Книга: Теплая снежинка
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Вопрос на засыпку: Откуда берутся родители?
Ответ: Не из капусты. И аист к этому тоже не имеет никакого отношения.
Мое сумбурное детство (а впоследствии и юность) в основном проходило на территории бабушки и включало в себя сладкую овсяную кашу, фельетонистый журнал «Крокодил», рассказы Джека Лондона, вонючий дым «беломорины» и сравнительную характеристику в мою пользу. «Ты, Наташка, не похожа ни на мать, ни на отца, и скажем им спасибо за это!» – частенько поговаривала бабушка, удовлетворенно щурясь. Высокая, тощая, насмешливо-терпеливая, едко-постоянная, она пугала и одновременно очаровывала всех вокруг. О! У меня была мировая бабушка! На каждую свадьбу своей дочери, моей матери, она всегда надевала один и тот же зеленый юбочный костюм и торжественно сообщала в пустоту: «Эмма, благословляю тебя и на этот раз», затем оборачивалась ко мне и добавляла: «По крайней мере, мы знаем его имя». Да, имена мы действительно знали…
Объемной информацией об отце я никогда не располагала, по семейной легенде он практически сразу после моего рождения влюбился в какую-то «совершенно неинтересную, глупую, необразованную смазливую курицу» и укатил вместе с ней в сторону Челябинска. И мама, по мнению бабушки, решила доказать миру, что это скверное событие не может испортить ей жизнь. «Они не были расписаны, – фыркала бабушка, морща нос, – именно поэтому Эмма теперь тащит в загс каждого второго».
Итак, моя дорогая мама побывала замужем четыре раза.
Первым мужем был сухонький биолог, написавший книгу о вегетативном размножении грибов и скончавшийся от отравления.
Вторым – владелец коневодческой фермы, постоянно скрещивающий одну породу с другой и переутомившийся до трагического инфаркта.
Третьим – тренер по плаванию, больше всего уважающий рельефные мышцы и яичницу с беконом. (Он мог похвастаться тем, что остался жив и потребовал развода через три месяца после свадьбы.)
Четвертым был иностранец – Самуэль Фогли, плохо говорящий по-русски, непонятно о чем мечтающий, коллекционирующий картины и имеющий непосредственное отношение к виноградникам. Его однажды подвели три бокала коньяка, собственный автомобиль и фонарный столб…
Увы.
Надо сказать, что моя умопомрачительная мама, начиная со второго мужа, ввела в любовные отношения неизменное правило и до сих пор оставалась верна ему: она тесно общалась и общается только с теми мужчинами, которые моложе ее. И никаких исключений – жирными буквами по судьбе, золотом по годам! И это самое моложе пару раз меня даже шокировало, хотя мне казалось, мешок семейного удивления уже давно истощился до минимума…

 

– Очень вкусная запеканка, – честно сказала я, отодвигая тарелку.
– Еще?
Ну, где два куска, там и три…
– Да.
Ада Григорьевна, немного оттаяв, положила на тарелку очередной кусок запеканки, и я вновь взялась за ложку.
– Есть круассаны.
– Нет, спасибо, – улыбнулась я, отказываясь от любимой выпечки мамули. Ах, мама, мама…
Она всегда просила называть ее Эммой, но у меня не очень-то получалось. Она обращала мое внимание на мужчин из «высшего общества», но я лишь закатывала глаза к потолку. Она тянула меня к богемному образу жизни, но я предпочитала джинсы и «Дискавери». Она никогда не одобряла мою работу и ревновала к Середе, а я обустраивала «однушки», «двушки» и пила литрами кофе из пластиковых стаканчиков. Она познакомила меня с будущим мужем, а я сделала его бывшим. Она приглашала меня на вечеринки в галерею, но я не приходила. Она перепробовала кучу способов образумить меня и даже, как оказалось, подарила десять гектаров земли… А я? А я только сегодня об этом узнала (сорвала сюрприз с ветки) и до сих пор борюсь с глубинным шоком, сковавшим мысли и позвоночник.
– Спасибо, мама, за гектары, – тихо произнесла я и улыбнулась.
– Вы что-то сказали? – отвлеклась от посуды Ада Григорьевна.
– Не обращайте внимания… это я сама с собой…
– Наташа, вы планируете остаться на ужин?
Вопрос вернул меня на грешную землю, я посмотрела на Аду Григорьевну и пожала плечами. В ее взгляде появилось мимолетное осуждение, объясняющееся, по всей видимости, следующим образом: во-первых, порядок прежде всего, во-вторых, о чем думает Дмитрий Сергеевич, если его девушка/женщина/невеста/без-пяти-минут-жена не приглашена на ужин?.. А я вот тоже не представляю, о чем он думает, а хотелось бы ознакомиться и с великими замыслами, и с наметками…
– Сейчас я собираюсь в офис, а там посмотрим… – туманно ответила я и отправила последний кусочек запеканки в рот. Я соскучилась, ужасно соскучилась по Середе, Бондаренко, своему рабочему столу… такое чувство, будто я целый год отсутствовала в «Ла-Пэкс»!
Ада Григорьевна оставила мой ответ без комментариев, лишь кивнула и нарочито важно добавила:
– В любом случае, добро пожаловать к нам.
Ее глаза блеснули и сосредоточились на большущем холодильнике, а я тут же поняла, что мою кандидатуру на роль хозяйки дома она одобрила, и стало легче, скажу я вам, стало спокойнее. И хотя вакантное место я занимать не собиралась, но наличие столь уютного союзника не могло не порадовать. К тому же Ада Григорьевна, как я уже говорила, здесь единственный нормальный человек. Человек, которому хочется доверять и мнение которого автоматически становится значимым.
Объевшись на три дня вперед, я побрела в левое крыло. Развалилась в кресле, вытянула ноги, закинула голову назад и расплылась в самодовольной улыбке. Дмитрий Сергеевич, ну почему же вы не тот самый… уж я бы превратила вашу жизнь в канкан… но, с другой стороны, я еще не простила вас за гадкое «уж так и быть, я на ней женюсь…» Никогда не предполагала, что могу стать владелицей десяти гектаров земли, никогда не предполагала, что это будет меня забавлять.
Подавив желание позвонить Середе и рассказать о случившемся (душа отчего-то не одобрила порыв), я окунулась в работу. Но, пока я расставляла на бумаге мебель, подбирала оттенки, размышляла над мелочами, мне никак не удавалось абстрагироваться от мысли, что здесь буду жить именно я – дурацкое наваждение, вызывающее смех!
В два я решила притормозить. Побросав канцелярию в сумку, я отправилась на поиски Германа – попрощаюсь и поеду в студию, а они пусть мучаются, решая, как быстрее заманить меня в сети брака. Да, такие, как я, на дороге не валяются, у меня вон и приданое имеется – не хухры-мухры! Дмитрий Сергеевич, уж вам-то точно понравится приданое, сахарной ватой оно ляжет на ваше усталое сердце… Квадратные метры сытного чернозема… немаловажная часть проекта «Оникс»… кусок мечты…
Ни в столовой, ни в гостиной Германа не оказалось, оставив второй этаж на потом, я интуитивно устремилась к кабинету Кондрашова – распухшее за последние сутки любопытство категорически отказывалось успокаиваться и опять доставало из секретной лаковой шкатулки слуховой аппарат. Нет, больше я подслушивать не стану… я воспитанная интеллигентная девушка тридцати лет… у меня мама – владелица картинной галереи… папа, кажется, работал в каком-то НИИ… нет, я подслушивать не буду… и не просите, и не настаивайте…
Миновав плотно закрытую дверь кабинета, я устремилась под лестницу правого крыла. Всего несколько шагов, и я опять в засаде – старомодная замочная скважина зовет, манит и по-дружески собирается поделиться тайнами Дмитрия Сергеевича Кондрашова…
Секунду помедлив, в очередной раз поборов приступ обострения совести, я заглянула в кабинет…
– …в Прокшино поедет Матвеев. Собрание проведем не во вторник, а в понедельник в десять часов. Следующую неделю я буду работать в офисе. Кто хотел со мной увидеться и по каким вопросам? Распланируй встречи на четверг и пятницу.
– Хорошо. – Герман принялся заполнять распоряжениями еще один лист блокнота. – А что с сегодняшним ужином?
– Я поем в ресторане – я перенес встречу с архитектором на сегодняшний вечер.
– Дмитрий Сергеевич, а… – Герман замолчал, – как насчет Наташи? До обеда она здесь, а…
– Наташа?
– Да.
– Откажитесь от ее услуг. Я передумал.
Наверное, выражение лица Германа сейчас совпадало с моим. Ни за что не поверю, что он смог сохранить внешнее спокойствие! Слова, произнесенные Кондрашовым, прозвучали небрежно-решительно, совершенно неожиданно и… и до боли обидно. Он точно отогнал назойливую муху и наконец-то вздохнул с облегчением.
– Я не понял… – тихо выдал Герман.
И я тоже.
– Все очень просто, – голос Дмитрия Сергеевича зазвенел холодно и категорично. – Я поторопился, мне нужна совсем другая женщина: из близкого окружения, из хорошей семьи… По крайней мере я буду знать о ней больше. И я бы не хотел слишком самостоятельную жену. Наташа мне не подходит…
Короткие предложения посыпались из Кондрашова, как из рога изобилия. Я не подходила ему по всем статьям, даже мои конопушки, оказалось, путают и не дают сосредоточиться! Мой взгляд нервировал, волосы не мешало бы отрастить, ноги укоротить, одежду застегнуть на сто пятьдесят пуговиц! Пожалуй, слишком много шоков за один день… Меня еще никто и никогда не разбирал на столько огрызков-пазлов, мои достоинства за минуту вывернули до состояния недостатков! Каждое слово взвивалось к потолку и ранило самолюбие…
– На мой взгляд, она – подходящая кандидатура, – Герман сделал вялую попытку заступиться, то ли и правда привык ко мне, то ли понимал, что теперь придется искать еще кого-то.
– Нет, – обрезал Кондрашов. – Как называется ее… м-м… студия?
– «Ла-Пэкс».
– Позвони им, мне нужен другой дизайнер. Пусть пришлют мужчину.
– Хорошо, но… но зачем отказываться от дизайнерских услуг Наташи? Она уже многое сделала. И потом, женщина лучше сможет обустроить комнаты для вашей жены.
– Ты прав, но я не хочу ее видеть.
– Вы уверены?
– Да, своим видом она будет постоянно напоминать известную пословицу: «первый блин комом».
Герман молчал долго, затем спокойно спросил:
– У вас уже есть кто-нибудь на примете?
– Да, меня интересует дочь Эммы Фогли – сегодняшней гостьи. Было бы неплохо, если бы ты смог о ней что-нибудь узнать.
– Вы ее видели ранее?
– Нет.
Герман вновь впал в продолжительную задумчивость, затем осторожно спросил:
– Она вас интересует из-за земли? Но, возможно, девушка и так согласится продать ее вам.
Девушка… Как вам нравится? Я, значит, женщина, а она – девушка! То есть она это я, но она для них девушка, а я женщина! Тьфу!
А Герман-то уже посвящен в проблему с землей… Э-э-э, нет, ничего-то вы не узнаете обо мне… пока не узнаете.
– Возможно, согласится. Жениться только из-за десяти гектаров я бы, конечно, не стал. Но я хочу обзавестись семьей, а дочь Эммы из относительно близкого окружения и наверняка хорошо воспитана и образованна. И есть некий знак судьбы в том, что владелицей земли является именно она. Позвони в «Ла-Пэкс», пусть пришлют другого дизайнера.
Знак судьбы… Дмитрий Сергеевич, вы даже не представляете, каких размеров достиг этот знак! Его нельзя положить на лист бумаги и обвести карандашом, его нельзя запихнуть в сумку или сунуть под мышку, не получится взвалить его на спину или покатить колесом по дороге, и даже бортовой «МАЗ» не поможет! Дмитрий Сергеевич, вам не нравятся мои конопушки? Их двадцать шесть, и вы ответите за оскорбление каждой! Блин комом? О нет… Я еще тот французский багет! И я еще встану поперек вашего горла!
– Но дочь Эммы Карловны Фогли не обязательно свободна, – предупредил Герман. – И не всегда возникает симпатия…
– Неважно. Это лишь вариант. Я просто решил найти женщину в кругу знакомых. И сейчас меня больше всего интересует «Оникс».
Не-а, неправильно, Дмитрий Сергеевич. Вас сейчас должно интересовать совсем другое: останетесь ли вы живы после моей мести?
– Хорошо, я сегодня же позвоню в «Ла-Пэкс», – ответил Герман.
Предатель!
«Ла-Пэкс», «Ла-Пэкс»… На меня навалилось столько эмоций, что я чуть было не пропустила главное унижение! Меня вышвыривают на улицу – легко и непринужденно. Я стала неугодной в один миг, моя анчоусная персона, видите ли, будет смущать Акулу! И, конечно же, этот провал подорвет мою карьеру на долгие годы! Бондаренко сокрушенно выдаст: «Я так и знал», а Бережков потрет ручки и скользнет по мне насмешливым взглядом. И это обрушится на меня только потому, что Дмитрий Сергеевич Кондрашов немножко запутался в невестах! Совсем чуть-чуть запутался!
Хотите девушку из хорошей семьи? О, да не вопрос! Лучше моей семьи и не придумаешь. Жаль, бабушка не дожила до этого дня! Она бы вам, Дмитрий Сергеевич, обязательно вправила мозги. «У вас еще есть шанс спастись, – сказала бы она вам и добавила: – Бросайте все, голубчик, и бегите до ближайшей границы». Конопушки вам мешают сосредоточиться… Да посмотрите на себя в зеркало – вы же птеродактиль! Брахиозавр, бронтозавр, стегозавр, пентацератопс! Ваша чешуйчатая душа, приспособленная к любой среде, весит не больше ста граммов, ваше перепончатое сердце гоняет не кровь, а чернила, ваш мозг давным-давно запутался в собственных извилинах и загрустил до конца дней своих! Блин комом? Ну-ну…
Еще секунда, и я бы распахнула дверь. Я бы зашла в кабинет и высказала все, что думаю по этому поводу, но сила воли схватила меня за руку.
Нет.
Не время.
Не место.
Мы с вами, Дмитрий Сергеевич, встретимся позже. И встретимся на моей территории.
* * *
Середа смотрел на меня большими оленьими глазами и молчал. Зубочистка замерла во рту, а голова, точно избушка на курьих ножках, покосилась вправо. Чтобы поведать вкратце историю новых приключений, мне пришлось выкорчевывать его из кресла и тащить в ближайшую кафешку, где мы теперь и сидели перед опустевшими тарелками и еще полными чашками с черным горьковатым кофе.
– Мне всегда нравилась твоя мать, – наконец выдал он и усмехнулся. – Десять гектаров – это неплохо. Что ты собираешься с ними делать?
– Я собираюсь засеять их редиской и свеклой.
– Лучше укропом – он вкусно пахнет, и роса на нем отлично смотрится.
– А может, кабачками? Говорят, они растут, как сорняки.
– Кинза?
– Нет, – я мотнула головой. – Непрактично, на нее маленький спрос. Вот чеснок и кудрявая петрушка другое дело!
– Ага, или морковка.
– Точно! Простенько и со вкусом.
– Или засеять картошкой… Колорадские жуки полакомятся с удовольствием, а затем наверняка переползут на соседние участки…
– Переползут на квадратные метры проекта «Оникс», – мечтательно вздохнула я.
Мы с Середой посмотрели друг на друга и засмеялись, он вынул зубочистку, небрежно бросил ее в пепельницу и побарабанил по столу тонкими пальцами.
– Самое поганое, что Кондрашов здорово подпортил твою карьеру.
– Мерзавец, – согласилась я на удивление спокойно. – Наверное, когда мы вернемся, меня вызовет Бондаренко… Герман не станет откладывать звонок.
– Плюнь на них, – посоветовал Середа.
Странно, но я уже не злилась. Вернее, не злилась так, как пару часов назад. И я уже была готова и к разговору с Андреем Юрьевичем, и к презрительному взгляду Сливы. Готова, потому что козыри все же находились в моих руках.
– Завтра суббота, и я поеду к маман, послушаю, что она скажет…
– И?
– Официально приму десять гектаров земли и напрошусь на ближайшую вечеринку в галерею. А если кто-то желает поговорить со мной о чем-нибудь, то добро пожаловать – я открыта для общения.
– Держись, Наташка! А вообще, Кондрашова даже жалко, нет у мужика счастья в личной жизни, и такую жену упустил.
Я смяла салфетку и бросила ее в насмешливое лицо Середы.
Как и предполагалось, Бондаренко вызвал меня почти сразу. При моем появлении он мрачно сдвинул брови и поджал губы.
– Наталья Амелина по вашему приказанию прибыла, – виновато произнесла я и села на стул.
Что вы хотите сказать, Андрей Юрьевич?
Что я не оправдала ваших надежд?
Что не выполнила обещание?
Что Герман попросил прислать вместо меня дизайнера мужского пола?
Хм… Десять раз «хм».
– Мне позвонил помощник Кондрашова и попросил передать заказ кому-нибудь другому, – четко произнес Бондаренко и внимательно посмотрел на меня. – Он попросил прислать мужчину.
Я не собиралась изображать удивление.
– Ясно…
– Как это понимать?
– А помощник Кондрашова не назвал причину?
– Нет, заверил, что к тебе претензий нет, и тут же потребовал другого дизайнера. Как это понимать, я спрашиваю?
Уж лучше бы он на меня заорал. Но нет. Вопросительная тишина и все тот же мрачный взгляд.
А я ни в чем не виновата!
– Мне кажется, они – шовинисты, – потупив взор, ответила я. – Или… ну эти… как их… ну, мужчины им роднее, ближе, что ли…
– Кто они? – Самообладание Андрея Юрьевича пошло на спад.
– Кондрашов и его помощник.
– Амелина, прекрати! – Бондаренко хлопнул по столу ладонью так сильно, что я вздрогнула, а книги на полках прижались друг к другу. – Я даже представить себе не могу, что нужно сделать, чтобы в итоге получился такой результат! Чтобы вместо тебя попросили мужчину! Не просто дизайнера получше, а мужчину!
Я вжала голову в плечи, мысленно обдала водопадом ругательств Кондрашова и Германа и решила придерживаться выбранной линии:
– Я же говорю… шовинисты проклятые и эти… ну… эти…
– Амелина! – Андрей Юрьевич резко развернулся в мою сторону. – Ты мне обещала! Я, как дурак, тебе поверил!
– Моей вины в этом нет. Я не виновата, что меня окружают… м-м-м… своеобразные люди. Вот возьмем, например, вашего Листопадова…
– Хватит.
Я послушно замолчала.
Спасибо, спасибо, Дмитрий Сергеевич, за этот ад. Спасибо. Сейчас мне нужно перетерпеть, и только, а вас ждет долгая мучительная зима… Хотите жену из хорошей семьи… будет вам жена.
– Моей вины в этом нет, – твердо повторила я.
– Ты провалила заказ, и скажи спасибо, что Кондрашов не переметнулся в другую студию – это для тебя смягчающее обстоятельство. Полгода, – он поднял указательный палец вверх и повторил: – Полгода я не хочу ничего слышать о крупных заказах для тебя, понятно?
– Да.
– Все бухгалтерские долги должны быть закрыты в недельный срок, понятно?
– Да.
– Никаких часовых бесед с Середой, понятно?
– Да.
– Работать с утра до ночи, понятно?
– Да, – еще раз ответила я и заглянула в глаза Андрея Юрьевича.
– И не надо на меня так смотреть!
– Не буду, – дернула я плечом, но глаз не опустила.
– Иди.
– Хорошо.
– А заказом займется Бережков.
– Хорошо.
– Иди.
Но я не двинулась с места. Как, ну как объяснить Андрею Юрьевичу, что я добросовестно работала и даже купила для Кондрашова диван (от которого теперь придется отказаться), как объяснить, что анчоусу очень трудно жить в мире Акул, что мне жаль и все такое…
– Андрей Юрьевич, – начала я, расправив плечи. – Хотите, я поеду к вашему бывшему однокласснику Листопадову и наведу в его квартире порядок? Хотите? У него будет самая лучшая квартира в Москве!
– Нет, – Бондаренко потер лоб. – Не хочу.
– Почему?
– Тебя, Наташа, – ответил он, тяжело вздыхая, – спокойно можно посылать только к пенсионерам.
До чего же у меня милый босс, люблю его всей душой.
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8