С первыми лучами солнца Джим внезапно проснулся, весь в поту и с бешено бьющимся сердцем. Включил свет, и его страхи подтвердились.

Пот был леденящим из-за холодного сквозняка, гулявшего по комнате. Окно было оставлено открытым. Джима разом покинули силы, он с трудом сел на кровати.

«Памела! Опять она. Опять оставила открытым это проклятое окно. Никак не может понять, что через него проникают ангелы, призраки и демоны».

Он сделал усилие, чтобы подняться, но, как только оказался на ногах, его охватила тоска и тревога от мысли, ставшей уже постоянной.

«Боже, чего ты хочешь от меня? Иногда я слышу Твое дыхание за спиной. Значит, это действительно правда — чем больше Ты даешь, тем сильнее испытываешь? Сделай так, чтобы я снова стал кусочком неба!»

Он взглянул на потолок, украшенный фреской — голубое небо с мягкими белыми облаками. Эти облака успокаивали его.

Встал, закрыл окно. Но этого оказалось недостаточно, чтобы исчезло овладевшее им чувство бессилия. Нужно было выйти отсюда, что-то искать, что-то понять. Вернуться хоть на какое-то время в мир, в реальность. Ведь иногда реальность может быть успокаивающей и даже внушающей доверие. Быстро одевшись, Джим вышел на улицу.

Стоял сильный туман, и улицы были пустынны. Он миновал Нотр-Дам и спустился к Сене. В неясном свете восхода река местами казалась красной и густой — будто вена, питающая город кровью. Горящие еще фонари в тумане выглядели множеством лун.

Проклятая боль в ноге снова заставила хромать. Неожиданно внимание Джима привлекла тень странной формы. Передвигалась она бесшумно, в необычном ритме. Любопытство заставило Джима забыть о боли в ноге и ускорить шаг.

Сначала ему показалось, что это полицейский на лошади. И действительно, это был человек на лошади, но не полицейский.

Что-то живое сидело у него на плече… Животное? Птица? Филин!

Чем ближе он подходил, тем сильнее становилось любопытство: и в лошади, и в самом всаднике было что-то уникальное, старинное. Удивительно — всадник в Париже, удивительно — едет вдоль Сены в этот час. Очень странно!

Он попытался настичь их.

Конь был вороной, сильный, огромный, с хвостом волнистым, черным как ночь. Двигался он невероятно легко, как бы пританцовывая, словно прислушивался к звукам пока еще невидимой скрипки. Джиму показалось, что он слышит эту скрипку. У всадника были широкие плечи, прямая спина и гордая посадка. Он, казалось, повторял каждое движение лошади, в совершенстве сливаясь с ней. Филин, в свою очередь, время от времени взмахивал крыльями. Все втроем они представляли единое целое, двигаясь бесшумно, синхронно, в полной гармонии, почти не касаясь земли.

Странный всадник добрался до окраины города и последовал дальше. Остановился он на площадке, полностью занятой старинными разукрашенными повозками, разместившимися вокруг высокого шатра передвижного цирка. На шатре сверкала надпись: «ЦИРК ДЗУБИНИ». Филин скрипуче закричал. Только в этот момент всадник наконец повернулся к Джиму, явив цыганское лицо с длинными бакенбардами.

И произнес:

— Входи!

В молчании Джим последовал за этим странным церемониймейстером, ступая по мягкому песку освещенного внутри шатра. По всему периметру цирка в многочисленных канделябрах из черного хрусталя горели свечи, а между двумя кругами света находилось кольцо полной темноты.

Остановившись в центре арены, всадник повернулся к Джиму. Лошадь продолжала свой легкий танец на месте и казалась еще более впечатляющей. Неожиданно филин взлетел, и лошадь замерла.

— Это храм, где сосуществуют в гармонии, в полной самодостаточности люди, природа, искусство и красота. Ради любви, только ради любви. Это очень шаткое равновесие, и оно магическое. Мало кто может достичь его, еще меньше тех, кто может его поддерживать. Между двумя кругами света таится темнота. Там обитает тигр, которого нужно постоянно подкармливать. Ты должен пересечь эту темноту, Джим, и дойти до меня с улыбкой на устах. Ты будешь страдать и можешь потерять себя самого, но это необходимо сделать. Доверься мне.

Джим выслушал его и понял: всадник прав, должна существовать особенная причина, ради которой он находится сейчас здесь, в этот миг, в этом городе. Он должен пройти через глубокие страдания, чтобы открыть эту причину для себя, а затем вернуться к цыгану и рассказать о том, чего он смог добиться. Он должен держать ответ перед ним, перед этим всадником смерти.