Глава девятая
К «Перекопу» Петр подъехал чуть раньше намеченного времени на своем «Жигуле», спрятал его в проулок и принялся мерить шагами длину кинотеатра и опоясывающую его широкую лестницу. Афиши на громадных витринах сообщали, что сегодня состоится премьера фильма «Затерянные во времени». Но вид полуголой грудастой девицы с навороченным пулеметом в руках и парня с громадными бицепсами, перевитыми канатами вен, держащего в левой руку секиру, а правой, будто между делом, душившего дракона, говорил об обратном. Затерянные должны быть подавленными, а эти герои очень даже были рады тому, что потерялись.
Желающих посмотреть «Затерянных» было не очень много, очевидно никто не верил, что такая впечатляющая голливудская парочка могла где-то затеряться. У касс стояли лишь единицы киноманов и небольшая толпа людей, которым негде было убить время. Основной контингент зрителей состоял из пассажиров трех вокзалов, решивших подремать в темноте.
На противоположной стороне улицы, напротив кинотеатра, за остановками общественного транспорта, под стену шашлычной вильнула бежевая «Волга» и замерла. Из нее выскочил полковник, сегодня он был в повседневной форме. Разглядев маячившего на площадке Петра, перебежал улицу и торопливо подошел к нему, помахивая генеральской фуражкой с высокой тульей, шитой на заказ.
— Извини! Немного задержали в отделе, — скороговоркой сказал милиционер, справляясь с легкой одышкой, бросив вскользь, очевидно про своих: — В каждой проблеме видят конец света.
Петр молча ждал продолжения. Он уже заметил, что все «застрявшие» во временном кольце, при встрече не здороваются.
— Может быть пройдем в машину, чтобы не светиться здесь, — передернул плечами полковник, проявляя профессионализм сыщика. Но секунду подумав, усмехнулся: — Хотя… Сейчас это безразлично: можно раздеться догола и разговаривать посреди толпы — все равно завтра никто о нас не вспомнит.
— Пошли в мою машину, — сказал Петр и не ожидая ответа, развернулся в сторону проулка, где стоял «Жигуль». Милиционер покорно пошел следом.
Усевшись в машину, Петр продолжал равнодушно молчать, представляя имеющему к нему дело человеку самому проявлять инициативу. Поняв это, полковник покряхтел, повозился на пассажирском кресле и попросил:
— Помоги мне… — сказал тихо, ожидая или отговорки, или отказ. Практически все «закольцованные», это тоже успел заметить Петр, затаились, каждый в своей скорлупе, агрессивно конопатя иногда появляющиеся щели, ни кого не подпуская близко.
— Чем? — коротко спросил Петр.
Полковник жалко улыбнулся и стал собираться с мыслями, радуясь, что не получил отказ.
— Понимаешь: я уже седьмой год кручусь в этом аду. Приблизительно — седьмой год, — поправился он и напряженно взглянул на Петра. Тот никак не отреагировал на подобное признание. Потому что заметил еще один штришок: никто не упоминал и не намекал на количество дней или лет проведенных в западне.
— Я — около года, — безучастно сообщил Петр: — Может быть чуть больше. Ну и что?..
— Да нет, ничего, — заторопился полковник. — Просто все таятся и живут каждый сам по себе.
— А в подвале собираются и лекции слушают…
— Рыбак к рыбаку тянется, — согласился милиционер и тут же зло бросил: — А что им остается делать, только лапшу ушами ловить.
— Лектор вместо клоуна?.. — поинтересовался Петр.
— Да нет! Он на самом деле физик. Зовут, кажется, Александром. Точно не знаю. Кликуха — профессор. Толковый мужик, знает свое дело. Но сам не может выпутаться из этого круга шесть-семь тысяч лет!.. — полковник внезапно прикусил язык.
Петр с сомнением посмотрел на собеседника. Уж слишком громадное число тысяча. Он подумал, что с ощущением времени у попавших в кольцо какие-то сдвиги. Петр просто не верил сказанному. Но не подал вида.
Милиционер махнул рукой и, словно бросаясь в холодную воду, сказал:
— Ты меня не продавай пожалуйста, а то устроят обструкцию — выгонят. Обычно, через три четыре года начинаешь видеть изнанку… Тебя как бы посвящают в некую тайну, если посещаешь регулярно: — и он зло обругал обитателей подвала: — Тамплиеры чертовы! — сплюнул в окно и просительно посмотрел на Петра: — Помоги?..
— Чем? — вновь задал свой вопрос Петр.
Милиционер помялся и выпалил:
— Я заметил, что ты не гражданский, но и не военный: похоже из наших или из «конторы». Тебе проще понять. Лет восемь-девять назад — настоящих лет, — пояснил полковник, — а не оборотных. Давно это было. Тогда я еще в старлеях ходил, работал опером в этом же, в двадцать втором отделе Юго-Запада, — сказав это, он резко захлопнул рот, но дернулся и решил махнуть на все рукой.
— В общем — попал я в вилку. В моем кусте стали «трещать» квартиры, регулярно, раз в неделю. И продолжалось это почти полгода. И муровцы копали, и Управление УГРО — бесполезняк! Вот и повесили все на меня.
Но что-то там было не так. Я понял по словам шефа. Он как-то мне сказал: «У тебя два выхода — один плохой, другой хороший: или голова в кустах, если не раскроешь, или задницу намыливай, на крайний случай смажь вазелином, если раскроешь». В общем — конец света.
Я сначала не врубился. Но мне кое-кто намекнул, что домушники из золотой молодежи, а родители их до сих пор наверху. Вот тогда я все понял: если не раскрою: живьем схарчат в отделе, а если раскрою: сначала напялят, а потом все равно сожрут. Тупик! А квартиры продолжают «ломать».
Подключил я своих шестерок, чтобы спецоплату даром не прожирали. Ну они мне вскоре выдали: хаты «долбят» парень с девкой. Оба давно на игле, а денег нема. Героин дорогой… Их и в МУРе, и в Управе знают, а трогать бояться. И папе с мамой сказать бояться. Вот так я и вляпался.
Шестерки дали наколку, что и когда «домушники» будут делать. Решил я их один взять, тем паче, что когда показали мне их, определил — хиляки. Правда у обоих по браунингу, но это для меня было словно допинг.
Подкараулил я их и по башкам кастетом. Затолкал в тещины «Жигули», вот такие же, как твоя «копейка» и повез за окружную дорогу в лесок. Когда приехал, смотрю, а парень копыта откинул. Девка еще шевелилась. Пришлось и ее… Прикопал я их там. И все! Кражи прекратились, их в розыск объявили, а я в стороне. Правда выговоряку схлопотал. Но это так, семечки.
Петр молча слушал, не перебивая. Полковник подышал немного и тяжело продолжил:
— Перед тем как в оборотку попасть, в это кольцо, за год примерно, проезжал мимо того места, где их прикопал… И знаешь как мне плохо стало!.. Будто кто за горло схватил и давит, и давит… Едва откачали, когда проехали. Мой водила, я тогда уже начальником отдела стал, мой водила, Семен, скорую вызывал! Конец света!..
Ну а как в кольцо попал, тоже ездил на то место. Один раз. Там и остался, коньки откинул. Утром дома проснулся. Это они меня подлюки в оборотку загнали! И сейчас покоя не дают, — полковник просительно посмотрел на Петра: — Помоги, если можешь.
— Чем? — вновь повторился Петр.
Милиционер поскреб в затылке и выдохнул:
— Думаю, что наш профессор прав — тот свет существует. А они почему-то там не устроились. Болтаются где-то между… Я когда в ящик сыграл, на мгновение заметил глаза, вроде бы их глаза. Страшно, — рассказчик поежился. — Смотрят, будто на куски рвут, и чего-то просят. Но я их не слышу, словно они за стеной. И понял я тогда, что не мне, а только чужому скажут, что надо делать.
— Хочешь, чтобы я застрелился из-за тебя на том самом месте и поговорил с ними? — хмуро поинтересовался Петр.
Полковник неопределенно пожал плечами и отвернулся к окну, молча наблюдая как пять воробьев дерутся из-за корки хлеба.
Петр хмуро думал, что у него своих жмуриков невпроворот, а тут помогай какому-то… Мочи самого себя в подбородок навылет.
Молчали долго. Голос не подавал ни один, ни другой. Наконец Петр сказал:
— Ладно. Попробую.
— Спасибо, братан! — засуетился полковник и схватив руку Петра, с чувством потряс ее. — Век не забуду! — на секунду задумался и спросил: — Извини. У нас не принято… Да плевал я на все выдуманные профессором правила! Как тебя зовут?
— Петр.
— А меня Виктор, — полковник снова потряс руку Петра. — Ну я тебе сейчас все обрисую. Мне можно лишь до какой-то границы с тем местом подъезжать, если дальше — я кончаюсь. Сейчас жми за мной на окружную. Там и покажу, — и он приоткрыл дверцу, с намерением вылезти из машины, но втиснулся назад. Расстегнул кобуру и протянул Петру свой табельный «Макар». — Возьми…
Петр молча вытащил из внутреннего кармана куртки свой пистолет и показал милиционеру.
— Что за система? — с удивлением заинтересовался Виктор. — Ни разу не видел, — и протянул руку, пытаясь взять неизвестный пистолет.
Петр молча сунул оружие в свой карман и негромко сказал:
— Поехали.
Полковник с любопытством взглянул на Петра и тихо сказал:
— Я угадал — ты из наших. Но не пойму кто? На отморозка на похож..
— Топай, — легонько подтолкнул Петр полковника в плечо: — Да не гони слишком быстро.
Милиционер выскочил из «Жигуля» и побежал к своей «Волге», а Петр завел двигатель.
Когда проезжали мимо трех вокзалов, Петр неожиданно увидел у турникетов, отгораживающих автостоянку о вокзальной площади, Стаса и блондинку Ольгу рядом с ним. Он резко принял вправо и, втиснув машину на единственное свободное место, рванул к ним. Парочка стояла в тридцати метрах от него, и о чем-то нервно спорила. Блондинка картинно развела руками и показала Стасу кукиш. Петр почти бежал. Полковник, заметив маневр Петра, остановился метрах в пятидесяти впереди и стал сдавать назад, вдоль припаркованных к ограде частных извозчиков.
Стас первым заметил Петра и что-то крикнув Ольге, метнулся в шумную многоголосую спешащую толпу: плотную лавину людей с громадными сумками и тележками. Ольга секунду рассматривала Петра и тоже бросилась в сторону, но не в толпу, а вдоль нее. Петр прибавил ходу и столкнулся с вылезшим из «Волги» Виктором.
— В чем дело?! — тревожно спросил полковник, положив руку на кобуру с пистолетом.
— Я сейчас! — бросил Петр, перескакивая через ограждения: — Жди!..
Но он не догнал Ольгу. Она проскользнула в узкую щель между трубчатой оградой и прыгнув в кофейный «Форд» лихо рванула с места. Петр не рассмотрел номера машины, но успел заметить ярко красные брызги, нарисованные вокруг пробки бензобака на крыле машины.
Плюнув от досады, он вернулся к «Жигулю», где томился в ожидании полковник.
— Из наших? — осторожно поинтересовался Виктор.
— Возможно, — неопределенно ответил Петр, усаживаясь в машину.
— «Форд», кофейный, с красными брызгами, — начал Виктор, но Петр резко перебил его:
— Знаешь эту машину?
— Знаю, — кивнул головой милиционер. Пожевал губами и сказал: — Принадлежит одному помощнику депутата. Он из новых русских, или нерусских, черт его поймет. Случайно видел на одной презентации.
— Найди мне его адрес и место стоянки, — попросил Петр: — Если можно.
— Нема делов, — усмехнулся Виктор: — Долг платежом красен, — и быстро пошел к своей «Волге».
Съехав с окружной на грунтовку, «Волга» медленно проползла километр и остановилась. Петр загнал «Жигуль» в кусты, провалившись в какую-то яму, чтобы дать возможность выехать Виктору. Полковник стоял как столб у своей машины, приподнял от страха плечи так, что они сравнялись с макушкой головы. Петр подошел к нему, и затолкал очумевшего милиционера в «Волгу» через водительское место на пассажирское, видя, что тот находится в полной прострации, Резко газанув, выехал задним ходом подальше от опасного для грешника места.
Виктор постепенно приходил в себя: посиневшая кожа лица стала приобретать белый оттенок и наконец на щеках пробился румянец.
— Граница была дальше, — прохрипел полковник и сунув пальцы за ворот рубашки, рванул, обрывая пуговицы, сыпанувшиеся на колени словно горох.
— Расширяется значит? — деловито поинтересовался Петр.
Виктор мелко покивал головой:
— Скоро меня выдавит на другой конец города.
— А может и вообще с Земли, — хмуро усмехнулся Петр.
— Не шути так, Петр, — попросил Виктор. — Ты не знаешь что это такое, — он страдальчески закрыл глаза: — Не-вы-но-си-мо!.. — по складам сказал он и обмяк.
— Ты не раскисай, — строго бросил Петр. — Садись за руль и гони отсюда поскорее.
— Да-да! — заторопился Виктор и быстро пересел на водительское место, которое освободил ему Петр, выбравшись из машины под желтую шелестящую листву деревьев, словно аркой закрывающих небо, начавшее темнеть от наползающих с севера туч, Петр ежился — не нравилось ему все это.
— Про «Форд» не забудь, — напомнил он, взглянув на трясущегося милиционера.
— Не забуду, — скороговоркой ответил Виктор и быстро сказал: — На всякий случай запомни мой номер телефона, — и он продиктовал цифры: — Запомнишь?
Петр молча кивнул и пошел в глубь леса, а за его спиной «Волга» нервно взвыв двигателем, стремглав помчалась задним ходом к окружной дороге.
Он нашел то место, где Виктор, и слово-то подобрал, подлец, «прикопал» свои жертвы. В пятнадцати метрах, от исчезнувшей в густом высохшем бурьяне, дороги. На его плечи будто взвалили мешок с грязью, да такой тяжелый!..
Петр вспомнил, что и раньше он ощущал подобные места, но объяснял свое состояние усталостью. И только сейчас понял — эти места на земле помечены убийством. В городе, в шуме и суматохе лишь иногда возникало такое чувство подавленности, смазанное нескончаемым гулом людского моря. А здесь в лесу, в тишине, чувства оголялись и воспринимали окружающее почти таким, каким оно было на самом деле.
Он не очень-то верил в успех своего предприятия и убежденности Виктора, что сможет ему помочь. Но, раз назвался груздем… Конечно, стреляться не хотелось, но иного способа заглянуть за край у него не было. Если этот край существовал. Туман был, а края не видел.
Вытащив пистолет, Петр передернул затвор и чтобы долго не раскачиваться, резко ткнул ствол в подбородок и нажал спуск.
Выстрела он не слышал, а почувствовал сильный удар внутри головы, такой же, когда застрелил себя в первый раз. Боль еще не успела вцепиться в сознание, а Петр уже плавал в сером тумане, рядом с чем-то непроницаемо черным. За серым туманом светился яркий белый свет и между туманом и светом была какая-то граница. И вот неожиданно на этой границе Петр увидел огромные грустные глаза, еще более грустные, чем на самой жалостливой иконе. Он чувствовал, что глаза живые и они принадлежат не двум людям, а большему количеству. Но он не мог определить сколько было глаз, потому что вдруг разучился считать, и даже не знал как это можно посчитать глаза или тех, кому они принадлежат.
Очень пристально на него смотрели несколько голубых глаз и одни из них принадлежали ребенку, не родившемуся ребенку. Это Петр, почему-то чувствовал очень остро. Эти глаза ему что-то шептали, но он не мог их понять. Сильно напряг слух, так, что зашумело то ли в голове, то ли где-то рядом. И он услышал далекие, словно угасающее эхо в горах, тройное слово: «Покаяние!..»
И Петр сразу понял, какое нужно покаяние. Он напряг все имеющиеся у него силы и громко заорал: «Да…» — и услышал свой голос, тоже похожий на далекое эхо.
Глаза поняли его ответ и немного удалились. А вокруг них и рядом он продолжал видеть множество других глаз, которые тоже хотели что-то сказать и молили его понять их. Но он не понимал и не слышал голосов. А глаза кричали и кричали, очевидно тоже: «Покаяние!..» Но кто должен каяться за эти глаза, Петр не знал.
Видение длилось мгновения и вечность, глаз было несколько и бесконечное количество. Но никто не сказал ему самому, чтобы он покаялся, Петр определил это точно. Наверно тех глаз, за которые он был в ответе, здесь не было.
Через миллиарды лет и серый туман, и чернота, и белый свет испарились и Петр проснулся на своей кровати. Он чувствовал себя очень плохо, такого раньше не было. Повернувшись на бок, почуял, что лежит в луже собственного пота: мокрый насквозь и даже глубже: хуже, чем мышь. Вставать было тяжело, как после месячного марафона по горам. Прежде чем поставить чайник, Петр прилип к крану и выпил, как ему показалось, ведра два воды. Устанавливая чайник на плиту, старался не шевелиться резко, вода внутри тяжело переливалась и булькала.
К одиннадцати часам более или менее пришел в себя, а в двенадцать уже был готов к действиям. «Жигуль» стоял как обычно, за гаражами. Петр поехал в Юго-Западный округ, но по дороге передумал и покатил к центру города. Около супермаркета увидел череду телефонов-автоматов и остановился. Но все они работали от карточек, а не от жетонов. Сунулся в киоск, стоявший рядом, и пенсионер, продающий периодику с голыми грудастыми знаменитостями женского пола на первых страницах, продал ему талон на десять минут разговора.
Петр набрал номер, который сказал ему Виктор. В трубке затараторила какая-то девица, что вы попали в отдел внутренних дел… Петр перебил ее и потребовал к телефону начальника. Девица на секунду замерла и сказав, переключаю, запустила какую-то игрушечную музыку.
— Слушаю вас внимательно, — услышал Петр в трубке немного искаженный голос Виктора.
— Будешь записывать или запомнишь? — спросил Петр.
Полковник сразу узнал его и тревожно помолчав, поинтересовался:
— Ну… Как?
— Нормально, — ответил Петр и снова спросил: — Запомнишь?
— Ты где?! Я сейчас приеду! Там поговорим!
Петр сказал где он находится и полковник обещал подъехать через сорок, сорок пять минут. И действительно, немногим больше чем через полчаса из-за дальнего поворота вылетела бежевая «Волга» с голубой мигалкой на крыше.
Приткнув машину к тротуару и выключив мигалку, Виктор подбежал к Петру, стоявшему с газетой в руках неподалеку от киоска у парковой скамейки, невесть как попавшей сюда.
— Ты погляди, что пишут? — удивленно сказал Петр, показывая милиционеру развернутые листы: — Сплошной бардак!
— Я все газеты и журналы от сегодняшнего дня и за целый год назад прочел, — ответил Виктор, тыкая большим пальцем за спину, поясняя, что за прошлый год. И без предисловий снова спросил: — Как?!
— Видел, говорил, — тяжело вздохнул Петр и ушел в себя, как он это делал: без мыслей и без картинок перед глазами.
— Не томи!.. — попросил Виктор, выводя его из каталепсии.
— Страшно, — сказал Петр: — Не дай Бог туда попасть. Они ждут, что ты покаешься.
— Как каяться-то?! — почти крикнул полковник. Пробегавшие мимо люди удивленно взглянули на них.
— Понятия не имею, — хмуро обронил Петр и потряс перед собой газетой:
— А ты знаешь, я раньше ничего не читал. Вот возьмусь сам за себя и прочту все что можно.
Виктор чуть не подпрыгивал от нетерпения, с желанием вставить слово в речь Петра. Но Петр продолжал, не обращая ни какого внимания на стремление Виктора спросить что-то еще.
— Глядя на эти глаза… — продолжал Петр, — я понял, что нам здесь куковать до скончания веков. Так что у меня есть плюс: буду читать, запишусь в библиотеку, может быть что и узнаю о нашем мире и о нашем положении.
— Да про это самое положение профессор каждый вечер лекции читает, — вставил Виктор.
— Я почти ничего не понял в его выступлении, — признался Петр. — Отстал. придется догонять. После школы в руки не брал ни одной книги. А газеты?.. Иногда, во время наружного наблюдения: закрывался ими от объекта и все!
— Какого объекта? — не понял Виктор и неожиданно мелко закивал головой: — А!.. Понял! Ты из наружки?
— Почти, — согласился Петр и спросил: — Как насчет кофейного «Форда»?
— Принадлежит помощнику депутата, который проживает за городом на даче, — Виктор назвал адрес. — Там его посещает некая Мария Стрельцова — актриса театра «Современник». Она и пользуется машиной, а помощника возят на членовозе. Стрельцова живет в городе, — полковник назвал адрес актрисы. — Но иногда. Чаще проводит время за городом, на даче и не всегда в обществе помощника.
— Понятно, — протяжно сказал Петр, немного подумал и тяжело вздохнув, изрек: — Я тебе не завидую.
— Я тоже, — согласился Виктор.
— Ты не понял, — вновь вздохнул Петр. — По моему разумению тебе нужно каждый день ездить на границу с тем местом, где ты их «прикопал», не доводя себя до смерти, и каяться.
— Молиться что ли? — растерянно поинтересовался Виктор.
— Нет. Я понял их так, что ты должен изменить сам себя внутри. Ты должен признать себя убийцей.
— Да я и так…
— Очевидно не так, — перебил его Петр. — Не внушить себе, а признать — это две большие разницы. После этого у тебя будет не страх в душе, а рана, возможно огромная и рваная.
Виктор глубоко задумался. Через некоторое время поднял глаза на Петра и сказал:
— А если я не выдержу подобное и скопытнусь?
— А ты знаешь, как это сделать? — удивился Петр.
— Примерно, — кивнул головой Виктор. — Только сейчас понял. Ты не думай, что я тебя посылал для проверки. Маячило в голове, но понять не мог, что предпринять. Сейчас понял, — он опустил взгляд к земле и тихо спросил: — Ты их видел?
— Видел, — подтвердил Петр. — Всех троих.
— Как троих?! — чуть не подпрыгнул Виктор: — Двое их было! Двое!
— А третий не успел родиться! — неприязненно буркнул Петр.
Виктор с силой стукнул себя кулаком в лоб:
— Балбес я балбес! Ну конечно же — я за двоих молился!.. Просил за двоих!.. У меня даже и в мыслях не было!..
— Ну вот сейчас есть, — сказал Петр, добавив: — Я там слышал лишь одно слово: «Покаяние».
Виктор понимающе закивал головой, как китайский болванчик и ничего не сказав, медленно побрел к своей машине, продолжая кивать.
Петр дождался, пока он уедет и взглянув на начавшее темнеть небо, поразмыслил и направился к Чистым прудам, к театру «Современник». Припарковав машину в переулке, пошел к скамейкам вдоль водоема, по дороге в одном из киосков купив черный зонт. Уселся неподалеку от театра с газетой в руках, закрывшись от мелкого дождика широкими полями зонта.
Кофейный «Форд» стоял неподалеку от центрального входа в театр. Наблюдать Петру было удобно. Он сегодня хотел лишь получше рассмотреть эту Машу или Ольгу, а потом придумать, что делать дальше. Петр сам не понимал: зачем она ему нужна? Даже если она тоже попала во временное кольцо. Что-то ему было нужно от нее, но что, скрывалось за завесой тайны.
Мимо торопливо пробегали люди, стараясь скорее попасть под крышу от мелкой водяной сыпи с небес. Примерно через час, укрываясь цветным зонтом, продефилировала женщина средних лет показавшаяся Петру странно знакомой. Он посмотрел ей вслед и ничего не вспомнил. Возможно уже встречал где-то в другом районе города за этот год длиною в один день.
А еще через час к «Форду» подошел невысокий парень, поковырялся в замке, открыл дверь, уселся на водительское место и, через три секунды, резко рванул с места. Но далеко уехать не успел. Он пересек трамвайные пути, по которым резво бежал вагон весом в восемнадцать тонн. «Форд» смяло как надувную игрушку, превратив в металлолом.
Петр встал и быстро пошел к месту аварии. Он догадался, что парень был угонщиком, вором. Не повезло. Люди, высыпавшие из вагона трамвая охали и ахали, пересиливая страх с любопытством заглядывая в спрессованный салон машины. Там лежало что-то красно-черное и мокрое. Петр не стал проталкиваться к месту аварии, внимательно рассматривая толпу, разыскивая Ольгу-Машу. Но, к его сожалению, ее не было около машины. Или была сильно занята, или ее не интересовало что произошло, так как завтра, если она однодневка, все окажется на своем месте в полной исправности.
Дождавшись, когда спасательная служба растащила сцепившиеся насмерть автомашину и трамвай и движение восстановилось, Петр пошел к своему «Жигулю» с намерением найти недалеко от подвала приличную библиотеку и что-нибудь почитать.
Он так и сделал, записавшись в читальный зал. Внимательной девушке, спросившей его, что он хочет почитать, Петр сказал:
— Давайте с самого начала, — и пояснил ничего не понявшей, хлопавшей накрашенными ресницами брюнетке: — Я вообще ничего не читал раньше. Предложите, с чего начать.
— Даже «Муму»? — поинтересовалась девушка.
— Даже про эту корову, — кивнул головой Петр, не понимая, что вызвало улыбку библиотекарши. Но он ее честно предупредил: — Я про животных не очень-то… Лучше что-нибудь про людей. Про необычные происшествия, которые происходили с кем-нибудь.
— Понятно, — протяжно заключила девушка: — Тогда вам нужно почитать фэнтези или просто — фантастику.
— Давайте, — согласился Петр, добавив: — А еще лучше про людей, которые в одиночестве не потеряли сами себя.
Библиотекарша на минутку задумалась и ушла. Она принесла ему две книги: «Граф Монте-Кристо» и «Робинзон Крузо». Петр расписался за них и пошел в дальний пустующий угол. Он решил, что должен узнать об этом мире, в котором живет, как можно больше, а не только как выслеживать объект и ликвидировать его, или как отличить поддельные монеты от настоящих. Он и без книг видел монеты насквозь, четко ощущал: где они побывали, в чьих руках?
В подвал он попал около одиннадцати часов ночи. Все было как обычно: поп начал вторую бутылку, паренек уже подвесился в своей клетушке, профессор заливался соловьем, но вот под стеной, рядом с тем местом, где сидел ушедший висельник, скукожившись вжимался в стенку полковник. Коленки его форменных брюк были желтыми от глины. Петр понял, что он ползал под дождем неподалеку от границы с «прикопанными». Виктор даже не поднял головы, чтобы посмотреть на вошедшего. Очевидно он был в шоке, или знал, что кроме Петра никто прийти не мог.
Петр уселся за соседний с попом столик и опять услышал:
— Не садись тюда! — зашипел церковный служитель. — Я же тебе говорю, что дьяволово это место, — в сердцах, покосившись на ослушника, поп плеснул себе в стакан и выпил. Утеревшись, он прошипел, кивнув головой в сторону неподвижно скрючившегося в темноте полковника: — И с ним не водись — негодяй!.. Продаст не за грош.
— А ты сам? — неожиданно поинтересовался Петр, взглянув в темные глаза священника.
— И я мерзавец? — спокойно пояснил поп. — И со мной не водись, — он аккуратно наколол огурчик в банке и аппетитно захрумкал.
