Аннабель
Проснувшись рано утром в воскресенье, я оделась в рабочую одежду и спустилась вниз. Айрин в кухне готовила завтрак. Кошка, освоившаяся в доме куда быстрее, чем я предполагала, нежно потерлась о мои ноги.
— Не обращай внимания, ее уже кормили, — сказала Айрин, когда я вошла. — Омлет с беконом?
Пахло хорошо, но голода я не чувствовала. Однако опыт уже научил меня, что Айрин не знает слова «нет», и потому проще уступить.
— Спасибо. Только совсем чуть-чуть.
На столе стоял чайник. Я налила в чашку чая и попробовала. Чай был черный, заварной, но меня вполне устраивал.
Меня выписали из больницы при условии, что кто-то будет за мной присматривать, и Сэм взял эту обязанность на себя. Предполагалось, что это всего на несколько дней, но, когда мы заехали ко мне домой, чтобы взять кое-какую одежду, выяснилось, что пропал мой запасной ключ. Я хранила его на книжном шкафу, но там его не оказалось. Мне уже не захотелось возвращаться домой, даже после того, как мы поменяли замки, за что заплатили немалые деньги. Похоже, мне предстояло какое-то время пожить у Эвереттов.
— Ты поздно вернулась в пятницу вечером, — заметила Айрин. — Я не слышала, как ты пришла.
— Я была на работе, — ответила я.
— До ночи? Аннабель, ты уверена, что это хорошая мысль?
— Все нормально. Мне нужно было закончить кое-какие дела, только и всего. И придется поработать сверхурочно, так что сегодня я снова ухожу.
Айрин неодобрительно фыркнула.
— Тогда лучше позавтракай как следует, — сказала она, накладывая на тарелку яйца и бекон.
Кошка начала скрести мои ноги в носках, тактично убрав когти и при этом влажно мурлыча, а возможно, и пуская слюни. Я сунула под стол руку, и она положила голову мне в ладонь.
— Где Сэм?
В то же мгновение открылась задняя дверь и вошел Сэм, вытирая кроссовки о коврик и тяжело дыша.
— Не знала, что вы бегаете, — заметила я.
— Первый раз… за много лет… и впрямь тяжело, — выговорил он. — Чай есть?
Я налила ему чашку, и он сел напротив за стол. Айрин наложила еды, к которой он добавил кетчупа.
— В каком-то смысле все насмарку, — сказал он с набитым ртом. — Сначала бегать, а потом наедаться.
— Похоже на то.
Кошка плавно переключила свое внимание на Сэма, закрутилась у его ног и игриво изогнула хвост вопросительным знаком. Он тайком сунул ей кусочек бекона, улучив момент, когда Айрин отвернулась к раковине.
— Похоже, кошка забыла, что мы когда-то жили вместе, — сказала я.
— Глупости, — бросил Сэм. — Она радуется, что с вами все в порядке, вам ничего не угрожает и вы лучше себя чувствуете, вот и все.
«Она радуется, пока кто-то дает ей бекон и чешет за ухом», — подумала я.
Но стоило ли винить ее в том, что она на меня злится? Я много дней не обращала на нее никакого внимания, и она наверняка чувствовала себя всеми брошенной. Удивительно, что она вообще не ушла.
— Так куда вы собрались?
Как бы мне ни было приятно с хорошими людьми, которые заботились о том, куда я иду и когда вернусь, готовили мне еду и поили чаем, я начинала ощущать себя подростком.
— На работу, — ответила я, усердно жуя в попытке избежать лишних разговоров.
— Вот как? — Сэм насторожился, почуяв сквозь аромат омлета с кетчупом какую-то историю. — Вы работаете в воскресенье?
Я глубоко вздохнула. Как бы им объяснить, что ничего интересного в этом нет?
— Не совсем. Просто сверхурочные. Нужно обновить кое-какие таблицы, войти в курс дела. Все-таки я немного поотстала.
— Если вас заставляют работать сверхурочно, значит действительно случилось нечто из ряда вон выходящее. Я точно знаю, что на оплату сверхурочных у них нет денег. Что произошло? Это связано с расследованием? Нашли кого-то еще?
— Сэм, — включилась Айрин, — хватит ее мучить. Аннабель, скажи ему, пусть не лезет в чужие дела.
— Он журналист, — ответила я. — Мои дела — и его дела. Увы.
— Я вас отвезу, — сказал Сэм. — А когда закончите, позвоните. Я все равно еду в город.
— Неизвестно, когда я закончу, — заупрямилась я, не желая, чтобы он сидел и ждал. — Могу поехать и сама.
Но он быстро доел завтрак и, когда я взяла сумку и пальто, уже стоял внизу, полностью одетый, с гладко зачесанными мокрыми после душа темными волосами. Вид у него был столь целеустремленный, что я сдалась и пошла следом за ним к машине.
К моему удивлению, в офисе оказалось вовсе не пусто, как вечером в пятницу. Три стола были заняты, а в стеклянной кабинке в углу сидел Пол Москроп. Все разговаривали по телефонам, а еще один телефон звонил на столе. Я подумала было ответить, но решила, что не стоит. Усевшись на свое место, я включила компьютер. Новый сюрприз — от главного детектива-инспектора пришли детализации опознанных мной номеров.
Когда я открывала прикрепленные файлы, Пол вышел из своего кабинета.
— А, Аннабель! — воскликнул он. — Рад вам. Видели результаты?
— Как раз смотрю, сэр, — ответила я.
— Можете не называть меня «сэр», — сказал он. — Просто Пол.
— Хорошо. Спасибо.
— Мы проверили владельцев номеров, но все они — незарегистрированные, на предоплатном тарифе. Что, впрочем, неудивительно. Но детализации весьма интересны.
Я ждала, что он скажет что-то еще, — неужели он сам проанализировал данные еще до моего прихода? Но он лишь криво усмехнулся.
— Взгляните, а потом приходите и расскажите, что думаете по этому поводу, — сказал он.
Просмотрев все прикрепленные файлы один за другим, я поняла, что он прав: результаты оказались весьма интересными. Каждый набор телефонных детализаций являлся зеркальным отражением тех, что мы получили с телефонов жертв. Иными словами, преступник использовал только одну сим-карту для каждой жертвы и ни по каким другим номерам не звонил. После каждой новой смерти он, судя по всему, выбрасывал сим-карту и менял ее на другую. Телефонные номера шли не подряд, из чего следовало, что он покупал их в разное время, а не сразу. А в силу малого количества исходящих звонков ему вряд ли приходилось пополнять счет до того, как он избавлялся от карты, — он просто пользовался «бесплатным» кредитом, прилагавшимся к сим-карте, и этого ему более чем хватало.
Судя по данным сотовой сети, все звонки совершались из различных мест в центре Брайарстоуна, а не из жилых районов. Телефоном он пользовался, только находясь в городе, если, конечно, сам не жил в центре.
Он действовал весьма методично — и умно. Но потом я заметила еще кое-что, и у меня перехватило дыхание. Неужели он умудрился упустить нечто столь очевидное?
Я встала, чувствуя, как дрожат ноги, и пошла в кабинет Пола, который оставил дверь открытой. На этот раз кривая усмешка на его лице сменилась лучезарной улыбкой.
— Ну как, поняли?
— Не могу поверить, что он оказался столь умен и вместе с тем столь небрежен, — сказала я. — Он менял сим-карты, но пользовался только одним аппаратом.
— Если честно, небрежность тут вовсе ни при чем, — ответил он. — В наши дни никто не покупает дешевые телефоны. В ходу смартфоны, айфоны, блэкбери. Они слишком дороги, и их просто так не выбросишь. Многие считают, что, если выкинуть сим-карту, никто тебя не найдет, но мы, естественно, не настолько глупы.
— Вы запросили данные по другим его номерам? По другим сим-картам, которые он использовал в своем телефоне?
— С утра первым делом. Пока ждем результатов, но тем временем мы получили сведения от оператора о единственном его аппарате.
— И?.. — Я затаила дыхание.
— Телефон принадлежит некоему мистеру Колину Фридленду, проживающему в Брайарстоуне.
— Он зарегистрировал свой телефон?
— У него контракт с оператором уже пять лет. Такой вот вполне добропорядочный гражданин мистер Фридленд. Он мне уже нравится.
Если он зарегистрировал телефон, то он или дурак, или полностью невиновен, или искренне считает, что ему нечего скрывать. А может, тогда он еще не предполагал, чем станет заниматься, — может, это началось недавно. Интересно, понимал ли он, что контракт с оператором обесценивает все его усилия по смене сим-карт?
Главный детектив-инспектор потер руки:
— Думаю, мы заслужили чашечку чая. Сейчас сделаю. Вам какой?
Конечно, ничего у него не вышло — не оказалось молока. Он повел меня в кафетерий, где обычно толпился народ, но в воскресенье там было лишь несколько патрульных, перекусывавших сэндвичами перед выездом в центр города. Мы взяли кофе из автомата и сели. Наступила неловкая тишина.
— Я все время думаю об Эйлин Форбс, — наконец сказал он.
— Эйлин? Почему?
— Ведь тогда прошло всего несколько часов. Если бы мы отнеслись к этому серьезнее, чуть раньше отследили звонок… Возможно, сумели бы ее спасти.
— Сомневаюсь. — Я покачала головой. — Думаю, она уже давно прошла ту точку, когда еще можно было чем-то помочь. И он явно каким-то образом влиял на ее поведение, едва они познакомились. Вряд ли вы смогли бы что-то изменить.
— Но вас же мы спасли, — заметил он.
Я не ответила, лишь подумала, не занимают ли те же самые мысли Сэма?
— Как дела дома? — помолчав, спросил Пол.
— Все нормально.
Я не желала вдаваться в долгие объяснения, как стала жить вместе с репортером, с которым познакомилась всего несколько недель назад. А также с его родителями. И своей кошкой.
Я видела, как он изо всех сил пытается придумать, о чем бы еще меня спросить, отбрасывая вопросы один за другим, — про бойфренда? Нет, слишком личное… Про семейные дела? А вдруг расплачется… Про детей, домашних животных? То же самое…
— Похоже, дождь собирается, — сказала я.
— Да, — с явным облегчением ответил он. — Не хотелось бы тут застрять.
У него зазвонил телефон, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.
— Его взяли, — сказал Пол, закончив разговор. — Везут сюда.
До этого я ощущала лишь волнение оттого, что участвую в расследовании на последней его стадии, чем никогда не занималась раньше. Но теперь к нему прибавилось и другое чувство, похожее на облегчение. Я вдруг осознала, что все кончилось, что я просыпаюсь от долгого сна и жизнь моя может начаться заново.
Взяв с собой кофе, мы вернулись в оперативный зал.
Телефоны разрывались. Расследование близилось к завершению, и старшие сотрудники звонили Полу, предлагая свою помощь и пытаясь хоть как-то поучаствовать в деле, обещавшем стать достаточно громким. Каждый раз, когда Пол клал трубку, мы смеялись над тем, что еще недавно никто особо не интересовался нашей работой, а теперь она вдруг вылилась в самые важные события Брайарстоуна. О том, что я занималась этим делом еще до того, как им вообще кто-либо заинтересовался, я упоминать не стала.
— И что теперь? — спросила я.
— Его поместят в камеру, а к нему домой пошлют группу с обыском. Кит и Саймон его допросят, а когда они вернутся, мы проведем совещание, как действовать дальше.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Да, — ответил он. — Вы можете пойти домой.
— Что?
— Аннабель, вы центральная фигура в этом расследовании, и вы сами это знаете. Но вы также и жертва. На самом деле вам вообще не следовало сюда возвращаться. По сути, это ошибка Фрости. Он не знал, что делать с теми детализациями, и поговорил с Кейт, а она решила рассказать вам.
— Я только рада, что она мне рассказала. Действительно рада.
К горлу подкатил комок, как будто от меня хотели избавиться.
— Без вас мы бы не справились, — мягко сказал он. — Но теперь нам придется исключить вас из расследования, иначе может оказаться под угрозой судебный процесс, на котором вы будете ключевой свидетельницей. Понимаете, о чем я?
Он был прав. Я понимала, что он прав. И все же казалось, будто меня ударили под дых.
«Неплохо поработала, Аннабель, спасибо, что раскрыла для нас это чертово дело, а теперь убирайся на свое место к штатским».
— Про то, что он расскажет на допросах, вы мне говорить тоже не станете?
Он покачал головой:
— Мне очень жаль, но — нет. Вы же понимаете.
— Да, — сказала я, почувствовав, как к глазам подступают слезы, и поднялась со стула, прежде чем он успел их заметить. — Спасибо. И удачи.
Он хотел сказать что-то еще, но ждать я не стала. Надевая пальто, я выключила компьютер. Пол снова говорил по телефону, и я лишь помахала ему рукой сквозь стеклянную стену, после чего направилась по коридору в туалет, где разрыдалась во весь голос.