17
В каждой цепи, какой бы прочной она ни была, найдется слабое звено. Удаляясь от «Мерчантса», Ребус возлагал надежды на Джеймси Макмарри. Он прошел полпути до своей машины, когда увидел идущую ему навстречу Каро Рэттрей.
— Вы собирались мне позвонить, — сказала она.
— Работы было невпроворот.
Она посмотрела в сторону паба, из которого он вышел:
— Это у вас работой называется?
Он улыбнулся:
— Вы здесь живете?
— На Кэнонгейт. Я выгуливала свою собачку.
— Собачку?
Ни поводка, ни уж тем более животного при ней не было. Она пожала плечами:
— Я, вообще-то, не люблю собак. Мне просто нравится сама мысль — выгуливать собаку. Поэтому у меня воображаемая собачка.
— И как ее зовут?
— Сэнди.
Ребус посмотрел ей под ноги:
— Хороший мальчик, Сэнди.
— Вообще-то, Сэнди — девочка.
— Ну, с такого расстояния трудно определить.
— И я с ней не разговариваю. — Она улыбнулась. — Я ведь не сумасшедшая.
— Да, вы просто выгуливаете несуществующую собачку. Так чем вы с Сэнди в настоящий момент заняты?
— Возвращаемся домой, чтобы выпить. Не хотите к нам присоединиться?
Ребус задумался на секунду.
— Хочу, — сказал он. — Пешком или на машине?
— Давайте пешком, — сказала Каролина Рэттрей. — Ни к чему, чтобы Сэнди наследила у вас на сиденье.
Жила она в хорошо обставленной квартире, аккуратной, но как-то уж слишком. В холле стояли напольные часы — фамильная ценность. На медном циферблате было выгравировано ее имя.
Перегородка была снята, и теперь окна гостиной выходили на две противоположные стороны. На диване лежала открытая книга, рядом с ней — полупустая коробочка с печеньем. «Радости одинокой жизни», — подумал Ребус.
— Вы не замужем? — спросил он.
— Боже мой, нет.
— Бойфренд?
Она снова улыбнулась:
— Смешное словечко, правда? В особенности для женщины моего возраста. Я хочу сказать, что бойфренду должно быть восемнадцать. Ну, двадцать два.
— Тогда солидный друг?
— Но у этого словосочетания совсем другой смысл, разве нет?
Ребус тяжко вздохнул.
— Я знаю, знаю, — сказала она. — Никогда не спорь с юристом.
Ребус выглянул в окно на засохшую лужайку. Наверху несколько облачков грелись в небольшом пространстве между домов.
— Сэнди раскапывает вашу клумбу.
— Что будете пить?
— Чай.
— Вы уверены? У меня есть только декофеинизированный.
— Это то, что нужно.
Он не лукавил. Пока она возилась на кухне, он обошел гостиную. Обеденный стол и стулья, мебельная стенка у задней стены, диван, кресла, книжные стеллажи спереди. Миленькая комнатка. Из небольшого окна, выходящего на улицу, он посмотрел на неспешно бредущих туристов. Виден был и магазин, продающий игрушечных медвежат в тартанах.
— Премилая часть города, — сказал он, хотя и не думал так.
— Вы шутите? Не пробовали когда-нибудь тут припарковаться летом?
— Я нигде не пытаюсь припарковаться летом.
Он отошел от окна. На хлипком пюпитре в углу комнаты лежали ноты и флейта. На стене были маленькие фотографии в рамочках — все как обычно: щербатые дети и добродушного вида старики.
— Семья, — сообщила она, вернувшись в комнату.
Она закурила, глубоко затянулась два раза, потом загасила сигарету в пепельнице, выдохнула, отогнала дым рукой.
— Ненавижу курить в доме, — сказала она.
— Тогда почему курите?
— Я курю, когда нервничаю.
Она хитровато улыбнулась и снова ушла на кухню. Ребус последовал за ней. К аромату сигарет примешивался более густой запах ее духов. Неужели она только что подушилась? Прежде Ребус не чувствовал этого запаха.
Кухня была маленькая и удобная. И у всей квартиры был такой вид, будто она недавно подверглась ремонту, хотя и не капитальному.
— Молоко?
— Да, пожалуйста. Только без сахара.
Он понял, что их разговор протекает в заученно-тривиальной форме.
Щелкнул выключатель электрочайника.
— Вы кружки можете взять?
Она уже плеснула немного молока в две желтоватые кружки. Кухня была совсем крохотная — Ребус понял это, когда попытался взять кружки. Он стоял рядом с ней, а она в это время помешивала чайные мешочки в чайнике. Она стояла, наклонив голову, и Ребус мог хорошенько разглядеть ее длинные черные волосы, струящиеся с загривка, и сам загривок. Она вполоборота повернулась к нему, на губах улыбка. Наконец их глаза встретились. Потом она повернулась всем телом. Ребус поцеловал ее сначала в лоб, потом в щеку. Глаза ее были закрыты. Он уткнулся лицом в ее шею, вдыхая ее запахи: шампунь, духи, кожа. Он снова поцеловал ее, потом оторвался, чтобы перевести дыхание. Каролина медленно открыла глаза.
— Ну вот, — сказала она.
У него внезапно возникло ощущение, будто его зашвырнули в туннель и он видит, как сужается, а потом и вовсе пропадает пучок света на входе. Он отчаянно пытался найти какие-нибудь слова. Его легкие жгло от запаха духов.
— Ну вот, — повторила она.
Что это значило? Она довольна, оскорблена, обескуражена?
Она повернулась к чайнику и поставила на место крышку.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Ребус.
Она замерла. Он не видел ее лица — лишь малую часть.
— Я вас не…
— У меня ни перед кем нет никаких обязательств, Джон. — Ее руки легко покоились на столешнице по обе стороны от чайника. — А у вас?
Он знал, что она имеет в виду; она имеет в виду Пейшенс.
— У меня есть, — сказал он.
— Я знаю. Доктор Курт мне сказал.
— Извините, Каролина, я не должен был этого делать.
— Чего? — Она посмотрела на него.
— Целовать вас.
— Я не возражала. — Она снова улыбнулась ему. — Мне никогда не выпить целый чайник одной.
Он кивнул, только теперь поняв, что все еще держит кружки в руках.
— Я их отнесу.
Он на нетвердых ногах вышел из кухни. Сердце его колотилось. Он ее поцеловал. Почему он ее поцеловал? Он ведь не собирался. Но это случилось. Теперь это уже свершившийся факт. Фотографии улыбались ему, когда он ставил кружки на маленький столик, где уже стояла вазочка с печеньем. Что она делала на кухне? Он уставился на дверь — ему хотелось, чтобы она появилась… ему не хотелось, чтобы она появилась.
Она появилась. Чайник теперь стоял на подносе, на чайнике грелка в виде той-спаниеля.
— Сэнди у вас — той-спаниель?
— Иногда. Вам покрепче?
— Как получится.
Она снова улыбнулась, налила чай, протянула ему кружку, потом налила себе и села в свое кресло. Чувствовалось, что ей неловко. Ребус сидел против нее на диване, но не прислонясь к спинке, а подавшись вперед.
— Печенье, — сказала она.
— Нет, спасибо.
— Ну как, есть какое-нибудь движение по Немо?
— Кажется, есть. — Хорошо, что они нашли тему для разговора. — «SaS» — это лоялистская группа. Они покупают и привозят оружие.
— А жертва в тупичке Мэри Кинг — он был убит кем-то из вооруженных формирований? Никакого отношения к его отцу это не имеет?
Ребус снова пожал плечами:
— Произошло еще одно убийство. Возможно, они взаимосвязаны.
— Вы говорите о человеке, найденном в подвале? — (Ребус кивнул.) — Мне никто не говорил, что они могут быть взаимосвязаны.
— Об этом предпочитают особо не распространяться. Убитый работал под прикрытием.
— И как его нашли?
— В квартире делали ремонт. Один из строителей открыл дверь подвала.
— Совпадение.
— Что?
— Строительные работы велись и в тупичке Мэри Кинг.
— Там работала другая фирма.
— Вы проверяли?
Ребус нахмурился:
— Не я лично, но проверка проводилась.
— Так-так. — Она вытащила еще одну сигарету, собралась было закурить, но остановилась. Вытащила сигарету изо рта, осмотрела ее. — Джон, если хотите, мы в любой момент можем заняться любовью.
У квартиры Пейшенс никто из людей Кафферти его не поджидал, ничто его не задержало. Он надеялся, что его будет караулить Хорек. Теперь он чувствовал, что готов сцепиться с Хорьком не только в словесной перепалке.
Однако злился он не на людей Кафферти.
Внутри в длинном коридоре стояли темнота и прохлада, единственным источником света были три стеклянные панели над входной дверью.
— Пейшенс? — крикнул он, надеясь, что ее нет дома.
Ее машина стояла на улице, но это ничего не значило. Ему хотелось наполнить ванну, погрузиться в нее, он включил оба крана, потом направился в спальню, взял телефон и позвонил домой Брайану Холмсу. Трубку сняла его подружка — Нелл Стэплтон.
— Это Джон Ребус, — сказал он.
Она ничего не ответила, положила трубку и отправилась на поиски Холмса. Отношения между Нелл и Ребусом оставались напряженными. Холмс чувствовал это, но не мог заставить себя поинтересоваться причиной…
— Да, сэр?
— Брайан, эти две строительные компании.
— Что работали в тупичке Мэри Кинг и на Сент-Стивен-стрит?
— Их надежно проверили?
— Да вроде.
— И перекрестная проверка делалась? Каких-нибудь связей между ними нет?
— Нет. А что?
— Можешь сам перепроверить?
— Могу.
— Окажи услугу. Сделай это в понедельник.
— Нужно искать что-нибудь конкретное?
— Нет. — Ребус помолчал немного. — Да, пожалуй, начни с временных рабочих.
— Я думал, вы хотите, чтобы мы с Шивон поехали к Мердоку.
— Хотел. Но туда я съезжу сам. Пока.
Ребус положил трубку и вернулся в ванную. Давление в водопроводе было хорошее, и ванна уже почти наполнилась. Он выключил холодную воду, а горячей оставил только струйку. Чтобы попасть на кухню, нужно было пройти через гостиную. Ему захотелось холодного молока.
Пейшенс была в кухне. Резала овощи.
— Я и не знал, что ты здесь, — сказал Ребус.
— Я здесь живу, ты не забыл? Это моя квартира.
— Да, я в курсе.
Она злилась на него. Он открыл холодильник, достал молоко и умудрился пройти мимо, не задев ее. Поставил молоко на обеденный столик, взял стакан из сушилки.
— Ты что готовишь?
— А с чего это ты интересуешься? Ты здесь все равно никогда не ешь.
— Пейшенс…
Она подошла к раковине, вытащила оттуда очистки, сунула их в пластиковый контейнер. Все это отправится в компостную яму. Потом Пейшенс повернулась к нему.
— Ты хочешь принять ванну?
— Да.
— Это «Джорджо»?
— Что-что?
— Духи. Армани. — Она подалась к нему, понюхала рубашку.
— «Джорджо — Беверли-Хиллз».
— Пейшенс…
— Тебе придется рассказать мне о ней в ближайшие дни.
— Ты думаешь, я с кем-то встречаюсь?
Она швырнула острый нож в посудомойку и бросилась прочь из кухни. Ребус стоял и прислушивался. Наконец хлопнула входная дверь. Он вылил молоко в раковину.
Ребус взял две видеокассеты — они так и не посмотрели их — и поехал прокатиться. Паб «Делл» расположился на неуютном участке дороги, примыкающем к Гар-Би. Транзитных клиентов тут обычно бывало немного, но сегодня у бара стояли машины. Ребус сбросил скорость. Можно зайти туда, но что проку? Тут его взгляд ухватил что-то, и он остановился у тротуара. Рядом стоял фургон, к бортам приклеены постеры, рекламирующие пьесу, которую вскоре будут давать в бандитском гнезде Гар-Би. Театральная компания называлась «Активное сопротивление». Кто-то из труппы, вполне вероятно, сейчас выпивал в баре. Немного впереди он увидел машину, которая заинтересовала его. Он вышел и наклонился над стеклом водительской дверцы. Кен Смайли пытался делать вид, что не замечает его. Потом неохотно опустил стекло.
— Вы что здесь делаете? — спросил он.
— То же самое собирался спросить и я, — сказал Ребус.
Смайли кивнул в сторону «Делла». Руки его были на баранке. Нет, не лежали на ней — сжимали ее.
— Может быть, кто-то из тех, кто сейчас там выпивает, убил Кэлума.
— Может быть, — тихо проговорил Ребус. Ему бы не хотелось быть боксерской грушей Кена. — И что вы собираетесь делать?
Смайли скользнул по нему взглядом:
— Собираюсь сидеть здесь.
— И что потом? Ломать шею каждому, кто выходит оттуда? Вы же не мальчик, Кен.
— Оставьте меня.
— Послушайте, Кен… — Ребус замолчал: дверь бара распахнулась, и оттуда вышли два клиента с сигаретами в зубах и в облаке дыма. — Послушайте, — сказал он. — Я понимаю, что вы чувствуете. У меня тоже есть брат. Но пользы от этого никакой не будет.
— Уходите.
Ребус вздохнул, выпрямился.
— Будь по-вашему. Но если возникнет потасовка, вызывайте помощь по рации. Сделайте это ради меня, ладно?
Смайли почти что улыбнулся:
— Можете не опасаться, никаких драк здесь не будет, поверьте мне.
И Ребус поверил — так же как он верил телевизионной рекламе и прогнозу погоды. Он направился к своей машине. Двое подвыпивших клиентов бара садились в «воксхолл». Пассажир распахнул дверцу и чуть не задел ею Ребуса. Он даже не потрудился извиниться — посмотрел на Ребуса так, будто тот сам виноват, потом уселся в машину.
Ребус видел этого человека прежде. Рост около пяти футов и десяти дюймов, широкая грудь, в джинсах, черной футболке и джинсовой куртке. Лицо его лоснилось от выпитого, пот выступил на лбу, волнистые каштановые волосы повлажнели. Но лишь на полпути домой Ребус вспомнил, где видел этого человека. Это был тот, о котором говорил ему Йейтс, показывая его фотографию: бывший член ОДС, след которого они потеряли в Глазго. Ален Фаулер. Попивает себе в Гар-Би, словно он тут хозяин.
А может быть, и хозяин.
Ребус поехал обратно, выбирая узкие улочки, оглядывая припаркованные автомобили. Но «воксхолл» он потерял. А машины Кена Смайли у «Делла» уже не было.
