Глава 45

Все происходящее не укладывалось в голове у Майкла. Как же так? Он все заранее прописал в сценарии, но этой сцены и этого персонажа там не было. Он все спланировал, но то, что случилось, предусмотрено не было. Он привык, что может с большей или меньшей точностью предсказать, что будет происходить с его пленницей в то или иное время. Он знал, что никто, кроме него и Линды, не сможет привнести ничего нового в сюжет шоу. И вот произошло непредвиденное. Такого поворота они с Линдой не ожидали. Он смотрел на расставленные перед ним мониторы и не верил своим глазам: то, что происходило на экранах, казалось, разворачивалось где-то далеко, на другом конце света, а не в нескольких ярдах от него, не в подвале, прямо под комнатой, где он сейчас находился.

Линда пришла в себя лишь немногим быстрее, чем Майкл.

Первым объяснением происходящего, пришедшим ей в голову, был ее давний кошмар: суперполицейский-инспектор-детектив — этот пугавший ее по ночам Шерлок Холмс, Джек Бауэр и мисс Марпл в одном лице — наконец явился ей наяву. Впрочем, логика и наблюдательность Линды быстро сделали свое дело, и она без колебаний отвергла версию с появлением суперполицейского в окружающей их реальности. Посмотрев на изображение, передававшееся с камеры «Б», она сразу же поняла, что человек, вошедший в помещение, где содержалась Номер Четыре, не имеет никакого отношения к полиции, пусть даже в его руках сжат пистолет.

Кроме того, ни один полицейский не стал бы забираться к ним в дом в одиночку. Если бы полиция и вычислила их с Майклом местоположение, то рисковать сотрудниками, засылая их в логово преступников, никто бы не стал. Полицейские устроили бы настоящую операцию по захвату со всеми полагающимися атрибутами. Воздух уже разрывался бы от рева сирен, от шума вертолетных двигателей, от отдаваемых в мегафон приказов и предложений сдаться.

Чтобы окончательно убедиться в правоте своих рассуждений, Линда выскочила из-за стола, подбежала к окну и выглянула на улицу.

Ни во дворе, ни в окрестных полях не было ни души.

Она вновь вернулась к мониторам.

— Майкл, — сказала она, — кто бы это ни был, он пришел один.

Договорив эту фразу, она все так же бегом пересекла комнату и оказалась рядом со столом, на котором было разложено припасенное ими оружие. Майкл, словно очнувшись, резко развернулся в своем офисном кресле, вскочил с него и подбежал к Линде. Окинув взглядом разложенные на столе пистолеты, ружья и автоматы, он взял в руки мощный и безотказный АК-47, передернул затвор и протянул автомат Линде. Магазин на тридцать патронов был полностью заряжен. Второй магазин Линда сунула себе в карман. Майкл тем временем схватил со стола револьвер и, откинув барабан, проверил, на месте ли все шесть патронов. Это оружие он сунул Линде за ремень джинсов — просто на всякий случай. Для себя он выбрал помповое ружье и, привычным эффектным движением передернув цевье, загнал в ствол мощный патрон с картечью. При этом вместо того, чтобы взять со стола один из приготовленных пистолетов, Майкл прихватил себе в качестве «запасного ствола» любимую камеру «Sony».

— Это обязательно нужно снять на видео, — заявил он.

С этими словами Майкл подключил шнур от камеры к одному из ноутбуков и сунул компьютер себе под мышку. Он прекрасно понимал, что с такой экипировкой — компьютер, камера, дробовик — двигаться ему будет нелегко, к тому же у него постоянно будут заняты руки. Но он был готов пойти на такой риск, потому что понимал: самое важное сейчас — получить документальные кадры всего, что будет происходить там, в подвале.

«Убить» и «снять» — эти два понятия слились в сознании Майкла воедино. Что из них было важнее, он в тот момент сказать бы не смог.

Линда прекрасно понимала Майкла и полностью поддерживала его решение. Если сейчас не заснять и не показать клиентам финал «Части четвертой», то никакой пятой серии уже никогда не будет. Публика требовала определенности и завершенности. При этом качеством изображения в такой ситуации можно было пожертвовать. Это зрители им простят. Другое дело — сам момент развязки, упустить который было просто нельзя. Пусть финал оказался и не совсем таким, каким представляли его себе режиссеры.

Убеждать друг друга в чем-то и вести долгие обсуждения им не пришлось. Обоих охватило приятное возбуждение, и Майкл с Линдой почувствовали, что погружаются в восхитительную атмосферу истинного творчества. Даже эффектное лязганье передергиваемого затвора и звонкий щелчок снятого предохранителя, с точки зрения Линды, были элементами произведения искусства, которое они с Майклом творили прямо в эти мгновения. Они создавали гениальный спектакль, потрясающее зрелище, которое ни один из зрителей не забудет до конца своих дней. Вооруженные до зубов и осененные творческим порывом, Майкл и Линда со всех ног бросились бежать к лестнице, ведущей в подвал. Звук их шагов по гулким доскам пола громом разнесся по всему дому.

Голоса призраков наперебой продолжали выдавать Адриану советы, как быть дальше. «Веди себя так, словно ты абсолютно спокоен. Будь с нею мягок, но не расслабляйся. Не делай резких движений. Медленно протяни руку…» Адриан не знал, кто именно говорит с ним в эту минуту. Может быть, Касси, а может быть, Брайан, а может, и Томми. Впрочем, не исключено, что говорили все трое одновременно, словно хором исполняя рождественские псалмы.

— Да, — немного подумав, ответил Адриан на вопрос, который задала ему девушка. — По-моему, медвежонку давно пора домой. Более того, полагаю, и Дженнифер стоило бы вернуться домой вместе с ним. Я заберу вас обоих и отвезу домой.

Уставшая рука Дженнифер безвольно повисла вдоль тела и едва не выронила револьвер. Не понимая, что происходит, девушка испуганно и вместе с тем с любопытством посмотрела в глаза Адриану и спросила:

— Кто вы? Я вас не знаю.

Адриан улыбнулся и сказал:

— Меня зовут профессор Томас.

Это представление прозвучало излишне церемонно, особенно учитывая обстоятельства, при которых происходило знакомство.

— Но можешь называть меня просто Адрианом. Мы с тобой раньше действительно не были знакомы. Но так уж получилось, что ты меня не знаешь, зато я хорошо знаю тебя. Я живу рядом с тобой, буквально в нескольких кварталах от твоего дома. И я приехал, чтобы отвезти тебя туда, домой.

— Я бы с удовольствием, — сказала в ответ Дженнифер, — но… — Она подняла руку с револьвером и спросила: — Вам эта штука нужна?

— Ты пока просто положи ее куда-нибудь, — предложил Адриан.

Дженнифер послушалась его совета и не то положила, не то уронила револьвер на кровать. Ей вдруг стало тепло, как когда-то давно, в детстве, когда она играла на лужайке перед домом в жаркие летние дни. Спорить с незнакомцем, сопротивляться ему девушке совершенно не хотелось. «В конце концов, все не так уж плохо, — подумала она. — Медвежонок со мной, а этот человек — явно не тот мужчина и не та женщина, которые мучили меня все это время. Будь что будет. Я сделаю все, что он скажет». Затем Дженнифер осенило: «Да я ведь, наверное, уже умерла. Наверняка я нажала на курок и погибла. А этот человек просто добрый помощник из высшего, лучшего мира, который пришел сюда, чтобы отвести меня к папе». Мысль о том, что человек, представившийся профессором Томасом, на самом деле ее проводник из мира живых в царство смерти, пришлась Дженнифер по душе. Словно подтверждая эту догадку, Адриан Томас сказал:

— По-моему, нам пора собираться.

Он ласково взял девушку за руку. Сам Адриан толком не представлял, как ему следует вести себя, если он взялся выполнять роль полицейского. Наверное, нужно было действовать так, как действуют полицейские в кино: громко говорить, отдавать четкие команды, потрясать оружием и спасать всех вокруг направо и налево, невзирая на психологические травмы, которые в этот момент могли получить облагодетельствованные и спасенные люди. К счастью, опытный профессор психологии взял в Адриане верх над комедийным полицейским. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что, несмотря на необходимость спешить и как можно скорее выбраться из этого подвала, действовать нужно предельно осторожно. Слишком уж хрупкой была Дженнифер — хрупкой и физически, и душевно. Выводить ее из подвала и из дому следовало с величайшей осторожностью. Любая ошибка, совершенная при доставке этого драгоценного груза, могла обернуться непоправимой катастрофой.

Адриан деликатно потянул девушку за собой к двери, выходящей в мрачный и грязный подвал. По правде говоря, у него не было никакого плана дальнейших действий. Вплоть до последних минут он был полностью поглощен одной-единственной задачей: найти Дженнифер. Что делать потом, когда он ее найдет, об этом профессор как-то не подумал. Оставалось надеяться только, что призраки близких помогут ему и подскажут, как быть дальше. «Может быть, они уже ведут меня и направляют каждый мой шаг», — подумал Адриан. Дженнифер, сама того не сознавая, плотно прижалась к Адриану и повисла на его руке, как раненая. Профессор сильно хромал и морщился от боли в колене и лодыжке. Судя по всему, без переломов мелких костей ступни дело не обошлось. Стиснув зубы, Адриан медленно, шаг за шагом, продвигался вперед.

Едва переступив порог комнаты, они услышали прямо над собой наводящий ужас топот двух пар ног.

Дженнифер мгновенно застыла на месте и в ту же секунду скорчилась, сложившись почти пополам, словно какая-то невидимая рука сильно ударила ее в живот. Из ее груди вырвался даже не крик, а какой-то гортанный звук, в который она вложила вновь навалившиеся на нее страх и отчаяние.

Адриан посмотрел в сторону, откуда доносились шаги.

В углу подвала, в полумраке виднелась деревянная лестница, ведущая наверх, на первый этаж. Еще пару секунд назад он смутно предполагал, что выведет Дженнифер из подвала по этой лестнице, проведет ее за собой через кухню и они вдвоем, никем не замеченные, пересекут двор, а затем скроются в ближайшей лесополосе. От нижней ступеньки лестницы его отделяло буквально несколько футов. Но там, наверху, как вдруг с ужасом осознал Адриан, его и Дженнифер ждало практически непреодолимое препятствие.

Он продолжал смотреть вперед и вверх, и вдруг под самым потолком сверкнул узкий луч яркого света. До слуха профессора донесся характерный скрип старых дверных петель.

Адриан понял, что наверху кто-то открывает дверь, ведущую к ним в подвал.

Он, как завороженный, продолжал смотреть на постепенно расширяющуюся полосу света и вдруг почувствовал, как кто-то сильно потянул его назад.

Это была Дженнифер. Она вцепилась в руку пожилого профессора и потащила его за собой, обратно в свою комнату. Она, конечно, до сих пор до конца не поняла, что за человек этот незнакомец, и не была уверена в том, что ему можно полностью доверять, но в любом случае он явно был лучше, чем мужчина и женщина, мучившие ее все эти дни. Именно они спускались сейчас оттуда, сверху, явно с недобрыми намерениями и, скорее всего, с оружием в руках. Инстинкт самосохранения, проснувшийся в Дженнифер, заставил ее действовать быстро и решительно. Оценив обстановку, она изменила траекторию движения и резко дернула пожилого профессора в сторону от двери своей камеры, потащив его за собой вглубь подвала.

Адриан не сопротивлялся и послушно последовал за Дженнифер. Ничего другого ему, впрочем, не оставалось. Он еще успел мысленно посетовать на то, что вовремя не продумал план отступления, — и вдруг мир, окружавший его и девушку, словно раскололся на части.

С верхней ступени лестницы вниз обрушился град пуль. Подвал заволокло дымом и пылью. Грохот выстрелов оглушил Адриана и Дженнифер. Мощные пули калибра 7,62 миллиметра рикошетили от бетонного пола и стен. Ощущение было такое, словно автоматная очередь вспорола пространство тесного пыльного подвала.

Адриан и Дженнифер метнулись в сторону и распластались на полу, прижавшись к стене, самой дальней от лестницы. Оба закричали, как раненые, хотя ни одна из пуль их не задела. Такое везение на первый взгляд могло показаться необъяснимым, но Адриан понял, что угол, с которого вел огонь невидимый стрелок, оставлял довольно большую мертвую зону в глубине подвала, куда могли залететь лишь случайные пули, срикошетившие от других стен.

В следующую секунду он сформулировал для себя новый план действий: «Уйти поверху, через кухню, нам не удастся. Остается запасной выход».

Под запасным выходом Адриан разумел то самое окошко, через которое попал в подвал. Небольшой прямоугольник дневного света заманчиво маячил на противоположной стене. Пробираться к нему было рискованно. Стоило стрелку спуститься на пару ступенек, и следующая очередь прошила бы насквозь все помещение подвала. Единственным местом, где можно было спрятаться, оставалась камера Дженнифер. Но Адриан прекрасно понимал, что девочка ни за что не согласится вернуться в это помещение, даже под угрозой смерти. Просить ее об этом не имело смысла. Доказывать ей, что это единственное сравнительно безопасное место, где они могли бы переждать первую атаку нападающих, было бесполезно. Дженнифер скорее согласилась бы умереть, чем вернуться туда, где над нею столько издевались. Сейчас она лежала, скорчившись, рядом с профессором на полу, одной рукой прижимая к себе медвежонка, а другой вцепившись новому знакомому в локоть. Девушка больше не кричала, а лишь тихонько подвывала и всхлипывала.

На мгновение в подвале воцарилась тишина, а затем темноту вновь разорвала автоматная очередь. Пули опять засвистели в воздухе, зацокали по цементному полу и стенам. Дышать спертым, нагретым воздухом стало практически невозможно. И Дженнифер, и Адриана душил хриплый кашель. У них оставался лишь один выход. Один-единственный. Адриан осторожно разжал пальцы Дженнифер, впившиеся ему в руку. Сначала девушка не хотела его отпускать, но ему все же удалось привлечь ее внимание и показать рукой в сторону окна. Судя по реакции, Дженнифер поняла, что имел в виду пожилой профессор.

— Нужно пробираться туда, — прошептал он ей на ухо под аккомпанемент выстрелов.

В первый момент в глазах девушки сверкнул страх. Но, посмотрев вновь на окно, находившееся на высоте девяти-десяти футов от пола, она вдруг посерьезнела и, словно на глазах, повзрослела. Буквально секунду назад на Адриана смотрел перепуганный, заплаканный ребенок, а сейчас рядом с ним вжималась в пол под обстрелом почти взрослая, все понимающая девушка.

Она кивнула Адриану и одними губами произнесла: «Я смогу добраться туда. У меня получится». Впрочем, вполне возможно, она прокричала эти слова в полный голос, но их заглушил грохот выстрелов.

Профессор прополз вдоль стены туда, где были сложены старые вещи и мебель. Всю эту груду нужно было сдвинуть на несколько шагов в сторону, чтобы, опираясь на пыльные, грязные вещи, дотянуться до нижнего края окна. Адриан принялся за работу. Вот к окну передвинулась старая детская ванночка, вот на нее легли два сломанных стула… Этого было мало, и Адриан продолжил подтаскивать к стене под окном какие-то доски и ящики. Сломанная лодыжка страшно болела, и в какой-то момент он подумал, что его ранили. «Впрочем, — подумал Адриан, скрипя зубами от боли, — сейчас это, наверное, уже не важно».

Майкл стоял за спиной Линды, стрелявшей в дверной проем из автомата, и, держа у нее над плечом камеру, снимал все, что происходило в подвале. При этом он не забывал о том, чтобы в объектив ни в коем случае не должно попасть лицо Линды или ее силуэт, по которому ее могли бы опознать. Оглушенные выстрелами, Майкл с Линдой переглянулись и, переступив через порог, стали всматриваться в темноту подвала. Майкл понимал, что нужно соблюдать осторожность: скорее всего, убить старика и девочку им не удалось. Ранить — другое дело. Вполне вероятно, что либо Номер Четыре, либо ее нежданный помощник, либо оба они уже истекали кровью там, внизу. Впрочем, с уверенностью можно было утверждать лишь одно: эти двое сейчас наверняка страшно напуганы. И все же не следовало забывать, что у старика в руке явно был пистолет, да и Номер Четыре вполне могла прихватить с собой оружие, которое ей выдали, чтобы она застрелилась.

Майкл постарался успокоиться и все внимательно продумать. Мешал ему выплеснувшийся в кровь адреналин, от которого даже слегка дрожала рука, по-прежнему державшая камеру и прижимавшая к глазу видеоискатель.

— Слушай, тот револьвер, который ты дала Номеру Четыре… — начал Майкл, обращаясь к Линде. При этом он старался говорить как можно тише, рассчитывая на то, что звук его голоса не попадет в микрофон, встроенный в камеру. Впрочем, в любом случае нельзя было исключать того, что отдельные слова все же будут переданы в Интернет. — Сколько там было патронов?

— Один. Ровно столько, сколько ей было нужно, — успокоила его Линда.

Она уперла приклад автомата в бедро, чтобы передохнуть, но при этом не убрала палец со спускового крючка. Оба понимали, что стоило Линде сделать шаг-другой вперед и вниз — и следующая очередь прошьет весь подвал насквозь, наверняка накрыв обоих беглецов. Другое дело, что с этого угла Майклу было бы очень тяжело вести съемку из-за плеча подруги.

Они сейчас походили на постановщиков кинотрюков, готовящих съемки кульминационной сцены какого-нибудь боевика — с погоней на машинах, взрывами и разлетающимися во все стороны человеческими телами. Каждый пытался придумать, как быть дальше: как наиболее эффектно снять расстрел старика и девчонки, не подвергая себя при этом излишней опасности.

— Надо бы как-то выкурить их оттуда… — начала говорить Линда, но Майкл жестом прервал ее и, выждав еще пару секунд, спросил:

— Слушай, а что это за шум?

Полуоглохшие от близких выстрелов, они не сразу расслышали доносившиеся из темного подвала звуки.

На то, чтобы понять, что происходит внизу, им потребовалось несколько секунд. Майкл первым понял, в чем дело: по бетонному полу кто-то тащил из одного угла подвала в другой не то доски, не то старую сломанную мебель. Первым делом Майкл предположил, что старик и девчонка строят баррикаду и собираются дать им бой, встретив наступающих огнем из-за укрытия.

Он припомнил планировку подвала и попытался представить себе, где могли бы устроить себе логово две загнанные крысы. Вроде бы ничего более подходящего, чем дверной проем камеры Номера Четыре, там не было. И вдруг Майкла словно молнией ударило: мысленно обегая взглядом подвал, он вспомнил про маленькое окошко в дальней стене. Учитывая, что главный выход был блокирован, окно оставалось единственным выходом из подвала наружу и единственной надеждой на спасение для запертых здесь старика и Номера Четыре. Другое дело, если там, у окна, они с Линдой окажутся первыми — вместе со всем своим оружием и с видеокамерой.

Майкл прикоснулся к плечу Линды и, когда та оглянулась, поднес палец к губам. Жестами и выразительными взглядами он дал ей знак выпустить в темноту еще одну очередь, а затем следовать за ним. Линда не стала выяснять, что он задумал, и выполнила просьбу. Очередь из «Калашникова» прошила подвал, подняв очередное облако пыли и швырнув в воздух очередную порцию цементных осколков.

Патроны в автомате закончились. Линда отстегнула пустой магазин, отбросила его в сторону, выхватила из кармана запасной и сноровистым движением пристегнула его к автомату. Передернув затвор так, чтобы иметь возможность открыть огонь в любую секунду, она пошла вслед за Майклом.

На то, чтобы мысленно реконструировать события, происходящие на ферме, Терри Коллинз потребовалось несколько секунд. С места возле машины Адриана Томаса, где они с Марком Вольфом стояли, доносившаяся до них стрельба казалась беспорядочной и к тому же не имеющей прямого отношения к реальности. Ощущение было такое, словно этот звук доносится из телевизора, работающего в соседней комнате за закрытой дверью. Впрочем, некоторое представление о видеоряде, передающемся на экран этого телевизора, у Терри все же было. Стрельбу из автомата, даже приглушенную стенами дома, нельзя было спутать ни с чем. В свое время Терри имела «удовольствие» вволю наслушаться подобных очередей и одиночных выстрелов. Она по нескольку часов просиживала с плачущими грудными детьми в машине на стоянке у стрелкового клуба, где ее бывший муж оттачивал навыки ведения огневого боя, расстреливая сотни патронов по мишеням, представляющим собой манекены предполагаемых террористов, расставленные в условном городке, специально сооруженном для этих целей. Именно так их семья чаще всего проводила выходные дни.

Терри резко обернулась к Вольфу и, собравшись с мыслями, скомандовала:

— Вызывайте подмогу!

Марк стал судорожно тыкать пальцем в клавиатуру сотового телефона, а Терри подбежала к багажнику машины и извлекла из него давно забытый подарок от своей старой подруги Лори — черный полицейский бронежилет. Лори подарила ей эту штуку несколько лет назад на Рождество, когда Терри была еще не инспектором, а просто патрульным полицейским. Распаковав подарок, она единственный раз померила его перед друзьями и коллегами на рождественской вечеринке, а затем убрала в мешок, положила в багажник и больше его не доставала. В тихом университетском городе особой нужды в бронежилете даже у патрульных не было, что уж там говорить об инспекторах.

— Продиктуйте им точный адрес, — крикнула она Марку через плечо. — Пусть присылают всех, кого смогут. Скажите, что стреляют из автоматического оружия. Да, и, конечно, пусть пришлют «скорую». Если почувствуете, что дежурный «тормозит», сообщите, что видели, как был ранен сотрудник полиции. Они тогда сразу засуетятся. Уж я-то знаю.

Бронежилет показался ей подозрительно легким, ненадежным и, главное, тесным. Она перехлестнула застежки-липучки крест-накрест, подровняла чуть перекосившиеся пластины и, вынув из кобуры пистолет, дослала патрон в патронник.

И Терри, и Марк вздрогнули, когда в воздухе послышался звук второй автоматной очереди. Не думая уже ни о чем, кроме того, что нужно как можно скорее оказаться там, где стреляют, Терри побежала по направлению к ферме.

Напоследок она обернулась и строго-настрого приказала Вольфу:

— Оставайтесь здесь и ни в коем случае не суйтесь следом за мной. Главное — дождитесь приезда полиции и сообщите им, где я и что мы с вами слышали.

Надетый и повисший дополнительным грузом на ее плечах, бронежилет показался инспектору Коллинз гораздо более тяжелым, чем в первый момент. Она во весь дух бежала по подъездной дороге к ферме, с каждый шагом все сильнее ощущая эту тяжесть.

Набрав нужный номер, Вольф приложил телефон к уху и проводил взглядом Терри, скрывшуюся за поворотом. Поднявший трубку диспетчер получил четко сформулированный лаконичный и вместе с тем эмоциональный вызов.

— Срочно нужна помощь, — сообщил дежурному Вольф. — Сотрудник полиции ведет перестрелку с преступниками, вооруженными автоматическим оружием. Срочно требуется подмога. Высылайте всех, кто сможет сюда добраться. Диктую адрес…

В трубке раздался щелчок, и Марк услышал голос женщины-диспетчера, у которой от его сообщения перехватило дыхание:

— Полиции штата потребуется некоторое время, чтобы добраться до места. Я думаю, как минимум пятнадцать минут.

— Нет ни у вас, ни у меня этих пятнадцати минут! — воскликнул Марк и повесил трубку.

«Похоже, она никогда в жизни не получала таких вызовов», — подумал он, представив себе женщину, работающую диспетчером в отделении полиции в тихом малонаселенном сельском округе.

Марк посмотрел Терри вслед. Она давно скрылась за поворотом дороги, и сквозь густую лесополосу разглядеть ее было невозможно. Марк не находил себе места. Ощущение было такое, словно едва зазеленевшие весной деревья и кусты проглотили инспектора Коллинз. Он не знал, что делать дальше. С одной стороны, он получил четкие указания не соваться не в свое дело, и природный инстинкт самосохранения настойчиво рекомендовал ему подчиниться приказу. В конце концов, его это действительно не касалось. Все, что он мог сделать как законопослушный гражданин, — это дождаться приезда дополнительных сил полиции и подсказать им, где следует искать инспектора Коллинз, вступившую в бой с преступниками. При всем этом в сознании Марка Вольфа словно сошлись в поединке два абсолютно разных человека. Один из них взывал к благоразумию и инстинкту самосохранения, другому же было интересно узнать, что происходит там, где идет стрельба. Этот второй Марк Вольф был готов идти на самый большой риск, лишь бы оказаться в центре событий и удовлетворить тем самым свое неуемное любопытство и, быть может, свои скрытые желания.

Все самое важное в его жизни происходило сейчас совсем рядом, рукой подать. Проблема заключалась лишь в одном: там стреляли.

В какой-то момент Вольф-любопытный одержал верх над Вольфом-осторожным, и Марк бросился догонять инспектора Коллинз. На каждом шагу он мысленно обращался сам к себе с просьбой остановиться, вернуться, спрятаться на полдороге и, уж по крайней мере, не соваться туда, в самое пекло. Вторая половина его внутреннего «я» отвечала на это уклончивым «там посмотрим» и «там видно будет», и ноги сами несли его дальше по дороге. «Главное, подобраться поближе, — рассуждал Марк, — чтобы все видеть. Но при этом очень важно соблюсти дистанцию. Близко — это не значит совсем близко».

Адриан с трудом сохранял равновесие, забравшись на вершину груды старого барахла, сваленного ими с Дженнифер под окном. Доски и ящики ходили под ним ходуном. В любой момент это шаткое сооружение могло рухнуть. Адриан сунул пистолет в карман в надежде на то, что тот не выпадет при первом же его движении, и, соединив замком руки, сделал таким образом ступеньку, куда Дженнифер могла поставить ногу. Поняв, чего от нее хотят, девушка наступила пяткой на руки Адриана и, опираясь одной рукой на его плечо, выпрямила ногу. При этом она чуть было не потеряла равновесие, потому что не смогла ухватиться второй рукой за стену: Дженнифер по-прежнему держала медвежонка и ни за что не хотела его выпускать. Адриан понимал, что времени на вторую попытку у них, скорее всего, не будет, и, не обращая внимания на шаткость своего положения и на то, что Дженнифер тоже с трудом сохраняет равновесие, резко разогнул согнутые в коленях ноги и одновременно рванул вверх обе руки. Дженнифер, как ракета, взлетела к окну и схватилась одной рукой за раму. В ту же секунду она размахнулась и швырнула медвежонка в оконный проем. Адриан продолжал толкать ее снизу уже вытянутыми вверх руками, и худенькая, гибкая Дженнифер, обдирая бока о старую раму и бетонную стену, довольно ловко и проворно вылезла в окно.

Адриан вздохнул с облегчением. Он и сам с трудом верил, что ему удалось это сделать.

Он понятия не имел, сможет ли забраться на такую высоту. Допрыгнуть до рамы и тем более подтянуться на руках без опоры для ног он, скорее всего, не сумел бы. С высоты возведенной им пирамиды он осмотрел подвал, пытаясь прикинуть, что еще можно положить поверх груды старых досок и ящиков. Судя по всему, они с Дженнифер использовали весь подручный материал и больше в его распоряжении ничего не было.

Воодушевление, окрылявшее его в последние минуты, схлынуло, уступив место сначала отчаянию, а затем вновь надежде.

«Она сможет убежать. Это главное. Мне, конечно, отсюда не выбраться, но это не так важно. Нет, я бы, конечно, еще помог этой девочке, но так высоко мне не забраться… Ничего не поделаешь. Значит, умру здесь…»

В следующую секунду, разорвав цепочку этих мрачных мыслей, до слуха профессора донесся голос Дженнифер:

— Эй, профессор, вы где? Давайте быстрее!

Дженнифер, которая, как казалось Адриану, бесследно исчезла в оконном проеме, вновь замаячила на фоне светлого квадрата, наполовину свесившись в подвал. При этом она тянула к профессору свою тонкую, хрупкую руку.

Адриан Томас был практически уверен, что у этой истощенной и ослабленной девочки, почти ребенка, не хватит сил на то, чтобы помочь ему выбраться через окно.

«Попытайся, Адри, черт тебя побери! Попытайся!» — Брайан кричал во весь голос прямо ему в уши.

Адриан посмотрел вверх. На этот раз ему протянула руку из окна не девочка-подросток, а Касси. «Давай, Адри, давай», — умоляла она его.

Больше Адриан не сомневался. Он схватил протянутую ему руку, впился ногтями другой руки в цементную стену и изо всех сил оттолкнулся от шаткого помоста и здоровой, и сломанной ногами. От этого толчка груда досок под ним зашаталась и рухнула. Адриану показалось, что он на какое-то мгновение повис в воздухе. В следующую секунду он ударился лицом о цементную поверхность и подумал было, что это пол. Лишь мгновение спустя он осознал, что, успев прыгнуть вверх до того, как опора ушла из-под ног, он приложился щекой о стену под окном. Более того, в тот же момент Адриан почувствовал под пальцами левой руки шершавую деревянную раму. Он впился в старые рейки сломанными ногтями и ободранными в кровь пальцами. Обеими ногами он при этом отчаянно пытался зацепиться за стену, найти на ней хоть малейшую неровность, на которую можно было опереться хотя бы на долю секунды. Он был почти уверен, что подтянуться и выбраться в окно ему не удастся: не тот возраст, не те силы, не то физическое и психологическое состояние. Тем не менее он сумел это сделать, частично благодаря помощи Дженнифер, протянувшей ему руку, частично благодаря тому, что ему удалось собрать в кулак все последние силы, и в немалой степени благодаря помощи всех милых его сердцу образов из прошлого.

«Это как обрести крылья», — подумал Адриан. Неожиданно в глаза ему ударил солнечный свет. Он уже почти выбрался через оконный проем, а Дженнифер все не отпускала его руку и продолжала тянуть его вверх и прочь от стены дома.

Изможденный старик и едва живая обнаженная девушка на мгновение прислонились к стене дома и замерли, судорожно вдыхая свежий весенний воздух. Дженнифер этот воздушный нектар пьянил, как шампанское. Прикосновение солнечных лучей к лицу она воспринимала как нежную ласку. «Еще один вдох, и можно умирать, — подумала она. — Но сначала еще раз вдохнуть этот восхитительный воздух».

Адриан с трудом собирался с мыслями. «Что делать дальше?» — подумал он. Осмотревшись, профессор понял, что отступать придется тем же путем, которым он добрался до дома. За амбаром лесополоса ближе всего подходила к ферме, и если им с Дженнифер удастся добраться до зарослей, то они смогут там спрятаться от преследователей. Он схватил девушку за руку и показал ей, в какую сторону нужно бежать. Оставалось только собраться с силами и сделать первый шаг…

В этот момент автоматная очередь, выпущенная из АК-47, вновь взорвала весеннюю тишину. Пули вонзались в землю у их ног, поднимая фонтаны грязи и пыли, и втыкались в стену рядом с их головами, обдавая беглецов градом щепок и лохмотьев старой краски. Ощущение было такое, словно их обоих зажало между молотом и наковальней. Дженнифер закричала и закрыла лицо руками. Охватившее ее отчаяние передалось и Адриану. И все же даже в этой чудовищной мясорубке он не мог не удивиться тому, что невидимый стрелок не показывается им на глаза и не ведет огонь прицельно. Стоило сделать несколько шагов им навстречу, аккуратно прицелиться — и дожидаться смерти им с Дженнифер долго бы не пришлось.

Линда и Майкл разделились. Линда зашла беглецам в тыл и открыла огонь, прячась за углом дома, стараясь сильно не высовываться, во-первых, чтобы не попасть в объектив, а во-вторых, опасаясь получить шальную пулю из пистолета незнакомого ей старика или из револьвера Дженнифер. Не имея возможности хорошо прицелиться, она продолжала стрелять, рассчитывая на то, что плотность огня, по теории вероятности, сделает свое дело.

Майкл обежал дом с другой стороны и спрятался за пикапом. Машина давала ему укрытие, из-за которого он мог вести съемку. Для того чтобы обеспечить нормальное качество изображения, ему пришлось положить дробовик на землю. Пристроив ноутбук на подножке пикапа, он приготовился вступить в бой, не поддерживая напарницу огнем, а снимая на видео ее «подвиги».

Все это время в голове Майкла крутилась одна и та же мысль: «Вот это кино, вот это шоу!»

Дженнифер замолчала и, прижавшись к Адриану, уткнулась лицом в его куртку. Старый профессор одной рукой обнял девушку, а другой прикрыл лицо, словно пытаясь защититься от града ложившихся все ближе пуль. Бежать было некуда, и он приготовился к смерти. Адриан Томас был уверен, что его жизнь кончена и что он умрет буквально через несколько секунд.

«Адри, Адри, ты меня слышишь? Давай действуй! Ничего не кончено. Мы с тобой еще повоюем».

Повернув голову в сторону и убрав руку от лица, Адриан увидел стоявшего рядом с ним брата. Это был Брайан времен вьетнамской войны. Молодой офицер, лишь немногим старше, чем прижимавшаяся к Адриану Дженнифер. Полевая форма Брайана насквозь промокла в какой-то болотной жиже, а свою каску с натянутой на нее маскировочной сеткой он надвинул почти на глаза. Потный и грязный, Брайан опустился на одно колено, чтобы вставить в свою М-16 новый магазин и открыть огонь. Его взгляд выражал решимость. Судя по выражению его лица, сдаваться Брайан не собирался. Более того, Адриан с удивлением отметил, что брату, похоже, вообще не было страшно под этим ураганным огнем.

«Адри, давай делай, как я. Открывай ответный огонь. Слышишь меня, черт возьми? Стреляй же, стреляй!»

Брайан перевел предохранитель винтовки на автоматическую стрельбу и выпустил длинную очередь в направлении угла дома, из-за которого по ним вели автоматный огонь. Адриан увидел, как от крайних досок обшивки полетели отбитые пулями щепки. Одна из пуль угодила в крайнее окно, которое тотчас же разлетелось на множество сверкающих на солнце мелких осколков. Профессор никак не мог понять, что происходит и почему невидимый противник больше не высовывается из-за угла здания. Он перевел взгляд на свои руки и увидел, что сжимает в кулаке рукоять дымящегося пистолета. Более того, подсознательно подражая Брайану, он, оказывается, встал на одно колено и открыл огонь из этого устойчивого, удобного для стрельбы положения. Пули, попавшие в угол дома, оказывается, были выпущены из его пистолета.

Линда отшатнулась, спряталась за угол дома и теперь судорожно хватала ртом воздух. Одна из пуль, выпущенная Адрианом, попала в доску обшивки прямо над ее головой. Отлетевшие щепки расцарапали ей лицо. Прижимаясь спиной к стене, Линда провела рукой по щеке и увидела на ладони кровь. Такого поворота событий она не ожидала и теперь не на шутку разозлилась на этого старика с пистолетом, появившегося в их доме неизвестно откуда.

«Отлично, ты молодец, — закричал Брайан, подбадривая брата. — Теперь, Адри, главное, не дать им зайти с флангов. Веди отвлекающий огонь и не давай им высунуться. И еще, береги патроны».

Адриан раз за разом нажимал на курок. Паузы между его выстрелами становились все длиннее. У него под ногами валялась уже целая пригоршня стреляных гильз. Вдруг где-то совсем рядом послышался голос Томми: «Отец, пора. У девчонки есть шанс». Кивнув в ответ, Адриан сделал еще один выстрел и скомандовал Дженнифер:

— Давай, девочка, беги. Беги что есть силы. Главное — не останавливайся.

Что еще говорил Адриан, Дженнифер толком не расслышала. Но понять самое главное ей все же удалось: нужно бежать как можно быстрее. Добежать до амбара, спрятаться за ним, а потом постараться добраться до леса. Там можно затаиться и спрятаться.

Нужно было бежать так, чтобы обогнать собственную смерть.

Когда начался обстрел, Дженнифер села у основания стены, сжавшись в комочек. Теперь же, выслушав указания Адриана, она встала и во весь дух побежала через двор к амбару. Прятаться, пригибаться к земле или менять траекторию, виляя из стороны в сторону, она не считала нужным. Старый профессор прикрывал ее со спины. Дженнифер бежала быстро — как не бегала еще никогда в жизни. Именно так она это себе представляла, когда мечтала в подвальной камере о том, что рано или поздно спасется от своих мучителей. Рассекаемый воздух ласково обтекал и гладил ее тело, а попутный ветер ураганом наваливался ей на спину, ощутимо помогая бежать, не сбавляя темпа. Вскоре Дженнифер оказалась за спасительной стеной амбара.

Дождавшись этого мгновения, Адриан бросился бежать вслед за девушкой. Впрочем, назвать бегом его способ передвижения можно было лишь с большой натяжкой. Он сильно хромал и стонал при каждом шаге, когда наступал на сломанную ногу. Ощущение было такое, что он вот-вот упадет и сможет передвигаться дальше лишь ползком. При этом он то и дело оборачивался и стрелял в сторону угла дома, втайне надеясь, что одна из этих пущенных практически наугад пуль все же достигнет цели.

Он успел добежать лишь до середины двора. Выстрелив в очередной раз по углу дома, он развернулся, и вдруг мощнейший удар, сравнимый по силе с ударом молнии, свалил его с ног. Страшная боль пронзила все его тело. Адриан упал лицом на землю, не успев ни сгруппироваться, ни подставить руки, чтобы смягчить падение. Он больно ударился носом, скулой и лбом и набрал полный рот песка и грязи. Но это было далеко не самым страшным: чудовищная боль прошлась по всему его телу, от ног через пах и живот в грудную клетку. Сердце старого человека словно оборвалось в груди и было готово остановиться. Произнести про себя страшные слова «меня подстрелили» или «я убит» он не мог или не хотел, хотя и прекрасно понимал, что именно это с ним произошло.

Перед глазами у него поплыли разноцветные круги, зрение затуманилось, а затем стало темно, как ночью. Адриан надеялся лишь на то, что Дженнифер все же преодолела второй опасный участок и таким образом сделала очередной шаг к свободе. Он верил: Касси, Брайан и Томми не оставят ее без поддержки и выведут в безопасное место. Сам он уже ничем не мог ей помочь.

Адриан Томас закрыл глаза и вдруг услышал неприятный, лязгающий звук. Он не знал, что именно с таким звуком перезаряжается помповое ружье, когда пустая гильза выбрасывается на землю, а ее место в стволе занимает новый патрон. Впрочем, эти технические детали ему сейчас были не важны. Он даже не понял, а скорее почувствовал, что с этим ледяным лязгом к нему приближается смерть.

Как только Адриан, хромая и подволакивая ногу, бросился бежать через двор, Майкл поставил свою «Sony» на капот пикапа и взялся за настоящее оружие. При этом камеру он установил так, чтобы в поле зрения объектива попадала бо́льшая часть двора, где разворачивались основные события. Съемка велась в автоматическом режиме, и при этом Майкл настроил камеру таким образом, чтобы она давала максимально широкую панораму окружающего пространства. При всем этом он понимал, что, шагнув вперед и начав активно участвовать в разворачивающихся событиях, он попадет в объектив. Оставалось лишь надеяться, что по этим кадрам, снятым со спины, опознать его будет невозможно. «Пусть зрители любуются на мою спину и затылок, — подумал он. — Главное, не поворачиваться к камере лицом и даже в профиль».

Из своего помпового ружья он сделал лишь один выстрел. Двенадцатый калибр. Картечь.

Заряд стальных шариков нагнал Адриана сзади, ударив ему в спину на уровне поясницы. Этот удар подбросил старика в воздух и швырнул его лицом в землю. Примерно так же падают на поле футболисты, против которых недобросовестные защитники проводят запрещенные правилами силовые приемы. Вот только здесь ставкой была не травма и красная карточка до конца матча, а жизнь Адриана Томаса.

Майкл передернул цевье дробовика и загнал в ствол новый патрон. Затем он взял ружье на изготовку и тщательно прицелился в человека, лежавшего перед ним посреди двора и едва заметно шевелившего руками и ногами.

«Пора кончать эту комедию», — подумал Майкл.

Он не смотрел по сторонам и не заметил, как к нему с фланга вплотную подошел еще один незваный гость, незапланированный участник шоу. Когда до слуха Майкла донесся резкий и властный окрик, он от неожиданности даже вздрогнул.

— Полиция! Ни с места! Брось оружие! — скомандовал женский голос.

Майкл не верил своим ушам. От изумления он замер на месте, пытаясь понять, как следует вести себя дальше.

— Я сказала — бросай оружие!

Это был второй неожиданный поворот сюжета, не предусмотренный сценарием. В голове Майкла кружилось множество мыслей: «Где Линда? Откуда здесь полиция? Действительно ли это полицейские? Разобралась ли Линда с Номером Четыре? И вообще, что, черт возьми, происходит?» Впрочем, весь этот шквал вопросов лишь срикошетил от стены упрямого нежелания Майкла подчиняться кому бы то ни было и прерывать начатое дело. Вместо того чтобы благоразумно выполнить распоряжения невидимого полицейского, он резко развернулся и нацелил оружие в ту сторону, откуда доносился голос незнакомой женщины, осмелившейся — подумать только! — командовать им и требовать, чтобы он сложил оружие в самый разгар боя. У Майкла и в мыслях не было поговорить с незнакомкой, выяснить, кто она такая и что ей от него нужно. Он обернулся на голос с единственной целью застрелить ее, кем бы она ни была, и вернуться к куда более срочному и важному для него делу — участию в съемках финальной сцены четвертой серии.

Его планам не суждено было сбыться.

Терри Коллинз изготовилась к стрельбе, поставив локти на борт пикапа и обхватив рукоять пистолета обеими руками. Времени для того, чтобы хорошо прицелиться, у нее было достаточно. Майкл полагал, что обернулся резко и неожиданно для окликнувшей его женщины. Терри же видела эту картину совсем иначе: с ее точки зрения, человек с помповым ружьем двигался плавно и неторопливо, как в замедленной съемке. Она без труда удерживала мушку пистолета на той точке, где только что виднелась спина незнакомца, а теперь маячила его грудь.

Она не понимала только одного: почему он не бросил ружье, почему не выполнил команду, отданную полицейским. В подобной ситуации это был его единственный шанс остаться в живых. Майкл этим шансом не воспользовался.

Терри выстрелила пять раз подряд. Так ее учили инструкторы по огневой подготовке. «Когда на тебя направлено оружие, бить нужно наверняка. Стреляй, пока не убедишься, что цель действительно поражена».

Полицейский пистолет, словно соскучившись по настоящему делу, выполнил свою работу на «отлично». За все годы службы в муниципальной полиции Терри ни разу не доставала его из кобуры, за исключением тех дней, когда по регламенту их подразделение отправлялось в тир практиковаться в стрельбе. И вот сейчас, когда ей впервые пришлось применить служебное оружие в реальном деле, она была готова сделать все так, как их учили, и сделать это как можно лучше. Одно из основных правил огневого боя крепко засело у нее в голове: действуй наверняка, второго шанса не будет. Все получилось словно само собой, даже пистолет сработал в ее руках как одушевленное, наделенное разумом существо: он словно сам навелся на цель, сам привел в действие спусковой механизм и сам удерживал себя на месте после каждого выстрела, превозмогая отдачу и возвращаясь всякий раз в исходное положение с четко наведенным на цель стволом. Терри едва отдавала себе отчет в том, как она все это проделывает, и лишь машинально раз за разом нажимала на курок.

Свинцовые пули в стальной оболочке одна за другой вонзились в Майкла. Выпущенные с близкого расстояния и не успевшие растерять энергию на долгий полет, они подбросили жертву в воздух и отшвырнули на несколько шагов. Майкл умер еще до того, как его бездыханное тело рухнуло на землю. В бездонное весеннее небо он взглянул уже мертвыми глазами.

Терри Коллинз перевела дыхание и вышла из-за пикапа. Применять оружие на поражение ей пришлось впервые. От осознания сделанного ее мутило, голова шла кругом, но при этом все ее чувства были обострены до предела.

Она медленно подошла к лежавшему на земле телу убитого ею человека. На груди Майкла расплылось большое кровавое пятно.

Терри Коллинз как завороженная смотрела на лежащий на земле труп и, наверное, простояла бы так еще долго, если бы раздавшийся неподалеку отчаянный крик не вывел ее из состояния оцепенения.

Линда видела, как убивают ее любимого мужчину, словно в прямом эфире. На происходящее она смотрела с противоположной стороны двора, с того места, откуда стреляла по беглецам из автомата. Все еще не веря в то, что произошло, она увидела, как женщина в бронежилете вышла из-за машины и подошла к лежащему на земле, залитому кровью Майклу.

У Линды было такое ощущение, словно ей вспороли грудь и без всякого наркоза вырвали половину сердца. Она бросилась бежать к упавшему Майклу, крича на ходу во весь голос и нажимая на курок своего «Калашникова» до тех пор, пока в нем не кончились патроны.

Град тяжелых автоматных пуль обрушился на Терри. Бронежилет смягчил последствия первых попаданий, но эти мощные удары закрутили инспектора Коллинз, как детский волчок. Она еще успела увидеть и почувствовать, как ее пистолет вылетел из ослабевшей ладони, когда одна из пуль перебила ей предплечье, а следующее попадание оказалось смертельным: автоматная пуля ударила ей в шею прямо над верхней кромкой бронежилета. Горло Терри Коллинз оказалось вспорото словно одним резким ударом остро отточенного ножа.

Она упала на спину, и в ее глазах отразилось небо.

Терри чувствовала, как кровь, пульсируя, вырывается из раны на шее. Каждый следующий вдох давался ей все труднее. Она знала, что в эти мгновения человеку свойственно вспоминать детей, дом и вообще все, к чему он был привязан в этой жизни. Но страшная боль и наваливающееся удушье не давали ей сосредоточиться на милых воспоминаниях. Ее сердце остановилось еще до того, как она успела подумать: «Я не хочу умирать».

Линда бежала к Майклу. Отбросив автомат, в котором не осталось патронов, она выхватила пистолет, который Майкл так заботливо засунул ей за ремень джинсов. Ей хотелось стрелять и стрелять. Почему-то ей казалось, что если она снова убьет эту женщину, а потом повторит эту казнь еще много раз, то время пойдет вспять и самую страшную беду в ее жизни еще можно будет предотвратить.

Подбежав к Майклу, она бросилась на землю рядом с ним и обняла его, а затем подняла за плечи и положила его голову себе на колени. Она погладила его по голове, убрала волосы с лица и попыталась стереть кровь с его губ. Все эти действия Линда проделала машинально, словно какой-то тайный ритуал, целью которого было оживить возлюбленного. Поняв, что ничего исправить уже нельзя, она подняла глаза к небу и завыла, как раненый зверь.

Затем боль в ее сердце сменилась вспышкой ярости. Линда прищурилась и взглядом жестокой хищницы осмотрела пространство вокруг себя. Поняв, что еще можно сделать, она вскочила на ноги и схватила пистолет. Старик, подстреленный Майклом, лежал посреди двора, буквально в нескольких шагах от нее. Линда по-прежнему не знала, кто он такой и как ему удалось вычислить их местоположение, но в одном она была уверена на все сто процентов: именно он виноват во всем, что случилось. Жив он был или нет, Линда тоже не знала, но была абсолютно убеждена, что этот человек не заслуживает того, чтобы остаться в живых. Более того, она знала, что и Номер Четыре за это время не могла далеко уйти и наверняка спряталась где-то поблизости. «Убей их. Убей обоих. А потом ты сможешь застрелиться с чувством выполненного долга. Ты отомстишь за Майкла, и ваши души навеки воссоединятся там, на том свете», — пронеслось в ее голове.

Линда подняла пистолет на вытянутой руке и навела его на лежавшего перед ней старика.

Адриан видел все, что делает Линда, видел, но помешать ей не мог. Если бы он был в состоянии сдвинуться с места, отползти куда-нибудь, поднять с земли свой пистолет и выстрелить, он так бы и поступил. Но рана, полученная в результате попадания заряда картечи в спину и позвоночник, парализовала его. Теперь он мог только ждать. Он даже подумал, что, наверное, это неплохо — погибнуть вот так, в бою, зная, что та секунда, которую твой убийца потратит на выстрел в тебя, может стать решающей форой, которая позволит сохранить жизнь той, ради кого ты пришел сюда. В конце концов, так недавно, поняв, что тебя ждет, ты и сам собирался застрелиться. Вот и пришло твое время. Твоя смерть была отсрочена судьбой в тот момент, когда ты увидел, как девочку-подростка, фактически твою соседку, похищают прямо у тебя на глазах. Ты понял, что это неправильно, нечестно, что так быть не должно. И ты сделал все, что мог, и все, о чем просили, нет, что требовали от тебя покойная жена, самоубийца-брат и погибший сын. Все эти события просто растянули твою смерть во времени. Ты действительно сделал даже больше, чем предполагал. Как знать, если Дженнифер повезет, она сможет спрятаться, убежать, добраться до безопасного места, обратиться к людям за помощью и в итоге вернуться домой. Если это так, если она действительно останется в живых, то все, что произошло, было не зря.

Адриан закрыл глаза.

Он отчетливо услышал звук выстрела. Прошли тысячные, затем сотые доли секунды, затем секунда-другая, а смерть все не наступала.

Он по-прежнему ощущал влажную землю под щекой. Он чувствовал, как бьется его сердце, как боль все сильнее терзает его тело. Он даже чувствовал, как проклятая болезнь, словно воспользовавшись тем, что случилось, и тем, что ему было не до того, чтобы сопротивляться ей, перешла в решительное и уже необратимое наступление. Как это происходило, он и сам не понимал, но почему-то угасание собственного разума и стирание былых воспоминаний из памяти Адриан Томас ощущал отчетливо. Ему очень хотелось еще раз услышать голос жены, сына, брата… Он хотел вспомнить какое-нибудь стихотворение, которое облегчило бы ему переход в безумие, беспамятство и в иной мир. Увы, любимые стихи не приходили ему на память, а любимые голоса по-прежнему хранили молчание. Парализованный Адриан лежал на земле и беспомощно наблюдал за тем, как остатки его разума погружаются в темную пучину забвения. Но при всем этом смерть почему-то медлила и отказывалась принимать его в свои объятия.

Веки Адриана Томаса дрогнули, и каким-то неимоверным усилием ему удалось открыть глаза.

То, что он увидел, показалось ему гораздо больше похожим на безумную галлюцинацию, чем регулярно являвшиеся ему призраки мертвых родственников.

Линда лежала на земле, лицом вниз. То есть нет, не лицом, а тем, что осталось от ее головы после прямого попадания пистолетной пули с близкого расстояния. Осколки черепа и остатки мозга кровавым цветком расцвели на стебле ее тонкой шеи.

За обезображенным трупом женщины стоял Марк Вольф.

В руках он сжимал пистолет инспектора Коллинз.

Адриану очень хотелось засмеяться, но парализованное тело и мышцы лица отказывались подчиняться ему. «Жаль, — подумал он, — было бы неплохо умереть с улыбкой. Такая смерть была бы, наверное, более осмысленной, чем переход в иной мир в слезах и с лицом, перекошенным от боли».

Он вновь закрыл глаза и стал ждать.

Сексуальный маньяк стоял посреди двора, ставшего подмостками для самой кровавой сцены в этой драме, и раз за разом негромко повторял: «Господи… господи… да что же это такое, господи!» Само собой, эти слова не имели ничего общего с религиозными воззрениями Марка Вольфа, а были просто подсознательно выбранными формулами, выражавшими пережитое им потрясение. Он растерянно вновь поднял руку, сжимавшую пистолет инспектора Коллинз, поводил оружием из стороны в сторону и, поняв, что больше стрелять ему ни в кого не придется, с облегчением опустил оружие. Его наметанный глаз успел заметить ноутбук на подножке пикапа и камеру на капоте, добросовестно фиксировавшую на видео все происходящее перед нею.

Эхо выстрелов затихло вдали. Воцарилась полная тишина.

— Господи! — в очередной раз повторил Марк Вольф.

Он посмотрел на инспектора Коллинз и сокрушенно покачал головой. Затем он медленно подошел к лежавшему на земле Адриану Томасу. К изумлению Вольфа, профессор подавал признаки жизни. Рана, полученная им, была, несомненно, очень тяжелой, и Марк Вольф удивился тому, что Адриан, получив заряд картечи в спину, еще не умер. Впрочем, судя по состоянию раненого, жить ему оставалось недолго. Марк опустился перед стариком на колени и стал успокаивать и ободрять его:

— Ну, профессор, вы даете! Не ожидал я от вас ни такой прыти, ни такой живучести. Вы просто молодец. Так держать.

Где-то вдали послышались звуки полицейской сирены.

— А вот и подмога, — сообщил Вольф раненому профессору. — Вы, главное, не сдавайтесь. Надо держаться. Полиция и «скорая» вот-вот приедут.

Вольф хотел было добавить что-то вроде: «Вы теперь должны мне гораздо больше, чем жалкие двадцать штук», но почему-то сдержался и промолчал.

Вдруг в его голове родилась совершенно новая мысль: взглянув на случившееся с другой стороны и прикинув, как могут истолковать его поведение посторонние люди, Вольф пришел к весьма приятному для себя выводу: «Да ведь я, мать вашу, настоящий герой. Не каждый на такое способен. Я застрелил человека, который убил полицейского. Теперь эти ребята не будут меня дергать просто так, ради своего удовольствия. Наконец-то менты от меня отстанут. Я буду свободен».

Полицейские сирены звучали уже совсем рядом. Вольф отвел взгляд от раненого профессора, чтобы посмотреть, не видны ли патрульные машины на подъездной дороге, и вдруг обомлел от неожиданности: то, что он увидел, поразило его до глубины души.

Из-за покосившегося амбара вышла и направилась в его сторону совершенно голая девушка. Она даже не пыталась прикрыть свою наготу и лишь прижимала к груди потрепанного плюшевого медвежонка.

Вольф встал с колен и отошел на пару шагов в сторону от лежащего на земле профессора. Девушка наклонилась над стариком, а затем встала перед ним на колени. В этот момент на площадку перед фермерским домом с воем сирены влетела первая полицейская машина.

После секундного замешательства Марк Вольф решительно снял с себя куртку и набросил ее на плечи девушки. Во-первых, ему искренне хотелось прикрыть ее наготу, а во-вторых, он не мог побороть в себе искушения хотя бы на миг и вскользь не коснуться этой тонкой, бледной, словно фарфоровой, кожи. Его палец едва скользнул по плечу Дженнифер, и по всему телу Марка пробежал хорошо знакомый ему электрический разряд, доставлявший ему неимоверное удовольствие.

За его спиной с визгом шин тормозили патрульные автомобили, хлопали дверцы машин, полицейские выкрикивали какие-то команды, передергивали затворы оружия и занимали позиции для стрельбы. У Вольфа хватило здравого смысла на то, чтобы отбросить в сторону пистолет инспектора Коллинз и поднять руки. Любое другое поведение могло бы сейчас обойтись ему очень дорого. А любое лишнее движение могло стать непоправимой ошибкой.

Дженнифер же, казалось, не видела и не слышала ничего вокруг себя. Все ее внимание было сосредоточено на хриплом, прерывистом дыхании старого профессора. Она взяла его за руку, крепко сжала его ладонь. Девушка словно хотела передать раненому часть той жизненной энергии, которая еще сохранилась в ее душе и теле.

В какой-то мере ей это удалось. Физически Адриан почувствовал себя лучше. Боль куда-то ушла. Он посмотрел на Дженнифер как человек, который только что очнулся после долгого крепкого сна. На его губах заиграла улыбка, и он тихо, одними губами, прошептал:

— Привет. А ты кто?