65
В субботу утром Ребус вновь позвонил Маграту. На этот раз он вовсе не услышал гудков. Вместо них другой автомат сообщил, что набранного номера не существует и следует попытаться еще раз. Он перепроверил номер, нажал кнопку набора, но результат был тот же.
— Что, Грегор, номер сменил? — проговорил он тихо.
Кивнув себе, он отправился в душ.
Ко времени ланча он припарковался на набережной в Роузмарки аккурат напротив коттеджа. Несколько раз посигналил, глядя на окна: есть кто живой? Все занавески были задернуты. Когда он, миновав «лендровер», приблизился к дому, то увидел через стекло, что почта свалена на коврике за входной дверью. Он отправился к соседке.
Вышла все та же пожилая женщина.
— Помните меня? — спросил Ребус. — Я уже приезжал.
Женщина кивнула: да, она помнит Ребуса.
— Хотел узнать, не видели ли вы Грегора.
— Вчера был в магазине. Покупал газету.
— Значит, жив и здоров? Просто он дверь не открывает, да и дом кажется нежилым.
— Замучили его репортеры, — объяснила женщина. — И телефон тоже… я слышу — все звонят и звонят. — Она помолчала, затем подалась к Ребусу и понизила голос: — Вы слышали, что случилось?
Ребус кивнул, полагая, что этого от него и ждут.
— Страшные дела, просто страшные. Никогда не подумаешь, что такие вещи… Ну, вы меня понимаете.
— Наверно, в деревне все только об этом и говорят.
Женщина кивнула.
— В это невозможно поверить.
— Что, все считают, что это немыслимо?
Ребус изо всех сил старался выглядеть своим в доску. Он принял небрежную позу, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки, — ничего такого, два старика сплетничают.
— Немыслимо, — отозвалась женщина эхом.
— И что, никто не сомневается? — удивился Ребус. — Ведь такие всегда найдутся.
— В округе нет семьи, которой не помог бы Кенни Маграт.
— Я уверен, что так оно и есть, но все равно…
Однако женщина решительно покачала головой.
— Значит, вы держитесь вместе, защищаете своих.
В голосе Ребуса обозначилась жесткая нотка. Женщина нахмурилась, отступила и начала закрывать дверь.
— Грегор, часом, не оставил вам свой новый номер?
Ответом ему был щелчок замка.
— Приятно было побеседовать, — пробормотал он, вернулся к коттеджу Маграта и забарабанил в дверь.
Снова пошел дождь, огромные капли лупили его по плечам и спине. Он вернулся в «сааб» и сидел, дожидаясь, когда кончится ненастье. Небо стало почти черным, и он включил дворники. Теперь пошел град, и ледяные горошины осыпали дорогу, образуя белый налет. Ребус завел двигатель и сдал назад футов на семьдесят — пока не выехал из сада Грегора Маграта. Да, дом казался заброшенным. Жалюзи наверху опущены, в восьмиугольной теплице темно.
Лобовое стекло запотело; Ребус включил обогреватель на полную мощность и чуть приоткрыл окно. Через несколько минут град кончился. Небо оставалось свинцовым, но дождь перестал, и угнетал лишь невидимый груз, придавивший деревню. От него было трудно дышать. Ребус набрал полные легкие воздуха и вытер пот со лба и шеи. Вытащил сигарету, закурил и осознал, что руки дрожат. Он свел и стиснул ладони, как будто это могло помочь. И сердце тоже бешено колотилось.
— Не сейчас, — сказал он своей груди и органам. — Только не сейчас, хорошо?
Он поехал по дорожке и свернул налево к передней двери Кенни Маграта. Фургона не было. Здесь явно никого нет. Еще одна короткая поездка — до мастерской. И там никакого фургона. Может быть, он работает по субботам. Или уговорил жену на время уехать и прихватить с собой братца Грегора. Еще раз выверить и согласовать их байки. Черт возьми, они могли просто пойти за покупками, обычный визит в Инвернесс или Дингуолл. Портреты братьев появились в прессе, но только на день. Они вряд ли боятся, что их узнают за пределами деревеньки.
Ребус сидел в машине, барабаня пальцами по баранке. Интересно, как проводят уик-энды другие люди. Что делает Шивон — ходит по магазинам или смотрит «Хибс»? А Дэниел Коуэн? Примеривает костюмы для новой работы? Джилиан Демпси, может быть, устроила семейный обед, пригласив и племянника Раймонда. Супермаркеты в осаде, кинотеатры готовятся развлекать массы. Нагрузка на бары и рестораны взлетает, когда наступает ланч; разгадываются кроссворды, в багажники пикапов летит прогулочная обувь. Лыжи, гребля, гольф. Плавание и комнатные игры. Дети с уроками, взрослые с уборкой, очереди на автомойки и заправочные станции. Все заняты своими делами. Может быть, эддертонской команде выделили достаточно денег, и они вкалывают по выходным. Но чем они занимаются? Новые допросы, бумажная работа и брифинги? А результат нулевой — только платежная ведомость разбухает…
— Какого черта ты делаешь, Джон? — спросил он себя.
Вернувшись к коттеджу Грегора Маграта, он оставил записку под дворником «лендровера».
Она была короткая: «Это должно закончиться».
Он поехал домой. Ремонт дороги к северу от Питлохри как будто завершился. Но кто-то еще остался — на прицеп грузили бытовку, а передвижные туалеты уже увезли. Что будет с людьми? Новая работа? Бесконечный процесс раскопок и лакировки?
— Добро пожаловать в клуб, — сказал он вслух.
А что с Томасом Робертсоном? Ребус несколько дней назад звонил в Королевскую больницу Абердина, но Робертсон, конечно, уже не числился среди пациентов. Может быть, он вернулся в «Туммель армс» и объясняет Джине Эндрюс, почему солгал ей о причине своей отсидки. А может, едет куда глаза глядят.
Ребус увидел, что бензина у него осталось на четверть бака, свернул на Питлохри и с черепашьей скоростью ехал через забитый центр, пока не добрался до заправки. Когда он взялся за шланг, его кто-то окликнул:
— А что случилось с «ауди»?
Ребус посмотрел на соседнюю колонку и узнал коммивояжера, с которым разговаривал в ожидании Кларк, пока та задавала вопросы оператору.
— Мир тесен, — улыбнулся мужчина.
— Заправимся — перекурим? — предложил Ребус.
Тот был ничуть не против. Они молча заполнили бензобаки, расплатились, а после сошлись на тротуаре близ главной трассы. В вискарню «Беллз» приехал туристический автобус, и гостей вели в экскурсионный центр.
Ребус кивнул на свой «сааб».
— Отвечая на ваш вопрос: я предпочитаю классику.
Человек выдохнул облачко дыма:
— Когда мы встречались, я что-то не уловил, где вы работаете.
— Я отставной полицейский.
— И чем теперь занимаетесь?
— Покамест привыкаю к новой роли. — Ребус стряхнул пепел на землю. — Вы говорили, что занимаетесь «решениями».
— Это я так торговлю называю, чтобы красивее, — сознался тот.
— И сегодня работаете?
— И завтра тоже, если кому-то понадоблюсь. Там оживленно, если вы не заметили.
— Заметил. А что жена говорит?
Мужчина пожал плечами:
— Откупорим вечером бутылочку вина — гульнем на все, так сказать.
— Дети есть?
— Дочка.
— Как и у меня, значит.
— Лори в этом году перешла в седьмой класс.
— Ну, моя-то давно оперилась. — Ребус помолчал, изучая кончик сигареты. — Редко ее вижу…
Какое-то время они взирали на поток машин.
— Вы вроде бы говорили, что наезжаете несколько сотен миль в неделю.
— Достаточно, чтобы уже узнавать лица и фирмы. — Коммивояжер кивнул на проезжавший грузовик. — Цветы из Голландии. Он разгрузится далеко на севере, в Абердине, а потом вернется на паром.
— Кажется, я его тоже увидел, — сказал Ребус, вспоминая грузовую парковку и водителя с испорченной зажигалкой.
— Работает первый год. Может, два, — продолжал торговец. — Я особо не следил. Да и вообще не следил, какое мне дело, я сам по себе. — Он затянулся и выдохнул. — Но вдруг оказалось, что я постоянно встречаюсь с одними и теми же людьми в кафе и на заправках.
— И начинаете разговаривать?
Коммивояжер кивнул:
— Иначе скучно и одиноко.
— Еще бы.
— Понемногу запоминаешь — скажем, продуктовый фургон у билборда «Добро пожаловать в Хайленд»…
— Перевал Слохд, — вставил Ребус.
— Тысяча триста двадцать восемь метров над уровнем моря, — процитировал тот.
— «Мир виски Деварс»…
— Девять миль в сторону от А-девять.
Они обменялись улыбками.
— Но должен признаться, мне это нравится. Хотя жене я об этом не скажу. Всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда сижу в офисе. Или даже когда смотрю телик с задранными ногами. — Он взглянул на Ребуса. — Небось, считаете меня психом.
— Да нет. Когда едешь, всегда есть конечный пункт, и ты понимаешь, что так или иначе доберешься.
Коммивояжер кивнул:
— Именно.
Они подымили молча, потом собеседник Ребуса поперхнулся, откашлялся.
— Эта девушка, которую убили где-то неподалеку…
— Аннет Маккай?
Тот кивнул еще раз, теперь серьезнее:
— Вы за этим и приезжали? Я помню, ваша коллега что-то спрашивала у оператора.
Он посмотрел на Ребуса, и тот согласно кивнул.
— Было время, я подбирал автостопщиков, но всегда их предупреждал об опасностях таких путешествий. Раньше их было больше, но и теперь еще встречаются. Я заставил Лори пообещать, что она никогда не будет так ездить. — Коммивояжер поднял глаза. — Я знаю, что вы думаете: мы, дескать, своих детей чуть ли не в вату заворачиваем. Да я сам так катался — и хозяйка моя. Но времена изменились.
— Пожалуй.
— Надеетесь поймать этого гада?
— Трудно сказать.
— А если и поймаете, то теперь не тюрьма, а курорт.
Он докурил и стал давить окурок носком. Ребус обдумывал ответ, но коммивояжеру, казалось, тот не был нужен.
— Пора в путь, — сказал он. — С моей работай не потопаешь — не полопаешь. — Он оскалился, показав профессионально отбеленные зубы. — И эти решения сами собой не продаются.
Они обменялись рукопожатием и разошлись по машинам. Ребус видел, как коммивояжер тронулся с места и помахал ему в открытое окно. Тот держал путь на север. Шесть, а то и семь дней в мире, который для него был неизменным, а для других — постоянно меняющимся. Площадка для отдыха, где торгуют сэндвичами, короткие остановки на заправках… каждая дорога тебе как родная — знаешь, где можно срезать, сэкономив десяток миль; можешь вмиг рассчитать, как объехать пробку; знаешь людей, которые живут похожей жизнью и готовы подсказать, где фастфуд лучше, бензин — дешевле, а гостиницы — чище. Ребус всегда представлял себе дороги простыми, безмолвными сущностями, но теперь он думал иначе: у них были свои индивидуальные черты и слабые места. В них билась жизнь. Он притормозил у заправочной станции, вытащил телефон и набрал номер Саманты.
— Это я, — сказал он, когда та ответила.
— Привет, па.
— Говорить можешь?
— Никаких планов, два дня безделья — выходные.
— Счастливица. Я просто захотел позвонить и узнать, как дела.
Он откинулся на подголовник, прижимая телефон к уху и согласный лишь слышать ее голос, больше ничего.
— У тебя все в порядке? — спросила она. — Я только…
— Что?
— Не похоже на тебя — взять и позвонить.
— Это не значит, что я о тебе не думаю, Саманта. Я о тебе много думаю.
— Со мной все хорошо.
— Я знаю.
— А ты? Подвигается дело с поимкой этого сумасшедшего?
— Меня все об этом спрашивают.
Он вспомнил слова, только что сказанные коммивояжеру: «Всегда есть конечный пункт, и ты понимаешь, что так или иначе доберешься…»
— И что ты им говоришь?
— Ты вправду думаешь, что он сумасшедший?
— Конечно, а кто же еще?
— Иногда бывает трудно судить.
— Мурашки бегут, когда думаешь, что он еще на свободе. Через несколько дней я поеду в Инвернесс на беседу с бригадой ЭКО. Я сказала Кейту, что с места не тронусь без него.
— Все будет хорошо.
— Тебе легко говорить.
— Наверно. Позвонишь из больницы?
— Конечно.
— Может, заглянете с Кейтом в Эдинбург на выходных. Я бы нашел отель — расходы мои.
— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?
— Хватит прикалываться, девушка. Она ответила звонким смехом.
