Глава 11. Среда, день одиннадцатый  

Белый дом

– Здесь, – Стюарт бросил на стол оперативный план номер 5077, – говорится о применении ядерного оружия.

Он знал, что план был пересмотрен несколько лет назад, и ему стало интересно, кто из генералов включил в него это небольшое дополнение.

Шоуолтер закрыл свой экземпляр. Оперативный план описывал логистику и мобилизационный график всех вооруженных сил США, используемых для защиты Тайваня. Это был плод тридцати с лишним лет работы лучших умов Пентагона.

– Это лишь стратегический вариант. Господин президент, необходима гибкость…

– Это неприемлемо.

– Любой оперативный план, не предусматривающий возможности применения оружия массового поражения, с самого начала поставил бы вас в невыгодную позицию. Господин президент, если китайцы не смогут противостоять нашим авианосцам, они могут пойти на то, чтобы использовать ядерное оружие…

– Тянь не станет сбрасывать ядерные бомбы на наши авианосцы, и я даже не собираюсь рассматривать вариант бомбардировки материка. Я не стану отдавать приказ о нанесении ядерного удара, если даже войска НОАК пойдут на Тайбэй, и уж точно не стану приказывать нанести первый удар. Прошло семьдесят лет, но нас до сих пор преследует призрак Хиросимы. Так что я не собираюсь бомбить Пекин из-за маленького клочка земли под названием Цзиньмэнь.

– Прошу прощения, сэр, – вмешался директор национальной разведки.

Когда пересматривался план, Майкл Рид был заместителем министра обороны.

– Оперативный план неполон, если он не включает все возможные варианты, сколь ни маловероятны некоторые из них. Кроме того, он в течение многих лет являлся главной целью китайской разведки. Если экземпляр попадет им в руки, они решат, что данная возможность все еще в силе…

Стюарт тут же понял намек.

– У вас есть какие-то подтверждающие разведданные? – требовательно спросил он. – О том, что у них есть агент в моей администрации?

Кук промолчала. Вопрос был задан Риду, но вероятность того, что у китайцев есть агент внутри администрации, была столь высока, что она сочла вопрос почти бессмысленным.

– Нет, сэр, – ответил Рид. – Но я бы удивился, будь это не так. Если вспомнить историю, с сорок седьмого года не было ни дня, чтобы кто-нибудь не внедрялся в разведывательное сообщество. В любом случае директор Национального комитета контрразведки лучше смог бы ответить на данный вопрос, предъявив веские доказательства.

– НКК докладывает вам, – заметил Стюарт.

– Да, сэр, и они расследуют вместе с ФБР несколько дел китайских шпионов…

– Никого из которых нет в Пентагоне, – закончил Стюарт.

– Это было лишь предположение…

– Меня не волнуют предположения, – отрезал Стюарт.

Положив ладонь на папку с оперативным планом, он отодвинул ее в сторону. Ему вдруг захотелось украдкой закурить. Он бросил эту вредную привычку много лет назад, предпочитая не заболеть раком, но, как у всех заядлых курильщиков, тяга к никотину никогда по-настоящему не исчезала. Его решимости помогало то, что Белый дом являлся федеральным учреждением США, в котором курение запрещено, включая Овальный кабинет.

– Кэти, у вас есть агенты в Пекине, которые могли бы сказать нам, есть ли копия плана у китайцев?

– Есть один, – кивнула Кук.

Формально это до сих пор было правдой. Пионер физически находился в Пекине, даже если больше не мог своевременно передавать информацию.

– Кто? – спросил Стюарт.

– Старший системный администратор в министерстве общественной безопасности, – ответила она. – Его кодовое имя – Пионер.

– Вы ставили ему именно такую задачу?

– Гарри, здесь не суд.

Шоуолтер обычно не позволял себе подобной фамильярности, но он почувствовал, как в президенте просыпается прокурор.

– Если мне захочется – будет, – сказал Стюарт. – Отвечайте на вопрос, Кэти.

– Его текущее задание – сообщать о любой секретной военной информации, оказывающейся в распоряжении МГБ, – ответила Кук. – К ней определенно относится и копия оперативного плана.

– И он не сообщал о ее похищении.

Стюарт взял со стола оперативный план. Слова его не были вопросом – он уже пришел к логическому умозаключению, по крайней мере в той степени, насколько это позволял юридический опыт.

Кук предпочла бы, чтобы президент задал очередной логический вопрос, но понимала, что он этого не сделает, предоставив ей возможность самой дать на него ответ.

– Это так, сэр. Однако с сожалением вынуждена сообщить, что ввиду оперативной обстановки в Пекине мы не в состоянии поддерживать надежную связь с Пионером. Фактически у нас есть основания полагать, что МГБ опознало в нем агента ЦРУ и он находится под открытым наблюдением. В данных обстоятельствах директор Национальной секретной службы принял решение прекратить деятельность Пионера в качестве агента ЦРУ и как можно быстрее вывезти его из страны.

Рид резко повернулся к Кук:

– Кто напортачил?

– Сэр?

– Каким образом китайцы выяснили, что он из наших? – повысив голос, спросил Рид.

– Неизвестно, – ответила Кук.

– Когда он провалился? – спросил Шоуолтер.

– Опять-таки неизвестно, – сказала Кук.

Она терпеть не могла, когда у нее не находилось ответа.

– Но, полагаем, недавно.

«Хотелось бы надеяться».

– Как долго он находится на службе? – спросил Стюарт.

– С девяносто первого, – ответила Кук.

Она могла назвать точную дату, когда Пионер явился в посольство США в Токио и предложил свои услуги, но в подобных деталях президент не нуждался.

– И мы потеряли его при вашем руководстве, – сказал Рид.

– При вашем тоже, Майк, – заметил Шоуолтер.

– Мы не собираемся его терять, – ответила Кук. – Да, он больше не будет агентом, но мы намерены его вытащить. Он будет полезен нам и дальше, уже здесь. Он знает больше, чем…

– Вы потеряли нашего лучшего агента в Пекине и просто не хотите… – начал Рид.

– Хватит! – оборвал всех Стюарт. – Можно сделать все как полагается и все равно проиграть. Так что отложите копья и приберегите их для НОАК.

– Кэти, ваши люди в этом уверены? – спросил Шоуолтер.

– В том, что он провалился? Он сам в том уверен, и это главное.

– Вряд ли, – сказал Рид. – Он всего лишь агент.

– Он уже почти стал профессиональным разведчиком – настолько, насколько можно им стать, не пройдя через «Ферму», – ответила Кук.

– Вы хотите его сдать, Майк? – спросил Стюарт.

– Иногда сдать агента стоит того, – ответил Рид. – Например, мы могли бы остановить войну с китайцами, если этот человек сумеет посвятить нас в детали текущих операций НОАК.

– Если он действительно провалился, он не может этого сделать, – заметила Кук. – В лучшем случае китайцы просто его схватят. В худшем – будут скармливать дезинформацию, и мы лишь подтвердим, что он из наших, действуя в соответствии с ней.

Ни к чему было упоминать, что даже лучший вариант все равно ведет к катастрофе.

– У нас есть две боевые группы авианосцев, находящиеся меньше чем в двухстах милях от китайского побережья, – сказал Рид. – Нам нужно, чтобы кто-нибудь оказался рядом с ним, успокоил его, уговорил вернуться и посмотреть, какую еще информацию он может нам предоставить. Если бы мы не посылали авианосцы на защиту двадцати миллионов человек, я был бы за то, чтобы вытащить его оттуда. Но мы стоим перед лицом войны, и под вопросом сама возможность поддерживать союзнические отношения в Тихом океане в течение ближайших десятилетий. Жаль терять нашего лучшего агента в Пекине, но мы потеряем намного больше, если провалим операцию по его спасению, что достаточно легко, если он находится под наблюдением. Мы должны минимизировать наши потери.

– Мы обязаны этому человеку… – начала Кук.

– Мы ничем ему не обязаны, – прервал ее Рид. – Предатели не работают ради благотворительности. У них есть свои задачи, и мы за них платим. Он получил что хотел.

– Это бессердечно, Майк, – заметил Стюарт.

– Это прагматично, Гарри, – ответил Рид, впервые неформально обращаясь к президенту в присутствии Кук. – Люди Кэти заключают сделки с дьяволами, и я не желаю подвергать риску долговременные интересы страны ради кого-то из них.

– Если мы его бросим, он покойник, – сказала Кук. – С ним покончено. Получит пулю в затылок.

– Если мы попытаемся его спасти, мы рискуем нашими долговременными отношениями с китайцами, – возразил Рид.

– Мы в любом случае этим рискуем, – ответил Стюарт.

Наклонившись, президент сплел пальцы и прижал их к подбородку. Кук не сводила с него глаз, не глядя на Рида, взгляд которого она чувствовала кожей.

– Значит, единственный выход…

– Господин президент… – начал Рид.

Стюарт прервал его жестом:

– Кэти, действуйте дальше на свое усмотрение, но если ваших людей схватят, вытаскивать их – не ваша работа, а Эйдана Данна. Никаких операций по спасению их из тюрьмы. Майк прав. Любой арестованный проведет несколько лет за решеткой. Понятно?

Кук медленно кивнула:

– Да, сэр.

Кабинет директора ЦРУ

Как правило (а это правило не знало исключений), «Ферма» не выпускала резидентов, если по поводу их умений возникали хоть какие-то сомнения. На стене у главного входа в здание старой штаб-квартиры были высечены сто две серых звезды, каждая из которых означала погибшего сотрудника ЦРУ. Ниже под стеклом лежала черная книга в переплете из марокканского сафьяна, со страницами из выделанного вручную пергамента, на которых каллиграфическим почерком были написаны имена погибших, каждое рядом с золотой звездой. В Книге почета перечислялось лишь пятьдесят четыре имени. Сорок восемь погибших сотрудников оставались безымянными, некоторые в течение пятидесяти с лишним лет после того, как принесли последнюю жертву своему Управлению и своей стране. Они погибли не потому, что им не хватило подготовки для той игры, что они вели. Все дело было в том, что игра эта имела жесткие правила, а иногда вообще никаких. Порой им просто не везло, а порой и не хватило бы никакой подготовки.

И поэтому программа тренировки на «Ферме» постоянно пересматривалась, стажеров оценивали неумолимые инструкторы и никому не давали поблажки. Стажеры получали оценку либо «удовлетворительно», либо «неудовлетворительно». Те, кто не смог добиться первой, направлялись на бумажную работу. Те, кому это удавалось, становились оперативниками. Все просто.

Кук смотрела на досье Киры Страйкер на экране жидкокристаллического монитора. Та получила удовлетворительную оценку за каждую тренировку на «Ферме», без каких-либо исключений. От инструкторов не было ни единого замечания, и даже известные среди персонала «Фермы» ворчуны порой делали ей комплименты. Страйкер обладала почти фотографической памятью и с необычайной легкостью могла обнаружить слежку. Отчеты об учениях по уходу от преследования читались захватывающе, несмотря на сухую прозу. Мало кому из стажеров удавалось остаться на свободе в лесах виргинского побережья в течение нескольких дней, пока за ними охотились инструкторы, но Страйкер смогла это сделать. Преследователи несколько дней прочесывали лес, в то время как собаки обнюхивали болота. Девушка исчезла, и с тех пор ее не видели до того утра, когда учения закончились и она вышла из леса. Она перенесла похищение, крики, издевательства и жаркий карцер, проходя курс имитации допросов. Она отлично показала себя в стрельбе из пистолета и автоматической винтовки, а также из сорокамиллиметрового гранатомета, несмотря на хрупкое телосложение.

Ее пытались сломать всеми возможными способами, но безуспешно. Один из инструкторов выразился в своем письменном комментарии о Страйкер так исчерпывающе, как не смогла бы сама Кук: «Она несгибаема».

Карьера Страйкер могла бы идти как по учебнику – несколько зарубежных командировок, от менее важных и опасных до более серьезных стран, периодическая работа в штаб-квартире в процессе ротации, затем ряд постов начальника резидентуры в Европе или Азии, возможно, назначение в Пекин, перед тем как окончательно вернуться домой. При некотором везении она могла бы попасть в руководство НСС или, возможно, занять высокую должность в ДНР. Высокий пост в службе разведки был неизбежен.

Кук казалось, мягко говоря, несправедливым, что карьера Страйкер рухнула полгода спустя после ее выпуска с «Фермы».

– План Митчелла по спасению агента?

В дверях ее кабинета стоял Баррон.

– Досье Страйкер, – поправила его Кук.

– Думаете отдать ее Митчеллу?

– Размышляю над этим.

– Одним сотрудником, которого придется внедрять в страну, меньше, – кивнул Баррон. – И Рида удар хватит. Беспроигрышный вариант.

– Меня вполне устраивает, – согласилась Кук. – Стюарт предоставил нам свободу, но пообещал, что никаких операций по спасению наших людей, если кого-то схватят, не будет.

– У нас все равно нет китайских агентов для обмена. Разве что откопать из могилы Ларри Вудай Цзиня . Или снова арестовать Вэнь Хо Ли , – сказал Баррон, и на его обветренном лице промелькнула улыбка.

– Не получится, – полушутя ответила Кук. – В первый раз ФБР не сумело толком ни в чем его обвинить.

– Верно, – согласился Баррон.

Отодвинув от стола кресло, он тяжело опустился в него. Вид у него был усталый, и Кук не могла его в этом винить.

Выключив монитор, она допила остывающий кофе и стала рассматривать чашку.

– Что заставляет людей идти против собственной страны?

– Это риторический вопрос?

– Если мы собираемся подвергнуть Страйкер и Митчелла риску, хотелось бы думать, что мы идем на такое ради того, кто этого достоин, – сказала Кук.

– Не стоит слишком долго расспрашивать предателей, почему они делают то, что делают, – ответил Баррон. – Спросишь – и те, кто на самом деле ангел, могут передумать. Настоящие же дьяволы просто солгут, и это бывает предпочтительнее, чем услышать правду. Честно говоря, мне не хочется знать личные тайны подонков, как бы странно это ни звучало. Лучше воспринимать их такими, какие они есть. Оценивать их по надежности и способности внушать доверие, а не по прямоте и честности.

– От этого не легче рисковать хорошими людьми ради плохих.

– Наши люди нарушают китайские законы каждый раз, когда выходят на улицу, – заметил Баррон. – Вопрос лишь в том, что они станут делать, чтобы вытащить Пионера. Но я понимаю, как вы себя чувствуете.

– Правда? – спросила Кук.

Вопрос прозвучал искренне, без капли сарказма.

– Угу. – Баррон втянул воздух сквозь зубы. – Три звезды на мемориальной стене – мои. Первый погиб в Багдаде. Чарли Лаймен. Он ехал на встречу с информатором, когда его «хаммер» подорвался на бомбе. Нам пришлось собирать его и иракского переводчика лопатами. Второй – Тим Пратт. Ему выстрелил в голову афганский наркокурьер, когда он проводил операцию в окрестностях Газни. Нам потребовалось два дня, чтобы найти его тело. К нему нас привели птицы.

Он замолчал.

– А третий?

Баррон вздохнул и опустил голову:

– Эммануэла Джордано. Мы звали ее Эмма. Погибла в автокатастрофе в Москве. Какие-то придурки вели за ней слежку, и ехавший в головной машине умудрился ударить ее сзади. Она даже не пыталась от них оторваться. Идиот просто запаниковал и столкнул ее с шоссе. Машина три раза перевернулась, а ехавший навстречу грузовик не успел вовремя затормозить, врезавшись в нее со стороны водителя.

– С ней еще кто-то был?

– Я. Четыре сломанных ребра и сотрясение мозга. Как раз хватает волос, чтобы скрыть шрам.

Кук улыбнулась:

– Рада, что вы выкарабкались.

– Я тоже. Эмма погибла на месте. Я полгода выздоравливал, а потом меня послали в очередную командировку в Пекин. На следующий год с нами связался Пионер, и я сделал его агентом. Так что могу вам сказать – из тех, с кем нам приходится иметь дело, он почти настоящий ангел.

– У него были серьезные причины стать предателем? – спросила Кук.

– Одна причина, и вполне серьезная.

– Я думала, вы не задавали вопросов.

– Не задавал. Он сам сказал. Даже если бы я больше ничего не сделал, одно лишь то, что я помог ему стать агентом, того стоило. Мне бы очень хотелось снова с ним встретиться.

Кук наконец поставила чашку на стол.

– Думаете, Страйкер справится?

Баррон откинулся на спинку кресла, какое-то время глядя в пол.

– Трудно сказать. Она прошла «Ферму». Да, она не опытный сотрудник, а Пекин – нелегкое место для работы. Но она выжила в Венесуэле. В чем-то ей просто повезло. Но во многом – нет. Она доверяла своим инстинктам.

– Что ж, это ведь главное? – спросила Кук.

– Это многое значит, – согласился Баррон. – Так что вы намерены делать?

– Полагаю, довериться своим инстинктам.

– Вам решать. – Баррон встал и направился к выходу. – Так или иначе, сделаем все, что можем. И никаких оправданий.