Глава 22
День восемнадцатый. Совпадение
Гуннар Хаген стоял у двери в ресторан «Шрёдер» и озирался. С момента последних титров «Боссе» прошло тридцать минут и три телефонных разговора. Он не нашел Харри ни дома, ни в Доме искусств, ни на работе. И тогда Бьёрн Холм посоветовал ему заглянуть в ресторан «Шрёдер», где у Харри было убежище. Контраст между молодыми, красивыми, без-пяти-минут-знаменитыми клиентами Дома искусств и старыми алконавтами «Шрёдера» был разительный. В углу у окна в полном одиночестве сидел за столом Харри. С полулитровым стаканом.
Хаген двинулся к столу:
— Я пытался до тебя дозвониться. Ты что, мобильный выключил?
Старший инспектор взглянул на него без всякого выражения:
— Да звонили тут все… Куча журналистов, оказывается, только и мечтают со мной поговорить.
— На канале мне сказали, что редакция программы «Боссе» обычно вместе с гостями ходит после эфира в Дом искусств.
— Меня поджидали журналисты, поэтому я попросту смылся. Так в чем дело, шеф?
Хаген хлопнулся на стул и посмотрел, как Харри поднимает к губам стакан и золотистая жидкость течет к нему в рот.
— Я говорил с начальником управления, — сказал Хаген. — Это уже серьезно, Харри. Заявить, что Снеговик по-прежнему на свободе, значит нарушить приказ о неразглашении информации.
— Это точно, — отозвался Харри и сделал еще глоток.
— «Точно»? И больше тебе нечего сказать? Ради всего святого, Харри, какого черта ты это сделал?
— Общественность имеет право знать, — усмехнулся Харри. — Наша демократия, шеф, построена на гласности.
Хаген стукнул кулаком по столу, отчего люди с соседних столиков посмотрели на него ободряюще, а официантка, проходившая мимо с подносом полулитровых стаканов, — тревожно.
— Ты со мной, Харри, кончай в игры играть. Мы официально заявили, что дело закрыто. Ты в очень дурном свете показываешь власть, ты хоть это понимаешь?
— Моя работа — ловить убийц и бандитов, — ответил Харри, — а не показывать чего-то там в хорошем свете.
— Это две стороны одной и той же медали, Харри! Наши профессиональные действия зависят от того, как к нам относится общество. Пресса — это важно!
Харри покачал головой:
— Пресса еще ни разу не помогла и не помешала мне раскрыть дело. Пресса важна только для простаков, которые хотят выскочить вперед. Тех, кому вы докладываете, интересуют только конкретные результаты и как их подает пресса: в позитивном ключе или в негативном. А я хочу поймать Снеговика — и точка.
— Ты опасен для окружающих, — сообщил ему Хаген. — Ты об этом знаешь?
Харри воззрился на него с удивлением, но потом обдумал это утверждение, медленно кивнул, допил остатки и жестом попросил у официантки еще.
— Я разговаривал с нашим начальником. — Хаген сдерживался из последних сил. — Мне было сказано найти тебя и надеть крепкий намордник. Ясно?
— Так точно, шеф.
Хаген изумленно заморгал, лицо Харри по-прежнему не выражало никаких эмоций.
— Начиная с сегодняшнего дня я хочу держать руку на пульсе всего, что происходит, — сказал Хаген. — Я хочу, чтобы мне немедленно докладывали обо всем. Но поскольку ты, конечно, этого делать все равно не станешь, я уже переговорил с Катриной Братт и поручил эту работу ей. Есть возражения?
— Никаких, шеф.
Наверно, подумал Хаген, Харри пьян гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд.
— Братт сказала, что ты приказал ей отправиться к ассистентке Идара Ветлесена и просмотреть историю болезни Арве Стёпа. Без санкции прокурора. И к чему ты это затеял? Ты вообще понимаешь, чем это нам грозит? А если бы Стёп об этом узнал?
Голова Харри дернулась вверх, как у сторожевого пса.
— Что значит «если бы»?
— А то, что никаких записей относительно Стёпа она так и не нашла.
— Да ну? И почему это, интересно?
— Не знаю, Харри. Я только страшно рад, что все обошлось и проблем у нас не возникло. Арве Стёп! Елки зеленые! Короче, обо всем, что Братт нароет — или не нароет, — она будет мне докладывать ежедневно.
Харри кивнул официантке, которая поставила перед ним новый стакан.
— И что, она уже получила указания насчет…
— Насчет чего?
— Ну, когда она только пришла, вы сказали ей, что я буду ее этим самым… — И Харри замолчал.
— Ее кем?.. — разъяренно спросил Хаген.
Харри покачал головой.
— Да что с тобой? Ты в порядке?
— В полном, — ответил Харри, проглотил половину содержимого своего стакана одним большим глотком и положил на стол сотенную бумажку. — Приятного вечера, шеф.
Хаген сидел, пока Харри не вышел из ресторана. Только тут он заметил, что в стакане у Харри нет пены. Он осторожно понюхал его, потом поднес к губам. На вкус было кисленько. Пахло яблоком.
Харри шел домой по тихим улицам города. Окна старинных невысоких домов светились в темноте кошачьими глазами. Он хотел позвонить Валенку, узнать, как идут дела, но решил сдержать слово и не дергать его раньше времени. Он свернул на улицу Софиес-гате. Ни души. Направился к дому, как вдруг заметил какое-то движение. Свет отразился в чьих-то очках. Через дорогу от него, за рядом припаркованных у тротуара машин, стоял человек и вроде бы закрывал автомобильную дверцу. Харри отлично знал, какие машины тут обычно стоят. Эта — «Вольво С70» — была не из их числа.
Было слишком темно, и Харри не мог разглядеть лица, но увидел, что человек наклонил голову так, чтобы держать Харри в поле зрения. Журналист? Харри шел мимо машин. В боковых зеркалах он видел, как за ним движется чужая тень. Не прибавляя шагу, Харри сунул руку в карман пальто. Он слышал приближающиеся шаги и чувствовал, как на него накатывает ярость. Он сосчитал до трех и резко повернулся. Человек застыл на месте.
— Вы не меня ищете? — спросил Харри и шагнул вперед с револьвером в руке, другой схватил человека за шиворот и толкнул так, что оба они упали на капот какого-то автомобиля. Харри прижал ему плечом горло и приставил револьвер к очкам.
— За мной пришел? — прохрипел он.
Заорала сигнализация, заглушив ответ человека. Тот пытался вырваться, но Харри не уступал, и в конце концов тот сдался. Его затылок со звоном стукнулся о капот машины, и тут свет фонаря упал ему на лицо. И Харри его отпустил. Человек попытался подняться и закашлялся.
— Вставайте, — сказал Харри, сграбастал человека под мышки и потащил к себе.
Харри открыл подъезд и втолкнул туда человека.
— Вы что, мать вашу, тут делаете? — спросил он его. — И откуда знаете, где я живу?
— Я пытался дозвониться по номеру на вашей визитной карточке. А потом позвонил в справочную, и там мне дали ваш адрес.
Харри посмотрел на человека. Вернее, на его очертания в ночной темноте. Даже на фотороботе он был бы больше похож на профессора Филипа Беккера.
— Я выключил телефон, — буркнул Харри.
Харри довел его до своей квартиры, открыл дверь, стянул с себя ботинки, дошел до кухни и включил чайник.
— Я видел вас сегодня в «Боссе», — сказал Беккер, входя в кухню как был — в ботинках и пальто. Лицо его было бледным до синевы. — Смело. Так что я подумал, что тоже должен проявить мужество. В конце концов, я вам обязан.
— Обязаны? Мне?
— Вы поверили мне, поверили, что я невиновен. И спасли от публичного унижения.
— Хм. — Харри пододвинул профессору стул, но тот покачал головой.
— Я уже ухожу. Только скажу вам кое-что, чего никто не должен знать. Возможно, это и не относится к делу… Это касается Юнаса.
— Так.
— В тот же вечер, когда я узнал о Лоссиусе, я взял у ребенка кровь.
Харри вспомнил о пластыре на плече Юнаса.
— И соскоб слизистой изо рта. Отправил все это в службу установления отцовства, чтобы они сделали анализ ДНК.
— Да? Разве так можно, без адвоката?
— Раньше нельзя было, а теперь любое частное лицо может заплатить и получить результат анализа. Две тысячи восемьсот крон с человека. Чуть побольше, если вам нужно срочно. Я так и сделал. И сегодня пришел ответ. Юнас… — Беккер остановился и вздохнул. — Юнас не мой сын.
Харри медленно кивнул.
Беккер покачнулся, как будто хотел сесть.
— Я попросил их поискать по всей базе данных совпадения, и они нашли. Идеальное.
— Идеальное? То есть самого Юнаса?
— Да.
Харри задумался. Похоже, в конце тоннеля забрезжил свет.
— Иными словами, кто-то уже отправлял им пробы Юнаса для анализа ДНК, — сказал Беккер. — Мне сказали, что предыдущий запрос был сделан семь лет назад.
— И они подтвердили, что это пробы Юнаса?
— Нет, пробы анонимны. Зато у них осталось имя заказчика.
— Кто?
— Это клиника, которой больше не существует.
Харри знал ответ еще до того, как Беккер произнес — «Мариенлюст».
— Идар Ветлесен, — покачал головой Харри, как будто примеривался к криво висящей картине, желая ее поправить.
— Точно, — подтвердил Беккер, хлопнул в ладоши и бледно улыбнулся. — Вот и все. Это значит, что у меня… нет сына.
— Мне очень жаль.
— Да я давно это чувствовал.
— Хм. А почему вы примчались ко мне?
— Не знаю, — ответил Беккер.
Харри ждал.
— Я… Мне нужно было что-то сделать… — Профессор запнулся, но заставил себя продолжить: — Я теперь совсем один. Моя жизнь отныне совершенно бессмысленна. Если бы тот пистолет был настоящим…
— Э, так не пойдет, — перебил Харри. — Гоните эту мысль. Чем больше об этом думаешь, тем она кажется соблазнительней. Но вы забываете одну вещь. Даже если жизнь потеряла смысл для вас, вы еще нужны другим. Например, Юнасу.
— Юнасу? — фыркнул Беккер. — Кукушонку этому? Гнать мысль о… Вас этому учат в вашей полицейской школе?
— Нет, — ответил Харри.
Они посмотрели друг на друга.
— Ладно, — сказал Беккер. — По крайней мере, вы теперь знаете.
— Спасибо, — поблагодарил Харри.
Беккер ушел, а Харри все сидел и покачивал головой, не замечая, что вода закипела, чайник выключился, а красный огонек под кнопкой давно погас.
