоднего курортного романчика.

– Всем привет, – в кабинет зашла Эллочка.

И Маша поняла, что утренняя планерка пройдет у нее, без ведома и согласия хозяйки. Телегин в своем репертуаре!

– У меня тоже летом была интрижка в Египте. Помнишь, я рассказывал тебе про пирамиды. Так вот, я соврал. Никуда я тогда не ездил, хрен доедешь до этих пирамид. Забурился с одной девицей из Смоленска в номер и банально занимался сексом до следующего утра.

– О, Борис, какой ты могучий мужчина, – пропела Эллочка, преданно глядя на начальника.

Ясно, подумала Маша, с личной жизнью у Эллочки полный бардак. Опять взялась за Телегина.

– И зачем ты мне это рассказываешь?

– Признаюсь, Мария, чтобы между нами не было недоговоренностей. Я тебя простил. Твое прошлое – это твое прошлое. А мое – это мое. Смотри в будущее, а оно прекрасно. Грабовский после Рождества подпишет приказ о моем назначении. Мне его секретарь шепнула, она уже заполнила бланк и вывела его на печать… Заходите, господа, не толпитесь! Ничего, что у нас всего два рабочих дня, за это время мы многое можем сделать.

Коллеги принялись заполнять небольшой кабинет Морозовой. Телегин встал, прихрамывая еще больше, подошел к стулу и занял место во главе стола. Маша подвинулась к Эллочке.

– Я его видела, – прошептала Эллочка, доверительно наклоняясь к ней.

– Телегина с девицей из Смоленска?

– Литвинова Ивана в аэропорту.

У Маши перехватило дыхание, она от самой себя не ожидала такой сильной реакции.

– Что он там делал?

– Ах, Машунь, ты только не переживай. Он приехал, чтобы проводить меня.

– Тебя?

– Разумеется, вы с Телегиным уже улетели. У него были глаза собаки, брошенной своей хозяйкой. Но я все равно не осталась! Бурмистров обещал мне Мальдивы и все включено, если бы его жена не заболела неизлечимой болезнью…

– Станет вдовцом – женится на тебе, – усмехнулась Маша.

– Чувствую я, что он врет. В прошлом году она болела другой неизлечимой болезнью.

– Найдешь себе другого сказочника.

– Злая ты, Морозова. Нет чтобы посочувствовать! Между прочим, Иван буквально силой взял у меня номер телефона. И вчера позвонил.

– Врешь.

– Федоров! Федоров!

– Что, Эллочка?

– Помнишь день нашего отлета из «Ключей»? Тогда еще Иван приехал в аэропорт и взял мою визитку!

– Ага. И что, позвонил? Передавай ему пламенный привет!

– Обязательно передам! Вот видишь, Машунь, – сочувственно вздохнула Эллочка, – у меня есть свидетель.

Сердце ухнуло вниз, затем подпрыгнуло и опять ухнуло уже с новой силой, разбередив кровь, которая моментально прихлынула к лицу, выдав Машино разочарование.

– Все мужики – сволочи, – радостно прошептала ей Эллочка. – Обещают одно, говорят другое, а делают третье. Никому верить нельзя.

– Господа, прошу тишины, – потребовал Телегин, постучав ладонью по Машиному столу. – Сейчас Морозова ознакомит вас с ближайшими планами на перспективу, а затем я в заключение скажу несколько напутственных слов. И работать, други мои, работать, вкалывать до седьмого пота!

– А вы разве не на больничном?

– Я всегда болею за работу, где бы ни находился, в каком бы состоянии ни пребывал.

Маша схватилась за свое пылающее лицо, отодвинулась от Эллочки и попыталась сосредоточиться на цифрах и планах. Внутри все горело так, словно обман и коварство были материальными вещами, схожими с адским пламенем. Но она сильная девушка, она профи, она Снежная королева.

– Итак, – Маша подняла голову и выбрала нужный лист, – начнем.

– Люблю тебя, Морозова, – подмигнул ей Телегин. – Можешь собраться при любых обстоятельствах. Я знал, что моя выходка с пирамидами не выведет тебя из себя.

Это было самое странное признание в любви, какое могла услышать девушка. И оно действительно оставило Машу равнодушной.

Когда вечером она ехала домой, вспоминала другое. Мама рассказывала, как ей делал предложение отец. Это случилось под Новый год. Они жили вместе, но официально не были расписаны. Утром первого января мама заглянула под елку и увидела там бархатную коробочку, обрадовалась, открыла… И обнаружила красивую брошку. А потом ей позвонила подруга и сказала, что они могут забрать котенка от ее кошки. Мама не поехала, осталась, горюя о несбывшейся мечте. А папа поехал и вернулся с котенком. Он протянул его маме, и та увидела на ленточке, привязанной к шее, что-то блестящее. Это было обручальное кольцо. С тех пор, пока папа был жив, все подарки маме приносил кот. Красивая и грустная история. Маша хотела свою красивую, но не грустную историю любви. Признание на планерке между делом, невзначай, после неприятных новостей выглядело по меньшей мере грубым и неестественным.

– Как дела?

Мама неизменно встречала Машу на пороге квартиры, словно заранее караулила.

– Хорошо, – неизменно отвечала Маша и проходила внутрь.

– И все?

– А что еще?

– Как Борис?

– Хромает.

– Я сварила ему куриный супчик. Отвези, Маша.

– Не повезу. У него есть помощница по хозяйству тетя Люся. Она ему варит супы.

– Ни одна помощница по хозяйству не сможет сварить так, как сварила родная мать!

– Мама, прекрати этот пафос. Я сто раз говорила, что между нами ничего нет.

– Он звонил!

– Иван?!

– Борис! Он звонил и спрашивал у меня, что подарить тебе на Рождество.

Маша была готова к такому повороту событий. В последнее время она много времени посвящала раненому Телегину, но вовсе не из-за большой и чистой любви. Из жалости! И вот результат поспешил сказаться самым неблагоприятным образом. Телегин что-то планирует на Рождество! Но у него ничего не получится, потому что Маша поедет на свадьбу Светланы и Бочкина. Те успели уладить свои дела в загсе, им передвинули время регистрации на утро 6 января. Загс не работал все новогодние каникулы, но ради похищенной невесты сделали приятное исключение.

– И что ты ему ответила, ма?

– Что я могла ответить?! Что могла ответить мать, любящая своего ребенка?!

– Мама! Что?

– Я сказала, что лучший подарок девушке на Рождество, как и на все остальные праздники, – это обручальное кольцо.

– Мама, это был Телегин!

– Телегин, да.

– Телегин! Ты можешь представить меня и Телегина?!

– Подумаешь, принцесса нашлась, – обиделась мама. – Принца можно всю жизнь ждать и не дождаться! А этот деловой прыщ уже твой с потрохами.

– Мама, когда ты успела так измениться…

– Когда у меня подросла дочь! Я хочу видеть ее счастливой!

Маша подошла к книжному шкафу и достала книгу.

– Я прошу тебя, мамуль, об одном-единственном одолжении.

– Каком? – напряглась мама.

– Необременительном и довольно приятном. Ты это сделаешь?

– Кому на благо пойдет сея жертва?!

– Нам обеим.

– Хорошо. Я сделаю то, о чем ты меня просишь, если оно…

– Мама, перечитай эту книгу, пожалуйста!

– Что? Что это? «Алые паруса» Грина! Деточка моя, но эта книга исключительно для подростков! Что там читать?! Ни глубины чувств, ни переизбытка эмоций. Любви-то там особой нет!

– Там есть одна очень важная мысль.

– Важная?! В «Алых парусах»?! Машенька, ты ли это?

– Эта книга о том, что любовь есть. И ее обязательно нужно ждать!

– Все, – трагически прижала роман к пышной груди мама. – Рехнулась. Двинулась мозгами, заговорила про любовь. Машенька, ты не заболела?

– Нет, мама. Я влюбилась.

– Это еще хуже, – тяжело вздохнула мама и с последней надеждой в голосе спросила: – Не в Телегина?

– Нет. Ты обещала прочитать.

Мама, горестно прижимая книгу, скрылась в своей комнате. Маша прислушалась к шороху страниц и улыбнулась. Что-что, а держать слово она умеет в маму.

Маша подошла к окну и стала смотреть на сумрачный город, медленно и верно погружающийся не во тьму, а в отблески новогодней иллюминации. В «Ключах» сейчас не так светло от разноцветной рекламы, но там уютно и спокойно. Еще там есть райский сад, где Ева отдалась своему Адаму под нежный шорох легкокрылых бабочек.

Бабочки! Иван подарил ей бабочек, а она оставила их в «Ключах». Как будет выглядеть, если она вернется туда и потребует свой подарок? Как-как, глупо, конечно. Если Иван позвонил Эллочке, значит, действительно считает завершение их курортного романа вполне приемлемым. Какое-то чувство на уровне подсознания говорило, что это не так. Что ее любимый мужчина не может быть таким, иначе бы она в него не влюбилась. Но есть Эллочка, и есть Федоров, подтвердивший ее слова! Их-то куда девать, отдаваясь целиком и полностью великой вере в постоянство и любовь мужчин?

Был еще и Телегин.

– Морозова, мне стало хуже.

Он позвонил перед сном, как делал это в последние дни.

– Что-то случилось?!

– Я чувствую позвоночником, что ногу придется ломать еще раз. Она неправильно срастается!

– Ты был у врача?

– Нет. Но я заранее знаю, чем все это кончится. Я умру.

– Телегин, мы все умрем рано или поздно, – вздохнула Маша.

– Выходи за меня замуж, и ты станешь обеспеченной вдовой.

– Борис, честное слово, иногда мне кажется, что ты бредишь! Ну кто так делает предложение руки и сердца?!

– Ладно, считай это тренировкой. Не приедешь?

– На ночь глядя?

– С ночевкой.

– Нет.

– Тогда неспокойной тебе ночи, пусть тебя всю ночь мучает совесть, что ты бросила больного мужчину в горьком одиночестве.

– Ничего, со своей совестью я как-нибудь договорюсь, – сказала Маша и положила трубку.

Завтра шестое января, канун Рождества, свадьба у Бочкина. Маша очень надеялась, скрывая это от всех, что на бракосочетание приедет Иван.

В загсе было настолько тихо, что Маша усомнилась, если ли там живые люди. Обычная торжественная сутолока исчезла без следа, словно ее никогда не было. В этот день расписывали только одну пару – Бочкиных, ради них открыли кузницу браков, достали печать из сейфа и принарядились сотрудницы. Немногочисленные гости предстоящей свадьбы боялись сглазить брачное мероприятие и старательно охраняли невесту, прикованную к жениху наручниками с розовым игривым мехом.

– В секс-шопе маманя приобрела, – громыхнула Светлана странными браслетами, увидев Машу. – Боится, чтобы я второй раз не сбежала. Сколько раз я ей твердила, что меня похитили, не верит!

– Привет, Машунь, – обрадовался Бочкин. – Видишь, теперь она от меня ни ногой. Кстати, как там Телегин?

– Прыгает на одной по карьерной лестнице, – усмехнулась Маша.

– Попрыгунчик он наш. Ты ему приглашение передала?

– Он хотел, чтобы я за ним заехала, Эдик. Но ты меня извини, не хочу с ним нянчиться больше.

– И правильно, – поддержал ее Бочкин. – Пора ему начать жить своей жизнью и в личной сфере, и в бизнесе.

– Да что вы о нас с ним, расскажите о себе! Боитесь? Переживаете?

– Нисколько, – отмахнулись двумя руками, соединенными одной цепью, новобрачные. – Отпереживались и отбоялись уже. Хочется быстрее закончить процедуру припечатывания и поесть.

– И выпить! – радостно раздался рядом с ними голос отца новобрачной.

– Папаня, – строго прищурилась Светлана. – Я что сказала?! Сбегу!

– Все понял, дочка, – засуетился тот. – Завязал.

– Классный у меня тесть, сговорчивый. Ты слышала, Машунь, – зашептал Эдик. – Суконкин сделал Тумановой предложение. Звонил, спрашивал у меня, сколько придется ждать после подачи заявления в загс. После праздников придут его подавать.

– Дорогие брачующиеся!

Торжественный голос, льющий бальзам на растерзанные родственниками и долгими сборами сердца молодоженов, прервал ненужные разговоры и прогремел на все здание.

– Милости прошу в зал торжественной регистрации брака!

– Ни пуха вам ни пера, – прошептала Маша.

Сначала прошли жених с невестой, затем пропустили родителей, а потом позволили зайти всем остальным. Маша встала в уголке, стараясь быть неприметной, и оглядела собравшихся. Пока Эдика со Светланой торжественно сочетали браком, она убедилась, что среди присутствующих Ивана нет. Нет! И от коллектива только она и где-то в коридоре маячит Федоров. Боится зайти в зал, словно его тут же оженят на первой попавшейся девахе. Свадьба, конечно, процесс утомительный, но такой желанный! Отчего-то именно в загсе, когда женятся друзья или подруги, хочется самой бросить все и выскочить замуж. Такой искренний свет счастья излучают молодожены, что веришь им беспрекословно – счастье возможно только в браке. Странно, да? А может, не зря их придумали – брачные узы? У молодоженов Бочкиных они на руках точно не зря.

– …можете поздравить новую семью!

Маша очнулась от своих мыслей и подошла к Светлане, чтобы отдать алые розы. Бочкина она просто чмокнула в гладко выбритую щеку. А потом все пили шампанское и желали молодоженам счастья, так сильно желали, что облили невесту.

– Второе свадебное платье страдает, – сокрушалась Светлана.

– Третьего точно не будет, милая, – поцеловал ее в утешение Эдик.

– Горько! Горько! Горько!

Маше тоже было горько, Иван на свадьбу к Бочкиным не приехал. Она узнала, что Эдик позвонил ему и пригласил. Иван пообещал, но не смог, – так оправдал его Эдик. Или не захотел видеть ее – так решила Маша. Или что-то случилось непредвиденное, например авиакатастрофа, – так «успокоила» ее Светлана.

– Да просто погода сегодня нелетная, – показала на небо какая-то дама, мимоходом подслушавшая их разговор.

С неба в самом деле сыпал крупный снег, часто-часто, угодливо стараясь выложить под ногами новобрачных кристально-белый пушистый ковер.

– Девчонки! – прокричала Светлана. – Становитесь позади меня! Я буду кидать букет невесты! Машунь, ты должна сделать все возможное и невозможное, чтобы его поймать.

Маша стояла и как в замедленной съемке смотрела на приближающийся к ней букетик из белых розочек, перевязанный алой лентой. Он летел прямо ей в руки, стоило лишь только протянуть и поймать. Рядом кричали соперницы, подпрыгивая от нетерпения. Ловить или не ловить – вот в чем вопрос! «Ловить» – решила Маша и подставила ему ладони. Любовь есть, ее просто нужно дождаться!

Букет спикировал в Машины руки, и она счастливо прижала его к сердцу.

– Милая, – заинтересовалась бабушка Светланы, – а где ж твой жених?

– Сегодня просто нелетная погода! – улыбнулась Маша. – Он прилетит.

– Это хорошо, что ты веришь, – подмигнула ей молодая жена. – Я вот тоже всегда верила в нашу любовь! Ну, почти всегда…

Маша проводила счастливую пару и подошла к своей машине. Букет невесты занял место рядом с водительским сиденьем, небольшим белым пятном напоминая о торжестве. Белые розы и снег, это так красиво! Как раньше Маша этого не замечала?! Она теперь любит белые розы и снег. Мама права, она влюбилась и стала другой.

Рождество не оправдало ее надежд, словно судьба испытывала Марию Морозову на прочность. Жила-была серьезная, скучная карьеристка, предпочитавшая близким отношениям сухие цифры и бизнес-планы, и вдруг в один миг стала романтичной особой, верящей в любовь. Так не бывает? Бывает! В новогоднюю ночь случаются и не такие чудеса. Но она проходит, эта замечательная пора мечтаний и грез, остается суровая реальность бытия. И вот тогда-то и становится ясно, чего на самом деле желаешь и ждешь, во что веришь и чего добиваешься. Маша верила в чудо. По-другому она не могла объяснить затянувшееся молчание Ивана. Тайком позвонила в «Горячие ключи» и поинтересовалась здоровьем Ивана Литвинова. Девочка на рецепции ответила, что со здоровьем у него все прекрасно, и предложила Маше к ним приехать, рекламируя отдых в «Ключах» как лучшее средство от всех болезней.

А потом начались трудовые будни. Новогодние каникулы, как и парк зимних развлечений, остались позади. Впереди маячил хромающий Телегин и вера в то, что Иван даст о себе знать. Маша так и не смогла перебороть себя и сделать первый шаг. Но она продолжала ждать, оглядываясь на показавшийся знакомым голос, прислушиваясь к шагам позади себя, всматриваясь в мужские силуэты возле офиса. Каждый раз, когда звонил домашний телефон, она вздрагивала и с замирающим сердцем поднимала трубку. Отвлекалась от мыслей о любимом мужчине на работе, погружаясь в привычную обстановку планирования и закупок.

– Мария, пришло по электронной почте от поставщика.

Довольный Эдик Бочкин зашел в кабинет к Маше и положил перед ней несколько листков отпечатанной бумаги.

– Нужно срочно прочитать.

– Это ответ на нашу рекламацию? – сурово сдвинула брови Маша и взялась за листки. – Пусть ни на что хорошее не рассчитывает! Мы в нем больше не нуждаемся…

– Ты прочитаешь?

– Уже читаю!

Бочкин тихо вышел, а Маша принялась читать.

«Дневник нашей любви.

Я никогда не думал, что Новый год – волшебный праздник, а ты сказочная фея, раскрасившая мою черно-белую жизнь радужными красками одним только своим появлением. 31 декабря ты стояла возле обычной наряженной елки и смотрела на нее так трогательно, как маленькая девочка, увидевшая чудо. А я смотрел на тебя. Смотрел и понимал, что встретил необыкновенную девушку. Ты знаешь, я не умею говорить красивые слова, но я постараюсь их написать. Написать так, чтобы они проникли в твое сердце и перевернули твой мир так, как ты уже это сделала с моим. Я пел тебе об этом в новогоднюю ночь. Но ты так устала, что не смогла дослушать. И я за тебя испугался. Впервые в жизни испугался так, что потерял ощущение твердой почвы под ногами, когда побежал за врачом. Все обошлось, тебе нужно было дать выспаться и отдохнуть. Я был готов сидеть у твоей постели днем и ночью, но мне не позволили этого сделать люди и обстоятельства. Тогда они еще были выше наших интересов. Это сейчас, спустя время, я понял, что в этой жизни главное – мы с тобой, любимая.

Я с нетерпением ждал тебя первого января. Ходил как неприкаянный из угла в угол. Ты вышла и озарила мир своей ясной улыбкой. Ты знаешь, у тебя очень красивая улыбка. Первого января я понял, о чем мечтал всю сознательную жизнь. Я хотел, просыпаясь утром, видеть твою солнечную улыбку и начинать радоваться вместе с тобой предстоящему дню…

…А потом мы катились с горы, и ты держалась за меня так крепко, словно я был единственным мужчиной во всей вселенной. Это было чертовски приятно! Ты моя бесстрашная маленькая девочка. Знаешь, а ведь многие боятся спускаться с такой высоты на бешено несущихся санях. Ты не испугалась, доверилась мне, и я чувствовал огромную ответственность, словно вез хрупкую Снежную королеву, при неловком движении готовую рассыпаться на хрустальные снежинки.

…Был момент, когда твое сердце показалось мне холодным. Таким холодным, что я обжегся о его неприступный ледяной огонь. Мне нелегко далось понимание того, что ты потерялась в ледяных дебрях своих отношений с другими мужчинами. Я понял, что должен показаться тебе другим. И тогда я подарил тебе зимнее лето. Ты радовалась бабочкам как чуду, и я радовался вместе с тобой. То, что случилось у нас потом, должно было обязательно случиться! Это естественное проявление истинной любви, нашей, твоей, моей. Ты ведь меня любишь, моя принцесса? Я знаю, что любишь.

А тогда опять вмешались люди и обстоятельства.

Я не снимаю с себя вины, зная, что ты меня больше ни в чем не обвиняешь, потому что ты думаешь как я, чувствуешь как я, любишь как я. Мы с тобой две половины одного целого. Когда я это понял? Ты не поверишь – сразу! Нет, ты поверишь, потому что тоже любишь меня…

…4 января я стоял в переполненном зале аэропорта и чувствовал себя одиноким путником в пустыне, лишенным самого необходимого – воды и воздуха. Я задыхался без тебя и медленно и мучительно умирал. Я проклинал все самолеты мира, технический прогресс и научную революцию, потому что ты слишком быстро оказалась на другом конце страны. Я не успел тебя застать. И тогда я позвонил. Ты взяла трубку, а я промолчал. Ты знаешь, любимая, я не умею красиво говорить. Я пишу тебе об этом, желая только одного – чтобы ты прочитала…

…Сегодня 9 января. В этот день я прошу Машеньку Морозову выйти за меня замуж. Что я могу тебе предложить? Все! И ничего, если ты откажешь. Если ты скажешь «нет», в этом дневнике больше не появится ни строчки. Это так и останется просто моим признанием в любви самой лучшей девушке на свете. Но если ты скажешь «да», то мы напишем целый роман нашей жизни, главным действующим лицом которого станет сама любовь. Долгими зимними вечерами, сидя в нашем райском саду, мы будем… помнишь, как в нашей песне?

Это был снег нашей встречи.

Он лежал перед нами белый-белый, как чистый лист бумаги.

И мне казалось, что мы напишем на этом листе повесть нашей любви.

Скажи, что ты любишь меня! Скажи, что согласна стать моей женой!»

Маша оторвалась от чтения и подняла голову. Иван стоял у дверей, прислонившись к косяку, и смотрел на нее теплым лучистым взглядом.

– Ну как, Маш?

– Здорово, – всхлипнула Маша. – Не ожидала.

– Я старался. Всю неделю писал как одержимый! Забыл про остальное. Титанический, между прочим, труд. Последний абзац, по-моему, не очень получился.

– Там, где про жену?

– Там, где про снег. Стихи писать я еще не пробовал. Но тебе же нравилась эта песня…

– Нравилась.

– И мне. Я приготовил диск с ней к нашему свиданию. Но ты не пришла. А я еще приготовил…

– Что?

Иван показал глазами на искусственную новогоднюю елочку, притулившуюся на подоконнике. Маша традиционно наряжала ее в своем кабинете под каждый Новый год одинаковыми сине-желтыми блестящими шариками. Только сейчас вместе с шариками там блестело еще что-то. Маша протянула руку и сняла с елки обручальное кольцо. Она сегодня так часто смотрела в окно, стараясь увидеть Ивана, и не видела дальше собственного носа!

– Мне? – она надела кольцо на безымянный палец правой руки.

– Тебе. Нравится?

– Да.

– Да?!

– Мне тебя жаль, Иван Литвинов! Тебе придется вести «Дневник нашей любви» дальше! Титанический труд, между прочим.

– Ничего, – он шагнул к ней, – вместе мы легко справимся со сложными оборотами.

– Ай-ай-ай, – покачал головой Бочкин, заглянувший к Маше в кабинет. – Как неприлично целоваться на рабочем месте!

– Другое дело в загсе, – поддержал его Суконкин, остановившийся в коридоре. – Как мы собираемся с Розой Алексеевной.

– В загсе нужно целоваться не так страстно, – укорила непонятно кого Туманова.

– Ой, – прибежала Эллочка, – какой прикол! А продолжение здесь будет или они все-таки поимеют совесть?!

– Да какая разница, – пожал плечами Федоров. – Пусть целуются! Люди нашли друг друга!

– Кто потерялся? Кто без моего разрешения опять потерялся?! – возник тут же Телегин. – Морозова! Звонил босс, он едет нас инспектировать! Прекрати целоваться, когда с тобой говорит твой непосредственный начальник!

– Иди к черту, Тачкин! – рявкнул на него Иван, обнимающий Машу.

– Телегин я.

– Какая теперь разница, – отмахнулась от него Маша.

– Она увольняется и едет в «Ключи», – радостно доложил собравшимся Эдик. – Они только не решили, где проводить свадьбу. Или решили, но еще не озвучили. Пойдемте, друзья, не будем им мешать решать важные вопросы человеческих взаимоотношений.

Эдик вытолкал коллег и закрыл двери Машиного кабинета.

Там остались только двое, которые нашли друг друга в новогоднюю ночь.

Все-таки, кто бы что ни говорил, Новый год – это самый чудесный праздник!