Глава 4
ПРАЗДНИК УДАЛСЯ, ЕСЛИ КТО-ТО ПОДРАЛСЯ, ЧТО-ТО СГОРЕЛО ИЛИ КОГО-ТО ЗАБРАЛИ В МИЛИЦИЮ
Крылов вел машину уверенно, с обязательным лихачеством, присущим красавцам с пронзительными карими глазами. Анжела видела его глаза, заглядывая в зеркало заднего вида. Они с Юлькой сидели вместе и молчали, каждая думала о чем-то своем.
– Что приуныли, девочки? – ухмыльнулся Крылов, не оборачиваясь. Он тоже смотрел на них в зеркало.
Анжела видела довольную усмешку Алексея, словно он был рад, что избавил дом Пародонтовых от назойливых подруг.
– Устали, – призналась Юля, постаравшаяся заполнить паузу. Но грусть не покидала ее. К этому добавлялся унылый заснеженный пейзаж за окнами.
– Да, нам нужно отдохнуть, – поддержала подругу Анжела.
Сначала она нисколько не сомневалась, что найдет с Крыловым общий язык. Анжела обладала обаянием и чисто женским кокетством, перед которыми еще ни один из представителей сильного пола не смог устоять. Но кокетничать с Крыловым вдруг совершенно расхотелось. Его надменная усмешка вообще едва не вывела Анжелу из себя. Что смешного он нашел в том, что они возвращаются в город?! Здраво рассудив, что если она вспылит, то никто не гарантирует, что Крылов не остановит машину и не высадит подруг прямо среди чистого поля, она промолчала. Впрочем, вредничать могла только Анжела. Юлька смиренно ехала, стараясь не думать, что они станут делать в гостинице класса люкс, где самый дешевый номер стоил половину Анжелкиной зарплаты. Полностью полагаясь на судьбу (в данном случае – на Анжелу), Юля продолжала думать об Аполлинарии.
– Собираетесь провести остаток новогодних каникул в Куршевеле, Ида? – с иронией поинтересовался Алексей.
– Не успели получить визы, – пробурчала Анжела, стараясь врать меньше, чтобы потом не путаться в показаниях. Но здесь она не соврала: у нее даже загранпаспорт был не оформлен.
– Тогда примите приглашение на зимние шашлыки, – Крылов довольно улыбнулся и повернулся к ним. – Завтра, фактически уже сегодня, я займусь покупкой мяса и маринованием. А послезавтра, фактически завтра, милости прошу к моему шашлыку.
– Куда? – тупо спросила Анжела; потихоньку она стала осознавать, что едет в дорогой иномарке с привлекательным водителем, который хочет продолжить с ней знакомство.
– Все туда же, – рассмеялся Алексей. – Аполлон разве не сказал, что мы соседи по дачам?
– Кто? – встрепенулась Юлька, услышав знакомое имя. – Аполлинарий? Леня?
– Как здорово иметь неординарное имя, – вздохнул Крылов, – от него можно получить столько интересных производных!
– Вы сосед Ленечки по даче? – До Юльки доходило как до верблюда.
– Да, я сосед, – лично для нее подтвердил Крылов, продолжая улыбаться. – И приглашаю вас с подругой на шашлыки, которые собираюсь приготовить сам лично. Вам ведь известно, девушки, что лучшие повара испокон веков всегда были мужчины. Так вот я – лучший повар.
– И что же вы еще умеете блестяще готовить? – игриво спросила Анжела, кокетливо стреляя глазами по зеркалу.
– Кофе в постель, – подхватывая легкий флирт, признался Крылов.
– Я не завтракаю в постели, – разочарованно пробурчала Анжела. Разве она дала повод для столь легкомысленных предположений?
– Это я себе делаю кофе в постель, – пожал плечами Крылов, – по выходным. А вы, Ида, что подумали?
– Это и подумала, – хмыкнула Анжела и, подтолкнув подругу локтем, взлядом спросила: «Соглашаемся или нет?» Юлька энергично закивала – Анжела даже испугалась, что Юлькина голова сейчас отвалится.
– Тогда договорились, Идочка, – обрадовался Крылов, как показалось Анжеле, искренне. – Сегодня вы отдыхаете, а завтра днем часа в три я за вами заезжаю. К отелю?
– Куда еще? – повела плечом Анжела.
Юлька тоже обрадовалась, стала говорить, что это очень здорово, когда мужчина сам заезжает за девушками, а не они берут частника и мчатся на ночь глядя неизвестно в каком направлении, не зная сельской местности и страдая топографическим кретинизмом. Анжела поняла, что подруга имеет в виду новогоднюю ночь и Свистунова, и звонко рассмеялась.
– Вот видите, – усмехнулся Крылов, – я вас наконец-то рассмешил. А то испугался, что везу двух царевен Несмеян.
– Ох, какой вы пугливый, Алексей, – делано вздохнула Анжела.
– Кое-чего действительно боюсь, – признался тот.
– Чего же? – не ожидая подвоха, спросила Анжела.
– Что в один прекрасный миг вы исчезнете, словно никогда и не появлялись.
Анжела замерла. Он что, догадался, что они воспользовались чужим именем и посягнули на святость дома Пародонтовых?
– Ой, приехали! Почти что приехали! – вовремя прокричала Юля, глядя в окно на сверкающие праздничной иллюминацией городские окраины.
Им повезло: ночью в городе пробок не было, проезжая часть пустовала и казалась в несколько раз шире, чем днем. В торжественной пустоте царил настоящий праздник – новогодняя иллюминация, наряженные ели, припорошенные снегом… По улицам гуляли влюбленные парочки, спешили на встречи к друзьям и родственникам менее романтичные горожане. Из парков, мимо которых они проезжали, вслед машине неслась музыка.
Автомобиль быстро оказался возле высоченной гостиницы и торжественно подкатил к парадному подъезду. Крылов заглушил двигатель, вышел из машины и помог девушкам выбраться из салона. Как галантный кавалер он взялся проводить дам прямо в номер, но Анжела этому категорически воспротивилась. Она легко взбежала по ступенькам наверх и остановилась перед стеклянной дверью с фотоэлементами. Та, словно задумавшись ненадолго, пускать ли неизвестную ночную гостью, медленно распахнулась. Анжела схватила Юльку за руку и забежала внутрь, помахав Крылову на прощание рукой. Но тот уходить не собирался: стоял на крыльце и сквозь закрытую стеклянную дверь размером с хорошие гаражные ворота, сверлил Анжелу пристальным взглядом.
– Ужас, – выдохнула Юля, корча ему издали умильную физиономию.
– Прорвемся, – шепнула ей подруга.
К ним тут же подошел ночной портье и проводил девушек к ресепшену.
– Я близкая, очень близкая подруга господина Гундарева, – склонилась заговорщически Анжела к удивленному администратору.
– Кого, простите?
– Анатолия Гундарева.
– Толика?
Толик Гундарев был в полном смысле этого слова однокашником Анжелы, они вместе ели кашу в детском доме едва ли не с младенчества. Потом судьба их развела, но в прошлом году они увиделись на встрече выпускников. Гундарев тогда хвастался, что работает в престижном отеле администратором.
– Сегодня не его смена, – развел руками непонятливый парень.
– Я знаю, но у меня вынужденные обстоятельства. – Господи, опять приходится врать! – Видите того мужчину за дверью? – Парень кивнул. – Это Али-Паша-ибн-Хаттаб, представитель гарема его величества султана Брунея. Встретил нас в баре и прифигел от нашей неземной красоты…
– О да, – возводя глаза к потолку, промурлыкала Юлька.
– Вцепился в нас, как майский клещ, хочет забрать в гарем. А мы не хотим, правда, Юля? – Юлька отчаянно замотала головой. – Но шума поднимать нельзя. Сами понимаете, политическая обстановка в стране нестабильная…
– Что вы говорите, – пробормотал администратор, заметно напрягаясь, – а в какой стране?
– В Брунее, естественно. Накануне важного визита президента республики Куркыстан всякая шумиха вокруг султана нежелательна.
– Разумеется, разумеется, никакого шума. А что от меня требуется?
– Тихонько проводить нас к служебному выходу. Ладушки?
– Лады, – парень расслабился. – Иннокентий, – позвал он портье, – Кеша, проводи девушек к служебному выходу.
Кеша подобострастно, как уже привык это делать, кивнул и церемонно прошел вперед.
– Океюшки, милый, – бросила Анжела маячившему за стеклом Крылову и послала ему воздушный поцелуй.
Она нисколько не сомневалась, что Крылов остался в полной уверенности, что подруги действительно проживают в этом дорогом отеле. Что из этого следует? Только одно: она настоящая миллионерша, раз может себе такое позволить.
Кеша выполнил задание с честью. Проводил подруг, открыл перед ними дверь и даже вызвал такси! Все в лучших традициях «Империала». Вместо чаевых он получил от Анжелы пламенный поцелуй в гладко выбритую щеку и устную благодарность за спасение молодых девичьих жизней, чем остался доволен. В первый раз за последнее время он был рад моральному, а не материальному вознаграждению.
Анжела бухнулась в такси и на всякий случай склонила рыжую голову. Нужно было продумать все до мелочей, чтобы лишний раз не попасться на глаза Крылову. Банально проколоться не хотелось.
– Мы точно поедем на шашлыки? – с замиранием сердца произнесла Юля.
Анжела кивнула и тяжело вздохнула. Придется организовать небольшую, но из-за коротких сроков бурную деятельность, чтобы на следующий день предстать перед Крыловым в достойном виде. Фантазии у Анжелы было не занимать. Впереди был еще весь день. Первым делом она собиралась отоспаться, затем заняться омолаживающими косметическими процедурами, освежить маникюр, подобрать более подходящую одежду… Дел было невпроворот.
Сначала отвезли домой Юльку. Она выскочила из машины и понеслась в подъезд, а Анжела проследила за ней до тех пор, пока в ее окнах не загорелся свет. Юля давно жила одна, родители подарили ей квартиру на двадцать один год. Дом был респектабельным, охраняемым, бояться, в сущности, было нечего, но Анжела по старой привычке опекала подругу. У нее самой райончик – еще тот. Из охраны – один участковый, но его мало кто знал в лицо потому, что он казался фантомом: всегда вроде есть, но как бы нет и никогда не было.
– Спасибо, – Анжела сунула водителю купюру и выпорхнула из автомобиля.
Машина отъехала, девушка сладко потянулась, подняв голову и руки к небесам, – и увидела прозрачно-черное звездное небо. Погода явно налаживалась, блестящие звезды обещали не только «мороз и солнце – день чудесный», но и хорошее настроение.
Добравшись до постели, Анжела юркнула под одеяло. Позади остались сумбурная новогодняя ночь, опасения, что ее выкинут на лютую стужу, воспоминания о привлекательном брюнете, который вел с ней себя так странно и непредсказуемо. Лежа в тепле и уюте, девушка поняла, что никуда больше ехать не хочет, обманывать больше никого не станет. А вот ругаться будет обязательно. Утром (скорее всего, ближе к обеду), как только проснется, позвонит Свистунову и выскажет ему все, что думает по поводу несостоявшейся совместной встречи Нового года. Тот запросит индульгенцию, начнет ныть, стонать и обещать искупить вину целиком и полностью… Анжела усмехнулась: что бы такое придумать в наказание? Заставить вымыть лестничную клетку. На следующей неделе как раз ее очередь махать мокрой тряпкой на общественных пролетах. Эх, жаль, что она не владеет миллионами! Жила бы в отдельном коттедже на острове какого-нибудь южного моря и наслаждалась полным одиночеством.
Есть такая категория людей – синглтоны, в переводе с английского – единичные. Это своего рода отшельники. Они самодостаточны, умны, веселы, в меру философичны. Философия их состоит из одного постулата: никогда ни за что не жениться и не выходить замуж. Зачем? Нужно жить только для себя. И таких одиночек с каждым днем становится все больше и больше. Раньше Анжела думала, что синглтоны – это разочаровавшиеся в окружающем мире холостяки и холостячки. Сегодня ее мнение изменилось: она сама не прочь стать синглтоном и прервать связь с миром. Нет, оставить рядом с собой Юльку. Анжела усмехнулась. А за Юлькой потянется Ленечка-Аполлинарий, а за ним – вся его дружная родня… Нет, одного острова в южном море катастрофически не хватит, нужно как минимум штук пять.
И ведь так хочется забыться, выкинуть из головы все трудности и способы их преодоления и жить только для себя!
В детстве Анжеле снилось, как она летает. Отрывается от земли, легонько, без напряжения, машет руками и летит. Парит и блаженно оглядывает окрестности с высоты птичьего полета. Сегодня чаще снится электричка, на которую она постоянно опаздывает. И проводник, показывающий из последнего вагона, хвост которого она успевает увидеть, большую фигу.
Этот сон и есть суровая действительность, от которой хочется избавиться.
Только пока она не знает как.
Анжела перевернулась на другой бок, но сон не шел. Или это организм отказывался бежать за электричкой? Она попыталась представить, как летит, парит над землей, а там, внизу, стоит… Крылов и машет ей рукой с криком «Океюшки, милая!». Анжела сердито перевернула подушку. Примета не сработала, Крылов продолжал мерещиться.
– Это совесть, – испугалась Анжела, – я и его обманула.
Впрочем, она попыталась успокоить себя тем, что на обиженных воду возят. Но если все обиженные встанут перед ее бессонными очами, то закроют мир, и тогда Анжела точно станет синглтоном. И вместо хороших мыслей в голове закрутилась народная примета: «Как встретишь Новый год, так весь год и проведешь». От этого стало еще беспокойней.
Анжела встала и прошлепала босыми ногами на кухню, налила себе воды из-под крана и залпом выпила.
– Позвонить Свистунову?
Она представила, как будит этого разгильдяя, бросившего их на произвол судьбы, милым вопросиком «Не спишь, дорогой?». И тот в пятом часу утра отвечает «Уже нет, дорогая». От этого стало приятно. Она полезла за мобильным телефоном… и с ужасом осознала, что оставила его в гостевой комнате на даче Пародонтовых! Анжела была на грани провала! Ведь телефон мог все рассказать за нее сам: кто она такая, с кем поддерживает отношения, как проводит время…
Гадкая мыслишка «Все, что ни делается – к лучшему», как ни странно, успокоила ее настолько, что, вернувшись в постель, она задремала. Пусть узнают, это будет даже хорошо, не придется ничего больше выдумывать и сочинять. Она вообще им чужая, они ей тоже совершенно чужие люди. Жаль, конечно, но не возвращаться же за телефоном? Возможно, в нем уже копается Евгений, или Сережа, или Клементина трагическим голосом читает крамольные эсэмэски. Жалко только Юльку: невооруженным глазом видно, что она ни с того ни с сего влюбилась в этого грузного, большого, доверчивого, как котенок, Аполлинария. Что она в нем только нашла?! Загадка девичьей души.
Засыпая, Анжела неожиданно вспомнила, что связь в поселке у Пародонтовых не действует, за праздничные дни ее вряд ли восстановят, а в эсэмэсках нет ничего крамольного, кроме того, что к ней обращаются как к Анжеле. Она скажет, что это ее псевдоним. Ох, она ничего не сможет им сказать потому, что Клементина вряд ли признается, что брала ее телефон. А Евгений признается! И про псевдоним поверит. В последнюю минуту перед тем, как забыться сном про электричку, рыжая головка мучительно соображала, каким бы образом избавиться от еще одной напасти.
Яркое зимнее солнце, бившее в окно, настроило Анжелу на решительный лад. Если раньше она сомневалась, стоит ли продолжать игру в урюпинскую миллионершу, то теперь все сомнения были отброшены и забыты. Анжела листала толстый блокнот, распухший от вложенных в него бумажек, и вчитывалась в знакомые и незнакомые фамилии.
– Тот или не тот? – спросила она Юльку и сняла с носа ломтик огурца, засунув его в рот.
Анжела делала косметическое омоложение прямо у себя на дому. Юля приехала к ней в обед, как только она встала, и привезла еды, зная, что подруга в магазин ни за что не выберется. Свежие огурцы пришлись как нельзя кстати и заменили клубнику, которую Анжела летом любила укладывать ровными слоями на своем лице. Юля выглядела посвежевшей, похорошевшей и несколько озадаченной. Причиной последнего была Анжела, вознамерившаяся во что бы то ни стало найти давнего приятеля Эдика Стародубцева. Телефон Эдика Анжела хранила, как и координаты всех остальных знакомых, кавалеров и просто приятелей, на всякий случай. Сегодня такой случай как раз и наступил.
Звонить пришлось с Юлькиного мобильника.
– Кто? – прохрипел Эдик осипшим голосом.
– Дама в манто, – хмыкнула в трубку Анжела.
– Понятненько, рыжая. Давно не виделись.
И Стародубцев с ходу принялся флиртовать.
Анжеле пришлось оборвать его на самом пике, когда Эдик добрался до билетов на премьерный показ последней коллекции Валентина Юдашкина. Юлька, услышав, как безжалостно подруга это сделала, громко застонала. Она не знала того, что знала Анжела: вешать лапшу на уши могут не только привлекательные особы слабого пола. Билеты на премьерный показ были коронным крючком Эдика Стародубцева, на который попадались все без исключения адекватные девушки. Анжела тоже попадалась, так что второй раз ее провести было довольно трудно. А в первый… Хихикнув, она вспомнила, что вместо показа Эдик повел ее в «Макдоналдс», объяснив, что забыл приглашения дома и они все равно опоздают. Странно, что он работал не в рекламном бизнесе, куда часто звала его Анжела. Стародубцев водил здоровенный лимузин, взятый в аренду на длительный срок, и зарабатывал на жизнь тем, что катал на презентабельной машине свадебные пары. А на страстной, когда свадьбы не играли, Эдик подрабатывал в похоронном агентстве, благо лимузин был черного цвета. Вот на него как раз и рассчитывала Анжела.
– Договорились! – Она отключилась и подмигнула подруге.
– Действительно, он врал про Юдашкина? – не поверила Юля.
– Стопроцентно.
– А так было похоже, я бы пошла с ним.
– Ничего, – успокоила ее Анжела, – ты с ним поедешь. Дерет только, гад, много. И скидку на старое знакомство не сделал.
– Ничего, Анжел, деньги у нас есть, – вторила ей Юля.
Следующей процедурой была маска из голубой глины сомнительного цвета. Анжела отмокала с маской в ванной, когда Юля наконец-то нашла нужный номер.
– Привет, Лидуся, что делаешь? Третий день пьешь? Вот это да, вот это организм! Тебе можно позавидовать.
Лидуся ответила, что завидовать по большому счету нечему, потому как она за эти три дня поправилась на два килограмма и двести граммов и больше не влезает в коктейльное платье кораллового цвета, а другое, королевского синего, ей еще не принесли. Анжела обрадовалась и попросила одолжить коралловое платье ей. И к платью собрала небольшой ансамбль из вещей, данных напрокат: манто из серебристого песца, которое на самом деле было серым, но жутко гламурным; высокие черные сапоги-ботфорты; длинный белый мохеровый шарф. Шарф особенно вписывался в запрограммированные шашлыки.
Лидуся согласилась все это отдать за две бутылки приличного шампанского (одной ей было мало!).
– Все равно никуда не выйду в ближайшие семь дней, – призналась она.
– У нее тоже есть лучшая подруга, – пояснила Анжела Юле, возвращая той мобильный телефон, – которая не даст умереть от голода.
Юля предлагала свои вещи, но Анжеле они были малы. А привычка меняться нарядами осталась еще с детского дома, когда всех перестали одевать в одинаковую одежду и обрадовали девчонок разнообразием. Лидуся в детском доме не росла, но делилась с подругой охотно. Анжела никогда не оставалась в долгу.
Когда с транспортом и экипировкой было закончено, Анжела взялась за волосы. Они тоже требовали ухода. И попросила Юлю, чтобы та помогла сделать из прямых прядей роскошные локоны.
– Сходила бы к мастеру, – предложила Юля.
– Зачем? – искренне удивлялась Анжела. – Они столько сдерут! А ты все отлично делаешь. Хочешь, я тебя тоже потом накручу?
Юлька отмахнулась длинной челкой и продолжила экономить деньги подруги.
– Остался маникюр и Свистунов, – заключила Анжела, приглядываясь к телефону.
Но звонить ему не пришлось. Он сам позвонил в дверь ее квартиры. Хорошо еще, что Анжела успела предстать перед Свистуновым обновленной и просто раскрасавицей, хотя флиртовать и крутить роман с ним больше не собиралась.
То, что ворвалось и едва не снесло подруг с ног, казалось мало похожим на Виктора Свистунова. Тощий нескладный Дед Мороз в грязном, ободранном полушубке а-ля Санта-Клаус, с длинной белой бородой, из которой повыдирали добрую половину, с бешено вытаращенными глазами…
– Хвост! Хвост! – прокричал Свистунов и промчался в комнату.
– У него еще и хвост? – поразилась Юля.
– Нет никаких хвостов, – презрительно поморщилась Анжела, не желая восстанавливать добрые отношения с приятелем так сразу, и захлопнула дверь, пройдя в комнату.
– Нет?! Уф, хорошо, – облегченно выдохнул тот и распластался на диване.
Комната заполнилась едким запахом гари.
– Что это?! – испугалась Юля, принюхиваясь.
– У Свистунова новый парфюм, – хмыкнула Анжела, – он же у нас оригинал!
– Я не оригинал, – простонал тот, – я преступник. Если судья не сделает снисхождения, то ты меня больше, Анжелочка, не увидишь.
– Ты кого-то убил?! – воскликнула Анжела.
– Лучше бы я его убил, – простонал Свистунов. – Воды! Воды! Я весь горю.
Юлька кинулась за водой и успокоительным. Свистунова принялись отпаивать и возвращать к реальности. До этого подругам казалось, что Виктор бредит. То, что он расскал, мало походило на правду. Во всяком случае, это было настолько неправдоподобным стечением обстоятельств, что вряд ли могло произойти на самом деле. Но произошло. А произошло вот что.
Она сразила Свистунова одним взмахом длинных (накладных, как предположила Анжела) ресниц. Незнакомка стояла рядом с новогодней елью и казалась Виктору Снегурочкой из сказки. Ее нежный образ воскресил в парне лучшие воспоминания детства (вот стерва!) и обещал сказку наяву. Поначалу Виктор сопротивлялся внезапному порыву, но так как Анжела проигнорировала его общество (да, не по своей вине!), то он решил обаять незнакомую Снегурочку. Маруся оказалась милой, трогательной девушкой, не терпящей мужчин с вредными привычками (врала, как сивый мерин, сама небось и пьет, и курит!). Свистунов на протяжении всей новогодней ночи держался из последних сил, чтобы не напиться и не закурить. И вот, когда уже забрезжил рассвет (в двенадцатом часу дня), когда все гости после бурно проведенной ночи улеглись отдыхать кто где, Виктор решил тайком пробраться в заснеженный сад и выкурить сигарету. Только одну! Он стоял возле баньки, в которой спал хозяин дачи, и курил, когда появилась Маруся. Удобства были во дворе, чтобы добраться до них, нужно было пройти как раз мимо баньки. Об этом Виктор не подумал. Зато сразу осознал, чем грозит ему вредная привычка! Он испугался и собрался выбросить недокуренный окурок. Но кругом лежала такая белоснежная простыня, на которой окурок, как улика, с головой выдавал бывшего владельца. И Виктор, недолго думая, щелчком пальцев послал недокуренную сигарету в приоткрытую форточку баньки. Маруся прошла мимо, радостно улыбаясь Свистунову, жевавшему снег под яблоней, и даже позволила себя проводить обратно. Дальше все прошло без сучка без задоринки, если бы… в баньке не начался пожар.
– Так тебе и надо! – заключила Анжела, помогая приятелю освободиться от пропахшего дымом полушубка. – Это тебе наказание за измену.
– Так нечестно, – простонал Свистунов, – у нас с тобой была лишь духовная близость, и в душе я тебе остался верен.
– Вот она, несправедливость судьбы, – вздохнула Анжела, вручая приятелю банный халат. – Стоит мужика оставить одного на ночь, как он тут же норовит встретить какую-нибудь Бабу-Ягу!
– Снегурочку, – прокричал из ванной Свистунов. – Я ради нее оделся Дедом Морозом!
– Лучше бы ты оделся пожарным!
Пока Юля заваривала чай, а Свистунов смывал с себя проблемы, Анжела задумалась. А с чего это, собственно, Свистунов прибежал именно к ней?! У нее зародились смутные подозрения, что он явно прибежал к ней с нехорошими целями.
– Я перекантуюсь у тебя пару дней, – карамельным голосом попросил Свистунов, нарисовавшийся на Анжелкиной кухне.
В ее мятом халате и стоптанных тапочках он выглядел таким одомашненным и беззащитным, что Анжела только вздохнула.
– Девчонки, поймите, он будет меня искать прежде всего в моей квартире!
Оказалось, что проснувшийся в баньке хозяин дачи выскочил оттуда в последний момент. Дачевладельца удалось спасти, но от бани остались одни головешки. Прибывшие через час пожарные преподнесли хозяину чудом сохранившийся окурок, ставший причиной возгорания. Хозяин произвел дознание, заставив гостей вывернуть карманы. Разумеется, такие сигареты нашлись только у Свистунова. Он же действительно оригинал. Хозяин дачи, бывший приятель Свистунова, еще не отошедший от праздничного похмелья, среагировал как бык на красную тряпку – и, как только Маруся крикнула «Ой-ей-ей!», кинулся на Виктора с намерением членовредительства, захватив по пути обгорелую кочергу.
Свистунов не помнил, как пробежал сорок километров до города и оказался у дома Анжелы, куда его привели ноги.
– Сутки бежал, марафонец, – одобрительно сказала Юля. – Вот кого нужно было на Олимпиаду посылать! А то спортивные чиновники жалуются, что у нас резервов нет.
– Самое пакостное, – признался Свистунов, прихлебывая чай, – что Маруся подумала, что я курю!
– Ты же действительно куришь!
– Но мог бы бросить! Ради такой девушки.
Ради Анжелы Свистунов бросать вредные привычки никогда не собирался. От обиды она чуть не отказала приятелю в крыше над головой. Но его жалкая, вмиг покрасневшая физиономия горестно вытянулась пасхальным яйцом, и Анжела рассмеялась. Несчастный!
– Витя, – поинтересовалась Юля. – Может быть, ты несколько преувеличиваешь опасность, исходящую от погорельца? Может быть, он уже смирился с неизбежностью и успокоился?
– Не может, – покачал тот головой, – он пообещал меня убить, как только найдет. Ладно бы баня, но сгорел еще и сарай. Сгорели и удобства. Вы бы знали, какой стоял запах!
– Не волнуйся, – успокоила его Юля, – удобствами от тебя не пахло.
– Конюшня с кобылой осталась? – хмыкнула Анжела.
– Какая конюшня?
– Ладно, Свистунов, проехали. Надеюсь, твой погорелец не знает моего адреса?
Свистунов отчаянно помотал головой: ему тоже очень хотелось на это надеяться.
Перспектива разборки двух бывших приятелей в ее крохотной квартирке показалась Анжеле чересчур пугающей. Если один устроил пожар, то второму, такому настырному, гнавшему Свистунова сорок километров, ничего не стоит совершить здесь акт возмездия. А эта квартирка – единственная ценность, которая есть у Анжелы. Ах, если бы у нее были миллионы, то она поделилась бы со Свистуновым. Тот бы заново отстроил погорельцу хозяйственные постройки и провел канализацию на участке. Вот так всегда: благие намерения упираются в банальную нехватку средств.
– У меня есть деньги, – словно прочитала ее мысли Юля. – Если он припрет тебя, Витя, к стенке, то я одолжу.
– Спасибо, Юлька, ты настоящая подруга!
– Я, между прочим, – заметила Анжела, – тоже настоящая, раз не выгоняю тебя на улицу.
– Спасибо, девчонки, – прослезился Свистунов, – что бы я делал, если бы не вы…
Свистунова поселили на надувном матрасе у балкона. Виктор съел все принесенные Юлькой продукты и уснул как убитый. Юля даже несколько раз проверяла пульс на его жилистой руке, боялась, что тот не вынес морального напряжения. Но совесть Свистунова спала, как и он сам, спокойно, посапывая и чмокая губами.
Анжела присела рядом и принялась рассуждать, насколько мужчины ветрены. Конечно, ничего такого Виктор ей не обещал, но мог бы! Теперь, разумеется – вряд ли, в его душе поселился неземной образ Маруси, о чем Анжела совершенно не жалеет. Но обида все-таки есть. Почему не она запала ему в душу?! Юля здраво рассудила, что Анжела – не половинка Свистунова. Где-то по свету бродит ее половинка, и она когда-нибудь обязательно найдется. Анжела выразила предположение, если половинка найдется, когда она будет на ночь прятать зубы в стакане с водой, то ей тогда никакие половинки не нужны. Она не станет ждать и надеяться, а прилепит накладные ресницы и охмурит какого-нибудь Свистунова, чтобы, как все нормальные девушки, выйти замуж и нарожать детей. Анжела всегда мечтала иметь большую семью! И эту мечту, несмотря ни на что, обязательно исполнит.
– Я бы не смогла поцеловаться со Свистуновым, – трагически заключила Юля, разглядывая спящего гостя.
– С этим Свистуновым? – уточнила Анжела, глядя на непрошеного визитера.
– У тебя разве есть еще один?
– Нет.
Анжела пригляделась. Свистунов во сне пускал пузыри и сопел.
– Ничего, – тоскливо сказала Анжела, следуя своей теории. – Поцеловать его можно. Один раз. Наверное. И вообще, когда смеюсь, я иногда хрюкаю.
– У каждого есть свои недостатки.
– Это ты к тому, что мы любим за достоинства?
– Я не знаю, за что мы любим, – призналась Юля.
Они еще немного посидели над спавшим Виктором, порассуждали о смысле жизни одинокой, в меру воспитанной, умной, привлекательной девушки и вернулись на кухню. Предстояло разработать план действий на следующий день. Разумеется, за разработку плана взялась Анжела, Юле оставалось со всем согласиться, раз она хочет увидеть Аполлинария еще раз. Она хотела.
Представив одухотворенное ее присутствием лицо Аполлинария, Юля попыталась понять, хочет ли она с ним целоваться.
Вечером пришлось съездить к Лидусе за тряпками. Лидуся выглядела просто отпадно! В том смысле, что, поглядев на нее, можно было бухнуться в обморок. Следы бурно проведенного праздника – опухшие веки и сине-зеленый фингал под левым глазом, припечатанный ревнивым кулаком, – миловидности явно не прибавляли. Но Лидуся похвасталась, что встретила Новый год замечательно.
Анжела подумала, что все ее друзья и приятели, соседи и родственники (а вместе с ними – все население страны) считают праздник удавшимся, если в результате кто-то подрался, что-то сгорело или кого-то забрали в милицию. По этой немудреной логике получалось, что милиция ждет именно ее, мошенницу, выдававшую себя за миллионершу.
