13
Около полуночи мы отправились из отеля на двух машинах прочь из города.
Странно было доверять незнакомым людям, которые в обстановке какой-то сверхстрожайшей секретности решили вывезти горстку туристов далеко в джунгли, да еще ночью.
Хорошие дела таким образом, знаете ли, не делаются.
Но тут, во-первых, мы имели дело с Диком. Он бы отправился в деревню за обезьяной и без нас, а оставлять его один на один с шайкой перуанцев я не хотел. Отговорить товарища тоже было бы непросто. Вернее – невозможно. Про завидную настойчивость Дика ходили легенды.
Во-вторых, внес свои две копейки Леопольд. Он напомнил, что раз уж мы уже забрались так далеко, то зачем останавливаться? Приключения на то и приключения, чтобы упиваться ими до победного конца.
К слову, о Леопольде. Он вернулся в отель через два часа после встречи с Розой. Леопольд светился. Он улыбался. Его глаза возбужденно горели. Он разве что не танцевал и не пел. Его-то приключения были идеальными.
Леопольд рассказал, что все это время провел с Розой – два часа пролетели, как две секунды. Она ни капли не изменилась! Разве что возраст взял свое. Но под морщинками скрывалась все та же самая милая, добрая, любимая, остроумная молодая Роза!
У нее было два неудачных брака, после которых осталось двое детей – мальчик и девочка. Сейчас Роза жила одна. Занималась она все тем же – водила экскурсии. Правда, теперь работала сама на себя, открыла небольшое дело, наняла людей и все больше времени проводила в офисе, набирая туристов в группы.
Леопольда она не забыла (как можно!) и долгое время тщетно пыталась его найти. Леопольд, к слову, не был зарегистрирован ни в каких социальных сетях, а адрес проживания в Москве давно сменил. В общем, если бы он не приехал сам, то никогда бы старые влюбленные не встретились.
Окрыленный вспыхнувшей любовью, Леопольд вздыхал и мечтательно закрывал глаза.
– Я остаюсь! – говорил он. – Еще недели на две, как минимум! Это же надо было, гхм, столько лет потерять. Столько лет!
Отец Розы умер в начале двухтысячных в Нью-Йорке, и теперь уж точно никто не мог помешать их счастливой жизни. Даже Глеб, будучи скептиком до мозга костей, проникся моментом и пожелал Леопольду всенепременнейшего счастья. Ведь, как известно, у счастья нет сроков.
Глеб, к слову, перед поездкой был весь на нервах. Он обещал жене, что позвонит ей с утра и расскажет, как обстоят дела на конференции, но при этом совершенно не подумал о том, сможет ли он вообще звонить из глухих джунглей.
– Надо продумать достоверную историю! – говорил Глеб, укладывая сумку в багажник автомобиля. – Что-нибудь в таком духе: нас с утра повезли на экскурсию, связь не ловила и все такое. Сколько мы планируем провести в деревне? Дня три? Четыре?
– Возможно, что и неделю, – ответил Дик. – Я, братцы, понятия не имею, что у вас со временем. Мое дело было предупредить, а вы уж там сами решайте.
Дик был единственным, кто ни о чем, кроме путешествия, не думал. Он сновал между автомобилями, загружая вещи, и не обращал на нас особого внимания.
– Сети взял, – бормотал Дик. – Тэк, что еще? Рации! Ага, положил. Консервы, пара банок, вдруг пригодятся. Ок. Отлично. Едем, товарищи? Смело в ногу, так сказать!
Он, кстати, заметно оживился со вчерашнего дня. Поверил, стало быть, что удалось оторваться от слежки. Возвращался в свое исходное состояние человека, которого должно быть много.
В первый автомобиль сели Дик с Аней, Глеб и двое перуанцев. Во втором автомобиле уместились мы с Настей и Лепольдом и еще двое местных – в том числе тот самый молодой парень, которого я поймал днем в переулке.
Автомобили тронулись. Сначала ехали по ярко освещенной трассе, под светом фонарей, мимо многочисленных домов и площадей. Затем свернули куда-то, и темнота, будто ожидавшая момента, навалилась, отрезала свет, оставив его позади. За окнами стало так черно, что я видел только собственное отражение.
В салоне сидели тихо. Был слышен только шум двигателя. Автомобиль ехал ровно, но в какой-то момент начало мелко трясти, словно мы съехали на бездорожье.
Леопольд, сидящий в центре, между мной и Настей, крепко сцепил руки и выдохнул:
– Меня иногда укачивает… Так что, гхм, если что…
– Остановимся, не переживайте.
Чем дольше ехали, тем больше мне вся эта затея не нравилась. Не поймите меня неправильно. Чтобы отправиться куда-то, сломя голову и не проверяя информацию, надо либо быть в чем-то сильно уверенными, либо доверять человеку, который во все это втянул. Если пару дней назад мне казалось, что я доверяю Дику на сто пятьдесят процентов, то сейчас с каждой кочкой моя вера рассыпалась в пыль.
Через какое-то время в небе высыпали звезды, стало светлее, я различил силуэты гор и мелькающие деревья.
К черту, подумал, хватит переживать. Это же приключение! А в приключениях всегда есть загадка! Разве интересно было бы, если бы мы приехали, смотались в деревеньку, пообщались со стариками и пришли к выводу, что никакой редкой обезьяны тут не водится? А потом бы ни с чем умотали бы обратно. В чем тогда соль такого путешествия? Так, баловство.
Тут же адреналин, азарт, дух захватывает! Так зачем же я переживаю? Не лучше ли настроиться, как Дик, на волну и стремиться вперед, вперед на поиски!
Ночь, блин, прохлада, сельва, перуанцы! Что еще мне надо?
За этими мыслями я и сам не заметил, как задремал, а когда проснулся, оказалось, что едем уже третий час. Затекли коленки, голова болела, сквозь щель в окне ощутимо поддувало холодным воздухом.
Ни фига себе небольшое расстояние…
Настя тоже спала, прислонившись лицом к стеклу, а Леопольд сидел между нами, расправив плечи, и пытливо всматривался в темную даль.
– Мы около гор, – шепнул он, заметив, что я открыл глаза. – Едем с черепашьей скоростью. Не знаю, как они ориентируются на местности. Тут всюду обрывы и реки. Непроходимые места. Запросто можно заблудиться.
Свет наших фар выхватывал из темноты серую траву, камни и извилистую земляную колею.
– А долго еще ехать? – я поежился, пряча руки в карманы.
– Говорят, часа полтора минимум. И потом пешком еще где-то километра четыре.
– Далековато.
– Изолированная деревня, это вам, Филипп, не шуточки. В Перу множество поселений, к которым осложнен доступ. Там живут племена, которые сохраняли свою культуру многие сотни, а то и тысячи лет. Мне однажды довелось побывать в деревне (тоже, между прочим, под Куско), которая отрезана от всего мира рекой. Названия уже не вспомню. Так вот, чтобы выбраться в город, жители этой деревни каждый год плетут из травы мост.
– Настоящий мост?
– Именно. Раз в год все жители деревни, а их там около двух тысяч человек, собирают подходящую траву на склонах гор, обрабатывают ее и вручную несколько дней, по двадцать четыре часа в сутки, плетут настоящий травяной мост. Они протягивают его через реку и закрепляют. Такой мост держится целый год, пока не сгнивает. И тогда жители, гхм, плетут новый. У них в деревне это целый ритуал, заканчивающийся праздником. Такие дела.
– Надеюсь, нас не заставят вытворять что-то в подобном духе, – пробормотал я.
Спать больше не хотелось, и оставшееся время я провел в легкой полудреме, пытаясь усесться поудобнее. Автомобиль, прямо скажем, был не самый комфортный, а постоянная тряска усугубляла ситуацию. К концу поездки у меня невыносимо болела поясница, гудели ноги, отваливалась шея. Я ужасно завидовал Насте, которая спала, уютно свернувшись в клубочек. При ее-то росте сделать это было несложно. Проснулась она, только когда автомобиль остановился и перуанцы сказали, что пора отправляться в пеший путь.
Я выбрался первым, глотнул холодного воздуха, закашлял от неожиданности. Первый автомобиль стоял метрах в трех впереди. Из него выбрались Дик с Аней, а следом за ними – Глеб.
Свет фар упирался в плотные заросли кустарника и деревьев. Если позади еще можно было разглядеть в траве автомобильную колею, то впереди стеной нависли деревья с огромными стволами и густыми кронами. Над головой рассыпались звезды, а вдалеке, в этом дрожащем свете, были видны разрезающие горизонт пики гор.
Я поежился от холода, полез в сумку за курткой. Часы показывали половину шестого утра. Это по местному времени. По нашему же вообще выходил какой-то кавардак.
Настя обняла меня сзади, шепнула устало:
– Спать хочу. В теплую постель. Под бочок.
– Будет тебе бочок, – ответил я. – Вот придем к дикому племени, уложат тебя на сырой траве, укроют обезьяньей шкурой, будешь знать.
– Согласна! Если дадут поспать, то согласна!
– Нам еще топать и топать…
Перуанцы заглушили моторы, и стало совсем тихо. Лес, вопреки логике, не жил своей ночной жизнью, а как будто притих перед рассветом. Или, быть может, настороженно присматривался к незваным гостям.
– Красотища! – воскликнул Дик. – Вот это я называю – природа! Эх, с палаткой бы на недельку, дикарями!
– Чувствую, что-то подобное нас и ожидает, – заметил Глеб. – Скажем цивилизации «до свидания».
Дик обхватил его за плечи и со смехом потряс:
– Алло, дружище, просыпаемся! Это ли не романтика, которую ты ожидал? Посмотри, какие звезды светят нам над головой! Вперед, вперед, на встречу с великими и опасными приключениями!
Хотя Дик нес какую-то несусветную чушь, он все равно заряжал оптимизмом и весельем. По крайней мере, разбудил всех, кто спал на ходу. Не прошло и пяти минут, а мы уже собрались и готовы были отправиться за Диком куда угодно, хоть на край света. Впрочем, он и сам в этой ситуации был ведомым. Перуанцы объяснили, что среди зарослей есть вполне себе удобные тропинки, по которым знающие люди ходят даже с закрытыми глазами. Если мы будем держаться вместе, идти осторожно, никуда не отклоняться и не заниматься самодеятельностью, то с вероятностью в девяносто девять процентов ничего себе не сломаем, не угодим в пасть какому-нибудь крокодилу и доберемся до места назначения без проблем.
Всем все было понятно, и мы устремились в глубь таинственной ночной сельвы.
Шли цепочкой. Передо мной маячила спина Глеба, а сзади то и дело наступала на пятки Настя.
– Прости, – бормотала она, хихикая, – что не сломала что-нибудь.
Идти по лесу ночью – занятие не самое разнообразное. Вокруг деревья, кустарники, трава, свисают лианы, под ногами зарождается туман. Мелькает сквозь листву луна, белый свет ложится на стволы деревьев и пронзает землю. Ощущение, будто каждое дерево провожает тебя суровым молчаливым взглядом, следит, подбирается ближе, нависает.
Воздух тут пропитан влагой, отчего лицо покрыто мелкими капельками воды, одежда быстро промокла и холодит кожу. Кроссовки тоже намокли, под ногами то и дело хлюпает и чавкает.
Температура воздуха едва ли поднялась выше ноля, и при такой влажности меня то и дело пробирала дрожь. Изо рта вырывался пар.
А еще, думал я, вокруг запросто могут бродить крокодилы, обезьяны, тигры… да мало ли какие хищники водятся в сельве? Надо быть предельно осторожным, вот только когда хочется спать, с осторожностью возникают проблемы.
Шли мы около часа. Тишина вокруг сделалась плотнее и настороженнее. Слышно было только прерывистое усталое дыхание.
Постепенно наступал рассвет, окрашивая мир в серое. Небо над головами посветлело – хотя свет почти не пробивался сквозь толщу листьев. То тут, то там скользили по земле первые лучи солнца.
Набрякший от влаги рюкзак сделался тяжелым, и мне очень хотелось стащить его и передохнуть. В тот момент, когда я собирался попросить сделать привал, сельва расступилась, и мы остановились на краю высокого обрыва.
Земля метрах в трех впереди резко уходила вниз, будто сказочный великан вырезал треугольный ломоть гигантским острым ножом. Впереди, через обрыв, сельва текла себе дальше изумрудным лиственным потоком. В зарождающемся рассвете была видна вертикальная скала, уходящая вниз. Доносился далекий шум воды.
– Кто не боится высоты? – усмехнулся Дик и первым подошел ближе к обрыву.
Я последовал за ним. От высоты у меня всегда немного кружилась голова и возникали странные противоречивые чувства: я вроде бы боялся подходить к краю, но при этом очень хотел посмотреть, что же там внизу. От пересечения этих двух чувств захватывало дух.
Далеко-далеко внизу было темно и туманно. То тут, то там торчали могучие корни, тянулись неровные выступы. Метрах в ста внизу зеленел островок из деревьев. Расщелина, словно молния, разбивала землю надвое и уходила, изгибаясь, к горизонту. Ковер сельвы нависал над обрывами с двух сторон, желая соединиться вновь, но обрыв в ширину был метров под пятьдесят, без единого мостика, без каких-либо искусственных или естественных соединений. Поднимавшееся вдалеке солнце освещало извилистую щель, тревожило птиц, казавшихся точками на фоне величественного леса и огромных скал, тянущихся из черноты земли и тумана.
– Как же здорово, а? – присвистнул Дик. – Надо сделать «селфи»! Обязательное «селфи» на фоне дикой природы!
– Ты научился пользоваться современными гаджетами?
– У меня молодая и современная девушка. Я просто обязан соответствовать.
Дик выудил из кармана брюк новенький телефон (дорогой марки, между прочим, не какая-нибудь китайская безделушка) и, развернувшись к обрыву спиной, пару раз сам себя сфотографировал. Потом навел камеру на стоящих поодаль друзей и знакомых:
– Групповое фото! Улыбаемся и машем! – и сфотографировал их тоже.
– Со мной ничего не выкладывай! – поспешил заметить Глеб. – Юлька у меня подписана на все эти ваши «инстаграммы», может заметить!
– Уговорил! – Дик отошел от обрыва, полностью погрузившись в телефон.
Один из перуанцев взял меня за ворот рубашки, видимо решив, что я тут главный, после Дика, и принялся мне что-то говорить.
– Настя, на помощь! – взмолился я.
– Он говорит, что надо перебраться на ту сторону, и через двадцать минут будем на месте, – перевела подоспевшая Настя.
– Отличная идея. Но что-то я не вижу ни одного моста здесь. Надеюсь, травяных мостов тоже не будет…
– Здесь есть спуск вниз на десяток метров, а внизу нормальный веревочный мостик, – переводила Настя. – Для особо впечатлительных – главное, не смотреть вниз.
– Угу, понятно. Есть среди нас впечатлительные?
Глеб ткнул в меня пальцем:
– Ты прекрасно знаешь, что я боюсь высоты!
Глеб даже на чертовом колесе не любил кататься. Помню, как я ходил с ним в парк развлечений. Приходилось кататься на аттракционах самостоятельно, поскольку старший брат при виде какой-нибудь особо высокой штуки бледнел, потел и начинал мелко дрожать. Он и сейчас-то стоял дальше всех от края и старался не смотреть на укрытый предрассветной дымкой обрыв.
Перуанцы уже настойчиво просили следовать за ними вон к тому краю обрыва, где осторожно, держась за выступы, можно начать спуск. Под ногами, стало быть, высеченные в скале ступеньки. Главное, не поскользнуться. А так не опасно…
– Ты справишься? – спросил я.
На лбу Глеба проступила испарина. Щеки побледнели.
– Блин, да у меня уже ноги трясутся, – просипел он. – Вы с ума сошли, что ли? Предупреждать надо. Хотя бы ночью повели, чтоб я ничего не видел. А тут?..
Солнце поднималось все выше, и все величественней открывался обзор, все шире и глубже казалась расщелина между двух скал.
– Давай мы тебе глаза завяжем, – предложил весело Дик. – Даже если сорвешься, ничего не увидишь! – он хохотнул было, но, увидев взгляд Глеба, сделал серьезное лицо. – Это шутка, дружище. Я предлагаю идти между мною и Филом, держа нас за руки. Главное, не смотри вниз и по сторонам.
– Или все же лучше завязать глаза, – пробормотал Глеб, сглотнув.
Перуанцы за нашими спинами нетерпеливо о чем-то переговаривались.
Аня подошла к ним и махнула рукой, мол, я иду первой. Следом пошла Настя.
– Видишь, девушки уже идут! – оживился Дик. – Пошли, не бойся.
– Я, если что, буду идти впереди и подхвачу кого надо! – вмешался Леопольд.
При виде щуплого ученого с растрепанными волосами сложно было представить, что он кого-то сможет подхватить. Это разрядило обстановку. Глеб улыбнулся, потер вспотевшие ладони и пробормотал:
– Так вас да растак! Чертовы искатели приключений! Ведите!
И мы пошли.
Неподалеку действительно оказались ступеньки, выдолбленные в скале. Они тянулись вниз почти отвесно, и, чтобы не соскользнуть и не улететь в туманную бездну, приходилось цепко хвататься руками за скальные выступы, торчащие вдоль лестницы, наподобие перил.
Все это походило на какой-то фильм. Мы спускались вниз по скале, а с другой стороны, в десятке метров, высилась другая отвесная скала – и надо ведь будет еще забираться по ней наверх! А между нами золотистая дымка, птицы летают и шум воды, эхом разносящийся в разные стороны!
Через несколько минут внизу вынырнул из серости небольшой навесной мостик. Он был полностью веревочный, даже без деревянных ступенек. Двигаться придется по крепким узелкам, закрепленным горизонтально к своеобразным веревочным же перилам. Ветер трепал этот мостик, болтал его из стороны в сторону. Конструкция казалась хрупкой и ненадежной.
Но был ли у нас сейчас выбор?
– О господи! – прошептал из-за спины Глеб и с такой силой сжал мое запястье, что перед глазами запрыгали пятнышки.
– Не смотри вниз, тебе же сказали! – прошипел я.
– Вы видите этот мост? Это же хрень какая-то, а не мост! Мечта самоубийцы! С него только в бездну прыгать.
– Его и называют Мостом самоубийц, – бросил через плечо Леопольд. – Наши знакомые только что сказали. Ни в коем случае не отпускайте рук и не смотрите вниз.
Конечно, едва мы оказались на скалистом выступе перед мостом, я тут же посмотрел вниз. Это закон противоречия: нельзя перестать думать о корове, если тебе велели о ней не думать. Но лучше бы я не знал этого закона! С выступа открывался прекрасный вид на узкую горную речушку далеко внизу, вьющуюся между огромного количества скалистых пик. Будто там нас поджидал каменный монстр с открытой пастью, усеянной сотней мелких острых зубов!
– Чудесное зрелище, – процедил сквозь зубы Дик.
Аня же с восторгом фотографировала все на телефон. Дитя современности, что поделать. Даже из самых невероятных ситуаций извлечет выгоду.
Один из перуанцев принялся показывать, как идти по мосту. Грубо говоря, следовало крепко держаться, не торопиться, смотреть, куда ставишь ногу, и казаться самому себе маленьким съежившимся существом, чтобы тебя не сдуло ветром.
– Кто первый? – перевела Настя. – Сначала пойдут они сами, а следом по цепочке все остальные.
– Если я смогу вернуть контроль своим ногам, то, возможно, у меня все получится, – просипел изрядно вспотевший Глеб.
– Глеб, братишка, не заставляй меня отправлять тебя пинками в путь. Будь авторитетом!
– Я своими мозгами зарабатываю авторитет, а не путешествием над пропастью по веревочному мосту! – парировал Глеб.
– Тогда прокачай уровень, как говорится. Поплюй на ладони – и в путь!
– Сразу после Фила! – Глеб с мольбой посмотрел на меня. – Если он свалится, не страшно. У него ни семьи, ни детей.
– Ну, удружил!
– У него есть девушка, – заметила Настя. – Так что попрошу!
– Уважаемые! – вмешался Леопольд. – Кого не жалко, так это меня. Я жизнь прожил, могу и первым отправиться, если есть такая необходимость!
– У вас же Роза! – снова заметила Настя. – И потом, Дик же нас позвал. Вот пусть первым и идет.
Все это походило на детский сад, где малыши спорили, кому первому прыгать через открытый канализационный люк. Перуанцы уже посмеивались.
– Смотрите! – сказал внезапно Глеб.
Мы повернулись к мосту и обнаружили Анну Вэствейч собственной персоной. Она ничего не понимала в нашей беседе, а потому без задней мысли отправилась на мост самостоятельно. Крепко хватаясь ручками за веревочные перила, она перебирала ножками, боролась с ветром и упорно двигалась вперед. Шажок – втянула голову в плечи – еще один шажок – перехватилась крепче руками!
Перед ней шел перуанец, которому, судя по всему, идти было так же легко, как если бы он шел по обычному нормальному мосту.
– Это моя девушка! – сверкнул улыбкой Дик. – И пусть вам всем теперь будет стыдно!
Он бросился к мосту, следом за вторым перуанцем, вцепился могучими руками в перила и отправился в путь, через туманную бездну.
– Мне не стыдно, – вполголоса заметил Глеб, – но я уважаю смелые поступки!
– Тогда пойдем?
– После вас, – кивнул Глеб.
Делать нечего, я отправился к мосту.
Первые шаги – самые страшные. Натянутые толстые веревки дрожали под руками. Канатный пол ходил ходуном. Завывал ветер. Уши заложило стремительно. На глазах навернулись слезы. Даже если бы я захотел посмотреть вниз, то наверняка ничего бы там не разглядел. Тут бы не оступиться…
Еще шаг, потом еще один… В спину кто-то уперся. Я полуобернулся и различил старшего брата. Даже сквозь слезы было видно бледное лицо Глеба. Зубы его звонко клацали друг о дружку.
– Ты смог! – подбодрил я. – Всего ничего осталось!
Наверное, по пути через расщелину нас бы обогнала и черепаха. Мне казалось, что мы не двигаемся вовсе. Пейзаж оставался один и тот же. Шумела вода. Кричали птицы. Где-то далеко, над вершинами гор, всходило солнце.
А потом под ногами я почувствовал твердую землю, ступил на нее, сделал несколько шагов и упал на колени. О, приятная, мягкая, свежая, влажная трава! Как же мне тебя не хватало!
Расхохотался Глеб.
– И совсем не страшно! – говорил он. – И ничего плохого не произошло!
Я повернулся и увидел его бледное, испуганное, но довольное лицо.
