Надо же, чуть не проспала ужин!

Я прилегла во время тихого часа и сразу провалилась в сон. Он был таким глубоким и тяжким, что даже во сне я чувствовала, как чья-то громадная рука вдавливает меня в матрас. Я рядом с моим отцом. Сначала мы просто лежим бок о бок на моей кровати, здесь, в пансионе: лежим ровно, на спине, руки у обоих аккуратно сложены на груди, глаза закрыты. Вот она я — на кровати, но в то же время стою рядом и смотрю на лежащие тела.

— Мы оба умерли? — спрашиваю я их.

Они молчат. И вдруг я чувствую, что кто-то дергает меня за руку, тянет к себе. Я оборачиваюсь и узнаю человека, который тащит меня.

— Папа, что ты делаешь? — спрашиваю я.

Но он молчит. Он тянет меня все сильнее и сильнее. Я хватаюсь за железную спинку кровати, я изо всех сил упираюсь ногами в пол, чтобы не дать ему повалить меня. Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы ударить его, — пусть оставит меня в покое! И в то же время я чувствую, что это невыносимо и надо скорее проснуться и прекратить этот кошмар. Я лежу на спине в своей постели. На этот раз одна. Отца больше нет. Я вижу себя, как я лежу на кровати и судорожно пытаюсь поднять голову, сесть, встать. С огромным трудом мне удается чуть-чуть приподнять голову, но она снова падает на подушку, и приходится начинать все сначала. Много раз. Это меня выматывает. Как тяжелы мои веки, как они давят на глаза. Наверное, я никогда не смогу проснуться. Я склоняюсь над постелью, чтобы получше рассмотреть свою спящую ипостась. Неожиданно ее глаза распахиваются, и два моих воплощения в изумлении смотрят друг на друга. Я бодрствую, глаза открыты. Но я оцепенела, как во сне.

Я проспала до последнего звонка. Ужин начался, слышалось дребезжание посуды, когда дежурные везли тележки, уставленные тарелками с едой. Я была даже не одета. На мне была взмокшая на спине физкультурная форма. В ужасной спешке я натянула чулки, влезла в платье. Когда я выскочила за порог, там стояла Эрнесса. Она все это время поджидала меня под дверью.

— И ты проспала? — с притворным участием спросила она. — Нам надо торопиться, если не хотим получить замечание.

Я кинулась бегом по коридору.

После ужина мы с Дорой сидели в том самом углу общей комнаты, где обычно Люси уединялась с Эрнессой. Я спросила Дору, верит ли она в сверхъестественное — то есть в «физическое проявление бессознательного во время бодрствования», как говорит мистер Дэвис. Это чтобы мы знали, что оно и реально, и нереально.

— Призрачный мир, — сказала я, — мы видели, как призрак входил в окно Эрнессы прошлой ночью.

— Это для детишек, — сказала Дора. — Нет никаких привидений, вампиров и прочей нечисти. Сказки все это. Как бы они тебя ни пугали, ты все равно хочешь их слушать. Ницше говорит, что люди скорее предпочтут хотеть ничто, чем ничего не хотеть. Это просто другая сторона религии.

— И я была такой, но я изменилась.

— В итоге всему можно найти рациональное объяснение.

— Но тебе же стало страшно вчера? Когда мы выглянули из окна?

— Поздно ночью все обретает иллюзорную значительность. Днем это выглядело бы вполне обычно. Эрнесса — подозрительная, неприятная особа со странными ночными привычками, к тому же корчит из себя всезнайку. А может, она просто лунатик и ходит во сне? — предположила Дора.

— По водосточному желобу? Ну нет, — сказала я.

Пришел наш черед шептаться.

В комнату вошла Эрнесса, но я старалась не смотреть на нее. Она села вместе с остальными и немедленно поднесла зажженную спичку к сигарете и закурила, окутав себя облаком дыма. Она повернулась в нашу сторону. Казалось, она слышит наш разговор, она даже кивала, пока Дора говорила:

— Я докажу тебе. Приходи ко мне сегодня после отбоя.

— Нет, с меня довольно — я уже сказала. Пожалуйста, не ходи, — просила я Дору.

— Только не надо мелодрам, — ответила Дора, — тебе это не идет. Я должна разоблачить ее.

— Ну что за глупость!

Я вскочила и вышла из комнаты. Я чувствовала, что Эрнесса смотрит мне в спину сквозь клубы дыма, ее взгляд обжигал мне кожу. Нет, ночью я из комнаты ни ногой!