Повод заглянуть в гости возник через пару дней. Сам Глеб предложил забежать, поскольку у него было «какое-то важное и интересное заявление».

К тому моменту я еще несколько раз связывался с Диком и просил его собрать по возможности как можно больше доказательств. В душе не угасал зародившийся огонек азарта. Именно он не давал мне утихомириться последние пятнадцать лет. Азарт, желание подобраться как можно ближе к неизведанному, заставляли меня раз за разом отправляться в путешествия: часто в скучные, еще чаще в бесполезные, нудные, холодные, грязные, однобокие, безрезультатные… но, как бы то ни было, азарт не отпускал. Это удивительное ощущение, когда в далекой поездке раз за разом ожидаешь, что вот-вот увидишь то, чего никто и никогда до тебя не видел. Именно поэтому, наверное, я хотел получить от Дика еще доказательств. Мне нужен был повод, чтобы сорваться с места, покинуть душную летнюю Москву, раскинуть палатку среди тумана сельвы, разжечь костер и отправиться на поиски очередного криптида.

Дик, правда, ничего толкового не прислал. На одном фото был запечатлен грязный обезьяний череп, но идентифицировать его ни я, ни Глеб не смогли. В друзьях у Глеба ходило множество знакомых антропологов. Фото перекочевало к ним, но результатов пока еще не было. Отправляясь в гости к Глебу, я ожидал, что, возможно, с этим и связано его приглашение. Чтобы торжественно объявить, что мифическая обезьяна найдена. Вполне может быть.

На пороге меня встретила Юля. Была она одета в махровый розовый халат и с полотенцем на голове. Часы показывали шесть вечера, на улице жарило так, что плавился асфальт, и увидеть на лестничной площадке человека в халате было более чем удивительно. Здесь отлично подошел бы купальник.

Стоит отдать моему старшему брату должное – жену он нашел красивую. В тридцать пять Юля выглядела лет на семь моложе. Была она высокой и стройной, постоянно держала себя в тонусе, даже несмотря на рождение двух детей. Я не знаток женских хитростей, но когда женщина выглядит привлекательно даже в халате и с полотенцем на голове – это огромный плюс!

– Входи, раз пришел, – добродушно сказала Юля и посторонилась, впуская меня внутрь. – На самом деле, уже стол накрыт. Я тут на полминутки в ванную забежала, думала, успею.

– Это я просто раньше пришел.

В коридор из комнаты выскочили два племянника – Вовка и Тошка – а следом за ними собака по кличке Шульц. Ее породы я не знал. Собака была небольшой, лохматой и ужасно добродушной.

– Фил! Фил пришел! – вопил младший Тошка, которому в этом году исполнилось семь. – Папа! Там Фил наконец пришел! Можно мне теперь мороженое?

Десятилетний Вовка серьезно протянул руку для рукопожатия. Он старался казаться взрослым и деловым.

– Как дела на школьном фронте? – подмигнул я, пожимая тонкую детскую ладошку.

– Троечник со стажем, – вздохнула Юля. – Литературу не хочет учить. Не знаю, что с ним делать. Только математику кое-как да историю.

– И еще физкультуру! – парировал Вовка. – Я знаешь сколько раз подтягиваюсь? Тринадцать, вот!

– Но литературу учить тоже надо, – заметил я.

Шульц крутился под ногами, виляя хвостом, тихо поскуливал, всем своим видом показывая, как он рад всех нас видеть и вообще.

Я разулся, прошел в зал, где за столом, в кресле у аквариума сидел Глеб. Квартирка у брата была большая, трехкомнатная, да еще и с кухней на пятнадцать квадратов. Глеб рассуждал так: если есть деньги, то их надо вкладывать в недвижимость. Может случиться инфляция, нефть подешевеет, кризис какой-нибудь, а жилье будет дорогим всегда. Потому что жилье, как хлеб и гробы, это неизменный атрибут нашей жизни. В чем-то я его понимал. Мы родились и выросли в небогатой семье. Глеб с родителями несколько лет вообще прожил в коммуналке и хорошо запомнил широкие темные коридоры, крохотную кухоньку, заставленную шкафами, плитами и раковинами, шумных соседей и особенно, с его слов, тонкую полоску желтого света, которая каждую ночь прокрадывалась сквозь щель в фанерной стене, отделяющей их комнату от комнаты дяди Егора. Потом нашим родителям дали однушку на краю Москвы, и жили, в общем-то, не бедно, но не сильно-то и выделялись. Мне уже довелось учиться в школе, где богатые дети сильно отличались от небогатых, где по наличию хорошего телефона или дорогой одежды можно было легко определить, кто, как и чем в семье зарабатывает. Два скромных инженера с завода не могли позволить купить своим детям дорогую игровую приставку, когда на них пошла дикая мода, но зато самостоятельно собрали чуть ли не на коленке цветной телевизор, который стоял на кухне и показывал множество зарубежных каналов.

Одним словом, Глеб, как большинство россиян, стремился к роскоши и богатству, но в силу ума не переусердствовал и имел нормальный вкус, на дорогие вещи не бросался, деньгами не сорил. Разве что подумывал купить еще одну квартиру, детям.

– А, Фил, вот и ты! – приветствовал Глеб, поднимаясь из кресла.

Мой брат в сорок один с хвостиком выглядел довольно свежо и молодо. Разве что на макушке начала образовываться небольшая плешь, или, как сам Глеб ее называл, – «озеро в лесу».

– Несу горячее! – предупредила из коридора Юля.

Стол был уже накрыт. Блестели столовые приборы, стоял фарфоровый чайничек, из которого вился струйкой дымок, из корзинки выглядывали спелыми красными боками яблоки, а еще бананы, киви, мандарины (летом-то?). Отдельно в вазочке лежали конфеты. А еще я увидел тарелку с салатом, дольки хлеба, графинчик с коньяком (Глеб предпочитал хороший дорогой коньяк, по рюмке в день, для здоровья), блюдечко с селедкой в масле и, как и в любой уважающей себя семье, еще одно блюдечко с нарезанной дольками редькой.

Глеб виновато развел руками, шепнул:

– Ты так редко забегаешь, что Юля тут подготовилась, как на праздник. Будто президента в гости ждем.

Мне стало даже как-то неловко. Я шепнул в ответ:

– А просто чаю с конфетами можно?

– Хрен тебе. Обидится. Там картофель с соусом, курица в духовке и яблочный пирог на десерт. Не отвертишься. Она же любит готовить, а поводов мало… Так что терпи!

Ну а что оставалось делать?

– И вообще, – продолжал шептать Глеб, делая таинственные глаза. – Твоя задача сейчас во всем со мной соглашаться.

– Что?

– Все, что скажу, – это правда для Юльки. Только соглашайся и ничему не удивляйся, идет?

Я удивленно кивнул. Никогда не замечал за Глебом способности к конспирации.

Мальчишки с собакой крутились под ногами. За десять следующих минут я выслушал множество историй о школе, улице, драках, планах на жизнь, о том, кто в кого влюблен, кто с кем не дружит, какой папа молодец и какая мама умница, о домашних заданиях, литературе, математике, новом фильме о трансформерах и старом мультфильме про Звездные войны – в общем, все то, что можно услышать от двух шумных и болтливых детей.

Юля тем временем сменила халат на легкое платье, сняла с головы полотенце и расчесала длинные золотистые волосы.

– А ты почему все время один приходишь? – спросила она, занося в зал блюдо с ароматно пахнущим мясом. – Пора бы уже кого найти. Вроде парень без вредных привычек, симпатичный. Не такой, конечно, как брат…

Я неопределенно пожал плечами:

– Да, так, пока все сложно…

На самом деле отношения у меня развивались, причем стремительно. Была одна девушка – Настя, – в которую мне довелось влюбиться с головой много лет назад. Пару раз мы едва не начинали серьезно встречаться, однажды даже почти две недели прожили вместе, а потом у нее вдруг появился другой молодой человек, а я все никак не мог собраться и рассказать о своих чувствах. Миниатюрная рыженькая Настя даже в двадцать восемь выглядела на двадцать. Находясь рядом с ней, я частенько не мог оторвать от нее взгляда. Четыре месяца назад Настя позвала меня в кафе, где рассказала, что порвала с парнем и теперь находится в полном смятении чувств. Надо сказать, что темперамент у Насти был боевой. Смятение чувств – это ее нормальное состояние. Настя могла вешаться на шею от счастья и тут же начинать реветь от горя. Она могла влюбиться и возненавидеть одновременно. Думаете, со всеми женщинами так? А если прибавить ко всему вышесказанному, что Настя заканчивала физмат и знала в совершенстве пять европейских и два азиатских языка? Не говорю уже о сотне различных диалектов? Как в ней сочетались истинно женские начала и тяга к знаниям – ума не приложу. В общем-то, тогда, в кафе, я безо всякой задней мысли, расстроенный ее чувствами, взял да и признался в любви. Вот так, без предупреждения. Настя смутилась еще больше, но не убежала и не отказала. С тех пор наши отношения развивались бурно, стремительно и непонятно как. Вместе мы не жили, но постоянно стремились проводить время вместе. Целовались и спали – это само собой, – но дальше романтических отношений дело как-то не заходило. Оба боялись сделать следующий шаг. Я неловко намекал, что Настя, в принципе, может жить у меня, но она то ли не понимала намеков, то ли делала вид, что не понимает. Вдобавок недавно Настя уехала за Полярный круг, где в компании молодых энтузиастов искала новые виды мха…

Юля внесла картофель в соусе, торжественно поставила блюдо в центр стола.

– Жениться тебе надо, Фил, – сказала она. – Может, чаще забегать будешь. А теперь давайте ужинать.

Жениться… об этом я пока как-то и не задумывался.

Ужин длился около часа. Глеб налил по рюмке коньяка. Выпили. Заели горячей рассыпчатой и очень вкусной картошкой и мясом. Отдельно я положил себе капустный салат с горошком. Вовка с Тошиком, сидящие наравне со взрослыми (разве что на специальных стульях, чтобы не выглядывать из-под стола), старательно изображали, что умеют аккуратно есть, и всячески подтверждали, что они уже не такие маленькие, как кажутся. Правда, Тошик все время пытался покормить крутящегося под ногами слюнявого косматого Шульца.

Под хруст шинкованной капусты Глеб вдруг произнес:

– В общем, я же не просто так Фила пригласил. Пора бы и к делу перейти.

– Можно подумать, я не догадалась, – улыбнулась Юля, потом потрепала Вовку по голове и обратилась к детям: – Малышня, вы наелись? Дуйте за мороженым, а потом в свою комнату. Идет?

– Мороженое! – завопил Тошка.

Мальчишек словно ветром сдуло. Где-то за стенкой раздалась возня и вопли: «Хочу с изюмом! С изюмом хочу!»

– Итак, что вы задумали? – Она знала нас как облупленных.

– Юль, ну почему сразу задумали? – вскинул руки Глеб. Иногда он превращался из сорокалетнего мужика в ребенка. – Тут дело одно подвернулось, очень перспективное. Смотри!

Глеб потянулся за планшетом, что-то в нем включил, повернул экраном в нашу сторону. На планшете в браузере я различил множество зелени, какие-то огоньки и большие буквы, интерактивно складывающиеся в слова.

– Конференция разработчиков IT в Перу? – прочитала Юля недоверчиво. – Это что?

– Это, Юль, приглашение, – отозвался Глеб. – Нас с Филом приглашают как представителей России на конференцию. Поделиться историей успеха, так сказать. Почетно, между прочим. Знаково.

Тут, наверное, стоит снова провести некое отступление, чтобы объяснить. Дело в том, что несколько лет назад Глеб разработал приложение для телефонов. Идея была моя, а воплощение – его. Юля же, как настоящая современная бизнес-леди, взяла на себя маркетинг и продвижение. Мы основали небольшую фирму, открыли офис и в результате за первый год заработали столько, что теперь можно было вообще не работать. Наверное, нам повезло, мы попали в первую волну популярности и патриотизма, но и программка, что греха таить, была достаточно удобная. На вырученную прибыль мы занялись разработкой других приложений, обросли торговыми связями и вполне могли написать книгу об истории успеха в отдельно взятой стране.

– Официальное приглашение от профсоюза разработчиков, – продолжал говорить Глеб. – Нам полностью оплачивают дорогу и недельное проживание. Нужно будет провести десяток лекций перед разработчиками других стран. Поделиться, так сказать, опытом, посветить лицом и все такое. Патриотизм, сама понимаешь.

– А я с вами, стало быть, не поеду? – нахмурилась Юля.

Глеб налил коньяка.

– Приглашение для двоих разработчиков… – сказал он нетвердо. – Да и сама понимаешь, ты же у нас директор, маркетолог, главный по продажам. Тебе за компанией следить надо, за детьми и делами. Ну, куда ты на неделю в Перу? Это же конец света! Девять часов разницы во времени! Все равно, что во Владивосток смотаться!

Я настороженно молчал. В этот момент гениальность плана Глеба была мне ясна. Вот только я никогда не умел играть в «Мафию» и очень боялся, что неверным словом или движением раскрою перед Юлей все карты.

Глеб залпом выпил, потянулся к кругляшу белой редьки и с хрустом ею заел благородный напиток. Кажется, он вжился в роль на сто процентов.

– Я даже Филу до этого не говорил! Хотел торжественный момент сообразить, ну?

– Это очень неожиданно, – выдавил я из себя. – И почетно.

Юля перевела взгляд на меня, потом на Глеба. Взяла планшет, полистала страницы, почитала, отложила.

– Что-то вы, ребята, задумали, – сказала она вполголоса. – Давно тебе это приглашение прилетело?

– Вчера.

– И ты молчал?

– Торжественный момент же хотел…

– Глеб, я с тобой не первый год в одной лодке. Чтобы ты – и промолчал?

Она снова смерила взглядом нас обоих. Я даже капусту перестал жевать.

– Рассказывайте, что задумали. Живо.

– Ничего мы такого не задумали, Юль! Вот всегда ты так. Чуть что – сразу задумали! Нам, может быть, честь такая оказана, а ты… Это, может, один раз в жизни бывает! Не просто так, а от России, понимаешь! Гордость страны и все такое! А ты вечно подозреваешь. И потом, когда я вообще тебе что-то не говорил? Разве я обманывал тебя? Скажи?

Тут Юля сдалась. Или сделала вид, что сдалась.

– О жене мог бы подумать, приглашение выбить, – сказала она, вяло махнув рукой, и откинулась на спинке стула. – Я вот тоже была бы не против слетать в Перу.

– Давай мы тебе билет купим? – подмигнул Глеб, залихватски насаживая на вилку несколько кусочков редьки. – С детьми что-нибудь придумаем, я не знаю, к маме нашей отвезем. Твоя же что?.. Отдыхает где-то?

Это был удар ниже пояса. Юля терпеть не могла нашу маму. Классическая ситуация: свекровь и невестка никак не могли найти общий язык. Не сказать, чтобы наша мама была совсем уж плохой, но очень любила поучать молодых девиц (пусть и имеющих двоих детей и давно вышедших из возраста нравоучений).

Я снова взялся за салат, а еще подложил мяса. Глеб захрустел редькой и безмятежно спросил:

– Ну как? Давай, прямо сейчас и закажем?

– Я подумаю, – сухо отозвалась Юля. – У меня совещание в конце недели, плюс поездка к партнерам. План составить надо…

Глеб покачал головой, будто расстроился.

– Тогда такое предложение, – сказал он. – Мы сейчас с Филом едем в Перу, а затем мы с тобой на Бали. Ну, или куда захочешь. Специально подгадаем недельку, чтобы без забот. Мальчишек в охапку и отдыхать.

– У нас и так три отпуска до конца года. Кто работать будет, миллионер вы наш? – Юля улыбнулась, поднялась из-за стола. – Ладно, решим как-нибудь. Я за десертом. Фил, тебе кофе без сахара, как обычно?

Я кивнул. Как только Юля скрылась в коридоре, Глеб оживился, подсел ближе и зашептал на ухо скороговоркой:

– Через три дня вылетаем из Шереметьево! Подробности сброшу почтой. Возьми пару человек, кого посчитаешь нужным. И чтоб ни одного лишнего слова!

– Весь этот твой слет айтишников – фэйк? – тоже шепотом спросил я. – Как ты это провернул?

– Как раз все на самом деле. Летим представлять Россию, – Глеб взял двумя пальцами соленый огурец и опустил его в рот. – Пришлось немного… эээ… скажем так, кое с кем пообщаться. Должны были лететь какие-то молодые стартаперы из Новосибирска, а полетим мы. Посидим денек на конференции и к Дику, за обезьяной.

– Ну даешь!

Больше я ничего сказать не успел. В зал вошла Юля, держа в руках поднос с дымящимся яблочным пирогом и чашками с чаем и кофе.

Ужин продолжался.