Кофе в конце обеда или ужина в среде грамотных людей считается сигналом гостям собираться домой, я с облегчением вернулся на свое место, для меня кофе – лучшее завершение трудового дня, после большой чашки крепкого кофе я сплю без задних ног. А кофе пью настоящий, лучший, из зерен, что выкапывают из говна травоядных, сжирающих ягоды кофе, из-за чего у кофе такой особый аромат и привкус.

Леонтия тоже выдула большую чашку, обезьянничая или просто стараясь понравиться. Я же отхлебывал большими глотками, мама для себя делает негорячий и некрепкий, здоровье бережет, а для меня только горячий, крепчайший и чтоб много сахара.

Поглядывая на Леонтию, чувствую всеми мужскими фибрами, что это коварное существо еще не все прохрюкало. У женщин всегда какие-то неприятные сюрпризы, а эта вот хрюкалка уже вполне женщина, хотя и малолетняя, но особо живучие сразу рождаются с женским складом ума и, хуже того, женским характером.

Леонтия посмотрела на татушные часы на запястье, охнула, дескать, как поздно, домой пора, она же примерная девочка, и произнесла миленьким голоском:

– Вы такие замечательные добрые люди… Пора уезжать, а так не хочется. Можно, я отцу позвоню?

Мама сказала благосклонно:

– Конечно, дорогая. Родители всегда должны знать, где их ребенок. Мы вот всегда знаем, где наш Женечка. У него хороший домик и прекрасная работа посыльного в крупной фирме…

Леонтия бросила на меня мстительный взгляд, ага, попался, дуришь родителей, сказала тоненьким голоском:

– Спасибо.

Шевельнула кистью, зеленый браслет заиграл огоньками, а на стене напротив вспыхнул широкий экран, что значит – секрета из своего звонка не делает.

Появилось властное лицо крупного мужчины с коротко подстриженными по старой моде седеющими волосами. Он поднял взгляд на экран, улыбнулся всем, тут же устремил заботливый взгляд на примерную девочку Леонтию.

– Малышка?.. Ты, смотрю, не дома?.. А где охрана?

– Я в гостях, – прощебетала Леонтия. – Вот смотри.

Она подняла руку над головой и покрутила кистью, давая возможность отцу увидеть всю комнату, накрытый стол, моих родителей с их доброжелательными улыбками, а также меня, я с трудом заставил себя выглядеть пристойно, хотя бы в моем понимании.

– Гм, – сказал ее отец озадаченно, – продолжаешь удивлять… Но я рад за тебя, там вижу милых и приличных людей.

– Да, папа, – подхватила она, не дав закончить, – потому я и хотела сказать, ты же не будешь против, если переночую у них, а рано утром вернусь домой?

Я покосился на своих родителей, у отца и матери одинаково шокированный вид, что-то приличная девочка выходит из роли. Ее отец поглядел на них, мне показалось, ему даже понравился их ошарашенный вид, что должно говорить о порядочности и приверженности уходящим из употребления нормам приличия.

– Малышка, – проговорил он со строгостью в голосе, – ты же понимаешь…

– Папа, – прервала она, – здесь тот… ну, который там был… Вот он, посмотри.

Он перевел взгляд на меня, я назло ей опустил плечи и постарался выглядеть как можно глупее и простоватее.

Он некоторое время всматривался в меня, затем проговорил с заметным затруднением:

– Конечно, это в какой-то мере меняет дело, но все же…

– Папа, – сказала она требовательно, – папа!

Он вздохнул.

– Да, малышка, – сказал он. – Они хорошие люди, я вижу.

В мою сторону больше не смотрел, будто насмотрелся раньше, а у меня мелькнула мысль насчет анализаторов, мгновенно считывающих картинку с экрана, а еще могут сообщать психологические характеристики всех присутствующих, строить какие-то выводы на основании сервировки стола, украшения на стенах и многих-многих деталей, над расшифровкой которых трудились сотни квалифицированнейших психологов.

– Спасибо, папа, – прощебетала она и поспешно прервала связь, а то вроде бы отец собирался сказать что-то еще. – Видите, папа не против, хотя он у меня очень строгий. Но вы ему понравились, он вам доверяет!

Мама сказала все еще растерянно:

– Да-да, дорогая… все хорошо. Доедайте пирог, а там, наверное…

Отец пришел ей на помощь:

– Наверное, отец укладывает вас рано? Вы же школьница?

– Старшая школьница, – уточнила она с достоинством. – Хотя отец у меня строг, вы угадали. Прямо деспот, всегда укладывает рано, вы очень проницательный человек!

Отец польщенно заулыбался. Некоторое время мы в самом деле по инерции доедали пирог, раз уж велела мама, да и пирог стоит того, чтобы доесть, мама готовить умеет и без изощренного кухонного комбайна, наконец она сказала несколько смущенно:

– Пойдем, милая, покажу тебе твою комнату. Там не очень просторно, обычная гостевая, но все необходимое на месте. Даже отдельный туалет и душ. Одеяло и подушка в ящике.

Они ушли, Леонтия успела оглянуться и бросить на меня сердитый взгляд, дескать, только посмей уехать домой, догоню и придушу.

Отец посмотрел на меня с веселым интересом.

– Энергичная девочка?

– Чересчур, – буркнул я.

– И как тебе?

– Нафига мне энергичная? – сказал я сердито. – Энергичным должен быть мужчина! А женщина обязана идти на два шага сзади.

– Если только не идете по минному полю, – уточнил он.

– Вот-вот, – согласился я. – В нашей мирной жизни нет смысла пропускать ее вперед. Что делать, у меня здоровые мужские вкусы. Женщина должна быть дурой и даже не пытаться умничать… Ладно, я пошел спать. Утром умчусь, пока все спят.

– Спокойной ночи, – сказал он.

– И тебе, – ответил я чуточку сердито, потому что в его голосе почудился какой-то намек.

Моя комната, где обычно останавливаюсь, когда приезжаю к родителям надолго, а это случается все реже и реже, на прежнем месте, все нетронуто, автоматика следит за чистотой, теперь это просто.

Я завалился на хрустящие по старинке простыни и напомнил себе, что с утра нужно ехать по известному адресу за снайперской винтовкой системы «СУБ-12».

Надеюсь, заказ удалось выполнить, хотя я перехожу в разряд требовательных клиентов, которых не устраивают простые пистолеты или автоматы. Для орлов нужны еще и всякие необходимые для жизни штуки, начиная от простых гранат спецназа до мощных мин направленного действия.

Дверь чуть приоткрылась, в комнату прошмыгнула тонкая фигурка в длинной и такой смешной ночной рубашке, что я невольно ржанул. Леонтия во мгновение ока подбежала к кровати и проскользнула под одеяло.

– Чего ржешь, – прошипела она. – Сама я, что ли, выбрала эту штуку? Твоя мама настояла!

– Снимай, – посоветовал я доброжелательно. – Дома голенькой спишь?

– Как и ты, – ответила она. – Погаси свет!

– Ты что, – спросил я в недоумении, – старомодная?.. В темноте только наши бабушки вязались.

– При чем тут старомодность, – ответила она сердитым шепотом. – Я худая, ребра торчат, сиськи маленькие…

– …а жопа холодная, – продолжил я ее жалобы насчет такой важной проблемы, – ладно-ладно, расслабься.

Свет по моему жесту погас, но полной темноты все равно нет. В окна падают широкие косые лучи огромной полной луны, а жалюзи у родителей опустятся автоматически в полночь, так что ее тощенькая фигурка все равно видна, разве что смотрится теперь таинственнее и жалобнее.

Я подвинулся, она осторожненько легла рядом на спину и, как мне показалось, послушно раздвинула ноги. Я не шевелился, только повернул голову и рассматривал ее лицо.

В полутьме оно смотрится еще резче, острый и чуточку вздернутый носик, высокие скулы и запавшие щеки, выдвинутый вперед подбородок, красиво очерченный и вылизанный природой до совершенства, как тысячи дизайнеров вычерчивают корпуса модных автомобилей до миллиметра, большие, испуганно блестящие, как у пойманной дикой птицы, глаза…

– Ну ты чего? – спросила она. – Я такая противная?..

– Расслабься, – посоветовал я. – Я что, должен сразу наброситься?

– Ну да, – ответила она так тихо, как отвечал бы робкий зайчик, – я же смотрю фильмы.

Я фыркнул.

– Режиссерам нужна динамика. Мужчина набрасывается сразу, а женщина начинает извиваться и стонать еще до момента, как ее коснутся его руки. Если растянут на полчаса, кто будет смотреть?.. Иди сюда ближе, не бойся. Положи голову вот сюда… нет-нет, не спеши, на плечо положи!.. Забрось ногу, так тебе будет удобнее.

Она шепнула:

– А тебе?

– Нам все удобно, – ответил я кратко. – Надеюсь, твой отец заново перепроверил свою охрану? Точнее, охрану вашего дома? Особняк большой или агромадный?

Она ответила тем же шепотом:

– Особняк большой, но проверять еще не проверяли. Это дело начальника охраны, отец его сразу заменил.

– Думаешь, этого достаточно?

Она буркнула:

– У отца сейчас две очень важные сделки на завершающем этапе… А что?

– Захватили вас не случайно, – ответил я сварливо. – Кто-то из дома если не руководил, то хотя бы снабжал всей инфой.

– Что, вот так обязательно из дома?

– Вы же, как тараканы, – объяснил я, – разбегаетесь по разным местам, кому-то надо было быстро переловить и запихнуть в один минивэн? Значит, кто-то знал точно, где каждый из вас в песочке роется.

Я ощутил, как она приподняла голову и посмотрела на меня испуганными глазами.

– Точно, везли в минивэне… Откуда знаешь?

– Думаешь, – буркнул я, – это я вас воровал? Просто минивэнов полно в городе и за городом. Меньше внимания, а поместитесь все.

– Ну да…

– Все продумано, – объяснил я, – никакой самодеятельности. Возможно, в том особняке, куда вас привезли, все были простыми исполнителями, а руководил кто-то из вашего поместья.

Она зябко передернула худыми плечиками, я обнял ее одной рукой, чувствуя, какая у меня, оказывается, ладонь широкая, просто лопата, а у нее такие хрупкие косточки, как у кролика, которого ели за ужином.

Посмотрев на меня искоса, она слегка прижала заброшенной на мое пузо и согнутой в колене ногой.

– Ну ты чего?.. Давай порти меня!

– Ага, – ответил я с удовлетворением, – начинаешь оживать?.. Хорошо…

– А что, – огрызнулась она, – может, никак не дождусь перехода в новый стаз? Отец говорил, человек переходит тоже несколько этапов: гусеница – куколка – бабочка, только не как бабочка, а как майский жук, у того стазов больше…

– У человека еще больше, – заверил я. – Ладно, не хочется, но надо, это наш долг – спасать мир.