Глава 26
От Джоди ему достался «Форд F-150» — без стекол, как комбайн, непобедимый, как ржавчина и налоги, и неприступный, как танк. С тормозами, которые могли остановить машину на оползне, и двигателем, достаточно мощным, чтобы сдвигать ледники. Случись атомным бомбам упасть и уничтожить нынешнюю цивилизацию, из пепла восстанут две вещи: тараканы и «F-150». Управлять этой штукой оказалось так же просто, как телегой, запряженной буйволами; из зубов летели пломбы и седалище вечно отбивалось, зато машина была настоящим воякой.
Как сам Джоди.
Вот на этом черном чудище, облепленном наклейками, Водитель отправился по шоссе обратно, в направлении Лос-Анджелеса. Удалось настроиться на студенческую радиостанцию, где звучали записи дуэта Эдди Лэнга и Лонни Джонсона, Джорджа Барнса, Сидни Бечета, Джанго. Удивительно, как маленький успех вроде подобной находки может в корне изменить мироощущение!
В парикмахерской на бульваре Сансет он почти налысо постригся. В лавке по соседству купил зеркальные очки на пол-лица и одежду несколькими размерами больше своего.
Пиццерия «У Нино» втиснулась между булочной и мясной лавкой в итальянском квартале, где на верандах и ступеньках перед дверьми сидели старухи, а мужчины играли в домино за карточными столами, расставленными на тротуарах. Водитель, привыкший к супермаркетам, даже не предполагал, что мясные лавки еще существуют.
Особенно часто «У Нино» посещали двое парней в темных костюмах и проводили там долгое время. Они появлялись рано утром, завтракали и какое-то время сидели просто так, потом на час-другой уходили. Один глотал эспрессо за эспрессо, второй предпочитал вино.
Что и говорить, разительный контраст являла собой эта парочка.
Человек-Эспрессо был молод. Лет под тридцать, коротко остриженные черные волосы уложены с помощью чего-то подозрительно похожего на вазелин; казалось, в лучах ультрафиолета они будут светиться. Из-под отворотов брюк виднелись неуклюжие, с круглыми носами черные ботинки. Под пальто парень носил темно-синюю спортивную рубашку.
Человек-Вино был лет пятидесяти, в темной строгой рубашке с золотыми запонками, но без галстука; серые волосы были стянуты сзади в тугой хвост. Если его младший товарищ ходил намеренно неторопливым шагом, с «мясистостью» бодибилдера, то Человек-Вино как бы дрейфовал — словно носил мокасины или касался земли лишь на каждый третий или четвертый шаг.
На второй день сразу после завтрака Человек-Эспрессо вышел во двор забегаловки покурить. Глубоко затянувшись, он вдохнул полные легкие медленного яда, выдохнул, потом попытался затянуться еще раз… Не получилось.
Что-то произошло с его шеей. Что за хрен — проволока?
Он цепляется за нее пальцами, уже осознавая, что тщетно: кто-то сзади с силой ее натягивает. А это странное тепло на груди — должно быть, кровь. Он пытается опустить взгляд; в тот самый момент кусок кровавой плоти, его плоти, падает ему на грудь.
«Так вот оно как, — думает он, — вперед по гребаному туннелю, с дерьмом в штанах. Черт побери!»
Водитель засовывает купон «У Нино» в карман пальто Человека-Эспрессо. Но прежде обводит красным фразу «Обеспечиваем доставку».
Черт побери, эхом отозвался через несколько минут Человек-Вино. Телохранитель Нино привел его сюда после того, как один из поварят, вышедший слить жир с подноса, наткнулся на Младшего.
А вообще-то какого черта этого парня называют Младшим?
С ним все кончено. Глаза выкачены, по всему лицу звездочки разорванных кровеносных сосудов. Язык высунут, как пробка, сделанная из мяса.
Поразительно. У парня все еще стоял член. Иногда Человеку-Вину казалось, что к этому сводилась вся сущность Младшего.
— Мистер Роуз? — обратился к нему телохранитель.
Как же его зовут? Они то и дело меняются. Какой-то там Кейт.
«Сукин сын! — думал Человек-Вино. — Сукин сын!»
Не то чтобы он так уж сильно привязался к этому парню — тот иногда саднил, как заноза в заднице: сплошные накачанные стальные мышцы, морковный сок и стероиды плюс кофеин в количестве, способном убить табун лошадей. И все же, дьявол, тот, кто прикончил его, сделал это там, где ничего подобного происходить не должно.
— Похоже, боссу стоит довести проблему до тех, кто стоит выше, мистер Роуз, — заметил у него за спиной Кейт какой-то.
Человек-Вино в одной руке держал бокал вина, а в другой — купон на пиццу. Кружок, нарисованный красными чернилами. «Обеспечиваем доставку».
Прошло каких-то несколько минут. Как далеко успел смыться гаденыш? Ладно, этим займемся потом.
Он осушил бокал.
— Пойдем, скажем Нино.
— Ему не понравится, — заметил Кейт какой-то.
— А кому понравится?
Берни Роузу это уж точно не нравилось.
— Значит, ты спустил гончих на этого парня, и я слышу об этом впервые, когда он приходит ко мне и на моей собственной территории мочит моего напарника… Видно, правда, что в нашем деле не принято действовать сообща. Но теперь это и мое дело, Нино. И ты чертовски хорошо это знаешь.
Нино, который ненавидел макароны любого вида и размера, сунул в рот последний кусок шоколадного рогалика и запил чаем «Эрл грей».
— Мы с тобой знакомы уже сколько?.. С шести лет?
Берни Роуз молчал.
— Поверь мне. Это было случайное дельце, не то что обычный бизнес. Стоило с ним разобраться.
— Как раз случайные дела и могут свести тебя в могилу, Нино. Ты и сам знаешь.
— Времена меняются.
— Времена чертовски здорово меняются, если ты посылаешь любителей на убийство и даже своих людей держишь в неведении относительно того, что происходит.
Берни Роуз налил себе очередной бокал вина, которое по привычке называл испанским красным. Нино не отрываясь следил за ним взглядом.
— Расскажи мне все.
Если бы он снимал кино, попросил бы изложить предысторию. У киношников для всего свои названия: «предыстория», «подтекст», «предвосхищение», «проработка». Режиссеры, ради спасения собственной шкуры не способные логично составить пару предложений, обожали рассуждать о «структуре» сценария.
— Тут все непросто…
— Не сомневаюсь.
Он слушал рассказ Нино — о провалившемся подстроенном ограблении, об этом парне, который принял все на свой счет, о расплате.
— Ты облажался, — подытожил Берни.
— Сейчас самое время. Поверь мне, я чувствую. Надо было и тебя привлечь. Ведь мы же команда.
— Уже нет, — отозвался Берни Роуз.
— Берни…
— Заткни свой поганый рот, Нино.
Берни Роуз налил себе еще один бокал вина, прикончив бутылку. Когда-то давным-давно в горлышки бутылок втыкали свечи и расставляли по столикам. Чертовски романтично.
— Значит, поступим так. Я уберу того парня. А потом сразу делаю ноги — стану тенью из твоего прошлого.
— Не так-то просто взять и уйти, мой друг. Ты связан кое-какими обязательствами.
Они какое-то время сидели недвижно, не сводя глаз друг с друга. Наконец Берни Роуз заговорил:
— А мне не нужно твое гребаное разрешение, Иззи. — То, что он употребил детское прозвище Нино, чего никогда не делал на протяжении всех этих лет, произвело заметное впечатление. — Ты получил назад свои деньги. Вот и успокойся.
— Дело не в деньгах…
— А в принципе. Понятно… И что? Хочешь обеспечить наполняемость колонки сенсационных новостей в «Нью-Йорк тайме»? Отправишь за ним новых любителей?
— Это будут уже не любители.
— Теперь повсюду сплошные любители. Все до одного. Клонированные Младшие с идиотскими татуировками и модными маленькими колечками в ушках. Впрочем, решай сам, делай, что считаешь нужным.
— Я всегда так поступаю.
— Только учти две вещи…
— Готов загибать пальцы.
— Если ты пошлешь за мной людей или кто-нибудь сверху пошлет за мной людей, лучше сразу готовь свои погрузочные платформы для регулярных поставок.
— Тот ли это самый Берни Роуз, что говорил: «Я никогда не угрожаю»?
— Это не угроза. И второе — тоже.
— Что именно? — Их взгляды встретились.
— Не рассчитывай на дармовщинку в память о добрых старых временах. Если я вдруг увижу в зеркале кого-то на своем заднем сиденье, то, управившись с этим, сразу займусь тобой.
— Берни, Берни, мы ведь друзья!
— Нет. Мы не друзья.
Ну и как это все понимать? Каждый раз, когда ты думаешь, что все держишь в своих руках, мир показывает тебе язык и продолжает вращаться по своей собственной орбите, снова — и как всегда — необъяснимый и непредсказуемый. Водитель начинал сожалеть, что смотрит на мир иначе, чем Мэнни Гилден. Тому было достаточно одного взгляда, чтобы разобраться в том, что иные пытались разгадать днями и неделями. «Интуиция, — объяснял он, — все дело в интуиции, у меня просто способности». Водитель гадал, удалось ли Мэнни пробиться в Нью-Йорке, или же, как уже случалось шесть-семь раз за такое же число лет, он опять раздумал?
Человек-Вино вышел и осмотрел Эспрессо, при этом лицо его ничего не выражало. Ушел обратно. Через полчаса выплыл из двери и оседлал своего коня — небесно-голубой «лексус».
Водитель размышлял над тем, каким был Человек-Вино, когда стоял с бокалом вина в руке и смотрел на тело напарника и каким он садился в «лексус» — словно почти невесомым; и тут впервые понял, что имел в виду Мэнни.
Парень, который зашел внутрь, и тот, что вышел, были разными людьми. Внутри что-то произошло, и все изменилось.
