Книга: Плоть и кровь
Назад: 12
Дальше: 14

13

Когда Джон Ребус по необходимости или по собственному желанию проезжал через какой-нибудь городок в Шотландских границах, ему в голову приходило единственное слово — аккуратный.
Городки эти при простенькой планировке были патологически чисты. Каменные дома без всяких изысков — никаких глупостей, все предельно просто и практично. Люди, которые скорым шагом шли из банка в гастроном, а оттуда в аптеку, были розовощеки и излучали здоровье, словно каждое утро, прежде чем усесться за фермерский завтрак, натирали лица пемзой. Местные жители двигались с грацией сельхозтехники. И какую бы женщину мужчина ни надумал познакомить со своей мамашей, она услышала бы, что он ей не пара.
По правде говоря, Шотландские границы наводили на Ребуса страх. Он эту область не понимал. Но он понимал, что, находясь гораздо дальше от любого крупного шотландского города, чем от границы с Англией, эти поселения и их жители должны были страдать неким раздвоением личности.
Но Селкирк был, безусловно, шотландским городом — и по характеру, и по архитектуре, и по языку. Ежегодная городская ярмарка еще не канула в небытие, не сдалась на милость зиме — о ней напоминали ряды неснятых флажков, трепыхавшихся на малейшем ветерке. Флажки украшали и дом, выходивший прямо на кладбищенскую ограду. Шивон Кларк проверила адрес и пожала плечами.
— Это точно пасторский дом? — повторил Ребус, чувствуя, что заехали они куда-то не туда.
— У меня записан этот адрес.
Дом был большой, с многощипцовой крышей, из серого унылого камня, но вокруг него зеленел пышный, цветущий сад. Шивон Кларк открыла калитку. Она пошарила глазами вокруг двери, но звонка так и не нашла, а потому воспользовалась дверным молотком в форме раскрытой руки. Никто не ответил. Откуда-то неподалеку до них донесся звук ручной газонокосилки, ее движения взад-вперед были ритмичны, как качание маятника. Ребус заглянул в окно на фасаде, но никаких признаков жизни не заметил.
— Мы попусту тратим время, — сказал он. — Зря прокатились в такую даль. Давай оставим записку и уедем.
Кларк заглянула внутрь через щель почтового ящика, выпрямилась.
— Может, поспрашивать у кого-нибудь, если уж мы здесь?
— Отлично, — сказал Ребус. — Давай поговорим с газонокосильщиком.
Они направились к калитке кладбища и пошли по засыпанной красной крошкой тропинке вокруг церкви. С задней стороны закопченного здания они увидели старика с газонокосилкой, которая вполне могла бы украсить витрину лавки древностей в Новом городе Эдинбурга.
Старик прекратил работать, когда увидел, что они направляются к нему по стриженному газону. Они шли словно по ковру. Даже если бы старик работал маникюрными ножницами, трава не могла бы стать короче. Он вытащил из кармана огромный носовой платок и отер загорелый лоб. Его лицо и руки имели цвет дубовой коры, лицо повлажнело от пота. Его немолодая кожа была туго натянута и отливала блеском, как спинка жука. Он назвался: Уилли Макстей.
— Вы по поводу вандализма? — спросил он.
— Вандализма? Здесь?
— Тут у нас оскверняют могилы, пачкают краской надгробия. Это все скинхеды.
— Скинхеды в Селкирке? — недоверчиво переспросил Ребус. — Сколько же у вас скинхедов, мистер Макстей?
Макстей задумался, шевеля челюстью, словно жевал табак или какой-то особенно тугой шмат мокроты.
— Ну, для начала тут у нас есть сынок Алека Таннока, — сказал он. — Он стрижет волосы короче уж некуда и носит, знаете, такие ботинки со шнурками.
— Значит, ботинки со шнурками?
— Он как школу закончил, так нигде и не работал.
Ребус покачал головой:
— Мы приехали сюда не из-за надгробий, мистер Макстей. Мы интересуемся этим домом. — Он показал на дом.
— Пасторским домом?
— Кто там живет, мистер Макстей?
— Священник, преподобный Маккей.
— И давно он там живет?
— Боже милостивый, я и не помню. Пятнадцать лет, может. До него жил преподобный Ботуэлл, и Ботуэллы прожили здесь четверть века, а то и больше.
Ребус посмотрел на Шивон Кларк: пустая трата времени.
— Мы ищем человека, которого зовут Фрэнсис Ли, — сказала она.
Макстей принялся жевать это имя, челюсть его ходила из стороны в сторону, двигались и скулы. Он напоминал Ребусу овцу. Старик отрицательно покачал головой.
— Не знаю такого, — сказал он.
— Ну, тем не менее спасибо, — поблагодарил его Ребус.
— Минуточку, — остановил его Макстей, имея в виду, что он намерен еще минуту повспоминать. Наконец он кивнул и сказал: — Вы все перепутали, вот что. — Он ухватился за черную резиновую рукоять газонокосилки. — Ботуэллы были прекрасные люди — Дуглас и Ина. Всё старались для нашего города. А как они умерли, их сын тут же и продал дом. Хотя не имел права — мне об этом преподобный Ботуэлл сколько раз говорил. Он должен был оставить его в семье.
— Но это же пасторский дом, — сказала Кларк. — Собственность Шотландской церкви. Как он мог его продать?
— Ботуэллы так этот дом любили, что выкупили его у церкви. Они собирались жить здесь, когда преподобный Ботуэлл уйдет на покой. Ну а сын продал дом назад церкви. Никчемный был парень. Забрал деньги — и только его и видели. Если бы не я и еще несколько стариков, которые сохранили о них светлую память, то за их могилой никто бы и не ухаживал. — Он покачал головой. — У молодежи нет ни памяти, ни преданности.
— А какое это имеет отношение к Фрэнсису Ли? — спросила Шивон Кларк.
Макстей посмотрел на нее как на ребенка, который все суется впереди взрослых, и ответил Ребусу:
— Их сына звали Ли. Среднее имя, кажется, было Фрэнсис.
Ли Фрэнсис Ботуэлл — Фрэнсис Ли; нет, это не могло быть случайным совпадением. Ребус задумчиво кивнул.
— Я полагаю, вы не знаете, где мы можем найти… — он сделал паузу, — Фрэнки Ботуэлла? Спасибо, мистер Макстей. Спасибо вам за помощь.
Он направился к калитке. Шивон Кларк понадобилось несколько секунд, чтобы его догнать.
— Так вы мне скажете?
— Ты не знаешь Фрэнки Ботуэлла?
Он смотрел, как она пытается отрыть это имя в глубинах памяти. Наконец она энергично покачала головой.
— Ему принадлежит салун «Быстрый шланг».
Теперь она кивнула:
— Ну да, программка «Фринджа» в комнате Билли Каннингема.
— Точно, там было отмечено шоу в «Быстром шланге». Миленькое совпадение, а?
Они уже подошли к ее машине. Ребус открыл пассажирскую дверцу, но не сел. Он положил локоть на крышу и посмотрел на Шивон Кларк.
— Если ты веришь в совпадения.
Она проехала ярдов двадцать-тридцать, когда Ребус потребовал, чтобы она остановилась. Он все вглядывался в установленное на крыле зеркало и теперь вылез из машины и направился назад к калитке. Шивон выругалась себе под нос, припарковала машину и последовала за Ребусом. У ворот стоял красный «универсал», который, когда они уезжали, был дальше по улице. Ребус уже остановил двух мужчин, которые направлялись к Уилли Макстею. Оба вполне были бы на месте в задних рядах регбийной схватки. Шивон подоспела как раз вовремя, чтобы услышать конец фразы, произнесенной ее начальником:
— …и если вы не отцепитесь, то можете поверить мне на слово: я вас утоплю, вы у меня камнем пойдете на дно — горько пожалеете, что вовремя не купили скафандр.
Для пущей убедительности он до второго сустава сунул палец в живот того из двоих, который был покрупнее. Судя по реакции, парню это не понравилось. Его лицо было похоже на громадную красную сливу. Однако он стоял не шелохнувшись, сцепив руки за спиной. Он проявлял такую выдержку, что Шивон могла бы принять его за буддиста. Вот только она никогда прежде не видела буддистов со шрамами от бритвы на обеих щеках.
— И еще кое-что, — продолжал Ребус. — Можете передать Кафферти, что мы знаем все про него и про ОДС, так что пусть не разыгрывает из себя невинную овечку, непричастную к терроризму.
Тот, который был крупнее, заговорил:
— Мистер Кафферти начинает нервничать. Ему нужны результаты.
— Да хоть мир во всем мире — мне плевать. А теперь брысь отсюда, и если я узнаю, что вы ходили тут и что-то вынюхивали, то я лично позабочусь, чтобы вас обоих упрятали подальше, и мне все равно, что мне для этого придется сделать. Ясно?
Хотя вроде бы особого впечатления на них это не произвело, они двинулись прочь — назад через калитку.
— Ваши поклонники? — спросила Шивон Кларк.
— Ой, и не говори, им всем нужно только мое тело.
Что в некотором роде соответствовало действительности.

 

День начал клониться к вечеру, и клиентов в «Быстром шланге» еще не было.
Посвященные называли паб «Шлангом», непосвященные думали, что ослышались, и уточняли: «„Быстрый шаг“?»
«Шланг» — потому что заведение располагалось на месте прежней пожарной части, в помещении, освободившемся, когда пожарным построили новое здание. А салун — потому что в нем преобладала тема Дикого Запада, музыка кантри-и-вестерн. Главные двери были выкрашены матовой черной краской и имели небольшое квадратное зарешеченное окошко. Ребус понял, что клиентов нет, потому что Ли Фрэнсис Ботуэлл сидел на ступеньках при входе и покуривал сигаретку.
Хотя Ребус никогда не встречался с Фрэнки Ботуэллом, репутацию его он знал, и личность, сидящую при входе, перепутать ни с кем было невозможно. Ребус увидел человека, одетого как для выступления в лас-вегасском шоу, с лицом и волосами Макгарретта в «Гавайах 5–0». Волосы как пить дать фальшивые, и Ребус не сомневался, что и лицо у него фальшивое.
— Мистер Ботуэлл?
Голова кивнула, но волосы не шелохнулись — ни один волосок не сдвинулся ни на миллиметр. На нем была рыжеватая кожаная куртка сафари, белые брюки в обтяжку и рубашка с открытой шеей. Эта рубашка оскорбила бы взгляд любого, кроме разве что дальтоника или полностью слепого. На ней было столько страз, что Ребус ужаснулся: все стразодобывающие шахты в мире теперь истощены. На шее Ботуэлла висела простая золотая цепочка, но уж лучше бы ему на шею наложили гипс, который скрыл бы морщины, складки и отечность, выдававшие солидный возраст Ботуэлла.
— Меня зовут инспектор Ребус, это — констебль Кларк.
По дороге Ребус проинструктировал Кларк, и она не была слишком ошеломлена той фигурой, которую они увидели.
— Хотите купить бутылочку виски для пьянки в полиции?
— Нет, сэр. Мы ищем редкий экземпляр для нашей коллекции журналов.
— Неужто?
Еще минуту назад Ботуэлл разглядывал пустую улицу. Дальше по улице находился перекресток Толлкросс, хотя со ступенек «Быстрого шланга» его не было видно. Теперь Ботуэлл перевел взгляд на Ребуса.
— Я не шучу, — сказал Ребус. — Нам не хватает нескольких первых номеров. Может быть, вы поможете.
— Не понимаю, о чем это вы.
— О «Фактологии плавучей анархии».
Фрэнки Ботуэлл снял солнечные очки и, прищурившись, уставился на Ребуса. Потом каблуком ковбойского сапога загасил сигарету.
— Это было сто лет назад. Откуда вы знаете про эту брошюрку?
Ребус пожал плечами. Фрэнки Ботуэлл ухмыльнулся. Он возвращался к жизни.
— Господи, как же давно это было. Еще на Оркнеях; покой и любовь. Эх, хорошо я пожил тогда. Но какое это имеет отношение к делам сегодняшним?
Ребус передал ему копию фотографии, полученной от Мердока, — снимок с вечеринки. Фотография была обрезана, так что на ней осталось лицо одного Каннингема.
— Его зовут Билли Каннингем.
Ботуэлл некоторое время разглядывал фотографию, потом покачал головой.
— Он был здесь, — сказал Ребус, — смотрел шоу в духе кантри-и-вестерн. Недели две назад.
— У нас по большей части аншлаг, инспектор, особенно в это время года. Могу спросить у персонала, у вышибал, не видели ли они этого парня. Он завсегдатай?
— Мы не знаем, сэр.
— Понимаете, если он завсегдатай, то у него должна быть «Карточка ковбоя». Такую карточку мы выдаем всем, кто приходит к нам три раза в месяц. По карточке клиенты получают тридцатипроцентную скидку.
Ребус отрицательно покачал головой.
— А что он натворил?
— Его убили, мистер Ботуэлл.
Ботуэлл поморщился:
— Плохо дело. — Потом он снова посмотрел на Ребуса. — Это не тот парень, которого нашли в подземной улице?
Ребус кивнул.
Ботуэлл встал, отряхнул грязь с брюк.
— «Плавучая анархия» не выходит уже двадцать лет. Вы говорите, что у этого парня был экземпляр?
— Третий выпуск, — подтвердила Шивон Кларк.
Ботуэлл задумался.
— Третий выпуск. Это был большой тираж. Тысячи три. На третий номер был спрос. А потом… спрос кончился. — Он горько улыбнулся. — Могу я оставить себе фотографию? Я поспрашиваю у ребят.
— Отлично, мистер Ботуэлл. У нас есть еще копии.
— Может, в «Старой книге»?
— Что-что?
— Ну, журнал, — может, он купил его в «Старой книге»?
— Неплохая идея.
— Парнишка и пожил-то всего ничего. Вот ведь дела. — Он покачал головой. — Люблю молодых, инспектор. Для них я и придумал это заведение. Пусть весело проводят время. Ничего лучше нет.
— Вы так считаете, сэр?
Ботуэлл распростер руки:
— Ничего такого не имел в виду… ну, вы понимаете… ничего такого. Я всегда любил молодежь. Когда-то возглавлял футбольную команду, сколотил из местных ребят. Для молодежи я на все готов. — Он снова улыбнулся. — Это потому, что в душе я и сам еще мальчишка, инспектор. Знаете, кто я? Тот самый долбаный Питер Пэн.
Не выпуская из руки фотографию, он пригласил их выпить. Ребус, несмотря на искушение, отказался. Бар сейчас все равно что пустой сарай — что за радость там пить. Он протянул Ботуэллу визитку с номером своего рабочего телефона.
— Постараюсь, — сказал Ботуэлл.
Ребус кивнул и развернулся. Он ни слова не сказал Шивон Кларк, пока они снова не оказались в машине.
— Ну и что ты думаешь?
— Дешевка. Как он может так одеваться? — сказала она.
— Напрактиковался за долгие годы.
— А вы что скажете?
Ребус задумался.
— Не уверен. Я подумаю об этом за стаканчиком.
— Спасибо за приглашение, сэр, но я спешу. — Она демонстративно посмотрела на часы.
— На «Фриндж»?
Она кивнула:
— Ранний Том Стоппард.
— Прекрасно. — Ребус шмыгнул носом. — Но я, вообще-то, не говорил, что приглашаю тебя. — Он помолчал. — А с кем идешь?
— Я иду одна, хотя это не ваше дело… сэр.
Ребус поерзал на месте.
— Можешь высадить меня у «Окса».
Они тронулись в путь, минуя салун «Быстрый шланг», — Фрэнки Ботуэлла на крыльце уже не было.

 

В «Оксе» Ребус чувствовал себя в своей тарелке. Он позвонил Пейшенс, но нарвался на автоответчик. Тут он вспомнил: вроде бы она говорила, что собирается куда-то, только вот не мог вспомнить куда. Домой он возвращался без спешки. В «Дейнтрис» постоял у бара, прислушиваясь к грубоватому юмору. Пока что фестиваль лишь краем задел такие места, как «Дейнтрис лаундж», — о нем напоминали только афиши, зазывавшие на представления. Других украшений в этом заведении, пожалуй, и не было. Он уставился на плакат над рядом дозаторов. На нем было написано: «Если бы мудаки умели летать, здесь был бы аэропорт».
— К взлету готов, — сказал он барменше, протягивая ей пустой стакан.
Немного погодя он поймал себя на том, что идет к Оксфорд-террас со стороны Леннокс-стрит, поэтому он свернул в переулок Леннокс-стрит-лейн. Прежние конюшни давно превратились в жилые дома с гаражами на первом этаже. От этого места всегда несло мертвечиной. Некоторые из домов по Оксфорд-террас задним фасадом смотрели на Леннокс-стрит-лейн. У Ребуса был ключ от садовой калитки Пейшенс, и он собирался войти в квартиру через заднюю дверь.
Когда от калитки его отделяли каких-нибудь десять шагов, его кто-то схватил. На него напали сзади, дернули за пиджак, обхватили так плотно, словно на нем была смирительная рубашка, потом пиджак вывернули ему на голову, и он оказался как бы в мешке со связанными руками. Потом последовал удар коленом в пах. Он попытался лягнуть нападающего ногой, но этим только облегчил его задачу: в ту секунду, как Ребус оказался на одной ноге, его тут же опрокинули на землю. Он сыпал бранью. Нападавший ослабил хватку, и пока Ребус пытался выпутаться из собственного пиджака, его ударили сбоку ногой по голове. На напавшем были легкие тенниски, поэтому Ребус и не слышал, как тот подкрался. По этой же причине он не потерял сознания после удара.
Еще один удар ногой пришелся ему по ребрам. А потом, когда его голова уже выпуталась из пиджака, он получил удар ногой в челюсть и теперь видел перед собой только брусчатку мостовой, гладкую и сверкающую в тусклом свете фонаря. Он почувствовал на себе руки — они обшаривали его карманы. Человек тяжело дышал.
— Возьми деньги, — сказал Ребус, пытаясь прогнать муть из глаз. Он знал, что денег у него почти нет — меньше пятерки, да и то мелочью. Человек не обрадовался такой добыче.
— Щас я тебя упакую — полежишь в больнице.
Говорил он с акцентом жителя Глазго. Ребус заметил, что человек коренаст, вот только лица его разглядеть не мог. Света было слишком мало. Человек выпрямился, монетки из его рук посыпались на Ребуса.
Он дал Ребусу достаточно времени, чтобы алкоголь вышел у него из головы. Ребус рывком поднялся с четверенек и ударил человека головой в живот, отбросив его назад. Тому удалось сохранить равновесие, но теперь и Ребус стоял на ногах, а он оказался крупнее, чем этот тип из Глазго. В руке человека что-то сверкнуло — опасная бритва. Ребус таких уже сколько лет не видел. Человек взмахнул рукой, очертя в воздухе стальную дугу, и попытался нанести удар. Но Ребус увернулся. Одновременно он увидел в проулке две другие фигуры. Они стояли и смотрели, держа руки в карманах. Ему показалось, он их узнал: люди Кафферти — те самые, с кладбища.
Бритва сверкнула еще раз. Человек чуть ли не улыбался, занимаясь любимым делом. Ребус стянул с себя пиджак, быстро намотал на левую руку и выставил ее навстречу удару. Лезвие полоснуло по ткани, а Ребус носком правой ноги двинул человека в колено. Тот качнулся назад, а Ребус нанес еще один удар — теперь по бедру. Когда человек снова шагнул вперед, он припадал на одну ногу и слегка кренился набок. Но вместо того чтобы снова взмахнуть бритвой, он бросился на Ребуса всем телом и впечатал его в дверь какого-то гаража. После чего развернулся и, хромая, побежал прочь. Из проулка был только один выход, и он бежал к нему мимо людей Кафферти. Ребус глубоко вздохнул, потом опустился на колени, и его вырвало. Пиджак превратился в лохмотья, но это его волновало меньше всего. К нему направлялись люди Кафферти. Они подняли его на ноги — как мешок с картошкой.
— Цел? — спросил один из них.
— Запыхался немного, — ответил Ребус.
Челюсть болела, но крови не было. Его снова вырвало — остатками алкоголя, и он почувствовал себя лучше. Второй человек принялся собирать деньги. Ребус ничего не понимал.
— Ваш человечек? — спросил он.
Они отрицательно покачали головой. Потом заговорил тот, что крупнее.
— Просто он избавил нас от лишних хлопот.
— Пытался уложить меня в больницу.
— Наверное, я сделал бы то же самое, — сказал крупный, протягивая Ребусу монеты, — если бы это был весь мой улов.
Ребус взял деньги и сунул их в карман. Потом замахнулся на громилу. Замах был медленный и усталый и не достиг цели. Но удар громилы цели достиг, и Ребус теперь был повержен окончательно. Он упал на колени, его ладони уперлись в холодную землю.
— Это тебе для стимула, — сказал человек. — На всякий случай. Мистер Кафферти скоро с тобой сам поговорит.
— Это мы еще посмотрим, — прорычал Ребус, подпиравший спиной двери гаража.
Люди Кафферти пошли к выходу из проулка.
— Он с тобой поговорит.
И они исчезли.
Парень из Глазго, подумал Ребус, да еще с бритвой; он сидел, дожидаясь, когда пройдет боль. Если это не человек Кафферти, то чей?
Как все это понимать?
Назад: 12
Дальше: 14